— Эти собаки немного велики для восьмилетки. — Я вытащила ключ из замка, и не сводила взгляд с ручки.
— Наверное, я спрашиваю, сможешь ли ты проверить их, пока меня нет. — Он сверкнул улыбкой. — Я собираюсь запереть их внутри, потому что у меня не будет возможности починить ворота до этих выходных. Их нужно будет выпустить хотя бы раз или два.
— Хорошо. Мы с Кэсси зайдем утром. Ты сможешь показать нам, что делать.
— Спасибо, — сказал Оуэн. Он откинул волосы, которые закрывали мое лицо, мне за плечо, уговаривая меня взглянуть на него. Он обхватил мою челюсть, поглаживая большим пальцем щеку, скользя к моим губам.
— Оуэн. — Мой рот приоткрылся.
— Я скучал по тебе, Молли.
Его лицо приблизилось, ресницы затрепетали, закрываясь, и, будь я проклята и мое чертово сердце, но я не отклонилась и не остановила его. Я вздохнула, когда его губы коснулись моих.
Поцелуй был не долгим и не глубоким. Но это тронуло мою душу. Я скучаю по тебе тоже! Слова всплыли в моей голове.
Он прервал поцелуй, едва тот начался. Я потянулась за ним, поднимаясь на носочки, наши губы разомкнулись, когда он полностью выпрямился. Я опустилась на пятки.
— Спокойной ночи. Увидимся утром.
Я молча смотрела, как он уходит, все ещё пошатываясь от его поцелуя и историй, которыми мы поделились. Когда он исчез за оградой между его и бабушкиным дворами, я зашла в дом.
Внутри я нашла Сэди и Франсин, они убирали кухню.
— Где Мэри? — спросила я, немного тревожась.
— Привет, Молли, — поздоровалась Сэди через плечо. Она помахала рукой, одетой в мокрую резиновую перчатку. — Мэри пошла в постель. Она почувствовала себя нехорошо.
— Правда? — Я повернулась к лестнице, мой лоб сморщился от беспокойства. Бабуля покинула свою собственную вечеринку. — С ней миссис Фелтон?
— Она ушла несколько минут назад. — Франсис тряхнула головой.
Она ударила влажным полотенцем по столешнице, отодвинув чайную чашку, которая стояла у нее на пути.
У меня перехватило дыхание. Сердцебиение участилось, я взяла чашку и понюхала влажные чайные листья. Грязные носки.
— Это Кэсси. — Франсин кивнула на чашку в моих руках. — Она сказала, что Мэри делает это для нее, что это помогает ей спать. Надеюсь, ты не против того, что я сделала немного.
— Где Кэсси? — Я поставила чашку с громким стуком.
— Наверху, готовится ко сну, — ответила Сэди. — Она была замечательным помощником сегодня вечером.
Я ничего не сказала Сэди. Я побежала навверх, перепрыгивая через две ступеньки.
— Кэсси! — Я последовала за светом в ванную комнату в коридоре.
Она стояла у раковины в пижаме и чистила зубы. Зубная паста пенилась у неё изо рта.
— Привет, мамочка, — сказала она, пытаясь держать пасту во рту.
— Привет, Кэсс. — Я прислонилась к дверному косяку. — Ты повеселилась сегодня вечером?
— Ух-хух. — Она выплюнула пасту в раковину и прополоскала рот, подставив ладонь под проточную воду. — Бабуля почувствовала себя плохо и поэтому она рано легла спать.
— Я слышала. А ты? Как ты себя чувствуешь?
— Бабулин чай по-настоящему противный. Он заставляет мой живот чувствовать себя странно. Мне пришлось попросить миссис Смайт сделать мне немного, потому что бабуля забыла. — Она постучала зубной щеткой по полотенцу, чтобы высушить ее, затем убрала щетку в свою косметичку.
— Вообще-то я попросила бабушку не давать его тебе. Я надеялась… — Её сны покажут ей больше о предсказании. Но я остановилась, увидев удивленное выражение ее лица.
— Бабушка сказала, что для меня опасно не пить его.
— А она сказала почему? — Я моргнула. Это тревожно.
Она медленно покачала головой.
— Ты почитаешь мне сказку?
— Конечно, дорогая. — Я поцеловала её в лоб, желая поговорить об этом утром с бабушкой. — Иди, выбери книгу. Я хочу проверить бабушку.
Дверь в комнату бабули была приоткрыта. Я осторожно открыла её и проскользнула внутрь, стараясь не шуметь. В свете лампы из коридора бабушка спала на спине, подушка обнимала её шею и голову. Мягкий храп вибрировал в воздухе комнаты. Я стояла над ней, откидывая тонкие пряди волос, покрывавшие её лоб. Пока она спала, её глаза двигались под тонкими веками. Губы рефлекторно сжимались.
Почему столько лет назад ты закрылась от меня, бабуля? Я поймала себя на том, что задаюсь вопросом. Что ты от меня скрываешь?
Глубина беспокойства о бабушке, которой я никогда ранее не чувствовала, заставила меня внимательно посмотреть на неё, используя чувства, передающиеся по наследству женщинам в нашей семье. Ярко-желтый исходил от её тела подобно лучам солнца. Я резко выдохнула, воздух густой, как пар, застрял в горле. Я и забыла, какими красивыми были её цвета. Видеть их снова было подобно тому, как мы пили горячий шоколад за кухонным столом, когдя я впервые увидела ее.
Я подняла свой взгляд на её спящее лицо, её веки тоньше и более фиолетовые, нежели кожа на её руках. Барьеры, которые она продолжала воздвигать, ослабли с её усталостью. Её цвета мерцали, блекли. Желтый менялся, мутировал с коричневым, создавая горчичный. Это придало её ауре дымовую завесу, что означало только одно. Болезнь.
Бабуля. Я погладила её руку, когда реальность всей ситуации обрушилась на меня, оседая в моём животе. Я не могла остаться в Пасифик-Гроув. Без снов Кэсси моим единственным оружием против предсказания Кэсси было избегание. Мы с ней чувствовали себя лучше, когда я находилась подальше от береговой линии. Но я также и не могла оставить бабушку, не тогда, когда она была больной, как я и предполагала.
Что же делать? Что же делать?
Вопрос вертелся в моей голове подобно водовороту, угрожающему затянуть меня в себя.
Ещё одна ночь, рассуждала я. Это всё, в чем я нуждалась. Ещё одна ночь, когда Кэсси сможет видеть сновидения. Ещё одна ночь, чтобы понять было ли вообще вариантом попросить бабушку переехать с нами. Возможно, она уже слишком больна.
В тихой темноте комнаты бабули я мысленно помолилась, надеясь, что все уладится к пятнице.
Глава 21
Среда, утро.
Рано утром, после того, как мы с Кэсси встретились с Оуэном по поводу его собак, я сидела за кухонным столом и пила кофе. Бабуля слонялась по кухне, жалуясь на чердак. Там был беспорядок, неорганизованность. Она хотела выбросить старую одежду и мебель. Пылесборники, так она их называла. Вещи, не имеющие никакой пользы для нас.
Пока я прислушивалась к её бормотанию, я раздумывала об обесцвечивании её ауры, которое я увидела прошлой ночью, и о её всеобъемлющей усталости.
— Разве ты не должна сегодня отдыхать?
— Я в порядке, — настаивала она, неся грязную сковороду через кухню. Её запястье дрогнуло, и железная посудина со звоном упала в раковину.
— Позволь мне помочь. — Я ринулась к ней.
Она не сказала ни слова, но отступила в сторону и находилась рядом, пока я драила сковороду. Она не сменила свою ночную рубашку, что было необычно для неё.
— Пообещай мне, что ты отдохнешь, — попросила я.
— Сейчас, когда ты упомянула, думаю, что это хорошая идея. Возможно позже. — Она возилась со стеганым рукавом своего халата. — Ты встречаешься с Офелией?
Я кивнула.
— Я направляюсь туда, после встречи с Фиби.
— «Мастерская океана» всегда была любимой ювелирной лавкой твоей матери. Она часами разглядывала безделушки в витрине. Надеюсь, Офелия возьмет тебя на должность. Небольшой дополнительный заработок был бы как раз тебе кстати.
Был бы, но я планировала обсудить с Офелией другое.
— Я хотела бы поговорить с тобой о Кэсси, когда ты вернешься.
Наконец-то.
— Как проходят тренировки?
— Хорошо. Я дала ей несколько упражнений, маленьких трюков, чтобы помочь ей сосредоточиться. Они работали на твоей матери, и, кажется, работают с ней. — Бабуля одернула свой рукав.
— Как её успехи? — Я перестала драить.
— Хорошие. Когда ты вернешься днем, я хочу показать тебе, чему я её научила.
Я продолжила скрести, работая упорно над пятном у края.
— Звучит неплохо. Я должна вернуться примерно к двум, — сказала я, думая, что мне, возможно, понадобится заскочить к адвокату. Мне всё ещё нужно дать его ассистенту примерный набросок завещания.
Бабуля похлопала меня по плечу, сказав, что хочет принять душ и начать свой день. Чердак был большим проектом.
Она, шаркая, вышла из комнаты.
— Бабуля, Кэсси сказала что-что странное прошлой ночью о чае, который ты сделала для неё.
— Её беспокоит желудок? — остановилась она. — Иногда бывает немного тяжело.
— Да, но не в этом мой вопрос. Кэсси упомянула, что ты сказала ей, что опасно не пить чай.
— Ах, это… — Бабуля прикусила уголок губы, затем провела рукой по голове. — Ей нужно, чтобы её разум хорошо отдохнул, пока она выполняет упражнения, что я ей даю. Она не может сосредоточиться, если всю ночь не спала из-за сновидений. Кроме того, рассказ об этом заставляет её пить чай. Он отвратительный на вкус.
Немного маленькой лжи от бабушки. Хотя я сама была виновна раз или два в том, что уговаривала Кэсси съесть что-то, что она считала омерзительным. Типа брокколи или брюссельской капусты.
— Уверена, что это всё?
— Конечно, — сверкнула она улыбкой и затем зашаркала из комнаты.
Я закончила мыть тарелки и затем оделась на встречу с Офелией. Я вычистила и выгладила блузку с юбкой в которых я была в тот день, когда мы приехали, настолько хорошо, насколько смогла. Я не упаковывала ничего больше такого красивого.
Я собрала своё портфолио и каждый законченный проект, который я привезла с собой, поцеловала Кэсси на прощание и поехала к Фиби на кофе.
Игрушки на колесиках, влажные от дождливых дней, усеивали маленький газон перед её домом. Обувь и зонтики скопились перед входной дверью. Залитые цветы, отчаянно нуждавшиеся в любви, ласке и заботе, увяли в своих горшках. На крыльце стояли два стула. Один загромождали игрушки, а на другом спал трехцветный кот. Его голова взметнулась, когда он услышал моё приближение, мои каблуки стучали по цементным ступеням Фиби.
— Ты упускаешь изобилие кошачьей мяты в нескольких кварталах отсюда. — Я почесала кошачий подбородок.
Кот вытянул свои передние лапы и согнул их, выпуская когти. Он помял воздух. Я погладила его по голове, затем позвонила в звонок.
Открыл Курт, одетый в запачканную рубашку и подтяжки. Фиолетовый джем обрамлял его рот, подобно гриму клоуна, и усеивал рубашку, как пуговицы неправильной формы.
— Пливет, — улыбнулся он, зажав большой палец между губ.
— Привет, Курт, где твоя мамочка?
— Прямо здесь! — Фиби, хлопая обеими руками, быстро подошла к двери. Она распахнула её ещё сильнее. — Я прямо здесь.
Курт отошёл от прохода. Фиби крепко обняла меня. Я хмыкнула.
— Доброе утро.
Она пахла кофейными зернами и брусничным джемом.
— Доброе утро! — пропела она и отошла в сторону, впуская меня внутрь.
На её голове был беспорядочный пучок. Ее махровый халат, изношенный и испачканный в нижней части, развевался вокруг вытянутой футболки Laguna Seca и фланелевых пижамных штанов. Мои брови поднялись.
— Ты выглядишь…
— Очаровательно, я знаю. — Она вильнула бедром и поправила свои волосы. — Я оделась так для тебя.
Утреннее новостное шоу доносилось из гостиной.
— Убавь звук, Курт! — Она закатила глаза в мою сторону. — Ребенок не может понять разницу между кнопками переключения громкости и каналов. — Она подняла указательный палец. — Извини, я на секунду.
Фиби протопала в прихожую.
— Отдай мне это, — потянулась она за пультом.
Курт побежал за кофейный столик, держа пульт подальше от матери. Фиби протянула руку над его головой и схватила пульт. Курт закричал. В моих ушах зазвенело. Он схватил журнал и кинул его в Фиби. Тот отскочил от её бедра. Она ругнулась себе под нос. Глаза Курта вылезли так, как будто бы он махнул красным флагом перед быком. Он заорал и выбежал из комнаты.
— Курт!
Она двинулась было за ним, но остановилась и вскинула руки.
— Видишь, с чем приходиться иметь дело? — Она выключила телевизор. — Жестокое обращение с детьми, черт возьми. Это жестокое обращение с родителями.
Мою грудь немного сдавило. У Фиби была полно дел, даже несмотря на то, что Джефф и Дейл большую часть дня были в школе.
— Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы помочь? — предложила я.
— Достаточно хорошо то, что ты здесь. Но ударь меня, если я начну говорить по-детски.
— Договорились.
— Латте? — Она бросила пульт на стол и натянуто мне улыбнулась.
— Ага, звучит отлично.
Фиби провела нас на кухню, которая выглядела как взорвавшаяся зерновая фабрика. Овсяные колечки и пшеничные хлопья хрустели под нашими ногами. Кухонные стулья были выдвинуты. Грязные тарелки засорили столешницу, заполнили раковину. Кричавшая в своем высоком стульчике краснолицая Даника резко замолкла, когда увидела меня. Я была кем-то новым и чужим на её кухне. Она с любопытством смотрела на меня со своего пьедестала.
— Прости за беспорядок. — Фиби отодвинула в сторону коробки с крекерами и пакет с крендельками, чтобы добраться до кофемашины.
Даника заворковала, когда я помахала ей пальцами. Не считая фотографии с открытки на рождество, я не видела Данику с прошлого лета, когда ей исполнилось три месяца.
— Посмотри на себя, Даника! Такая большая. — Она ткнула в меня своими пухлыми кулачками и пнула ногами. Я придвинула стул к ней и села.
— Цельное молоко, правильно? — спросила Фиби, и я кивнула, протягивая горсть овсяных колечек Данике. — Хорошо, потому что я не делаю эти соевые штуки для худых. — Она шлепнула себя по животу.
Я выложила из кусочков хлопьев фигурку девочки. Даника взвизгнула и рассыпала картинку. Я выложила смайлик.
Кофемашина булькала и шипела.
— Ты поверишь мне, если я скажу, что кухня была безупречной, когда я шла в постель прошлой ночью?
— Думаю, что у тебя проблемы с гремлинами. — Я пощекотала щеку Даники. Она засмеялась и разломала смайлик.
— Чертово нашествие. Не могу от них избавиться. — Фиби смахнула крошки в раковину и закончила латте. Она зашипела. — Дерьмо.
— Дельмо! — повторил Курт. Он промаршировал на кухню.
Я подняла свое лицо от башни из колечек, сложенной на подносе детского стульчика.
— Ты в порядке?
— Ага. — Она посасывала свои костяшки пальцев. — Осторожно. Кофе горячий.
— Дельмо, дельмо, дельмо. — Курт шагал вокруг кухонного островка, повышая голос. — ДЕЛЬМО!
— Следи за своим языком, Куртис Райли! — предупредила Фиби, ставя кружки на стол.
Даника пиналась и визжала, улыбаясь своей матери. Фиби оставила на её щеке громкий и слюнявый поцелуй. Даника запихнула в рот Фиби влажный овсяный кружочек.
— Ммм. Спасибо тебя, сладкий персик.
— ДЕЛЬМО! — прокричал в последний раз Курт, прежде чем выбежать из кухни.
Я посмотрела ему вслед, радуясь, что Кэсси не была такой буйной в его возрасте. Мне было интересно, сможет ли добавление еще одного ребенка в эту смесь нарушить здравомыслие Фиби и истощить ее бумажник.
Фиби застонала и уронила голову на руку.
— Когда он пойдет в детский сад?
— Август. И я зачеркиваю красным дни календаря, — кивнула она на календарь, прилепленный к холодильнику магнитом в форме гоночной машинки. — Не могу дождаться.
Я отпила латте.
— Ты делаешь отличный кофе.
— Хоть что-то я могу сделать правильно сегодня. И так, насколько ты остаешься в городе?
— Ещё денёк или около того, я думаю.
— Ты думаешь? — Фиби выгнула бровь.
— Бабуля плохо себя чувствует.
Фиби сжала губы, её рот выгнулся в грустную улыбку. Она погладила меня по руке, которая лежала на столе.
— Извини. Нелегко, когда семья стареет.
— Да. Это так.
— Поэтому ты приехала, чтобы повидаться с ней?
— Ах, не изначально, — увильнула я. Я провела пальцем по ободку кружки. — Кэсси отстранена. У неё неделя выходных.