— Вит, нам надо поговорить, — и это сказано патетичный тоном, что даже стало скучно. Паулина упорно игнорировала Ландыш.
— Паулина, мы завтракаем, так что ты выбрала неудачное время для разговоров. Если хочешь, можешь присоединиться, — он заставил себя быть радушным хозяином, в первую очередь, чтобы еще больше не напугать Ландыш. Увы, бывшая подруга намек не поняла, поэтому решила выяснить отношения сейчас:
— Прислуга может и подождать.
Витольд собирался ответить резко, но тут вмешалась Ландыш. Он замер на секунду, смотря, как она тут же расправила плечи, принимая столь непринужденную позу, что Витольд пожалел, что карандаши далеко. Истинная дочь Елены и Мила — гордая, величественная и… Не думать, не думать. И кажется он понял, почему она так не уверена в себе. Очевидно, предыдущие отношения были болезненными, и тот негодяй заронил девушке кучу комплексов. Но это как раз легко исправить.
— Прислуга действительно может подождать, — Ландыш даже не повернула головы в сторону, беря чашку с кофе.
Витольд поспешил перехватить Паулину, которая явно с недобрыми намерениями шагнула в сторону помощницы, но та даже не пошевелилась. Мужчина бросил быстрый взгляд в сторону, проверяя догадку. Так и есть Ландыш напряженно следила за его подругой в отражении окна.
Ситуацию спас появившийся Владимир с чехлом в руке. Витольд кивнул ему в сторону Ландыша:
— Доброе утро, отдай костюм Ландышу. Ландыш, у тебя четверть часа. И обрати внимание на тумбочку возле постели в твоей комнате. Там то, что ты просила.
— У нее своя комната? — возмутилась модель, но Витольд уже насильно увел красотку в кабинет.
Закрыв дверь, он подошел к столу и стал собирать документы в портфель:
— Паулина, у тебя пять минут. Я слишком занят.
— Вит, я понимаю, что ты злишься, — она тут же перевоплотилась в ласковую кошечку. Возможно раньше бы это и сработало, но сейчас лишь заставило поморщиться.
— Отнюдь, Паулина. Я не могу испытывать хоть какие-то эмоции к постороннему человеку. Твои выходки безобразны и вызывают у меня раздражение. Поэтому быстро переходи к сути вопроса, заставившего тебя приехать так рано и я пойду. У меня работа.
— Ви-ит, ну не сердись.
— Паулина, я так понял, обычную речь ты не понимаешь. Поступим иначе. Выход ты знаешь где. Садишься в машину и уезжаешь. Доносишь до родителей про наш разрыв. Ты молоденькая, так что ищи отношения с ровесниками. Зачем тебе старик?
— Ты не старик, — и вновь шаг, ладошка скользнула по груди, но он перехватил и отвел в сторону.
— Я увидел это в кафе Аист. Паулина, тебя проводить или сама найдешь выход?
— Это из-за этой толстухи? Она меня оскорбила!
— Она вернула тебе ту грязь, которую ты попыталась на нее вылить. Паулина, я сто раз говорил, вежливее надо быть с людьми.
— Ты защищаешь ее!
— Она моя гостья. А вот ты здесь лишняя. Пойдем провожу.
Он вывел бывшую любовницу к ее машине и усадил:
— Паулина, ты знаешь, что меня лучше не злить. Удачи.
Он дождался, пока машина девушки скроется за воротами и набрал номер управляющей компании поселка:
— Это Вишневский. Сделайте пометку, что я не хочу больше видеть Авилиани в списке своих гостей. Спасибо.
Он направился к машине, где уже рядом с водителем сидела Ландыш, о чем то беседуя с Владимиром. Витольд спокойно открыл дверь, тихо говоря:
— Ландыш, пересядь пожалуйста. Мы едем сзади.
— Сзади меня укачает, так что извините, я поеду с Владимиром рядом, — интересно, ему показалось, или рыжая услышала ремарку про дерзость и решила показать характер? Настаивать не стал, устроился сзади, достав планшет, и украдкой следил за помощницей. Умная девочка вызнавала технические детали работы водителя, держа в руках телефон. Записывает разговор? Не слишком ли она серьезно относится к работе?
Когда они добрались до утренних пробок, Ландыш замолчала. На его недоуменный взгляд Владимир прошептал:
— Спит.
Они заехали за конфетами, потолкались по московским заторам, но девушка не проснулась. Уже когда подъезжали к офису, он осторожно тронул ее за плечо:
— Ландыш, мы приехали.
— Ландыш, мы приехали, — легкое прикосновение к плечу разбудило моментально.
Я распахнула глаза. Володя как раз парковался возле входа. Сзади раздалось вежливое:
— Может все же поедешь домой?
— Витольд Лолли-й-евич, я в порядке.
— Тогда я надеюсь на твое благоразумие.
Он помог мне вылезти из машины. Не дал отойти, непреклонно кладя мою ладонь на свой локоть:
— Хоть сейчас прими помощь.
Вот так под ручку мы появились на этаже. Я бросила быстрый взгляд на пальмы. Тапочки и бутылка исчезли, можно перевести дух, как вдруг над ухом раздался вкрадчивый голос:
— Я все равно видел твои опыты во флористике вчера, — и он тут же обратился к секретарю, во все глаза смотревшую на наше появление, — София, Ландышу сложно ходить, поэтому приготовь нам утренний кофе. Газету я сам захвачу.
Он помог мне подняться на мансарду. На стойке стоял тубус. Кожаный, медового оттенка с ремешком через плечо.
— Это он виноват, — я мстительно ткнула в него пальцем, найдя причину вырвать руку из плена шефовой хватки. Вишневский подозрительно посмотрел на меня:
— Тубус?!
— А то, как он появился, все и пошло вверх дном! — меня осенила гениальная идея как сбежать из офиса, чтобы хоть чуть-чуть осмыслить ситуацию.
— Ландыш, о чем ты?
— Как только вы привезли тубус, в офисе началось твориться непонятно что. Стали туфли летать, я ногу вывихнула, макет сломался, пальмы пострадали.
— Я привез его в пятницу.
— Ну, в субботу у вас машину эвакуировали на стоянку. И…, - я осеклась.
Напоминать о Паулине не хотелось. Вишневский оценил проявленную тактичность, однако скептически усмехнулся:
— Не стоит обвинять неодушевленный предмет во всех бедах и иногда собственной неаккуратности, Ландыш. Пойдем в кабинет, поговорим. У меня возникло несколько вопросов, пока ты утром беседовала с Владимиром. София, отнеси чашки в мой кабинет.
Секретарь быстро прошмыгнула в сторону владений Вишневского, однако зацепилась каблуком за ковролин. Шеф успел поймать девушку, увернуться от кипятка летящем из чашки, но от зловредного тубуса так просто не спрячешься. В итоге, когда Вишневский уже поставил на ноги Соню и отошел в сторону, он локтем задел тубус, стоящий на стойке. Тубус радостно подпрыгнул, увернулся от меня, которая рискнула его выловить и со всего размаху сверзился на ноги шефу.
Я не выдержала. Упав на кресло, расхохоталась во весь голос. Испуганный вид Сони и ошеломленный взгляд Вишневского лишь добавляли мне веселья.
— Ландыш, не смешно, — первым пришел в себя шеф. Подхватил зловредный предмет с пола и повернулся к секретарю.
— Поняла, каблуки снять, — пролепетала девушка.
— Все убрать и приготовить еще кофе. Ландыш, идем.
Меня еще пробивало на смех, поэтому я махнула рукой Соне:
— Вызови уборщицу. Кофе я сама сделаю и попроси Володю никуда пока не уезжать, он мне потребуется. Вы же не против, Витольд Лоллиевич?
— Лоллийевич, Ландыш Лоллийевич. Я сегодня получу кофе?
Он развернулся и, помахивая тубусом, направился к себе. Мы с Соней замерли и наши ожидания оправдались. Наглый источник бед выскочил из рук мужчины.
— Ландыш!
— Да, Витольд Лолли-й-евич.
— Чтобы сегодня этого тубуса в офисе не было.!
— Как скажете.
Мы переглянулись с девушкой старательно пряча улыбки.
— Выдающийся архитектор, с тубусом обращаться не умеет, — пробурчала я, и прихрамывая, направилась к кофе-пойнту.
— Ландыш, я все слышу, — донеслось из кабинета.
Соня увязалась за мной:
— Ландыш, а почему вы вдвоем приехали?
— Мы встретились по пути на работу.
— Он тебя за ручку вел.
— Соня, у меня нога болит, а шеф у нас джентльмен, когда не рычит. И учти, моя дорогая, узнаю о сплетнях, вам всем мало не покажется. Девочкам передай, что тридцать три несчастья продолжаются, так что пока отложите свои каблуки, не расстраивайте шефа. Слушай, а у нас никто зонт трость не использует? Ходить больно, хоть бы опору какую-нибудь.
— А почему не отпросишься?
— Потому что если я сейчас хромая, и у вас дисциплина уже страдает, то что будет если меня не будет?
— Что? — не поняла Соня.
— Ресепшн без секретаря, Соня, уборщицы я тоже не вижу. Мне начинать репрессии? Брысь работать и Володю предупреди. Хотя нет, помоги с кофе. Не донесу.
Соня задумчиво взяла чашки и понесла, я захромала за ней, по дороге прихватив органайзер и ручку.
В кабинете недовольный шеф читал газету, Соня осторожно поставила чашки на край стола и удалилась. Я устроилась на своем уже привычном месте, дожидаясь, когда до меня снизойдут. Тубуса видно не было. Стоило двери закрыться, как Вишневский отложил газету:
— Как ты себя чувствуешь?
— Уже практически хорошо. Нога ноет, но это придется потерпеть. Я могу работать.
— Ценю рвение, однако сейчас не хочу думать о работе. Давай просто попьем кофе. Кстати, твои конфеты.
По столу скользнули две коробки конфет. Я их поймала.
— Витольд Лоллиевич, вы обещали!
— А также обещал две коробки конфет, если ты не будешь меня убивать.
Я обиженно вскочила, и он покачал головой:
— Ландыш, я шучу. Успокойся. Извини, неудачно получилось.
— Зачем?
— Чтобы ты улыбнулась. Вариант, что ты смеешься, лишь когда на меня нападает тубус, не устраивает. Вскрывай конфеты, будем кофе пить.
Я покосилась на шефа, потом на конфеты и решительно придвинула к себе чашку.
— А шоколад? — улыбнулся Вишневский.
— С девочками потом съем. Он же мой?
— Твой, конечно.
Он вернулся к газете, изредка бросая на меня любопытные взгляды. Я же терпела, не разрешая себе вскрыть упаковку. Вишневский нашел одно из моих слабых мест — сладости. Понаблюдав за мной, он осторожно пододвинул блюдце с тремя шоколадными шедеврами.
— Не мучь себя, позволь немного вкусного, Ландыш.
— Вы специально, — вздохнула, понимая, что битва проиграна.
— Я действительно покупаю шоколад тебе, но не из вредности, как ты сейчас предположила, а просто чтобы сделать приятное. Что ты решила с тубусом?
Я набрала в легкие воздух и выпалила:
— Созвонюсь с Петроградой, узнаю где она и отвезу ей тубус.
— Хорошее решение.
Он продолжал читать газету, чем меня слегка обидел. Я же подготовила такую доказательную базу, и теперь она вся рассыпалась с его слов…
— Вы отпускаете? — решила уточнить.
— Не вижу препятствий. Звони и договаривайся.
Я начала подниматься, когда меня остановили:
— При мне, Ландыш.
— Почему?
— Чтобы лишний раз тебе не ходить и не тревожить ногу.
— Я сообщу вам по телефону.
— С тобой предпочитаю общаться лично.
Ничего не оставалось, как набирать номер под присмотром шефа. Петрограда обрадовалась мне словно старой знакомой. А потом огорошила, что она уезжает в Питер. И поезд у нее через час с Ленинградского.
— Что не так, Ландыш? — спросил меня шеф, когда я закончила разговор.
— Петрограда уезжает в Питер. Через час поезд.
— И что тебя смущает? — Вишневский отложил газету в сторону.
— Я не вижу тубуса.
— Во избежания разрушений я закрыл его в шкафу. Сейчас принесу. Иди собирайся.
Я кивнула, не веря, что меня действительно отпустили. Быстро собраться не получилось, двигалась я все же с трудом. Уже внизу, когда давала распоряжение секретарям, передавая им текучку, меня догнал Вишневский с тубусом и папкой.
— Все, Ландыш, идем.
— Эмм, — ничего более умного я не могла сказать.
Вообще-то вся эта афера затеивалась лишь с одной целью — отдохнуть от начальника, которого стало слишком много в моей жизни. Однако Вишневский понял меня:
— Мне надо Федору кое-что передать. Они же вместе едут.
Это был весомый аргумент, потому что разговаривать с Королем я не хотела. Вишневский устремился к лифту, и мне осталось лишь махнуть рукой девочкам и направиться следом. Володя уже ждал внизу.
В машине я укоризненно посмотрела на шефа, но тот лишь улыбнулся:
— Ландыш, я не был уверен, что ты согласишься общаться с Федором.
— Приказы начальства не обсуждаются. Я тоже могла бы передать документы.
— Какая точная фраза. Ну раз приказы не обсуждаются, то завтра жду объяснительную, где ты сегодня гуляла в рабочее время.
От такой наглости я даже не сразу нашла слова, лишь покосилась на тубус, стоявший у нас в ногах. Вишневский перехватил мой взгляд и поспешно переставил его:
— Ландыш, перед уходом в течении рабочего дня, я всегда проверяю, кто у нас в местных командировках. Твоей фамилии сегодня там не было. Значит ты самовольно покинула рабочее место, суровый проступок. Так что с нетерпением буду ждать твое сочинение.
Молчать, главное молчать. А впрочем, после совместно проведенной ночи под одной крышей…
— Вашей фамилии тоже не было в списках, и в расписании у вас не было запланировано никаких встреч вне офиса. Значит тоже прогуливаете. А потом я ваша помощница, и сейчас еду на незапланированную деловую встречу, сопровождая вас. Это не считается прогулом, а является частью моей работы. А значит, ваши обвинения беспочвенны.
Смотреть на притихшего Вишневского очень не хотелось. Молчание затянулось, затем шеф спросил:
— Ландыш, телефон у тебя простой, а планшетом ты пользуешься?
— Да-а.
— Дай мне.
Достала свой планшет из сумки и протянула ему, предварительно разблокировав. Вишневский начал над ним колдовать, попутно объясняя:
— Я дам тебе доступ к моему расписанию через интернет, чтобы даже вне офиса ты была в курсе моих дел. Очень надеюсь, что вчерашние события- это действительно было роковое стечение обстоятельств, и ты не потеряешь и не допустишь утечки иноформации. Секунду, я с Антоном созвонюсь.
Они действительно о чем-то говорил в течении пяти минут, после чего мне венул планшет. На нем была открыта страница календаря, где уже висела запланированная встреча с Королем и Царевой. Но меня заинтересовал следующий пункт — 'Обед и прогулка'
— Витольд Лоллиевич, а что значит обед и прогулка?
— Это значит обед и прогулка. Мне знаешь ли тоже не хочется сегодня в офисе сидеть.
— А у девочек есть доступ к вашему календарю.
— Ограниченный, личные встречи они не видят.
Я покраснела:
— Я настояла, чтобы у них был полный доступ с возможностью редактирования, на случай если меня нет. Все назначаемые вам встречи я вношу с контактами и пояснениями.
— Ну и зачем?
— Для эффективной работы. Я могу заболеть, опоздать, уехать…
— Понял, но в следующий раз предупреждай.
— Хорошо.
Я быстро удалила компрометирующую запись, заменив ее на лаконичную 'деловой обед'.
— Оригинально, — согласился Вишневский.
Володя высадил нас недалеко от входа на Ленинградский вокзал. От помощи Вишневского я не стала отказываться. Утро получилось весьма насыщенным и нога болела. Поезд уже стоял на путях, и мы медленно шли вдоль, ища хозяйку зловредного предмета, который уже избил всех встречных.
— Ландыш? Витольд Лоллийевич?.
Мы обернулись. Петрограда стояла возле входа в вагон. Ничего общего с хрупкой и изящной воздушной феей из вчерашнего дня. Ярко-красная помада, черное платье-футляр, не скрывающее беременность. Даже туфли на невысоком каблуке не нарушали образ строгой и неприступной королевы.
— Добрый день, Петрограда, — Вишневский вновь сама любезность, галантно склонился перед женщиной.
— Не ожидала вас увидеть, если честно.
— Ландыш очень хотела отдать вам тубус лично, а у меня несколько вопрос к Федору. Кстати, где он?
— Сейчас подойдет. Ищет фисташковое мороженое.
— Да, согласен, важная задача. Кстати. Петрограда, есть такой момент, вы же увидите… они погрузились в разговор и я была предоставлена сама себе. Вот кто тянул меня за язык говорить про сопровождение. Я сделала шаг в сторону, и стояла озираясь по сторонам. Вагон для респектабельных граждан словно имел вокруг себя завесу. Вокруг остального состава толпились люди, здесь же было тихо и спокойно. Я вновь покосилась на шефа и Петрограду. Они увлеченно о чем то разговаривали.