— Это была Карина, — вновь заметила Лена.
— Я знаю, — тут же остыл Витольд, — она сказал при разводе. И да, на тот момент мы подали заявление, потому что Карина ждала ребенка.
Друзья молчали. Архитектор потер лоб, затем спокойно продолжил:
— Я вступился за невесту, потому что иначе не мог. Если вспомнишь, то я и Елену прикрыл, когда ты совсем с катушек слетел. Только кровь тебя и отрезвила. И да, я отослал вам работу в качестве свадебного подарка, чтобы ты Мил увидел, что Елена не была раздета. Во всех стратегических местах она была прикрыта тканью. Я в курсе, что Карина приложила руку к тому, чтобы ни твои письма, Лена, ни твои звонки, Мил, до меня не дошли. Жаль, что узнал об этом лишь семь лет назад. Вы уже тогда решили, что заносчивый Вишневский возомнил о себе невесть что и забыл друзей. И если бы не Ландыш…
Он не смог сдержать улыбки, которую тут же заметил Милослав:
— Что у тебя с моей дочерью?
— Ничего. Мы работаем вместе. Девочка унаследовала от вас все лучшее, даже глаза.
— Почему я тебе не верю, Вит?
— Потому что ты жуткий собственник. Еще кофе, пожалуйста, — Витольд махнул рукой официанту.
Лена задумчиво крутила свой стакан с соком. Витольд усмехнулся и протянул Милославу руку:
— Мир?
— Мир, — тот легко согласился и пожал ладонь, потом сжал чуть сильнее, — обидишь дочь, опять побью.
— Не дождешься.
— Что именно? — повеселела Лена, когда гнетущая ситуация разрешилась.
Да и сам Витольд чувствовал себя намного спокойней. Он добродушно усмехнулся и ответил:
— Все, Лена, все по списку. Правда, родители, есть одна загвоздка. Ландыш не знает, что мы знакомы. Я считаю правильным, что вы сообщите ей об этом.
— Даже удивительно. что ты промолчал. Скажем, — ответил Мил.
Дальше разговор потек в непринужденной обстановке, словно и не было разлуки. Через час Уваровы распрощались, мотивируя тем, что ехали к дочери. Витольд лишь махнул рукой:
— Я все понимаю. Но надеюсь, что вы скоро приедете ко мне на подольше.
— Не знаем, Вит, не знаем. Сейчас завершающая стадия серьезного проекта, раньше лета вряд ли. Самое раннее — на день рождения Ландыша.
— И когда он?
— В мае, — Лена озорно покосилась на букет цветов, — Ландыши распускаются в мае.
— Буду ждать встречи. И не на пять минут.
— Чем ворчать, приехал бы к нам. Да хоть на Новый год.
— Извини, Мил, хотел провести праздники вместе с детьми. Они обещали наконец то приехать.
— А где же они?
— Аниэла перебралась в Финляндию, там работает. Сын занялся книгопечатанием и сейчас разъезжает по всему миру. Может на Новый год вспомнят обо мне.
— А…, - Лена замялась.
Витольд улыбнулся:
— Карина счастливо вышла замуж и работает в ювелирном во Франции. У меня контрольный пакет акций их семейного предприятия, так что я всегда в курсе дел. не переживай, все хорошо.
Они вместе вышли на улицу и переглянулись.
— Звоните и не пропадайте, — попросил Витольд, — и спасибо, что приехали.
Он смотрел вслед уезжающей машины, затем с грустью достал телефон. Богдан терпеливо ждал за спиной. Витольд вздохнул. Он очень хотел позвонить девушке с разноцветными глазами и сам рассказать, что произошло, но нельзя. Они родители, они смогут все объяснить правильно. А ему остается ждать и надеяться на лучшее. Ждать. Впервые он злился, но терпеливо ждал. Время, на все нужно время.
В субботу очень подфартило Мире. Мои родители ворвались веселым весенним ветром в ателье. Папа добродушно сетовал на капризы любимых женщин, театрально вздыхая и подсчитывая убытки, а мама… Мама тоже озаботилась гардеробом, сетуя, что питерцы не умеют ярко жить. Под вечер мы уезжали домой, значительно обогатив хозяйку, которая клятвенно обещала доставить все на адрес. Я дала координаты бюро, понимая, что будни проведу все там.
А дальше марш бросок неуемных авантюристов по Москве. Откуда в них столько энергии? Всю ночь за рулем, а они веселятся как дети, приходя в восторг от московских пробок и строек. Домой мы попали поздно вечером в обнимку с пиццей и сладостями. А дальше… Пять минут нотаций за беспорядок в доме и спокойный семейный вечер.
— Вы очень счастливые сегодня.
— Просто встретился с хорошим старым знакомым. Очень долго его не видели.
— Да? И кто это?
— Не важно, Ландюш, — ответил отец, он стоял возле моего любимого бюро и внимательно его изучал, — красиво нарисовано. Кто автор?
В руках отца был портрет, который мне подарил Вишневский.
— Один хороший знакомый, — уклончиво ответила я, стараясь не выдать волнения.
— У него великий талант, — он протянул портрет матери и та с задумчивой улыбкой смотрела на него.
— Да, рисует он просто замечательно, — я осторожно забрала портрет и спрятала в бюро, — еще чаю?
— Нет, милая, надо бы отдохнуть. Завтра рано вставать, хочется подольше с тобой побыть.
Я кивнула, соглашаясь.
— Лен, я убью его. Он же знал…
— Знал, Мил. Но одного у Вита не отнять, он умеет принимать правильные решения. Я уверена, он не сделает Ландышу ничего плохого. А в остальном. Боюсь, мы с тобой опоздали.
— Надо сказать девочке.
— Нет. Теперь решают только двое.
— У него дочь — ровесница Ландышу!
— Знаю. Но ты их обоих видел? При намеке на второго, оба глупо улыбаются. Мил, смирись. Остается лишь надеяться на благоразумие Витольда.
Мужчина и женщина заглянули в комнату к дочери. Та спала, а портрет лежал в изголовье.
— И что теперь?
— Не знаю, Мил, не знаю. Но вмешательством мы лишь все испортим. Идем спать.
Меня предупреждали, что неделя предстоит сложная, в памяти еще жили воспоминания о прошлом понедельнике. Что обычно делают умные люди? Правильно — прилежно ставят будильник, с вечера все готовят и рано ложатся спать. С первыми пунктами я справилась идеально. В коридоре висел чехол со сменным костюмом и платьем, внизу пакет с туфлями на низком каблуке, лоферами и мокасинами, а также запас колготок, гольф и даже пара футболок про запас. Рядом сумка, где кроме стратегического запаса декоративной косметики и сопутствующие аксессуары, лежали эластичные бинты, тейп лента, средства от растяжений, и даже сухой шампунь. Мой небольшой опыт работы в бюро показал, что лучше иметь все, чем в самый ненужный момент оказаться неготовой. Я подавила в себе стойкое желание взять папину плащ-палатку и сухой паек, хотя последнее все же потом оказалось в сумке. Архитекторы народ непредсказуемый. Немного подумав, в сумку полетел набор часовых отверток, комплект проводов для гаджетов, перочинный нож и изолента. Финальным аккордом стал суперклей и средство от засоров в туалетах. Зачем, даже не спрашивайте, просто попался на глаза.
Осмотрев все, я вздохнула и заранее вызвала на семь утра такси. Заранее погордилась, какая я предусмотрительная, пока не посмотрела на часы. Итак, машина должна прибыть через три часа, я ж за сборами забыла, что родители уехали в Питер далеко за полночь. Одна надежда — ехать через всю Москву, в пробках высплюсь.
Закон подлости понедельника в действии. Пробок практически не было, поэтому в восемь я стояла на первом этаже возле лифта, даже кафе на первом этаже еще не открылось. Поднялась на третий этаж, напугав охранника Сашу. Он настолько проникся моим ранним появлением, что безропотно помог с сумкой, а затем клятвенно уверил, что непременно предупредит как кто-нибудь из офисных появится. У меня был час, который я потратила на то, чтобы проверить изменения в расписании. А вот это интересно — деловой обед без указания персоны. Надо уточнить, чтобы знать, что бронировать. Ага, во вторник в десять тендер, в пятницу в пять вечера церемония награждения. Судя по приписке, спутницу зовут Марина. Неужели наша Марина?
Чашка крепкого кофе почти спасла, по крайней мере после нее я определилась, где хранить все принесенной. Под косметику выделила ящик стола, хозяйственные аксессуары отправились в шкаф, туда же лег сухпаек. А вот одежда разместилась в потайной комнатке шефа, вернее то, что висело на вешалках. Остальное смело отправилось в шкаф вместе с обувью. Когда последняя вещь заняло свое новое место, пикнула дежурная связь, охранник передавал сигнал, что кто-то пришел. И тут же послышались шаги по лестнице.
— Ландыш? Доброе утро. Я конечно просил пораньше, но не буквально же.
— Доброе утро. Пробок не было. Кофе?
— И газету. Ну что ж, у нас будет спокойное утро, — Вишневский пристально смотрел на меня.
— Хорошо.
Я сделала шаг, но шеф даже не пошевелился, продолжая буравить меня взглядом. Я насторожилась:
— Витольд Лоллиевич, все в порядке?
— Лоллийевич. Да, все хорошо. Я жду.
Он словно отмер и быстрым шагом направился к себе.
Я же поспешила к кофе-пойнту, когда почувствовала чей то взгляд. Оглянулась. Вишневский стоял возле дверей кабинета и пристально следил за мной. Его внимание напугало. Осторожно оглядела себя, а то мало ли что, вдруг чего с недосыпу забыла надеть, ну там пиджак, брюки, обувь. Нет, все на месте. Я опять обернулась в сторону шефа, но он уже исчез.
Когда я принесла кофе, то едва не споткнулась. Вишневский меня ждал, сидя за столом, да не просто ждал, а напряженно следя за каждым шагом. Вспомнив, что сегодня понедельник, списала на него странное поведение шефа, однако мысленно собралась и четко отпечатала шаг до стола, не пролив ни капли драгоценного напитка. С трудом удержалась, чтобы не откозырять, когда чашки уже стояли на столе, лишь бросила косой взгляд на газету, которая так и лежала нетронутая.
— Витольд Лолли-й-евич, у вас все хорошо?
— Да, Ландыш, все нормально. День предстоит тяжелый. Все свои пожелания по расписанию я внес в календарь. Так что потом проверишь. Давай сейчас просто попьем кофейку. Кстати, твои конфеты.
И вновь он пододвинул мне блюдце с шоколадными шедеврами. Я страдальчески вздохнула.
— Ландыш, не отказывай себе в удовольствии. Неделя предстоит еще та.
— Мы же с вами договаривались.
— Ландыш, прости, я не могу сдержать обещание, так что шоколад по утрам будет. Угощайся.
— Только если и вы.
— Здесь три конфеты.
Я решительно отодвинула угощение, одновременно подавляя расстроенный вздох:
— Вот же упрямица. Хорошо, разделим суровый офисный завтрак по-честному. Тебе две, а мне одну.
Он осторожно забрал одну конфету, пододвигая остальное мне. Я согласилась со столь мудрым решением, потому что шоколад был восхитителен.
— Как прошли выходные?
— Родители приезжали, — ответила я, наслаждаясь ароматом кофе и пытаясь не уснуть.
— Ты рада?
— Уже нет, они уехали.
— Я впервые слышу столь неприкрытое и искренне расстройство от взрослых детей по поводу того, что родители уехали.
Я пожала плечами:
— Не хочу об этом говорить.
— Не грусти, Ландыш, все будет хорошо. Знаешь что, а давай пообедаем сегодня вне офиса.
— У вас запланирован уже обед, — осторожно ответила я, а в душу закрадывались неясные подозрения, — кстати, вы не указали с кем, и надо ли бронировать столик.
— Все сделал, как ты учила, — усмехнулся он, — а насчет столика… Что предпочтешь? Европейскую кухню, средиземноморскую или что поострее?
— Офисную, — я ответила скорее машинально, чем действительно хотела грубить.
— Хорошо, — он откинулся на кресло, отодвигая чашку, — теперь поговорим о насущных делах. Надеюсь, все на завтра готово и приемная меня не подведет. Проверь, чтобы в цветочных композициях на этой недели не было эустом. Ассистент Кибаридзе, главного заказчика, сообщил вчера, что его шеф не переносит их. К протоколированию готова? У Антона попроси проверить все для технического оснащения. В полдень мне нужен Беляев с ГАПом. Кстати все официальные документы готовы? После обеда я должен отъехать на пару часов на заседание жюри. Да, на пятницу — у меня церемония награждения, так что отмени все встречи. Переноси на следующую неделю. Ах да, должен зайти наш юрист, Юрий Ривцев, если меня не будет, пусть дождется. Уточни у него по правовым системам, он что-то говорил. Список лиц, с которыми я должен переговорить, у тебя на почте. Все.
Я молча проглотила холодный тон, лишь быстро строча в органайзер.
Когда Вишневский замолчал, без слов забрала чашки и уже пошла на выход, как меня окликнули.
— Забыл. Ландыш, обедаем в час дня. Попроси Марию Ивановну, чтобы все заранее подготовила. Ну и мне напомни, если забуду.
— Хорошо, вам все приготовят.
— Нам, Ландыш, нам. Офисная кухня ничем не хуже остальных, так что одобряю твой выбор. Все, пора работать. Я позже дам тебе регламент или Беляев передаст. Да, еще. Я заметил что ты почти не хромаешь, однако давай завтра обойдемся без каблуков.
— Хорошо, папочка, — буркнула я себе под нос.
— ЛАНДЫШ!!!
Зажимая подмышкой органайзер и балансируя чашками, я выскочила из кабинета, едва не сбив Антона.
— О, привет, Дюймовочка. Куда бежишь?
— Привет, ты то мне и нужен, — я поспешно поставила чашки на стойку и потянула его за собой вниз.
— Нет, конечно, приятно, что я пользуюсь популярностью, а что случилось?
— Идем проверять техническое оснащение переговорной.
Секретари с любопытством смотрели на нас, когда я таща за рукав упирающего сисадмина, слетела вниз по лестнице и устремилась в переговорную.
— Ландыш, что за спешка? Я вообще то тебе диктофон нес.
— Ничего страшного. Покажи мне как все включается.
Парень почесал в затылке.
— Давай я хоть ноутбук принесу. Вообще я в пятницу все проверил.
— Ничего не знаю, давай сейчас. Жду.
— Слушай, я даже позавидовал девчонкам, что они перешли под твое начальство, а сейчас мне кажется что Витольд Лоллийевич гораздо гуманней в роли начальника.
Он развернулся, чтобы выйти но тут же замер, и я его вполне понимаю. Лично мне захотелось спрятаться под стол. За дверью разнесся грозный глас Вишневского:
— София, где ваша начальница!
— В переговорной, — испуганно ответила секретарь и поспешно добавила, — она там с Антоном.
— Черт, — прошептал сисадмин, — я передумал, я не готов встречаться с Вишневским сейчас.
Я была с ним солидарна, однако кто же нас спрашивал. Дверь открылась и на пороге появился шеф. Окинул взглядом переговорную и остановился на мне, в упор игнорируя сисадмина:
— Когда ты отходишь, будь добра брать трубку, чтобы я не разыскивал тебя по всему офису. Идем, возник вопрос.
— Хорошо, простите, — я покорно повесила голову, лишь шепнув Антону, — я скоро вернусь, так что неси ноут.
Под конвоем поднялась наверх, замерла перед своим рабочем местом.
— Дальше, — скомандовал Вишневский.
В недоумении прошла в кабинет, однако шеф кивнул в сторону потайной комнаты.
— Витольд Лоллиевич, я конечно понимаю, что слегка некорректно высказалась, но я не приняла во внимание ваш острый слух, — взмолилась я, потому что происходящее мне очень не нравилось.
— Во-первых, Лоллийевич. Во-вторых, — он вздохнул, — о чем ты сейчас подумала? Чтобы успокоить твою богатую фантазию, спрошу прямо — откуда в моем шкафу взялась женская одежда?
Я закашлялась и покраснела. От стыда, что так плохо подумала о нем. Или может от обиды, что наоборот слишком хорошо о нем думала? Так, надо больше спать, потому что все мысли лишь о диване.
Очевидно, вся гамма переживаний отразилась на моем лице, потому что брови Вишневского поползли удивленно вверх. Он тоже то ли кашлянул, то ли хмыкнул, однако осторожно произнес:
— Ландыш, я с тобой как на вулкане и не знаешь, когда рванет. Давай пока не будем выяснять, что кто подумал и кто что понял. Ни я ни ты не готовы. Просто ответь на вопрос. Это твои костюм и платье?
— Да, я принесла сегодня, на всякий случай. Я сейчас уберу к девочкам.
— Не надо, оставь. Можешь пользоваться и шкафом и комнатой, если надо. Просто предупреждай. Договорились?
— Да.
— Отлично. Можешь вернуться к работе. Спасибо.
Я лишь кивнула и вышла за дверь.
Витольд перевел дух, когда дверь за девушкой закрылась. Тихоня? Спокойная? Это он погорячился с выводами. Рядом с ней он словно в центре минного поля, на вулкане, верхом на атомной бомбе, даже в эпицентре взрыва, но никак рядом со спокойным человеком. Умница и профессионал, но иногда ее логика, действия и размышления не поддаются никаким законам. Вот и сегодня. Что с ней? Сказали или не сказали? Знает или нет? Если знает, то почему никакой реакции? Неопределенность раздражала. А значит ему нужны точные данные.