Ровный баланс.
Кончики моих пальцев скользят по всему разнообразию стеков, пока я не нахожу один с тонкой и полужёсткой ручкой, обтянутой кожей, со сложенным кожаным ремешком на конце. Он способен оставить след от быстрого удара, который не будет достаточно сильным, чтобы повредить или причинить вред ее красивой гладкой коже. Крепко сжав его в руках, я возвращаюсь к этой ослепительной женщине, все еще стоящей на коленях.
Держа стек, я провожу кожей по ее тонким плечам с достаточным давлением, чтобы подразнить ее. Когда я это делаю, ее кожа покрывается мурашками. Остановившись перед ней, я поддеваю кончиком стека ее подбородок и приподнимаю.
- Посмотри вверх, Мойра, - мгновенно меня успокаивает безмятежность ее взгляда. – Ты боишься? - спрашиваю, держа голос под контролем, не позволяя просочиться эмоциям.
- Нет, Сэр, - ее мелодичный голос накатывает на меня мягкой волной. Я чувствую его животворный напев, так же, как и слышу его. Насладившись звучанием ее голоса, я начинаю обдумывать ее ответ.
Она не боится.
Если это ее первый раз, так не должно быть. Тем не менее, она утверждает, что нет.
- Правило номер один - всегда полная и абсолютная честность. Это не подлежит обсуждению. Если ты солжешь мне, будешь наказана. Если это произойдет неоднократно, мы закончим. Скажи еще раз: ты боишься?
- Нет, Сэр. Я не боюсь, - ее губы изгибаются в улыбке. - Я боялась, Сэр. Я почти отказалась от идеи приезжать сюда, в этот клуб или подниматься вверх по лестнице, но теперь, когда я... здесь, с Вами... мне не страшно.
- Ты меня не знаешь.
Ее взгляд не отрывается от моего.
- Нет, но я Вам доверяю. Вы можете понять меня неправильно, - она быстро оглядывает комнату, прежде чем её взгляд возвращается ко мне. - Все это может быть неправильным. Возможно, я ошибаюсь, желая оставаться здесь, желая быть с вами. Однако ответ на Ваш вопрос по-прежнему отрицательный, Сэр, я не боюсь.
Ее соски упираются в кружево.
- Как ты себя чувствуешь?
- Я возбуждена, взволнована и... - ее щеки вспыхивают розовым.
- Поговори со мной, красотка. Мне нужно слышать твой голос.
- Что насчет моих криков?
- Что? – переспрашиваю я, отступая на полшага.
Глава 15
Марджи
- Мои крики, Сэр.
Господин Сантана протягивает мне руку, показывая, чтобы я поднялась.
- Пойдем со мной, Мойра.
Пойти с ним.
Куда?
Я не спрашиваю. Я вбираю его образ. Сегодня он в сером костюме, а галстук соответствует цвету маски, которую он мне прислал. Он высокий мужчина, такой же высокий, как я и помнила. Хотя не могу рассмотреть его лицо полностью, я вижу сильный точеный подбородок, высокие скулы и твердые губы.
Я подношу свою ладонь к его руке и удивляюсь, как она насколько идеально подходит ему. Его твёрдая поддержка помогает мне встать. За то короткое время, что я простояла на коленях, мои ступни начало покалывать. Перенеся на них вес, я теряю равновесия и подаюсь в его сторону.
Одним быстрым движением он склоняется ко мне, обнимая за спину, подхватывая под колени, и без усилий поднимает меня на руки. Этот жест странно обнадеживает, пока я таю, прижавшись к его широкий груди. Его грудная клетка вздымается, когда его нос приближается к моим волосам. Как будто он вбирает в себя мой запах.
Это странно и горячо, потому что его насыщенный одеколон наполняет все мои чувства.
Господин Сантана опускает меня на край гигантской кровати и помогает лечь на мягкое покрывало. Его палец касается моих губ.
- Честность работает в обоих направлениях, Мойра. Не знаю, почему ты упомянула крики, но ты сказала об этом. Если ты спрашиваешь, нуждаюсь ли я в них... - он не ждет ответа. - В конечном итоге, да. Однако рискну предположить, что то, чего хочу я, не то, о чем думаешь ты.
А о чем я думаю?
Я устремляю взгляд на Андреевский крест. С того места, где лежу, я могу видеть только верхушку, но я знаю, что это такое, и для чего он используется.
По одному такому установлено в каждом домике доктора Кайзер. Я транскрибировала записи, в которых Дом описывал подобную сцену. Во многих случаях для него это похоже на ритуал - связывать свою жену, своего сабмиссива, зная, что он причинит ей боль, в то время как сабмиссив охотно принимает свою судьбу. Рассказы женщин отличаются, но только с точки зрения перспективы. Они говорят об очищающем эффекте, который приходит с тростью или кнутом, и что давление мира больше не имеет значения, поскольку единственное, о чем они могут думать, - это обжигающая боль. Они описывают этот опыт с положительной стороны, но, оказавшись в стенах «Кружева и кожи», очевидно, что понятие правильного и неправильного больше не применимо к действительности, или же эти слова приобретают совсем иной смысл.
- Мойра, посмотри на меня.
Я выполняю приказ и тут же теряюсь в его тёмном взгляде, интенсивности и реальности.
- Расскажи, почему ты упомянула крики, - требует он, но его резкий тон, который звучал ранее, чуть смягчился.
- Дороти, - честно отвечаю я.
Он хмурит брови.
- Дороти? Что за хрень?
Я киваю.
- Она сказала, что эта комната звукоизолирована, и люди не смогут услышать моих криков.
На губах господина Сантаны появляются микровыражение или подергивание, которые я не могу определить. И я продолжаю:
- Она сказала, что есть кнопка вызова, если я захочу уйти, - я поднимаю голову, пытаясь осмотреться. - Я не знаю, где она. Думаю, я была слишком ошеломлена, когда вошла сюда.
Костяшки его пальцев ласково скользят по моей щеке.
- Мойра, ты хочешь быть здесь, со мной?
- Да, Сэр. Вы все, о чем я могла думать на протяжении всей недели. Клянусь, я даже оказалась близка к потере работы.
Его скулы приподнимаются, когда он улыбается.
- Я тоже думал о тебе. Комната звукоизолирована. Это факт. Я с удовольствием покажу тебе, где находится кнопка вызова. Я не буду тебе лгать. Однажды я хочу услышать твой крик, но не от боли. Хорошо обученная саба не кричит, испытывая боль. Использование голоса для выражения своих ощущений – это добровольный акт. Ты можешь это контролировать. Хорошо обученная саба будет хранить молчание, если не получит иных указаний.
Я смотрю вверх, слыша не только его слова, но и заботу, с которой он их произносит. Он говорит о том, что причинит мне боль, и о том, чтобы я не кричала, и все же я не боюсь. Он заставляет звучать эти слова так, будто говорит о цели, которую нужно достичь.
Когда я не реагирую вслух, господин Сантана качает головой, и его взгляд опускается на мою грудь и ниже.
- Основываясь на том, как ты опустилась на колени, я подумал, возможно, прошлый раз не был твоим первым опытом.
- С этим? - спрашиваю я, уточняя. - Все, что касается происходящего здесь, является моим первым опытом. Если Вы спрашиваете, девственница ли я, то нет.
Господин Сантана усмехается.
- Как и я. Я не спрашивал конкретно об этом, но теперь, когда мы с этим разобрались...
Я чувствую жар на своих щеках.
- Я и не думала, что Вы могли быть.
- Но у тебя есть какое-то представление обо всём этом, - он окидывает взглядом комнату.
Я не хочу упоминать свою работу.
- Я читала и слушала разные материалы. Полагаю, я хотела, чтобы Вы думали, будто я знаю, что делаю, чтобы Вы были настоящим со мной.
- А ты знаешь, что делаешь?
Я качаю головой.
- Нет, Сэр, но я хочу научиться.
Его взгляд скользит по моему телу, с моего лица к моим высоким шпилькам, каждый дюйм, охваченный его вниманием, обдает жаром мою кожу, будто пламя внутри его темных зрачков усиливается и превращается в бушующий лесной пожар.
- Ты выглядишь потрясающе в подарке, который я тебе послал.
Его похвала наполняет меня теплотой.
- Подтянись вверх к спинке кровати. Я покажу тебе, где находится кнопка вызова.
Делая, как он говорит, я двигаюсь вверх по кровати, пока моя голова не оказывается на подушке.
- Сэр? - Его темный взгляд встречается с моим. - Я не боюсь. Мне не нужна кнопка, но насчет криков я все еще не понимаю.
- Прекрасная Мойра, время криков приходит не в тот момент, когда я доставляю тебе боль. Крики предназначены тому времени, когда я доставляю тебе удовольствие.
Словно фейерверк, вспыхнувший внутри меня и бегущий по венам, его объяснение согревает мою кровь, устремляясь к тому месту, где сжалась в сладком спазме моя женская суть.
- Скажи мне, - требует он более глубоким тоном. - Хотела бы ты научиться сдерживать крики, пока не придет удовольствие?
Да. Да. Тысячу раз да.
- Да, Сэр.
- Подними руки. Я позабочусь, чтобы ты не передумала насчет кнопки вызова.
Я выполняю то, что он мне велит, и манжеты из мягкой кожи на подкладке из овечьей шерсти оказываются обернутыми вокруг каждого моего запястья.
- Поговори со мной, красотка.
Мое внимание все еще сосредоточено на манжетах.
- Они больше, чем я представляла.
- Они широкие, поэтому не оставят следов, - он что-то делает над моей головой и опускает манжеты ниже. - Теперь перевернись. Я хочу получше рассмотреть твою красивую круглую попку.
С манжетами непросто сменить положение, но у меня получается. Как только я перевернулась, он помогает мне подняться на колени и опуститься на локти. Затем он снова подгоняет цепи, прикрепленные к манжетам, и сковывает мои запястья вместе.
После того как все оказывается на местах, господин Сантана возвращается к кругу света и забирает стек. Матрас прогибается, когда он приближается ко мне. Медленно он проводит стеком по коже моей шеи, плеч, спины, ягодиц и бедер.
- Больше никаких разговоров. Никаких криков. Кроме звуков, которые ты пока не можешь контролировать, - стек дразняще скользит по моим щекам. - Слезы не преднамеренны. Они появляются непроизвольной реакцией. Твои слезы – настоящий дар для меня.
Я сглатываю, когда все, что я ощущаю, усиливается.
Запах его одеколона.
То, как его вес приводит в движение матрас.
Призрачное прикосновение стека.
Все это работает вместе, чтобы вызвать у меня предвкушение, заставляя меня ерзать на мягкой постели.
- Разведи колени подальше друг от друга.
Смущаясь, я подчиняюсь, зная, что доказательства моего возбуждения все еще очевидны. Я задыхаюсь, когда стек скользит между моих ног и прямо по складочкам.
Его грудь оказывается близко к моей спине, когда он шепчет мне на ухо:
- Ты чертовски потрясающая. Самые ценные дары, которые ты можешь мне подарить, - это твои слезы и теплая мокрая киска.
Две вещи, которые я не могу контролировать.
Я закусываю нижнюю губу, не позволяя себе ответить вслух. С каждой секундой он продолжает расчерчивать мою кожу, в то время как чувство ожидания все нарастает.
- Два слова, Мойра. Ты дашь мне два слова, которые решат, что будет дальше. Помни, что честность не подлежит обсуждению.
Стек рассекает воздух, приземляясь на мою попку. Все мое тело дрожит, когда жалящий укус распространяется за пределы места, с которым он контактировал. Словно трещина, расползающаяся по стеклу, меня пронизывают острые ощущения. Я ерзаю на покрывале, а затем это происходит снова и снова в быстрой последовательности.
Я чувствую слезы в глазах, но не хочу, чтобы все прекратилось. Я с нетерпением жду следующего удара, но его ритм непредсказуем. Все прочие мысли покидают мой разум, когда я сосредотачиваюсь исключительно на стеке, который горячит мою плоть и крадёт дыхание. Я борюсь с собой, чтобы оставаться на месте, в то время как мое тело напрягается, мне нужно больше, хочется большего. Это эротично на том уровне, которой я никогда не могла себе вообразить.
Его губы оказываются около моего уха, и глубокий тембр голоса разносится мурашками по моей только что отшлепанной коже.
- Да, Сэр, или нет, Сэр.
Я делаю глубокий вдох.
- Я дал тебе одно указание перед тем, как мы расстались в прошлый раз. Я сказал тебе не трогать эту красивую розовую киску.
Я втягиваю воздух, когда стек скользит по складочкам.
- Я сказал тебе, что произойдет, если ты ослушаешься меня.
Стек продолжает дразнить меня, пока я корчусь, испытывая эту муку.
- Я не собираюсь задавать тебе вопрос о том, помнишь ли ты, что я сказал, потому что, если ты этого не помнишь, это потребует более сурового наказания. Я собираюсь спросить тебя только об одном. Мойра, ты послушалась меня?
Мысль о том, чтобы солгать, абсолютно не приходит мне в голову.
- Нет, Сэр.
Глава 16
Марджи
Пронзительный крик разрезает воздух вслед за звуком удара. Хотя знаю, что он вырвался из глубины моего горла, эхом разносясь по комнате номер четыре, я не помню, чтобы издавала его. Это не входило в мои планы, но я не могу вспомнить причины. Задыхаясь, я хватаюсь за мягкое одеяло под собой, и падаю вниз, касаясь лбом шелковых простыней. Мои щеки покрыты слезами, скатываясь из-под голубой маски, но, несмотря на это, мой мозг едва фиксирует эти ощущения.
Быстро сменяющие друг друга короткие удары, обрушивающиеся на мою чувствительную киску, возносят меня словно невесомое облако, стремящееся все выше и выше к небесам, пока не затягивает собой весь горизонт, обрушиваясь на меня осознанием собственного существования. Я с трудом дышу, пытаясь не позволить зарождающимся внутри меня крикам вырваться наружу, в то время как весь остальной мир, комната, всё, кроме действий господина Сантаны, исчезает.
Это не похоже на туман, который медленно опускается, как я слышала из описаний подобного опыта.
Бегство от реальности происходит мгновенно, словно опущенный занавес.
Свет гаснет.
И все вокруг исчезает.
Разряд электричества, который я никогда не могла себе представить, сотрясает все мое тело. Зарождающиеся в глубине моей киски импульсы, создаваемые ударом стека, жалящего мою нежную и чувствительную кожу, разбегаются со скоростью света по всему моему телу, пока мурашки не охватывают мою плоть, заставляя кожу блестеть от пота, и каждый волосок на моем теле встаёт по стойке смирно. Словно громоотвод в ненастную бурю, я борюсь, чтобы сохранить свое положение, чтобы удержаться и достичь своей цели. Но dетер дует сильнее, снося меня и толкая, пока мое тело не падает на кровать.
Я уже не стою на коленях, как мне было велено, а дрейфую в бурлящем море ярких телесных ощущений. Я слышу, как мое сердце бьется в венах, и собственное прерывистое дыхание, как и его глубокий баритон, доносящийся до меня сквозь весь этот хаос.
Сильные уверенные руки бродят по моей сверхчувствительной коже. Они больше не сосредоточены только на моей киске, но ласкают меня - всю меня. Господин Сантана перекатывает меня на спину, не прекращая ласк. По комнате больше не разносятся мои крики боли. Они сменились танцующими вокруг нас звуками стонов и хныканья, указывающих на мои безудержные потребности.
Неужели эти звуки исходят от меня?
Я не могу быть уверенна ни в чем, пока в поле зрения не появляются темные глаза, пронизывающие меня разрушением, принесенным его наказанием, удерживающие меня, как якорь в эпицентре бури. Сверкающие карие глаза устремлены на меня сверху вниз, пока мускус его дорогого одеколона наполняет мои чувства, а самые твердые части его тела накрывают меня сверху. Я пытаюсь удержаться и дотянуться до его плеч, но мои руки все еще связаны над головой.
Нежные слова начинают проникать в мое сознание, когда твердые губы обрушиваются на мои щеки, шею и плечи. Он спускается все ниже и ниже, дюйм за дюймом. Подобно исследователю неизведанной местности, он изучает каждую вершину и глубину долины, поцелуй за поцелуем, пока не останавливается прямо над самой чувствительной зоной.
Его темный взгляд вновь захватывает меня. И я вновь чувствую тепло его тела.
- Ты удивляешь меня, Мойра. Ты такая сильная. Я горжусь тобой, - тон его голоса придает искренность похвале, и все внутри меня откликается на нее, уменьшая жгучую боль на разгоряченной коже от стека.