— Бедные, — сокрушенно покачала головой.
Руслан лишь взглядом непонятным одарил и плечами пренебрежительно повел, а Кирилл и вовсе в тарелку уткнулся, глаз не поднимая.
— Вам их совсем не жалко? — спросила с мягким укором.
— Было бы чего жалеть, — проворчал муж недовольно, — без них на земле чище стало и спокойнее.
— Угу, — только промычал Кирилл, набив полный рот.
Моего сочувствия к бедным дворняжкам эти упертые оборотни не разделяли. Для них все это несущественные мелочи, превратности судьбы.
— Злые вы! — пробубнила себе под нос и отвернулась. Только спиной почувствовала, как смотрят на меня пристально, въедливо.
После завтрака Кирилл просидел у нас еще не меньше часа, а потом, поблагодарив за гостеприимство, ушел по своим делам, оставив нас с Русланом наедине. И судя по горящим глазам мужа, оставлять меня в покое он не собирался, решив компенсировать свое ночное отсутствие прямо здесь и сейчас. Да я и не против. Соскучилась по нему так, будто вечность целую не видала.
Глава 4
Таня
Месяц пролетел незаметно, пестрой, теплой волной, обволакивая ощущением счастья. Настоящего, то размеренно спокойного, то буйного, как ураган. Наша семейная жизнь началась как в сказке: Питер в самом начале, потом неделя на море, которое поразило меня в самое сердце, своей тихой мудростью, сдержанной силой и неограниченной свободой. Не описать словами те ощущения, когда стоишь по колено в живой воде, зарывшись пальцами в песок, и скользя взглядом до самого горизонта.
Бекетов только смеялся, наблюдая за моими прыжками и хлопаньем в ладони. Ему не понять. Большой серый волк к этому привык, его сложно удивить, а я чувствовала себя ребенком, впервые открывающим огромный мир.
А какая там луна! Большая, молочно-белая, отражающаяся миллионами игривых бликов. По ночам мы с Русланом ухолили из отеля, брали в прокат машину и уезжали на дикие пляжи, туда, где кроме нас не души. Оборачивались, и как дурные подростки бегали галопом по берегу, дурачились, боролись в шутку, целовались до беспамятства на соленых волнах, любили друг друга на мягком песке, впитавшем в себя тепло южного солнца.
Это рай. Мой персональный рай.
Когда вернулись домой, жизнь потекла своим чередом. Бекетов много работал, но каждую свободную минуту проводил со мной: то прилетал домой в середине дня, то присылал за мной машину и вез на свидание, а иногда и вовсе приглашал вечером к себе в офис. Романтичный ужин в солидном конференц-зале — в этом была своя прелесть.
Я занималась домом, планомерно превращая холостяцкую берлогу Руслана в уютное гнездышко, с затаенным удовольствием замечая, что изменения ему по душе.
Ему нравилось приходить в дом, где тепло, уютно, где его встречаю я, не скрывая радости. Он был счастлив со мной, я это знала, чувствовала.
Кое в чем я все-таки ошибалась, рай не на морском берегу, он там, где твое сердце, там, где ты вместе с любимым человеком.
Времени до его дня рождения оставалось чуть меньше недели, а я по-прежнему была без подарка.
Нет, кое-что к этому времени у меня все-таки появилось — идея. Я знала, что буду делать, как буду делать, из чего, но вот самого материала в моей волшебной коробочке не нашлось, поэтому решила съездить в торговый цент, где расположился огромный магазин товаров для рукоделия.
Утром, провожая Руслана на работу, осторожно завела об этом разговор:
— Мне сегодня в город надо, — произнесла, старательно улыбаясь, пытаясь не выдать своего волнения.
— Зачем?
— Со знакомой договорилась в торговом центре встретиться, — зря наверное соврала, но мне жуть как хотелось сохранить все в тайне, чтобы он ни о чем не догадался. Если бы сказала, что в магазин рукоделия — он бы сразу сложил два плюс два, и тогда прощай сюрприз.
— Тебя отвезти?
— Не надо, — покачала головой, — я же не сейчас поеду, днем.
— Могу машину прислать.
— Не зачем, — отмахнулась. Зачем его напрягать? — На такси не доеду что ли?
— Как знаешь. Позвонить не забудь, — уже в дверях попросил он, и, притянув к себе, поцеловал. Нежно, ласково, так что душа запела, потянулась к нему.
— Обязательно, — еле дыша, отстранилась от него.
— Я сегодня до самого вечера, раньше не смогу освободиться.
— Буду ждать, — на цыпочки встала и еще раз в щеку игриво чмокнула.
— Не скучай.
— Не буду, — пообещала мужу.
Он подмигнул мне весело, по-мальчишечьи и вышел на крыльцо.
Возле дома его уже ждал Кирилл на своем здоровенном, мощном пикапе. Вообще не имиджевая машина, но ему нравилась: и проходимость высокая, и грузоподъемность немалая.
В общем, каждому свое.
Я помахала ему рукой, а бета лишь кивнул в ответ с легкой улыбкой. Как всегда сама собранность, Мистер Деловой!
Проводив мужа на работу, занялась домашними хлопотами: прибраться, приготовить, и еще две тысячи мелочей.
К тому моменту, когда все переделала, на часах уже был полдень, поэтому вызвала такси, собралась и в город поехала, за подарком.
Торговый центр встретил меня привычной радостной обстановкой. Посетители прохаживались от магазина к магазину, совершая покупки, общаясь, останавливаясь у кафешек, а же бежала вперед, вся в нетерпении, один раз даже чуть с ног не свалила замешкавшуюся женщину. Она сердито посмотрела на меня, и, презрительно поджав губы, удалилась.
— Простите! — бросила ей на ходу и дальше к вожделенному магазину.
Ворвавшись внутрь как маленький тайфун, остановилась, растеклась в блаженной улыбке от пестрого разнообразия приятных штучек: бисер, нитки, бусины, цветная бумага для разных техник, ленты атласные, наборы, спицы, шкатулки, красивые коробочки и много-много всего.
Глаза разбежались, сердечко забилось от восторга, и я ринулась вперед, на поиски прекрасного. Копалась на полках, листала каталоги образцов, перебирала шуршащие пакетики, чувствуя себе на седьмом небе от счастья. Мало того, что окунулась в мир любимого хобби, так еще и делаю это для любимого мужчины.
В результате набрала целый пакет добра, причем большую часть про запас. Ну не могла остановиться, пока всю красоту не скупила.
Расплатившись, покинула магазин с видом блаженной дурочки, прижимая к груди заветные покупки. Уже представляла, как разложу все это на столе, на веранде и начну творить. Скорее бы!
Неторопливый эскалатор, размерено подергиваясь, привез меня на первый этаж, и, соскочив с последней ступеньки как маленькая беззаботная девочка, я побежала к выходу, туда где виднелось заранее вызванное такси, но, уже выскочив на крыльцо остановилась.
Бабушка. Низенького росточка, полненькая, пыталась спуститься по лестнице, в одной руке авоську старенькую сжимала, во второй тросточку.
Она и так, и сяк приноравливалась к ступеням, не решаясь сделать первый шаг. То, что для обычного человека в порядке вещей, для нее превратилось в проблему — в дряхлых ногах уверенности не было. А все бежали мимо, не останавливаясь, не обращая внимания на проблемы пожилого человека. Мне стало стыдно, за себя, думающую только о безделушках, за остальных, поэтому и подошла к ней.
Старушка от неожиданности вздрогнула, подняла на меня взгляд выцветших слезящихся глаз, и в них такое удивление читалось, смешанное с облегчением, что я смутилась окончательно. Бедная!
— Вам помочь? — сдавленно улыбнулась.
— Да, — голос слабый, старческий, дребезжащий. Боги, неужели у нее нет никого, кто бы мог продуктов принести? Дети? Внуки? Она же еле ходит!
— Давайте сумку, — протянула руку, и она мне авоську передала, невольно краем глаза внутрь заглянула: хлеб, молоко, лук в пакетике, несколько картошин. Да, я больше на бусинки потратила!
Я забрала у нее ношу, подставила локоть, за который она ухватилась, как маленький, беспомощный ребенок, и мы начали спускаться. Шаг за шагом, медленно, осторожно.
Оказавшись на асфальте, она выдохнула надрывно, достав серую тряпочку из кармана, протерла вспотевший лоб и поблагодарила:
— Спасибо огромное, милая. Побольше бы таких отзывчивых людей и жизнь бы совсем другой стала. Спасибо!
— Не за что, — смущенно проблеяла, сумку ей вернула и сковано попрощалась, — до свидания.
— До свидания.
Неподалеку от нас такси стояло, ожидая меня, и я к нему направилась, однако, когда уже дверь распахнула, чтобы внутрь забраться — обернулась.
Бабушка так и стояла на одном месте, пытаясь местами поменять авоську и тросточку, перехватить поудобнее. Да не смогла, сумка из непослушных рук выпала, и по асфальту сиротливо картошина покатилась.
У меня аж сердце зашлось от этой жалостливой картины, поэтому, не раздумывая, обратно ринулась. Подхватила сумку, поймала укатившийся клубнеплод, и к старушке руку протянула:
— Пойдемте, я вас довезу.
— Да, что ты, — она попыталась отказаться, — не надо. Я сама как-нибудь, потихонечку.
— Идемте! — к машине мягко, но настойчиво ее потянула.
— Мне не удобно, — бабушка пыталась отказаться.
— Все нормально! Поедемте!
— Девочка, да у тебя же дел своих наверняка полно, а ты со старухой возишься.
— Подождут дела, — помогла ей сесть на заднее сиденье, а сама рядом с водителем устроилась.
— Куда? — обернулась к ней, заметив, как она украдкой слезы стирает.
— Тут…тут недалеко, — заикаясь произнесла бабулечка, — через две улицы. На углу Смирнова и Пролетарской. Дом восемь.
— Поехали, — кивнула водителю, и он молча завел машину.
Спустя пять минут такси остановилось у подъезда кирпичной советской пятиэтажки.
Я помогла своей новой подопечной выбраться из салона автомобиля и поинтересовалась:
— На каком этаже живете?
— На четвертом.
Лифта в таком доме естественно нет, и я живописно представила, как она будет сейчас подниматься, охая, спотыкаясь и останавливаясь на каждой ступени. Как у нее снова просыплется несчастная картошка, и ей придется за ней наклоняться.
Неужели я уеду?
Конечно нет.
Расплатившись с водителем, отпустила машину и произнесла бодро:
— Пойдемте!
— Да что же это…да как же это… — причитала старушка, пока я помогала ей подниматься по обшарпанной лестнице, не знавшей ремонта, наверное со времен перестройки.
Всю дорогу бабушка извинялась, сетовала на свою нерасторопность, пыталась уверить меня, что сама справится. Я лишь улыбалась, кивала и дальше поднималась вместе с ней. Не могла иначе! Разве можно отпустить ее одну, зная, что у нее каждый шаг-война с самой собой.
Спустя целую вечность мы оказались перед замызганной дверью, затянутой коричневым, местами потрескавшимся дерматином, с покосившимся номером 34.
— Как зовут-то тебя, девочка? — ласково произнесла она, изо всех сил пытаясь скрыть от меня отдышку.
— Таня.
— Танюша, — в руку мою вцепилась, — а я Мария Семеновна. Можешь меня просто бабой Машей звать.
— Вот и познакомились, — рассмеялась над нелепостью ситуации.
— Какой смех у тебя красивый, — она тоже улыбнулась, и вокруг глаз лучики морщинок заиграли, — искренний.
— Спасибо. Ну, я пойду баба Маша.
— Как же? Как так? — всполошилась она, — ты столько на меня сил потратила, а теперь убегаешь? Ты, что! У правда меня нет ничего, чем бы отплатить тебе…
— Не говорите глупостей, — я попыталась успокоить сердобольную старушку, — Не ради оплаты помогала.
— Давай хоть чайку, а?
— Ну что вы, не стоит! — попыталась вежливо отказаться.
— Танюш, пожалуйста. Я же спать сегодня спокойно не смогу, зная, что отпустила тебя ни с чем!
— Баба Маша!
— Я плюшки вчера пекла. Чайку сейчас свежего заварю. Пожалуйста, — бабуля посмотрела на меня с такой надеждой, что я сдалась. Ладно, пятнадцать минут меня не спасут.
Мы зашли внутрь квартиры. Пахло старостью, бедностью, бабой Машей.
Все такое старенькое, изношенное, как и сама хозяйка, но милое.
На крошечной кухоньке села за стол, прикрытый клетчатой клеенкой с закатавшимися уголками, а радушная хозяйка, обрадовавшаяся тому, что в ее печальном доме хоть кто-то появился, начала выставлять передо мной все, что имела и приговаривала, с умилением в мою сторону поглядывая:
— Кушай, кушай, девонька.
Если честно я была не голодна, но от кружки чая с плюшкой не стала отказываться. От меня не убудет, а ей приятно.
Кстати плюшка мне не понравилась. Горькая.
Бекетов
Интересно, с какой такой знакомой сегодня собиралась встретиться Таня? Что-то я не припомню у нее большого круга общения.
Этот вопрос меня донимал весь день, даже на работе не мог сконцентрироваться, мыслями возвращаясь к утренней беседе. Уходя из дома, не сообразил поинтересоваться, думал о предстоящих делах, хотя и царапнуло немного, а сейчас понял: юлила, пытаясь что-то скрыть.
Интересно что?
Надо позвонить и узнать, что же такое затеяла моя маленькая хитрая волчица. Если обманула — накажу. Всю ночь буду медленно со вкусом, подводя к самой грани, но не давая переступить через нее. Волк одобряюще заворчал, готовый хоть сейчас к ней сорваться.
Еле сдерживая улыбку, набрал любимый номер, намереваясь подразнить, намекнуть на то, что ее ожидает. Но абонент молчал.
Ой, глухня! Никогда с первого раза не ответит! Наверное, опять в своей бездонной сумке копается, пытаясь мобильник найти.
Снова набрал, и снова тишина.
Третья попытка завершилась тем же, и пятая тоже.
Татьяна не отвечала.
Внутри шевельнулось что-то колючее, неприятное.
Уже не улыбаясь, и не думая о ночных игрищах набирал ее номер, с каждым мигом злясь все больше, а еще тревога внутри росла, липкая, неприятная.
Так и не достучавшись до жены, набрал сестру:
— Привет волчара, — как всегда жизнерадостно ответила Наталья.
— Таня с тобой? — спросил в лоб, не настроенный на долгую болтовню.
— Нет, — растерялась она, — я дома, а где твоя жена…
— Все, пока, — отключился, не дослушав.
И как это понимать? Что за на фиг?
Без раздумий позвонил безопасникам.
— Артем, пробей по телефону, где сейчас Татьяна.
— Что уже сбежала? — усмехнулся было, но тут же заткнулся, когда из глубины рычание поднялось, — сейчас сделаю.
Пока он разыскивал Таню, я сидел за столом, раздраженно постукивая кончиком карандаша по столу. Какого черта я не поинтересовался утром, что она задумала? Что за игры?
Уже понимаю, что херня какая-то творится. То ли случилось что-то плохое, то ли Таня от меня что-то нелицеприятное скрывает. И я намерен выяснить что.
В считанные минуты служба безопасности предоставила нужную информацию — незнакомый адрес, по которому находилась Татьяна в данный момент.