- А почему она не может жить отдельно от сестры? – поинтересовался Эш. – Что мешает Лидии начать новую жизнь? Она ведь уже самостоятельно зарабатывает себе на хлеб.
Издатель пожал плечами:
- Начать жизнь с нуля – удовольствие не из дешёвых. Где ей жить? Как оплатить обстановку дома и жалованье слугам? А если она перестанет писáть или её книги не будут покупать? Тогда Лидии придётся вернуться обратно к своей сестре, если та, конечно, её примет. Не слишком радужные перспективы.
- Я и понятия не имел, что это так сложно.
- Да уж. Большинство мужчин даже не осознают, сколь ограничен выбор у женщин. – Флеминг вздохнул и сделал глоток хереса. – Я скажу Лидии, чтобы она перестала утверждать, будто она и есть Анджело. Этого будет достаточно?
Эш покачал головой:
- Нет. Есть ещё кое-что. Все эти дамы пользуются псевдонимами. Кто они? Почему скрывают свои настоящие имена? И чем занимаются, когда покидают Лондон? Кто-нибудь за них может поручиться?
- Я могу, - сердито ответил Флеминг.
Эш развёл руками.
- Уж будьте так любезны.
Он опасался, что хозяин дома укажет ему на дверь. Но вместо этого издатель долил хереса в бокалы, откинулся на спинку стула и произнёс:
- Полагаю, нет смысла рассказывать о тех писательницах, которые сразу же после симпозиума предпочли вернуться домой. В доме леди Сэйерс остались лишь четыре дамы. Вы были правы насчёт тех смутьянов. Видимо, остальные авторы именно из-за них и уехали. Так с кого мне начать?
- Расскажите мне о миссис Бэрримор, - попросил Эш. – Я знаю, что она приняла приглашение леди Сэйерс.
- Её зовут Ева Диаринг. Как и все остальные писательницы, она не замужем. Ведёт спокойную жизнь со своей тётушкой в милой деревушке Хенли, откуда редко выбирается в город. Её отец и мачеха живут в Брайтоне[16]. До того, как удалиться от дел, отец мисс Диаринг проектировал сады и работал с некоторыми весьма известными людьми. Например, с Ланселотом Брауном[17].
- С Умелым Брауном? Да он же легенда!
- Я полагаю, что Джордж Диаринг какое-то время у него учился.
Эш на мгновение задумался.
- А что случилось с её матерью?
- О, она погибла в результате несчастного случая, когда Ева была ещё очень юной. А когда мистер Диаринг женился во второй раз, его дочь переехала к сестре своей матери.
- Понятно. – Эш решил, что Ева не слишком ладила с отцом. Но больше всего его заинтересовал род занятий Джорджа Диаринга. Поместьям в рассказах Анджело уделялось совсем немного внимания, а вот сады описывались довольно красочно, так что, пожалуй, только тот, кто увлекается садоводством, мог сделать это настолько виртуозно.
Может, отец Евы и есть Анджело? Два писателя в одной семье? Вряд ли. Скорее всего, под личиной таинственного автора скрывалась дочь Диаринга.
- Также на приёме была мисс Клэверли, - пояснил Флеминг. – Она не писательница, она, как я уже упоминал, тётушка Евы, с которой они вместе проживают в Хенли. Они довольно близки. Тётушка, я бы сказал, несколько эксцентрична. – Заметив немой вопрос в глазах Эша, издатель добавил: - Видите ли, она обладает неким шестым чувством, и эта её особенность просто поразительна. Мисс Клэверли весьма популярна среди моих писательниц.
- Что касается Анны Контини, - продолжил Ли, - то это её настоящее имя. Анна – богатая вдова. У неё огромное поместье в Кóрнуолле[18], которое она превратила в приют, где доживают свой век старые ослики и пони. Я был там и видел всё собственными глазами. Анне больше нравится беседовать со своими животными, нежели с людьми, но она вполне безобидна.
Эш почувствовал симпатию к леди, пишущей о вампирах. Он и сам питал слабость к изгнанникам, и неважно, были ли это люди или животные.
Они еще немного поговорили об Анне Контини, живущей в уединении, но издатель мало что мого ней рассказать.
В комнате повисло молчание, и издатель забеспокоился. Наконец он не выдержал:
- Я был с вами откровенен, Денисон. Возможно, я рассказал вам даже больше, чем следовало. Не могу поверить, что такой здравомыслящий человек, как вы, может решить, будто леди Аманда пострадает из-за общения с этими безобидными дамами.
- Я и в самом деле так не думаю. Но моё мнение осталось прежним: если кто-то считает, что одна из ваших писательниц – Анджело, то им всем угрожает опасность.
- Но почему?! – воскликнул Флеминг. – Есть же и другие издатели, публикующие готические романы. Почему именно мои авторы привлекли такое внимание?
- Потому что Анджело был достаточно любезен, чтобы в конце каждой своей публикации упоминать ваш симпозиум, - ответил Эш. – И читатели, как и следовало ожидать, решили, что он будет там присутствовать.
- Возможно, этот автор и посетил наше собрание. Но, зная стиль каждой из моих писательниц, я категорически утверждаю, что ни одна из них не скрывается за этим псевдонимом.
И Эшу нечего было на это возразить.
***
Вечером того же дня он встретился с полковником Ширером в клубе «Уайтс» на Сент-Джеймс-стрит. К тому времени, когда лорд Денисон покинул собеседника и направился в отель «Грийон», он был совершенно точно уверен: Ширер не имеет ничего общего со смутьянами с симпозиума. На самом деле, Денисону даже пришлось успокаивать полковника, поскольку того крайне возмутило подобное предположение.
- Это неподобающее поведение для джентльмена! – таков был вердикт Ширера о тех, кто пытался сорвать мероприятие. Если бы он оказался в тот момент на симпозиуме, то, несомненно, приструнил бы мерзавцев.
Помимо этого, Эш узнал и кое-что ещё. Полковник обратился к одному из служащих издательства, и тот нашёл номер «Геральда», в котором был опубликован самый первый рассказ Анджело. Денисону, правда, не удалось опознать место действия и персонажей, описанных в произведении. Эта история произошла в старинном поместье, где пожилой лакей упал с лестницы и свернул себе шею. В рассказе не было даже намёка, указывающего на то, в каком году это произошло.
Эш не мог отделаться от ощущения, будто упускает нечто важное – то, что лежит на поверхности и на что уже давно следовало обратить внимание.
Но что же это может быть? Лорд Денисон размышлял над этим вопросом довольно долго.
Затем его мыслями завладела Ева Диаринг. Вспомнив о ней, Эш улыбнулся. Ева была совершенно не похожа на покладистых дам высшего света, что заполняли гостиные и бальные залы Лондона в самый разгар сезона. Он ещё ни разу не слышал, чтобы хоть одна из них высказала какую-либо оригинальную мысль. С улыбкой на устах Эш вспомнил, с какой горячностью мисс Диаринг защищала свой литературный стиль. И как сказала, что в её произведениях мужчинам отведена лишь роль аксессуара.
Такое утверждение вполне способно подвигнуть любого представителя сильного пола на попытки изменить мнение писательницы.
Улыбка Эша погасла. О таких вещах даже думать нельзя! По словам издателя, Ева Диаринг – респектабельная дама, которая спокойно и уединённо проживает вместе со своей тётей в небольшой деревушке Хенли. А Эш предпочитал не связываться с респектабельными дамами. Ибо этот путь мог привести его к алтарю.
К сожалению.
Уголки его губ снова изогнулись в улыбке. В случае с мисс Диаринг он был в полной безопасности. Её манера одеваться, привычка без обиняков высказывать своё мнение и то, как она смотрела мужчинам прямо в глаза, свидетельствовали о том, что она – убеждённая старая дева.
А эти прекрасные глаза! Холодные и серые – когда девушка владела собой, и фиалковые – когда волновалась. Он мог бы побиться об заклад, что под внешней невозмутимостью скрывалась, помимо пылкого нрава, буря страстей, так и ждущая повода вырваться наружу. Столь неожиданная мысль удивила Эша. Он решил выбросить из головы эти странные умозаключения. Нельзя снова становиться на этот опасный путь.
Он с беспокойством взглянул на часы. Пожалуй, некоторая толика новых впечатлений поможет изгнать из мыслей волнующий образ Евы Диаринг.
***
В среду вечером леди Сэйерс в компании своих гостей возвращалась из оперы в свой дом в Кеннингтоне[19]. В экипаже находились всего четыре пассажирки, так как Лидия отправилась с визитом к своейподруге на Мэрилебон[20]. Беседовали, в основном, две пожилые леди, а Ева и Анна рассеянно слушали их болтовню, разглядывая в окно скопления карет, прогуливающихся пешеходов, факельщиков и лакеев, наводнивших улицы.
Их экипаж тащился медленно, словно улитка, но Еве это было только на руку. Она обдумывала, каких красок стóит добавить в ту сцену, которую собиралась написать для своей новой книги.
У входовокружающих домов висели зажжённые лампы, которые вместе с уличными фонарями давали достаточно света, чтобы Ева могла хорошо разглядеть спешащих по улице поздних гуляк. Ей в глаза бросилась одна парочка. Джентльмен покидал дом, а леди прощалась с ним с видимой неохотой. Ева не была наивной и прекрасно поняла, что это вовсе не любящий муж покидает свою жену. Ярко-красное платьеженщины, распущенные волосы, каскадом падавшие на плечи, а также ее непринуждённые манеры довольно ясно указывали на принадлежность дамы к полусвету – той скрытой части общества, куда были вхожи знатные и состоятельные мужчины и о которой ничего не должны были знать благовоспитанные дамы.
В глазах Евы заплясали лукавые искорки. Писателю приходится полагаться на своё воображение, чтобы восполнить недостаток знаний. Вряд ли её родственники мужского пола расскажут о том, что происходит за закрытыми дверями. Интерес, проявленный мисс Диаринг к этой теме, только шокирует мужчин, и они будут всячески отрицать само существование дам полусвета. Какой вздор! Она же не наивное дитя. Ева – светская дама, как и многие из её читательниц.
Тут карета остановилась, и послышались голоса рассерженных кучеров, которые проклинали своих сотоварищей из других экипажей, перегородивших им дорогу. Но взгляд Евы был по-прежнему устремлён на парочку, стоящую под фонарём на верхней ступеньке дома на углу Хеймаркет[21] и Пэлл-Мэлл. Весьма занятное зрелище. Дама явно пыталась уговорить джентльмена вернуться в дом, но он заставил её замолчать поцелуем, который Ева назвала бы глубоким и страстным, затем развернулся и быстро спустился по лестнице.
Улыбка Евы моментально погасла. Мужчиной, который выставил свои отношения с дамой полусвета на всеобщее обозрение, оказался не кто иной, как Эш Денисон! Тот самый Денисон, который явился на симпозиум и позволил себе высмеивать её книги. Забавное совпадение.
- Ева, что случилось? К чему этот сердитый взгляд?
Она тут же перестала хмуриться, улыбнулась тёте и сказала первое, что пришло в голову:
- Я вспомнила о Декстере. Надеюсь, он не слишком по мне скучает. Мы уехали из дома довольно давно, а Декстер не привык к тому, чтобы за ним присматривал кто-то другой.
Ева надеялась, что это объяснение прозвучит правдоподобно, ведь всё её внимание было сосредоточено на том, чтобы не попасться на глаза лорду Денисону. Она даже не стала говорить вслух о том, что видит его, чтобы леди Сэйерс не пришло в голову окликнуть своего знакомого. То, что Еве сейчас хотелось высказать этому распутнику, нельзя было произносить в приличном обществе.
Наконец карета сдвинулась с места, и разговор перешёл на спектакль, который дамы только что смотрели. Мисс Диаринг всячески пыталась выбросить из головы мысли об Эше Денисоне, что было не так-то легко сделать, ведь обсуждаемая опера посвящалась знаменитому покорителю женских сердец Дону Жуану[22], на которого лорд Денисон был так похож. Но Ева проявляла упорство, даже смеялась и в нужный момент высказывала свои наблюдения.
***
Ночью ей приснился Эш Денисон, но на сей раз он не критиковал творчество миссис Бэрримор. Он сидел за секретером Евы и читал роман, который она сейчас писала, делая на полях многочисленные заметки. Она тоже была там, укутанная с головы до ног в мерцающиймалиновый атлáс.
- Что вы делаете? – поинтересовалась Ева.
В своём сне она ничуть не сердилась на лорда Денисона. Еве казалось, будто она парит в воздухе. Нежные прикосновения атлáса ласкали кожу, а юбки тихо шелестели при каждом её движении. Волосы Евы рассыпались по плечам, и она рукою отбросила их назад.
- Пишу вам советы, – ответил Эш, не отрываясь от своего занятия. – Но вы не обязаны им следовать, если не сочтёте нужным.
Ева заглянула емучерез плечо и бегло просмотрела заметки.
- Вы хотите, чтобы я сделала негодяя героем моей книги? – спросила она и рассмеялась мягким хрипловатым смехом.
- Не негодяя, а повесу.
- Как вы? – поддразнила она Денисона.
Эш поднял на неё взгляд, и выражение его лица тотчас же стало серьёзным.
- Ева? – промолвил он. – Вы выглядите по-другому.
Она удивлённо распахнула глаза:
- Правда?
- Вы прекрасны. Восхитительны. Это платье смотрится на вас великолепно. Вам нужно всегда носить красное.
Ева сделала танцевальное па:
- Благодарю вас, сэр.
Эш медленно встал и положил руки ей на плечи. Он выглядел так, словно внезапно прозрел.
- Вы поразили меня до глубины души, - пробормотал Эш. – Вы совсем не такая, какой хотите казаться. Ева, прошу вас, позвольте мне научить вас получать удовольствие. Вы ведь тоже этого хотите.
Эш явно собирался её поцеловать, и Ева не стала его останавливать, ведь это всего лишь сон. А она не несёт ответственность за то, что происходит в её снах.
Ева приподняла голову и встала на цыпочки. Губы Эша почти касались её губ. Она замерла в предвкушении удовольствия. Почему же он остановился?
- Вы проказница, Ева! - прошептал Эш. – О, снаружи вы спокойная, а внутри – пылкая.
Ева нахмурилась:
- Я уже слышала нечто подобное. И это вы внутри пылкий. Я же сплю, правда? Это всего-навсего сон.
Не успели эти слова сорваться с её губ, как всё, что прежде казалось таким реальным и важным, растворилось в клубящейся пелене, и Ева осталась одна.
Глава 5
На следующий день у дверей дома леди Сэйерс остановился экипаж, и Эш помог выйти своей бабушке и Аманде. Особняк – его так и называли, с большой буквы – был частью одного из красивейших лондонских районов, который, по сути, находился уже за городом. Дом стоял на южном берегу Темзы, обилием огородов и фруктовых садов скорее напоминавшем сельскую местность, хотя до Вестминстерского моста было рукой подать.
Аманда заслонила глаза от солнца и, посмотрев вдаль, спросила:
– Неужели это новый Бедлам[23]?
Эш утвердительно кивнул:
– Да, имени Святой Марии Вифлеемской. Это заведение решительно отличается от уничтоженной лечебницы. То был дом ужасов и кошмаров, а этот должен стать безопасной обителью для безумцев.
– Я полагала, что Особняк находится поблизости от Воксхолл-Гарденз[24], – сказала леди Вальмеде.
– Так и есть, по другую сторону от дома.
Аманда едва сдержала дрожь:
– Не думаю, что мне бы понравилось жить поблизости от дома для умалишенных.
– Какая чепуха, – заявила леди Вальмеде. – До него же целая миля, а из Бедлама еще никто не сбегал.
Эш задумчиво посмотрел на здание, о котором они говорили, но, услышав, как открывается дверь, повернулся.
Пожилой дворецкий проводил их в просторную, отделанную мрамором прихожую, наполненную солнечным светом, льющимся из красивого венецианского окна[25] на верхней лестничной площадке. Через мгновение появилась сама леди Сэйерс в бархатном тюрбане, из-под которого выбивались каштановые, слегка тронутые сединой волосы, завитые в локоны.