Воздух исчез.
Разговоры прекратились.
Поэтому я кивнула, помогла ему подняться на ноги, а затем вошла с ним в душ. Повела его к скамье и направила душ на его тело.
— Я чувствую себя ребенком. — Текс широко улыбнулся. — Я выгляжу беспомощным? Скажи правду, Мо. Я всегда могу сказать, когда ты врешь. Ты отводишь глаза и прячешь руки за спину, как прячешь печенье.
— Я не знаю. — я потерла руки и спрятала их за спину, не осознавая этого.
Текс сжал губы и кивнул мне.
— В самом деле? Ты не знаешь?
Я опустила руки и улыбнулась в ответ.
— Все началось с того первого украденного печенья, когда мне было шесть лет.
— Лгунья. — Текс вытянул ноги и поморщился. — Это началось, когда тебе было пять лет с кусочка шоколада, который я сказал тебе украсть.
Я ахнула.
— Я забыла об этом!
— У девушки слабость к темной стороне, не так ли, Мо? Твои грязные маленькие ручки украли темный шоколад Никсона, а потом ты не хотела возвращать его, так что ты сделала?
Я сложила руки на мокрой груди.
— Я съела его.
— Не это.
— Я съела его.
— Как много? Я забыл? — он усмехнулся.
— Десять мини конфет, а потом меня вырвало на церковные туфли.
Все еще смеясь, Текс потянулся за мылом.
— Один из моих лучших десяти моментов Мо.
— Десять? — пошутила я. — У тебя есть список десяти лучших?
— Черт возьми, да, есть. — Текс намылил свое тело, но сжался, когда мыло попало на порез на ноге, поэтому я наклонилась, и начала медленно смывать кровь мочалкой и мылом.
— Итак. — мои руки плавно скользили по его ноге. — Назови несколько.
— Хм.. — Текс прислонился головой к стене. — В тот день, когда ты надела этот потрясающий купальник.
— Белый?
— Да. — голос Текса понизился. — Я так сильно хотел тебя в тот день, но знал, что слишком рано, поэтому ждал. Хорошее приходит к тем, кто ждет.
— Оно пришло? — спросила я.
— О чем ты?
— Хорошее пришло?
Текс молчал несколько секунд, затем сказал.
— Оно приходит и уходит, такова жизнь.
— Еще один момент? — я перешла на другую ногу.
— Твоя улыбка.
— Что?
— Каждый раз, когда ты улыбаешься. — Текс пожал плечами. — Это новый момент, у себя в голове я просто говорю «ее улыбка». Каждый раз, когда ты улыбаешься, это новый момент, поэтому, я храню его и говорю себе, что это мой любимый момент.
Я улыбнулась.
— Видишь? Новый момент. Мозг взорван.
Я покачала головой, и прикусила нижнюю губу, прежде чем поднести мыло к его бедру и животу. Со стоном он закрыл глаза. — Лучшая медсестра. Мы должны дать тебе медаль.
— Медаль?
— Да, медаль с надписью: «Медсестра №1» или что-то в этом роде. Будешь носить ее поверх одежды хороший план, верно?
— Верно. — я закатила глаза и продолжила мыть его пресс. — Так какой под номером один?
Его глаза вспыхнули, когда адамово яблоко качалось вверх и вниз. Капли воды стекали по его подбородку, приземляясь на его грудь.
— День, когда ты стала моей женой.
Я скользнула рукой вниз, когда мыло упало на кафель.
— Но ты был так зол.
— При таких обстоятельствах. — прошептал Текс. — Тебе могло так показаться, но это был самый счастливый момент в моей жизни, зная, что ты никогда не сможешь убежать от меня. Зная, что даже если ты разобьешь мне сердце, у меня все еще будет кольцо на руке, говорящее, что оно твое, и что, в первую очередь, я заслужил это.
Мои руки двинулись вверх по его животу, чтобы коснуться его лица.
— А теперь, ты еще злишься?
— Мо. — Текс застонал, схватив меня за запястья. — Что я тебе все время говорю? Я никогда не смогу ненавидеть тебя также сильно, как люблю.
— Все еще? — моя нижняя губа задрожала.
Он вздохнул.
— Всегда.
— Даже если ты выберешь кровь?
— Иногда человек делает то, что должен, чтобы защитить тех, кого ценит больше всего. — вздохнул Текс.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Смерть заставляет тебя ясно видеть вещи... иногда не очень хорошие вещи.
Текс
Я бы все отдал, чтобы быть в полной силе имея возможность поднять Мо на руки и прошептать обещания на ее коже. Вместо этого, я был настолько слаб, что выйти из душа было своего рода приключением.
Но ее кожа была такой красивой, каждый раз, когда вода попадала на нее, она прижималась к ее плоти, а затем скатывалась вниз по ее лицу, и, честно говоря, это так отвлекало, что мне почти пришлось закрыть глаза.
— Текс?
Я отпустил ее запястья и откинулся назад для возможности остыть. Я не хотел, чтобы она знала, что в душе было так жарко, что я готов был упасть в обморок — хотя, возможно, это было из-за того, что моя кровь нагревалась до опасного уровня, просто дыша тем же паром, что и она.
— Что?
— Как бы там ни было... мне очень жаль.
— За что... — повторил я. — Это того стоит... Я польщен, что ты ценишь мою жизнь Мо. Ты единственная, кто готов рискнуть ради меня.
— Никсон так же бы поступил, как и Чейз. — возразила она.
— Нет. — я покачал головой. — Больше нет, и самое больное, что я не могу винить их, я имею в виду, что у меня есть черт возьми сестра, которую я никогда не встречал, и я чувствую себя гребаным собственником по отношению к этой девушке... она может быть бешеной, сумасшедшей, и я все еще беспокоюсь о ее безопасности. Кровь...
— Побеждает. — Мо откашлялась. — Ладно, я поняла. Так, может нам тебя смыть?
— Я такой грязный мальчик. — сказал я сухо, мои брови взлетели вверх в хорошем настроении.
Мо подавила смех рукой и встала передо мной.
— Хорошо, хорошо, я просто собираюсь... — она сглотнула. — Смыть с тебя пену.
— Умой, смой, повтори. — сказал я хриплым голосом. — Говори мне гадости, медсестра.
— Продолжай так шутить, и буду уверена, что медсестра поскользнется и причинит боль пациенту, понял?
— Физическую боль я могу вытерпеть. — я усмехнулся, а потом понял, что сказал, или что имел в виду.
Бить меня, убивать, заставлять истекать кровью, но разбивать мое сердце?
И ты только что уничтожила мой смысл жизни.
Уходи Мо?
И ты только что разрушила все мое существование.
Я прочистил горло.
— Мы делаем это или нет?
— Да. — Мо облизала губы и направила душ на мое тело.
Я закрыл глаза, когда теплая вода очистила меня от мыла и крови — мои грехи, однако, остались. И разве это не сука? Никогда не очиститься.
— Хорошо. — Мо выключила душ. — Я возьму несколько полотенец и вытру тебя, чтобы ты не поскользнулся.
— Вау. — я сложил руки на груди, чтобы согреться. — Меня тоже вытрут полотенцем?
— Постарайся не быть слишком взволнованным. — Мо подмигнула. — Я довольно грубая.
— Я могу делать грубые вещи.
— Только не такого рода грубые вещи.
— Только не рань того, кто не любит, когда ему причиняют боль... нежно, ты ведь знаешь значение этого слова, не так ли?
— Я была ужасной в школе, ты должен знать. — сказала Мо из-за двери.
Она вернулась с двумя белыми пушистыми полотенцами и бросила одно мне в лицо.
— Ты вытираешь верхнюю половину, я нижнюю.
— Считаем.
— Продолжай говорить.
— Прости. — проворчал я, вытирая лицо и волосы полотенцем двигаясь вниз по рукам и груди.
Я ненадолго остановился, чтобы посмотреть, так как Мо еще не начала, но ее глаза были направлены прямо на меня. — Эмм, это не кинотеатр, дорогая, если не заплатила, то не можешь остаться.
Румянец окрасил ее щеки, прежде чем она начала энергично растирать мои ноги, забирая с собой несколько волосков на ногах, черт возьми!
— Хорошо. — я оттолкнул ее руки. — На сегодня хватит медсестра.
— Но ты все еще мокрый. — она указала на мои бедра.
Я посмотрел вниз, она вверх.
Это действительно не могло быть еще хуже. Я всегда гордился тем, что могу контролировать свое тело и свою похоть, я был легок в состоянии держать себя в узде в обществе Никсона, особенно когда проверил Мо. Так почему же, черт возьми, мое тело отвергает каждую нормальную унцию логики, которую я бросаю в него?
— Э-э... — Мо уронила полотенце и отвернулась. — Эм, я просто, ты можешь закончить, а потом я... — она заломила руки. — Помогу тебе выйти из душа и уложить в постель! — я вздрогнул, когда она прокричала последнюю часть в мое правое ухо. — Спать, потому что тебе нужен отдых.
— Спасибо, Мо. — я кивнул. — Совершенно уверен, что знаю, для чего нужен сон.
Ее щеки покраснели еще сильнее, прежде чем она вышла из душа и завернулась в полотенце.
Эта девушка видела меня голым бесчисленное количество раз. Черт, технически мы были женаты, и она все еще краснела в присутствии меня, будто никогда раньше не видела мужчину.
Я хотел исправить это.
Поправка, я хотел быть единственным парнем, который исправит это.
Вздохнув, я встал на нетвердых ногах и медленно вышел из душа, по крайней мере, я смог добраться до стойки, прежде чем мне пришлось остановиться.
Мо быстро схватила меня за руку и, не говоря ни слова, помогла добраться до кровати.
То, что произошло дальше, было, вероятно, моей виной.
Я страдал от потери крови.
Так что на самом деле она не должна была ожидать от меня ничего меньшего.
Когда я упал на кровать, я потянул ее за собой и сорвал с нее полотенце.
— Два часа. — тихо приказал я ей на ухо.
— Два? — пискнула она.
— Да. — мои руки сжались вокруг ее тела.
— Пожалуйста?
С побежденным вздохом она прошептала.
— Хорошо.
Часть Вторая: Из Пепла
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Лучше всего, чтобы неудача произошла в раннем возрасте. Она пробуждает в вас птицу Феникс, возрожденную из пепла. — Энн Бакстер
Феникс
Ответ не бывает простым, как вопрос. И когда Лука задал мне вопрос, я понятия не имел, каким будет мой ответ.
В миллионе различных сценариев я никогда не думал, что вернусь туда, где все началось. Когда ты ребенок, тебе всегда говорят, что твой выбор будет преследовать тебя, что он становится блоками, из которых ты строишь. Мои долбаные блоки были разрушены.
У меня не было воздуха под обломками, я просто лежал, ожидая смерти, котороя заберёт меня — честно? Я должен был умереть.
Я хотел умереть, поскольку, возможно, тогда это болезненное чувство в моей груди уйдет, возможно, если бы я был мертв, у меня не было кошмаров.Возможно, если бы я был мертв, я бы не хотел того, чего мне в буквальном смысле не следовало хотеть.
Жить.
— Какого черта ты сделал? — я кричал, дергаясь против капельницы и больничного оборудования. От гула инструментов меня затошнило, отчего меня вырвало прямо в фургоне. — Лука! Ответь мне черт возьми!
— У нас было соглашение.
— Дерьмо собачье! — взревел я. — Почему! Почему ты не можешь просто позволить мне умереть? — ярость, которая была моим постоянным спутником всю жизнь, угрожала взять верх, я искал оружие, все, что угодно, лишь бы покончить с собой, отправиться в ад, где мне самое место. Блеск скальпеля привлек мое внимание; я схватил его со стола и поднес к горлу.
— Я сделаю это! Не думай, что я не сделаю!
Лука посмотрел на мою дрожащую руку.
— Сынок, твоя история еще не закончена.
— Кто ты такой, чтобы решать?
— А кто ты такой? — спокойно спросил Лука. — Я спас твою жизнь, дабы ты мог спасти еще больше жизней, я предлагаю тебе нечто лучшее, чем смерть.
— Ах да? — прошипел я. — Что это? — ярость колотилась о мою кожу, крича об освобождении.
— Искупление.
Нож со звоном выпал из моих трясущихся рук, я смотрел, как он ударился о пол фургона и слегка покачнулся, когда его слова ударили меня прямо в грудь. И в тот же миг ярость, которую я так долго держал в себе, прорвалась.
Я сломался. И разрыдался.
— Я не могу... не могу.
— Ты можешь. — Лука присоединился ко мне на каталке. — И ты это сделаешь.
— У меня ничего нет. — прошептал я.
Лука протянул руку.
— У тебя есть кровь.
— Феникс? Ты вообще слушаешь меня или ты настолько глуп, что пялишься в стену, пока я читаю тебе лекцию? — Никсон расхаживал передо мной.
Черт побери, мне казалось, что я просидел в его кабинете несколько часов.
На стенах висели фотографии меня и остальных ребят. С таким же успехом это могло быть и много лет назад. Я не был тем же самым человеком, даже не узнал это лицо на фотографии. Выглядело так небрежно, так беззаботно. Я был кем угодно, только не этим.
Я отказывался смотреть на улыбку на моем лице. На самом деле меня тошнило, что хотелось выблевать всю еду, которую я съел за последнюю неделю. Моя жизнь была шуткой. А теперь должно было стать еще хуже.
— Да. — прошептал я и наклонился вперед. — Я слушаю тебя, мужик, и мне жаль, что я так много скрывал от тебя, но...
Кулак Никсона врезался так сильно, что, когда он ударил, я услышал, как хрустнула кость в моей челюсти, прежде чем я упал на пол в кровавую кучу.
— Это. — сплюнул Никсон. — За то, что ты полный осел, по отношению к Трейс. Я все еще не оправился, и потребуется больше, чем ты спас мне жизнь, чтобы я был совершенно спокоен с вами двумя в одной комнате.
Я вытер кровь со рта и почувствовал, как все мое тело обвисло от поражения.
— Понятно.
— Не вставай. — Никсон толкнул меня ботинком в спину и сильно прижал к ковру. — Я прикончу тебя, если ты хотя бы взглянешь на нее с чем-нибудь, кроме безразличия. Ты меня понял?
Да, черт возьми, я понял его; его ботинок весил сто фунтов.
— Да, сэр.
— Ты работаешь на нас, а не на себя. Ты защищаешь нас, защищаешь девочек, и рассказываешь мне каждую чертову деталь. Да?
— Да, сэр.
Он убрал ботинок.
Я ожидал удара ногой в бок. Что я получил? Протянутую руку.
Сбитый с толку, я схватился за неё, когда он поднял меня на ноги.
Состроив гримасу, Никсон притянул меня к себе и обнял так крепко, что я почти перестал дышать.
— И еще одно. — хрипло сказал он. — Я так чертовски рад тебя видеть.
Я рухнул на него, смущенный тем, что у меня больше не было гнева в качестве щита — но поражение, такое количество проклятого поражения и сожаления, что я пах им.
Мне хотелось рыдать, хотелось обнять своего бывшего лучшего друга и извиняться до тех пор, пока мой голос не охрипнет, за вещи, которые я натворил? За жизнь, которую я вёл? Слова абсолютно ничего не значат. Все равно что бросать перья на встречу ветру и надеяться, что они долетят до Китая.
Слова не имеют никакой ценности, когда вы используете их всю свою жизнь причиняя боль людям, а не исцеляя их.
Так что у меня было действия.
И они увидят многое из этого.
Никсон отпустил меня и указал на кожаное сиденье напротив.
Я сел и наклонился вперед, внезапно почувствовав неловкость от напряженного молчания и уязвленного обмена репликами.
— Выглядишь ужасно. — Никсон ухмыльнулся и откинулся на спинку кресла, его кольцо в губе отразило часть света в темном кабинете.
Я ухмыльнулся.
— Ну да, побывал в аду, похоже, там не очень хорошо обращаются с такими парнями, как я, так что я вернулся с несколькими... шишками.
— Твои волосы каштановые, твой нос выглядит так, будто был сломан четыре раза с тех пор, как я тебя видел в последний раз, и круги под глазами больше, чем у Текса. Какого черта ты тут делаешь?
Я облизал губы.
— Ооо, знаешь, немного об этом, немного о том. — пожав плечами, я слегка расслабился на своем месте. — Я работал на Камписи, не мог выглядеть, как Де Ланг, поэтому позволил волосам отрасти и ввязался в несколько стычек, пытаясь доказать свою ценность.
— Сестра Текса? — я замер. — Феникс?
Сглотнув, я нервно облизал губы.
— Извини, да, она... в безопасности.
Одна только мысль о ней заставляла меня нервничать. Я должен был поблагодарить ее за сломанный нос и темные круги под глазами. Девушка никогда не спала и пыталась убить меня в первую ночь, когда я присматривал за ней.