***
– Этот наглый тип мне совершенно не нравится, Алёна, – немного переигрывая со строгостью, сказала моя мама, усаживаясь за стол напротив меня. Кажется, она снова решила начать жаловаться мне на нашего нового соседа по лестничной клетке, который жил в этом доме всего второй месяц и уже успел чем-то не угодить моей матери. – Сидит весь такой из себя на лавочке у подъезда, курит, а мы дышать этой отравой должны.
– Мам, он ведь не в подъезде курит, а на улице, – равнодушно ответила я, не отрывая глаз от ветхих страниц книги, недавно принесённой мной из школьной библиотеки. Спорить с этой женщиной было практически невозможно: мать всегда имела на всё своё мнение, которое безоговорочно было правильным и не подлежало обсуждению.
Откровенно говоря, я никогда не смела ослушаться маму, потому что знала, что это может привести к неблагоприятным последствиям. После смерти отца она стала холоднее и раздражительнее, зачастую срываясь на мне до сих пор, несмотря на то, что прошло уже больше четырёх лет. Но я не имела права её в этом упрекать.
– Если бы он в подъезде курил, я бы не постеснялась и треснула ему хорошенько, чтобы неповадно было! – на словах моя мама была очень смелой, но на деле за её испорченное настроение несла ответственность я. Например, сейчас я вынуждена выслушивать её недовольства, хотя никоим боком не отношусь к нашему соседу. В мечтах, если только.
– А зачем ты мне это говоришь? Я и словом не перекинулась с ним ни разу, – то ли с оправданием, то ли с сожалением сказала я, пряча глаза в книге.
– Затем и говорю, чтобы даже не смела к нему подходить. Водит сюда своих шавок намалёванных, а мы всю ночь слушай, как он их там…
– Перестань, – у меня не было привычки перебивать собственную мать, но выслушивать подробности о том, что Кирилл делает со своими девушками у себя дома, я не хотела. – Я и не собиралась к нему подходить.
Мама скривила губы в насмешливой улыбке, всем видом показывая, что сомневается в моей честности. Она сложила руки на груди, ожидая, пока я загляну ей в глаза, и как только я сделала это, начала говорить.
– Как же, доченька. Мать-то у тебя дура дурой, правда? – её издевательский тон задевал меня, но я не смела подавать вида. – Думаешь, я не замечаю, как ты пялишься на него? Сколько раз мы его видели около дома или в подъезде: глаз не сводишь, словно божество какое увидела.
– Мам, что за чушь? Ты ведь сама знаешь, что это вовсе не так!
Громко захлопнув книгу, я подорвалась с места, унося ноги в свою комнату, не желая больше слушать эти обвинения, высосанные из пальца.
Я редко перечила матери, потому что любой её бред проще выслушивать молча, кивая головой и со всем соглашаясь. Но сегодня меня действительно прорвало, потому что все сказанные ею слова вовсе не были бредом.
Кажется, впервые за долгое время, она была действительно права.
Кирилла, нашего соседа по лестничной клетке, я видела от силы раз семь за всё время, что он живёт в нашем доме. На вид ему было слегка за двадцать, он имел прекрасное подтянутое тело, завораживающие серые глаза и просто крышесносящую улыбку (я успела заметить, потому что он улыбался каждый раз, когда видел меня).
Личная жизнь у меня была не интереснее, чем у зубочистки, потому что я целиком и полностью отдавалась учёбе, но вот очаровательному соседу всё же удалось прочно засесть в моей голове.
Каждый раз, когда мы встречались с ним, я пыталась заметить каждую чёрточку его лица, запомнить каждый случайный жест, чтобы перед сном восстановить его образ в мельчайших деталях. Как помешанная. Потому что в Кирилла невозможно было не влюбиться, и, кажется, его обаяние не действовало только на мою маму, которая, к слову, уже стучалась в дверь моей комнаты.
– Если ты сейчас не откроешь чёртову дверь, Алёна, у тебя вообще больше не будет возможности запираться. Я ясно выразилась? – опять извечные упрёки и этот пренебрежительный тон: я действительно устала от её выходок, но всё равно не могла противиться.
Я осторожно отперла дверь, облокачиваясь о дверной косяк, всем видом показывая, что не хочу пускать её внутрь, но выслушать готова.
– Что ещё, мам? – устало выдохнув, спросила я, всматриваясь в её строгие глаза, вызывающе глядевшие на меня сквозь стёкла очков.
– Свой характер оставь при себе, будь добра, – наверное, только мамы умеют так вежливо и спокойно сказать что-то, отчего начинают трястись колени и тревожные мурашки бегут по позвоночнику. – И я не шутила, когда говорила про то, чтобы ты не смела к нему подходить, несмотря на то, что он тебе нравится. Можешь даже не спорить: смотришь на него, как дура влюблённая, тут слепой не заметит, – она вздёрнула подбородок, глядя на меня сверху вниз, подчёркивая своё превосходство. – Он водит домой девушек лёгкого поведения и каких-то странных типов, которые, скорее всего, его дружки-наркоманы. Сама понимаешь, что такой молодой человек тебе не пара.
– Мам, я и не собиралась…
– Зато он собирается, я думаю. В прошлый раз, когда мы столкнулись с ним в подъезде, он тебя чуть ли не раздел глазами, и это при том, что я, твоя мать, стояла рядом! Этот Кирилл какой-то маньяк, и я не понимаю, как можно этого не заметить!
В этом я тоже была согласна с мамой. Несмотря на то, что пелена влюблённости застилала мои глаза при одном взгляде на этого сексуального шатена, я замечала его заинтересованность. Кирилл будто невзначай скользил взглядом по моему телу, ухмыляясь, заставляя мои щёчки покрываться румянцем, а потом встречался со мной глазами и широко улыбался, пытаясь показать, что давно раскусил меня.
Но он так ни разу со мной и не заговорил. Возможно, это к лучшему.
– От меня-то ты чего хочешь? – в отчаянии крикнула я, раздражённо вскидывая руки. – Он ко мне не подходит, я к нему не подхожу, мы не разговариваем, что не так?
– Я не собираюсь вступать с тобой в дискуссии, ясно? В тебе я уверена: ты не посмеешь меня ослушаться, вот только этот наглец не вызывает во мне доверия. Ты девочка доверчивая и наивная, поэтому запомни: что бы он тебе ни предлагал, о чём бы ни просил, всегда отвечай «нет». Надеюсь, это понятно? – она опять лезет туда, куда не нужно. Я опять сдаюсь и послушно киваю.
– Более чем, мама.
***
Я смотрела на себя в зеркало в прихожей и разочарованно хмурилась: я была симпатичной девушкой, с мягкими русыми волосами и правильными чертами лица, но такая, как я, вряд ли когда-нибудь привлечёт внимание такого парня, как Кирилл.
Я видела девушек, с которыми он проводил время у себя дома: они все были обладательницами пышных округлостей и точёных талий, думаю, говорить об идеальности их макияжа и укладки волос нет смысла. В общем, практически любая простая девчонка, вроде меня, почувствовала бы себя гадким утёнком в обществе такой королевы. В свои полные семнадцать лет, кроме густых русых волос и второго размера груди, я в себе достоинств больше не видела (да и с грудью я погорячилась, кажется).
Я осторожно провела расчёской по своим гладким волосам, продолжая разглядывать в зеркале своё отражение. Матери дома не было, к счастью, поэтому в квартире было совершенно тихо.
Однако эту прекрасную тишину прервал громкий девичий смех, доносившийся с лестничной клетки: дверь у нас хоть и была железной, её звукоизоляция оставляла желать лучшего.
Когда смех стал ещё громче, я непроизвольно нахмурилась, делая пару тихих шагов в сторону входной двери, и вздрогнула, услышав бархатистый тембр голоса Кирилла. Я словно приросла к месту, не в силах сделать и шага, осознавая, что предмет моего воздыхания находится буквально в паре метров от меня с другой девушкой.
С другой девушкой, чёрт возьми.
Я подошла вплотную к двери, нетерпеливо заглядывая в глазок и закусив нижнюю губу в предвкушении. Я всегда была любопытной девчонкой, поэтому просто не могла не подглядеть сейчас, невзирая на то, что увидеть другую девушку в его руках было чертовски неприятно.
Она была красивая, темноволосая и стройная, больше разглядеть не удалось, потому что свет в подъезде был довольно тусклым. Кирилл, как обычно, был одет в облегающие стильные джинсы и фирменную футболку-поло, которая выгодно подчёркивала его крепкие руки: от парня так и веяло сексуальностью, которую я чувствовала даже сквозь железную дверь, от увиденной сцены низ живота потянуло от волнения, а руки мелко задрожали.
Шатен вжал стройное тело брюнетки в стену, прижимаясь к ней вплотную: он неистово целовал её губы, словно не мог насытиться ею. Его рука уверенно двигалась вверх по её бедру, задирая узкую юбку и открывая потрясающий вид на кружево её чулок. Потрясающий для него, конечно. Лично для меня это было лишним поводом для зависти: в моём гардеробе не было ничего подобного, кроме бежевых капроновых колгот с двумя полосками на заднице.
Когда рука Кирилла совсем скрылась под юбкой темноволосой красавицы, она глухо застонала, крепко зажмурив глаза и толкаясь бёдрами вперёд навстречу его руке. Я широко распахнула глаза в изумлении: складывалось такое чувство, что я смотрю какой-то препошлейший фильм, в котором в главной роли снимается самый охренительный парень на этой планете. Который, блин, уже месяц с лишним не желает покидать мои мысли. Который сейчас заставляет влажнеть мои трусики.
Который сейчас ласкает тело совсем другой девушки.
Стало ужасно неприятно продолжать наблюдать за этой сценой, которая оставляла неприятный осадок в глотке: такое чувство всегда бывает, когда хочешь разреветься. А разреветься сейчас действительно хотелось. От осознания собственной беспомощности. От глупого желания быть на месте этой девчонки.
В голову врезался звук его расстёгивающейся ширинки. Боже, неужели не мог дотерпеть до дома?
А в следующую секунду произошло то, о чём я, скорее всего, буду жалеть до конца своей бренной жизни: чёртова расчёска выскользнула из моей руки, с грохотом упав на пол. Я продолжала неотрывно смотреть в глазок, чувствуя, как моё сердце норовит выпрыгнуть из груди.
Кирилл резко повернул голову в сторону двери в мою квартиру: казалось, что он смотрит прямо на меня. И именно поэтому сейчас широко и снисходительно улыбается, словно уличил меня в хулиганстве.
Чёрт, он ведь даже меня не видит и не может знать, что это именно я стою за этой чёртовой дверью!
Шатен отстранился от своей девушки, протягивая ей ключи, которые она тут же послушно схватила и вставила в замочную скважину: буквально спустя пару мгновений Кирилл остался один на лестничной клетке, продолжая смотреть в глазок прямо на меня.
Звук его шагов отдавался набатом в моих ушах: я дышала через рот от волнения, чувствуя, что мои колени подкашиваются. Он стоял вплотную, его лицо искажалось в глазке, но я без труда различила насмешку в его глазах.
– Малышка, мама не учила тебя, что подглядывать нехорошо? – заискивающе спросил парень своим чуть хрипловатым голосом. – Можешь не молчать, я знаю, что Галина Петровна сейчас на работе и ты дома совершенно одна, – я продолжала молчать, сжимая ладони в кулаки, не смея оторваться от глазка. – Тебе так понравилось представление, что ты потеряла дар речи? – казалось, что я совершенно забыла, как дышать, потому что Кирилл впервые обращался ко мне. И было легче от того, что он сейчас не видит моих раскрасневшихся щёк и увлажнившихся глаз. – Лисёнок, перестань, я знаю, что ты стоишь прямо напротив. Я слышу, как тяжело ты дышишь, – и я тут же зажала рот ладонью. – Всё в твоих руках, Алёна. Если ты ответишь мне, то я забью на ту брюнетку, что ждёт меня дома в красивом белье, войду в твою квартиру и сделаю то, о чём ты мечтаешь каждую ночь. Ты ведь думаешь обо мне, не так ли? Все эти твои взгляды… – я не знаю, почему я плакала, слушая его голос. Возможно потому, что эмоции сейчас просто били через край. – Просто ответь мне.
Нет.
Я продолжала упрямо молчать, глядя на его лицо в глазок. Я также не говорила ни слова, когда Кирилл, разочарованно выдохнув, пошёл в сторону своей квартиры. Я позволила себе всхлипнуть, когда за парнем захлопнулась входная дверь.
Просто ответь мне.
Ни за что, Кирилл.
Лучше буду всю ночь слушать вопли твоей одноразовой девушки и реветь в подушку, чем сама стану твоей подстилкой.
***
Я ненавидела опаздывать. С самого детства меня приучали к тому, что опоздание – верх невежества, а показывать себя с этой стороны – запрещено. Поэтому сейчас я спешно зашнуровывала замшевые ботиночки, игнорируя звонок домашнего телефона (мама каждый раз таким образом проверяла, ушла ли я из дома, звоня с рабочего телефона на домашний: я ведь послушная дочка, не могу обмануть мамочку и не взять трубку).
Быстро закинув рюкзак на плечо, я выпорхнула из квартиры, нервно пытаясь попасть ключом в замочную скважину, и как только мне это удалось, спокойно выдохнула, намереваясь бежать вниз по лестнице.
Внимательный взгляд серых глаз заставил меня прижаться спиной к холодной железной двери, что вела в мою квартиру. Я крепко сжимала ключи в кулачке, пытаясь сдерживать судорожный всхлип, что норовился вырваться наружу. К чему я действительно не была готова, так это встретить соседа сегодня.
– Привет, лисёнок. А я как раз жду тебя, не поверишь, – с самодовольной улыбкой промурлыкал Кирилл, стоя напротив меня у противоположной стены. – Всю последнюю неделю мне никак не удавалось словить тебя: ты вообще куда-нибудь, кроме школы, ходишь? – его насмешливо вздёрнутая бровь вызвала во мне негодование, но я продолжала взволнованно молчать. – Ты вынудила меня встать в такую рань, но иначе мы бы с тобой не пересеклись.
Я медленно сглотнула тугой ком, засевший в гортани, и прочистила горло: перед ним хотелось выглядеть уверенной в себе, но, скорее всего, со стороны я больше походила на испуганного зайчишку.
– Что тебе нужно? – немного хрипло спросила я, вжимаясь спиной в дверь и нервно наблюдая за тем, как этот молодой хищник приближается ко мне.
Кирилл остановился в паре десятков сантиметров от меня, внимательно всматриваясь в мои глаза.
– Даже не знаю. Просто не могу отделаться от мысли, что ты подглядывала за мной, – он усмехнулся. – Понравилось?
– Нет, – слишком быстро ответила я и тут же осеклась. – То есть я не подглядывала…
Кирилл широко улыбнулся и даже негромко посмеялся, запрокидывая голову, но уже спустя пару мгновений, снова изучающе вглядывался в мои глаза. Он сделал маленький шаг вперёд, практически не оставляя места между нашими телами, и приподнял мой подбородок пальцем.
– Почему ты не открыла дверь мне тогда? Ты ведь хочешь этого, лисёнок, я знаю. Ты думаешь об этом с нашей первой встречи, не так ли?
– Вовсе нет.
Я безбожно врала, и он это видел. Впрочем, ему не удастся залезть в мою голову, и он никогда не узнает о том, что всю прошедшую неделю перед сном я представляла дальнейшие варианты развития событий в случае, если бы я отперла эту чёртову дверь.
Откровенно говоря, вариант развития событий был только один.
– Маленькая лгунья, – Кирилл нежно улыбнулся, обхватывая моё запястье тёплыми пальцами. – Врать нехорошо. За это нужно наказывать, ты знаешь? – отчего-то я уверенно кивнула, а он снова насмешливо улыбнулся. Какая же я наивная дура. – Ты была с мужчиной когда-нибудь? – я уверенно помотала головой. – Но ты ведь уже целовалась? – снова отрицательный ответ, а глаза Кирилла блестят от восхищения. – Это одновременно странно и дико возбуждающе. Невинная, маленькая… Сейчас ты поймёшь, что значит чувствовать в своём ротике…
– Нет.
Я не знаю, откуда я взяла силы, чтобы сказать это достаточно уверенно. Моё сердце уже давно билось через раз, а дыхание было ещё менее стабильным. Держу пари, мои щёки сейчас были алее помидора, а губы уже закусаны до крови, но так легко сдаться я не имела права. Хотя очень хотелось.
– Что? – как-то ошарашено спросил Кирилл, пытаясь найти подсказку в моих глазах. Он по-прежнему сжимал пальцами моё запястье и держался за мой подбородок, вынуждая смотреть в глаза.
– Моя мама сказала, чтобы на все твои предложения я отвечала «нет», – мой аргумент был абсолютно нелепым, но это первое, что сорвалось с моих губ в этой ситуации.
Вот только широкая улыбка, озарившая его лицо, заставила меня вздрогнуть в недоумении. Чего он радуется?
– Отлично, тогда попробуем по-другому. Ты не возражаешь, если я тебя поцелую, лисёнок? – самодовольно протянул парень, практически касаясь кончиком носа моего.