— Пошли! — провозгласила Ванесса и повела свой маленький отряд вперед.
Едва дамы вошли в пентхаус, как зажегся свет и толпа нарядных людей с криком «Сюрприз!» принялась громко хлопать в ладоши…
И вот сейчас Мэри-Бет бродила среди своих родственников, друзей и просто знакомых, получая поздравления от тех, с кем еще не успела увидеться сегодня.
Вдруг среди уже ставшего привычным шума вечеринки — тихой мелодии скрипки и саксофона, а также громких разговоров — Мэри-Бет уловила легкий перезвон лифта. Она обернулась, пытаясь разглядеть новых гостей. Узнать их не стоило никакого труда — они виделись несколько часов назад. Колетт Бальдуччи крепко прижималась к руке своего деверя, Винченцо Бальдуччи.
Галлюцинации? Нет, Мэри-Бет выпила не так уж и много шампанского, хотя это и было больше ее привычной нормы.
Осознав, что это не иллюзия, Мэри-Бет огорчилась: несмотря на все усилия, их с Винченцо план провалился. Она едва сдержала желание броситься к этой паре и высвободить мужской локоть из цепких ручонок этой распутной женщины.
Присмотревшись к мужчине, стоявшему рядом с Колетт, Мэри-Бет поняла, что ошиблась: это вовсе не Винченцо, а его брат, Витторино. Однако радость была приправлена капелькой горечи, поскольку чувство, которое она изначально приняла за ярость, вполне могло быть ревностью.
Мэри-Бет отмахнулась от шокирующих мыслей. Это нереально, просто нереально! Откуда может появиться ревность? Она знакома с этим мужчиной каких-то пару часов.
Когда же из лифта вышел Винченцо Бальдуччи, она позабыла о своих переживаниях. Мэри-Бет видела только Энцо, не обратив никакого внимания на его спутника.
Винченцо тоже заметил ее.
По его глазам Мэри-Бет поняла, когда произошло узнавание. И едва не рассмеялась, разглядев на его лице сначала сомнение, потом смесь удивления и восхищения, но в следующий миг все другие эмоции поглотило смятение.
Мэри-Бет его прекрасно понимала. По какой бы причине семейство Бальдуччи не оказалось на ее вечеринке, это могло закончиться катастрофой, поскольку реакцию Колетт невозможно предугадать.
Нужно что-то делать!
Оставлять все на волю случая Мэри-Бет уж точно не собиралась, поэтому она улыбнулась и устремилась к новым гостям.
Гл. 5
Винченцо знал, что не нужно было соглашаться на частное выступление. Эта идея ему сразу не понравился, о чем он и поспешил сообщить Нику, своему другу и по совместительству арт-директору семейства Бальдуччи:
— Мы никогда не работали по заказу, не стоит и начитать!
Старший из братьев Бальдуччи полагал, что на том обсуждение и закончится. Но Никострэто Этторе Фарина был известен своим упрямством: он доводил администраторов концертных залов до белого каления, но добивался-таки наилучших условий по контрактам. Увидев привычное упрямство в глазах Ника, Винченцо понял, что сейчас услышит длинную и запутанную историю, которая должна будет его переубедить.
Как всегда Ник начал издалека:
— Ты помнишь Мелиссу Джеймс?
— Из общества управления Карнеги-холлом?
— Да. Так вот, она мой «очень» хороший друг. Хорошо, я с ней сплю, — не выдержал пытливого взгляда друзей Ник. — Мелисса попросила меня оказать ей небольшую услугу. Подруга жены лучшего друга ее брата хочет устроить вечеринку для своей кузины, которая обожает классическую музыку, особенно в исполнении братьев Бальдуччи.
— Подруга жены лучшего друга брата твоей подружки может позволить себе потратить такие деньги? — поинтересовался Вито.
— Это первое, что я спросил.
— И что же?
— Ответ был несколько туманным. Типа того, что они там скинутся. Кто именно, я не стал уточнять, да это и не важно. Главное, вам не придется играть целый вечер: одна композиция, плюс выступление на бис. Не более того. Это же не работа, а просто конфетка, — продолжал соблазнять Ник. — А потом вы, если пожелаете, можете остаться и насладиться вечеринкой. Как вариант, может выступить один из вас.
Когда Ник одарил Винченцо красноречивым взглядом — и всем стало понятно, кому выпала подобная честь.
— Мы никогда не играли на вечеринках, — не унимался Винченцо.
— Все когда-нибудь бывает в первый раз, — вмешалась Колетт, поглядывая на деверя.
Винченцо показалось, что она говорит вовсе не о музыке. Это был не первый раз, когда он слышал столь странные намеки от невестки.
— Это словно продать свой талант, — не унимался Винченцо.
— Мы и так его продаем, — возразил Вито.
Винченцо понял, каким будет решение брата, но все же попытался в последний раз переубедить его:
— Мы дарим музыку людям, пытаясь приобщить их к великому искусству. А игру на какой-то затрапезной вечеринке, где придется кого-то там ублажать, ни в коей мере нельзя назвать искусством. Мне не хочется быть чьим-то подарком, — в его голосе прозвучало явное отвращение.
— Да ладно, Энцо. Ты что-то мрачноват сегодня. Плохо спал? — попытался рассмешить друга Ник.
— Я всего лишь высказал свое мнение, если кому-то оно не по вкусу, навязывать его не стану — пожал плечами Винченцо. — Давайте голосовать. Мой ответ: нет.
— А я — за, — произнес Вито.
— Мнение Ника нам известно. Получается два к одному, — мрачно подвел итог Винченцо. — Что ж, заключай контракт.
Он тогда сдался, хотя и чувствовал, что нужно было сопротивляться до победного конца. И теперь Винченцо жалел о своей уступке. Он загнал себя на край пропасти, и неведомо, удастся ли избежать опасности или он камнем рухнет вниз.
Однако Лайза уже спешила ему на помощь; ее мягкая улыбка успокаивала, поэтому Винченцо искренне надеялся, что все обойдется.
Его потрясли изменения, произошедшие во внешности девушки. Мягкая округлость черт лица и кроткий взор делали ее похожей на Мадонну, для полноты картины не хватало малыша у нее на руках. И если в обычной непритязательной одежде Лайза казалась ему привлекательной, то сейчас она была божественно прекрасна. И его либидо не преминуло отреагировать на этот факт.
Но первой к Бальдуччи подоспела Кэмерон Ньюберт.
— Добрый вечер. — Ее взгляд метался между мужчинами. — Ник Фарина?
Именно Кэмерон, как «жене лучшего друга брата Мелиссы Джеймс», поручили уладить все вопросы по контракту с братьями Бальдуччи, впрочем, лично она никогда не встречалась с их арт-директором. Телефон, электронная почта и факс — замечательный изобретения, упростившие общение в деловом мире.
— Он самый. Смею предположить, что вы миссис Ньюберт?
— Можете называть меня Кэмерон, — улыбнулась она.
— А я — Ник.
Он подхватил пальчики Кэмерон и пылко прижался к ним губами.
— Я замужем, Ник, — шутливо напомнила она, высвобождая ладонь.
— И это великая потеря, — вздохнул мужчина.
— Может, перейдем к главной цели нашего визита? — несколько грубо вклинился в их обмен любезностями Винченцо.
Ему хотелось выполнить свой долг перед этой неизвестной именинницей, чтобы потом все оставшееся время посвятить Лайзе: она в этот момент замерла в нескольких футах от их компании и прислушивалась к разговору.
— Цель? — нахмурилась Кэмерон. — О, понимаю, вы хотите выступить. Думаю, это можно сделать прямо сейчас. Поднимайтесь на второй этаж, там, как вы помните, установлен рояль. А я пока разыщу именинницу.
— В последнем нет надобности, поскольку она уже здесь, — громко провозгласила Мэри-Бет, подходя ближе.
Кэмерон замерла, словно школьница, пойманная на месте преступления.
— Ой, Мэри-Бет, тебе полагалось находиться на террасе.
— Я знаю, но мне удалось ускользнуть от своих церберов, — сказала Мэри-Бет, намекая на родственников, которые под разными предлогами уводили ее из центральной комнаты, она же упорно продолжала возвращаться туда.
Вдруг Мэри-Бет ощутила, как ее локоток попал в цепкие мужские пальцы, ее куда-то потянули, а низкий голос, принадлежащий мужу Ванессы, произнес:
— Мэри-Бет, пожалуйста, пойдем со мной.
— Уже поздно, Себастьян, нас поймали, — провозгласила Кэмерон.
— Я вообще не понимаю, зачем вся эта конспирация, — возмущенно заявил мужчина, но руку Мэри-Бет все же отпустил.
— Поскольку весь план придумала твоя жена, у нее и спрашивай.
— Вопрос снят с повестки дня, — усмехнулся Себастьян. Уж кому, как ни ему, было знать о приверженности Ванессы к всевозможным интригам и шарадам, именно благодаря этому они и познакомились.
— Давайте я всех познакомлю, — предложила Кэмерон. — Себастьян, Мэри-Бет, позвольте мне вам отрекомендовать гостей из мира музыки. Ник Фарина, Винченцо и Витторино Бальдуччи, а также Колетт Бальдуччи. Дорогие гости, позвольте вам представить нашу именинницу Мэри-Элизабет Декруа, а также нашего общего друга Себастьяна Райса.
Мужчины обменивались рукопожатиями, и вдруг Колетт неожиданно воскликнула:
— Это вы!
И поскольку отпираться было бессмысленно, Мэри-Бет лишь улыбнулась.
— Да, припоминаю, нас представили друг другу не далее как сегодня днем.
— Это была она, — прошипела Колетт своему мужу, но это услышали и другие.
Мэри-Бет поймала взгляд Винченцо. Он словно спрашивал, что им делать дальше. Но какова альтернатива? Или представить все это шуткой, и подставить под удар Винченцо, или продолжать играть дальше, но это ставило под удар ее саму.
— Она? — не понял Вито.
— В номере твоего брата!
— О-о! Поздравляю, старший братец, — он хлопнул Винченцо по плечу.
Ситуация становилась все более деликатной. И тут, как назло, раздался голос Саймона:
— Кажется, мы что-то пропустили. Бетси. Может, просветишь нас?
— Мы с Энцо познакомились сегодня, поговорили немножко, — Мэри-Бет в упор посмотрела на Колетт. Та, похоже, сумела расшифровать взгляд, сулящий ей всевозможные кары, потому что промолчала.
— То есть ты все знала? — вмешалась в разговор Ванесса, при этом она грозно смотрела на Винченцо.
— Нет, Энцо мне ничего не сказал, — Мэри-Бет бросила на него укоризненный взгляд, но тот лишь пожал плечами.
— Если честно, я не спрашивал, кто именинница.
— Энцо?! — не унимался Саймон, пристально глядя на сестру.
— Господи, Сай, не стоит исполнять роль взволнованного отца, да и мне уже не шестнадцать лет. — Саймон нахмурился. Мэри-Бет знала, что брат все еще казнит себя за ее неудачное замужество, поэтому постаралась обратить все в шутку: — И все присутствующие на вечеринке прекрасно осведомлены об этом.
Послышались легкие смешки.
— Ладно, оставим это, — согласился Саймон. Здесь не время и не место для решения подобных вопросов, но его суровый взгляд обещал, что тема еще не закрыта.
Пока Кэмерон представляла гостей друг другу, Мэри-Бет украдкой взглянула на Винченцо. Она заметила неудовольствие — в нахмуренных бровях, в поджатых губах. И это беспокоило.
Как вдруг Винченцо шагнул вперед и, подхватив ее под руку, спросил:
— Ты готова получить свой подарок, Лайза?
— Только из твоих рук, Энцо, — столь же тихо ответила она.
Они пошли на второй этаж, где и должно было состояться небольшое музыкальное представление. Супруги Бальдуччи последовали за ними.
— Что будешь играть? — спросила Мэри-Бет у Энцо.
— Пусть это будет сюрпризом для тебя, — улыбнулся он.
И пока Винченцо устраивался за роялем, остальные гости шумным потоком проследовали к месту вручения необычного подарка.
Когда полились первые звуки музыки, Мэри-Бет едва не впала в экстаз, услышав Рондо в турецком стиле. Это было одна из ее самых любимых вещей у Моцарта . Она прикрыла глаза, наслаждаясь удивительной мелодией, всегда будившей самые оптимистичные настроения в ее душе.
Закончив играть, Винченцо поймал благодарный взгляд именинницы.
Теперь, когда он знал, для кого играет, то совершенно по-иному относился к происходящему. Ради восхищения Лайзы, ради ее удовольствия он мог просидеть за роялем весь вечер.
Винченцо вновь обернулся к инструменту: бурные аккорды сменялись протяжными, похожими на плач, звуками.
Брамс! Мэри-Бет улыбнулась: она где угодно узнала бы волшебными ритмы Венгерского танца № 5. Ей захотелось очутиться в крепких объятиях умелого партнера, который бы закружил ее в вихре танца — чтобы дыхание сбилось, мысли смешались, а восторг затмил все неприятности. Мэри-Бет вздохнула: она так давно не вальсировала.
Мелодия закончилась высоким крещендо. Последний аккорд прозвучал и растворился в воздухе, вновь сменяясь обычной действительностью.
Поймав ненавидящий взгляд Колетт, стоящей напротив, Мэри-Бет вежливо улыбнулась своей мнимой сопернице, понимая, что это лишь только разъярит француженку. Неужели у нее появился враг? Это должно было напугать, но где же страх? Его не было. С недавних пор жизнь в окружении благоприятно настроенных людей казалась Мэри-Бет пресной. Ей хотелось накала страстей и вихря приключений, хотелось бурлящего адреналина в крови, хотелось жить, а не просто существовать.