— Госпожа Агата! — прервала мои размышления Кати.
— Чего тебе?
— Господин барон зовет Вас спуститься к ужину. К нему пожаловали какие-то важные гости из самой столицы, поэтому будет вся семья.
— А что сказала матушка?
— Госпожа баронин ничего не сказала, вы же знаете, что она никогда не обсуждает распоряжений господина барона.
— Да-да, конечно. Хорошо, Кати, подготовь к ужину мое светло-синее платье и помоги уложить волосы.
Пока Кати возилась с прической, я рассматривала себя в зеркало. Мне неожиданно нравилось то, что я там видела. Раньше Лили всячески подчеркивала, что я — недостаточно изящна для благородной леди, а я — сильно переживала по этому поводу. Насколько я знаю, в разговорах с тетей она даже называла меня «этой деревенской коровой». Но со временем чувство обиды притупилось. Отчасти, этому помогла наша кухарка, объемистая рыжая хохотушка, за которой, не взирая на наличие уже даже не детей, внуков, увивалась добрая половина слуг в поместье.
— Барышня, — сказала она как-то мне в ответ на мой очередной отказ скушать хоть что-нибудь (горничная в который раз принесла из моей комнаты почти весь обед обратно на кухню и кухарка не выдержала, пришла выяснять причины самой) — ну толку с той худобы-то?! Вон, первая госпожа баронин, та тоненькая была, как тростиночка, аж светилась вся, земля ей пухом! На что уж наша госпожа Лили худенькая, а и ей до матушки далеко. Да, красавица она была, конечно. Так это она по-благородному красавицей считалась, а у нас в деревне ее никто бы замуж и не взял. И ведь померла первая-то жена нашего господина, да еще и ребеночек с ней помер.
— вы кушайте, барышня, кушайте! Пущай эти господа, которые высшие артистикраты или как их там, голодают и жен своих голодом морят. А вы — рыцарская кость, у Вас сил на все поместье должно стать, али запамятовали, как оно, у рыцарей-то? А что кто-то там от небольшого ума коровкой Вас обозвал… Так лучше уж справной коровой быть, чем тощей козой.
Однако, из зеркала на меня смотрела уж точно не корова. Да, утонченности и аристократичности мне, возможно, и не хватает. Но мне принц и не нужен, обычного рыцаря вполне хватит. Пусть только, чтобы со своим поместьем, а не вторым хозяином из милости старшего брата. И чтобы молодым был, а не как папа Иан. Хочется, конечно, чтобы еще и красивым, но это уже как получится. Может, и выбирать особо не придется. А там, хоть и пишет Хельге, что боится за Якоба, уж как-нибудь проживем. Спасибо Его Величеству, последняя война уже лет двенадцать тому назад как закончилась. С тех пор только пара-тройка пограничных стычек и было.
Светло-синее платье хорошо сочеталось с темно-золотистыми волосами, которые Кати заплела в косу и уложила короной вокруг головы, выпустив только прядки вдоль щек и серыми глазами. Может, лицо у меня и кругловатое, зато носик красивый, ровный. Правда, широкая кость никогда не позволит мне выглядеть, словно хрупкая статуэтка из парадной гостиной. «Рыцарская кость», как говорит наша кухарка, начинает выпирать, делая фигуру еще более угловатой, стоит мне только чуть-чуть похудеть. А так, девица как девица, у нас в околице таких в каждом роду по трое-четверо было. И ни одна еще из-за отсутствия красоты в девицах не осталась, только из-за приданого.
Спустившись в гостиную к назначенному часу, я обнаружила, что тетушка Лили тоже изволила приехать. Интересно, папа-барон пригласил ее, или опять мальчишке с записочкой прошлось бежать по сельским улицам? Эта история у нас повторяется из года в год и является продолжением объявленной войны между мамой и Лили. Как только в имении появляется знатный гость, графиня тут же «случайно» прилетает навестить племянницу. В итоге, к обеду ей, как более знатной, полагается идти первой, о чем она не упускает случая напомнить маме. Мама делает вид, что все в порядке. А папа-барон потом утешает ее и уговаривает не обращать внимание на «дурацкие бабьи причуды». Совсем отказать от дома родственнице он не может, поскольку повода та ему не дает, а вмешиваться в такой ситуации — означает ронять мамин авторитет еще больше. Так что появление графини испортило все удовольствие от довольно редкого события — встречи с новым в наших краях человеком.
Вторым огорчением оказалось, что Лили тоже выбрала для сегодняшнего вечера светло-синее платье, еще более светлого оттенка, чем мое. Платье выгодно подчеркивало и осиную талию, и белокурые волосы, и нежный румянец на фарфорово-белых щеках. Голубые же ленты в волосах выгодно оттеняли небесную голубизну глаз. Да, чего у Лили не отнять, она действительно является первой красавицей в округе. Значит, и сегодня папин гость будет занят чинными беседами с аристократкой и любованием прелестной Лили.
Гость был примерно средних лет, тридцати ему еще точно не было, но уже явно не юноша. высокий, статный, в плечах широк, как добрый рыцарь, однако, рыцарской выучки в движениях не чувствовалось. Это я могу точно сказать, не будь я внучка и племянница рыцарей. Одет дорого, я бы сказала, очень дорого. На что уж папа-барон у нас в округе считается богачом, но и он костюмы из таких тканей не надевает к обычному ужину. Судя по тому, как естественно держится в этой одежде гость, не похоже, что он вырядился специально, чтобы пустить пыль в глаза. А вот лицо — обычное, скуластое, нос чуть вздернут кверху — крестьянское такое лицо. Но, надо сказать, что это лицо прекрасно сочетались с кудрями цвета льна. От гостя веяло силой и, вместе с тем, какой-то спокойной уверенностью. Интересно, кто же это?
— Дорогие мои дамы! — взял слово папа-барон, как только матушка последней вошла в гостиную — Позвольте представить вам господина Кароля Маргитсен фон дер Шпее, столичного артефактора и моего делового партнера.
Маргитсен. Если верить учителю истории и геральдики, Маргитсен — одна из трех младших (Или побочных? Кто ж их разберет?!) ветвей старинного графского рода. Теперь понятно, откуда такое простое лицо и такая уверенность в себе. Уж не по душу ли дорогой сестрицы приехал этот гость? Если так, то жаль. За ней, конечно, дают огромное приданое, но даже наш местный артефактор слыл богачом, значительнее некоторых землевладельцев. А уж столичные… вообще наверное, должны с золота есть.
— Уважаемые дамы, рад вас приветствовать! — голос у гостя оказался низкий, сочный, таким только приказы отдавать.
Некоторое время разговор в гостиной шел ни о чем. Я помалкивала, мне по возрасту еще не положено вставлять свои словечки во взрослую беседу. Если бы не папа-барон, меня, наверное, и к столу бы не позвали. Наконец-то экономка подала матушке знак и та пригласила нас всех к столу.
— Дорогой виконт! — двинулась тетушка к гостю — Могу я попросить Вас сопроводить меня?
— Я счел бы это большой честью, Ваше Сиятельство, — откликнулся гость, — Но я — не виконт. Хотя мой уважаемый кузен, Его Сиятельство граф фон дер Шпее, пока не женат, его наследником являюсь не я, а мой уважаемый батюшка, который и хранит сей титул для потомков своего сиятельного племянника.
— Ваш батюшка? — захлопала глазами графиня.
— Да, личный мастер артефактов Его Величества, Мертен Маргитсен фон дер Шпее.
Я заметила, что папа-барон тайком улыбается себе в бороду. В своих попытках «указать маме на ее место» графиня сама поставила себя в неловкую ситуацию. Младший дворянин побочной (кажется, все-таки побочной) ветви, путь даже и графского рода, ей явно не ровня. Таким образом самым высоким титулом здесь обладает папа-барон. Однако, отказаться от сопровождения графиня теперь не сможет, чтобы не обидеть гостя, поскольку немного в стране найдется родов, старше и влиятельнее, чем фон дер Шпее.
— Дорогая! — склонился он перед мамой, предлагая ей руку. Несмелая улыбка мамы была ему наградой. Она не осмеливалась открыто торжествовать над оплошностью соперницы, однако тихо порадоваться ей никто не запретит. Мы с Лили чинно прошествовали за взрослыми.
Обед прошел… обычно. Какие бы страсти не бушевали в личных покоях, за стол их приносить было не принято. Во-первых, этого очень не любил папа-барон, и даже графине и Лили приходилось с этим считаться. Во-вторых, на этом настаивала мама, для которой соблюдение внешних приличий являлось очень важным. А вот после обеда, когда мы все перешли в большую гостиную, наш гость сумел меня удивить. Вопреки привычному положению вещей, гость не уделял Лили все свое внимание. Казалось, его гораздо больше интересует разговор с папой-бароном. Впрочем, господин артефактор был на удивление приятен в общении. Он умело лавировал между тетушкой и матушкой, уделяя равное внимание обеим дамам. И о нас с Лили он тоже не забывал, время от времени вовлекая в общую беседу. Он сразу попросил, чтобы его называли Каролем, безо всяких церемоний. Тем более, они с папой-бароном давно работают вместе и знают друг друга уже много лет. Нас с одобрения папы он стал называть Лили и Агата, не забывая, конечно, добавлять вежливое «госпожа», чтобы подобное обращение не звучало слишком уж интимно.
— Любезный Кароль, — тетушка никак не могла смириться, что ведущей в этом турнире светской беседы оказалась не она — А правда ли говорят, что в столице сейчас пошла мода на украшения-артефакты? Говорят, все знатные дамы стремятся такое заполучить…
— выше Сиятельство явно в курсе столичных новостей — тонко усмехнулся Кароль — однако, даже при наличии в столице мощной гильдии артефакторов, очень сложно производить украшения в таком количестве, чтобы они стали действительно модой. Незачем отбирать хлеб у ювелиров. К тому же, большинство старинных родовых украшений, хотя это и не афишируется, и так являются артефактами, так что большинство действительно знатных дам как минимум одним артефактом давно владеют.
— А вы можете вот так сразу распознать артефакт? — на правах взрослой (ее-то уже в обществе представили) вмешалась в разговор Лили.
— Вот так сразу — нет, — ответил гость, переглядываясь с папой-бароном. Могу почувствовать магию, но определить ее источник и назначение… для этого мне нужно детально исследовать предмет. Тем более, аристократы сами часто являются обладателями магии, так что их фон накладывается на магический фон предмета и может искажать его… Впрочем, это все, наверное, совершенно скучно такой очаровательной юной госпоже.
— А если вам дать исследовать предмет? — поддержал разговор папа-барон, нежно поглаживая мамину руку с красивым, явно новым, браслетом на ней.
— Тогда, скорее всего, смогу. — Не стал отговариваться гость. — С Вашего разрешения, милостивая госпожа… — он склонился над маминой рукой и на минуту сомкнул пальцы на браслете. Потом перевел взгляд на барона и, дождавшись кивка, плавно, словно читая с листа, начал рассказывать:
— Камни в браслете заряжены магически. Один защищает от кражи, есть еще два…, но это не столь важно. Работа имитирует старину, но на самом деле — новодел. Сделано не более пяти лет тому назад, в столице. Работа штучная, под заказ.
— Ах! — восхитилась Лили — И это все вы смогли прочесть только дотронувшись до браслета?!
— На самом деле — открыто улыбнулся гость — дотронувшись до браслета, я «прочитал» камни. А также увидел клеймо мастера на застежке. Мой хороший знакомый и товарищ по Академии пять лет тому назад открыл на окраине столицы свою мастерскую. Он любит работать в старинном стиле и никогда не работает на склад.
Теплый смех папы-барона заставил графиню, уже строго поджавшую губы, оставить при себе заготовленную отповедь. В конце концов, шутка и правда удалась. Гость еще немного подурачился, расшаркиваясь перед дамами и рассказывая нам о различных свойствах наших украшений. Я сильно подозреваю, что большая часть эти свойств была выдумана господином Каролем на ходу.
Вечер прошел намного лучше, чем я предполагала. Если светская жизнь выглядит именно так, то, наверное, взрослой быть совсем не так уж плохо. Или это папа-барон просто умеет подбирать приятных гостей. Разойдясь по комнатам, мы оставили мужчин общаться в папиной охотничьей комнате (охотничьей она называлась из-за висящих там картин с изображением охоты, понятно, что никаких звериных шкур и прочего там давно уже не было). Я и не предполагала, насколько интересный разговор там сейчас происходит.
— Ну? — Барон нетерпеливо посмотрел на гостя, как только за слугами, принесшими алкоголь и закуски, закрылась дверь. — Не тяни, Кароль!
— Вода. — Кароль ответил, рассматривая на свет бокал с янтарной жидкостью, которая водой явно не была. — Как ты и писал кузену, так мало, что смысла обучать практически нет. Можно попробовать развить, но поздновато, все равно не дотянешь до того уровня, когда обучение имело бы смысл. Но если очень хочешь получить внуков-водников, подыщи девочке подходящего мужа, шансы велики.
— Да ну их, эти шансы — отмахнулся барон — Девочке еще и шестнадцати нет. Пусть растет и сама выбирает. Я только присмотрюсь, чтобы вокруг поменьше огневиков крутилось. Хотя, зная характер Готы, она и сама выберет кого-нибудь поспокойнее и понадежнее. А малыши?
— А малыш у тебя замечательный. Тоже, кстати, водник. И что-то есть еще, но пока не видно. Расти, развивай таланты, а там посмотрим. Про малышку и сам знаешь, пока ничего.
— А твоя госпожа баронин тоже не обладает столь-нибудь заметной магией. Роде, ты из меня дурака-то не делай, если ты в Агате такую крошку магии заметил, неужели ты думаешь, что мог проморгать что-то в собственной жене? Лучше скажи, как тебе госпожа графиня? Ты ее магический фон чуешь, или примелькалась уже за столько лет?
— Чую.
— А то, что как минимум половина этого фона — это «светятся» артефакты-накопители, это ты тоже заметил?
— Чуял, но думал, что обычные родовые драгоценности. Ты же сам видел, графиня камушки любит, даже на обычный семейный обед или ужин без них не выходит. Однако, накопители? Да ей-то зачем? Все знают, что она, как и ее муж, обладает магией воздуха. Граф, собственно, для того ее в жены и брал, чтобы передать детям более полный дар. Так-то они по родовитости, хотя и бароны, но у меня, и то родословная длиннее.
— Да ладно, — хмыкнул Кароль, — если ты еще прибедняться будешь, что тогда нам говорить, крестьянским внукам…
— Нет, Кароль, кроме шуток, зачем ей понадобились накопители?
— Хендрик, это ты у меня спрашиваешь? Кто из нас двоих числится по ведомству господина Рыжего Лиса? Я — скромный артефактор, могу тебе (и ему) только сообщить, что как минимум одно плетение не характерно для Люнборгской школы. А остальное — не моя забота. И, кстати, не твоя. Король велел тебя, по старой памяти, предупредить, чтобы ты не особо высовывался. Затевается что-то, что нам вряд ли понравится, и ты будешь нужен, очень нужен.
— Ты за тем и приехал?
— Получается, затем. Негласно проверить твоих малышей на магию — это, конечно, интересно, но есть вещи, которые лучше сообщать лично.
— Ну сообщай. Что еще? — Барон нахмурился. Если уж сам король озаботился напомнить ему про безопасность, то, что бы не послужило причиной, это ему уже не нравилось.
— В Академии завелась «крыса». Кузен с Лисом там сейчас навели шороху, но нет никаких гарантий, что до твоих бумаг никто не докопался. Никто пока не знает, кто этому «грызуну» платил и какие задачи перед ним ставил и что успел получить за свои деньги.
Барон молча кивнул. Ему предстояла нелегкая задача: защитить своих девочек и сына, не объясняя при этом ничего.
Из отчета Кароля Маргитсен принцу Эрику: «Барон предупреждение получил. Девочка — водница, дар минимальный. Малыш — водник плюс, потенциал хороший. В окружении семьи обнаружена: графиня фон Биркхольц. Особенности: наличие мощных магонакопителей, в том числе Фразиской и Тарнигской школ. Цели неизвестны…»
На следующий день Кароль с чистой совестью возвращался домой. Дальнейшее в его компетенцию не входило. Он и так влез в дела Лиса гораздо больше, чем хотел. В отличие от брата, Кароль не тяготился скрупулезной работой артефактора. Даже в юности, когда именно ему приходилось создавать недорогие вещи, заряженные бытовой магией, ему нравилась эта работа. Нравилось создавать тонкое плетение из металла и магии. Нравилось воображать, как его работа будет приносить кому-то радость или облегчать жизнь. Кароль, как и отец, чувствовал себя больше ремесленником, чем аристократом.
Именно поэтому он и проигнорировал совет кузена-графа присмотреться к девочкам барона. Лили, старшая, была неописуемо красива. Вся такая изящная, воздушная, что он даже представить себе не мог эту барышню в его лаборатории. Не говоря уже о том, что ей просто нечего делать в их доме, их с родителями доме. Ей под стать паркеты дворцов и террасы дворцовых парков. Вот со второй, с Агатой, Кароль, пожалуй, мог бы себя представить рядом. Симпатичная, но вполне обычная девочка. Светленькая, почти рыженькая, крепко сбитая. Но пятнадцать лет…. да он в свои двадцать шесть чувствовал себя древним стариком рядом с этим ребенком. Нет уж, пусть это был один из немногих шансов породниться с аристократами без применения прямого королевского приказа…. Да на кой ему сдались эти аристократы?! Пусть кузен сам вылезет, наконец-то, из своей лаборатории и женится на ком хочет. И Кароль твердо решил, что по приезду в столицу еще раз наведается в лавку мастера Натана. Тот давно предлагал ему совместный проект, но загруженность у отца не оставляла времени на дополнительный заработок. Однако, если красавица Биргит все еще свободна, Кароль готов поразмыслить над этим проектом.