Она слышала шуршание пакетика с презервативом и знала, что он планирует заняться любовью. Ребекка поджала губы. После того как он ее отшлепал. Господи, даже само это слово звучит так по-детски. Он выпорол ее и теперь думает, что она захочет… трахаться? Никогда. Подтянув одеяло к подбородку, она скрестила руки на груди, пытаясь игнорировать то, что ее соски превратились в тугие горошины. Почувствовав, как кровать прогнулась под его весом, она открыла глаза.
Он лежал рядом с ней, подперев голову рукой.
Она нахмурилась.
— Я хочу просто спать. Сэр. У меня болит голова.
Он прищурился, изучающе ее разглядывая, и его лицо медленно окаменело.
— Нет, не болит, — он взял ее за подбородок и посмотрел обжигающим взглядом, заставляя Ребекку задрожать. — Ложь наказуема, маленькая саба, но я думаю, твоя попка для этого сейчас слишком чувствительна.
Он провел рукой по ее груди, несомненно, почувствовав, что соски сжались в острые пики, и улыбнулся безжалостной улыбкой.
— Я собирался быть нежным, но ты сама лишила себя этой привилегии. Вместо этого, я возьму тебя так, как захочу, и собираюсь сделать это жестко.
Ребекка открыла рот, но прежде, чем она заговорила, он сорвал с нее покрывало и перекатил ее на живот. Грубые ладони развели ее ноги в стороны, не прикоснувшись к больной лодыжке и не толкнув ее. Он подхватил ее за попку и заставил подняться на колени.
Логан задрал ее ночнушку, и на секунду она почувствовала прохладу. Затем коснулся пальцем ее киски и закружил по складочкам несмотря на то, что она извивалась. Он удовлетворенно хмыкнул.
— Ты мокрая, милая. Очень мокрая.
Что-то уперлось ей в киску, а затем он вошел в нее так сильно, что она не сдержала крик. Вцепившись руками в простыни, она дрожала от шока. Коленями он подтолкнул ее бедра, заставляя раскрыться ее сильнее, а затем вошел так глубоко, что коснулся ее матки. Она была все еще в шоке от такого вторжения, когда он начал двигаться.
Сейчас не было никакого нежного соблазнения. Он сжимал ее бедра, полностью контролируя. Толкался в нее так сильно, что она тихо охала. И все же, не смотря на то, как грубо он ее брал, внутри нее все горело. Складочки опухли и пульсировали, а ее желание становилось все сильнее. Она уткнулась лицом в подушку, отрываясь от нее лишь за тем, чтобы сделать вдох, прекрасно осознавая, что способна только на это. Она была полностью в его власти. Он держал ее в таком положении, что она не могла даже выпрямиться. Не могла ничего сделать — только принять то, что он дает.
И эта мысль лишь подогревала ее возбуждение. Она чувствовала, как все внутри нее сжимается вокруг его члена, как дрожь пробегает по всему телу. Ее ноги затряслись, и она прикусила губу, пытаясь заглушить стон.
Он коротко рассмеялся. И внезапно скользнул руками вниз по ее телу, поглаживая ее складочки и надавливая на клитор шершавым от мозолей пальцем. Это прикосновение грубых рук к нежной кожу невероятно возбуждало. Ее бедра дернулись, она попыталась отодвинуться, но он наклонился вперед и прижался грудью к ее спине. Одной рукой он оперся на кровать, вторая находилась у нее между ног, лаская и терзая ее…
Его твердые яйца бились о ее киску. От ритмичных толчков внутри нее все пульсировало, и каждый следующий усиливал кипящее в ней напряжение. Она часто дышала, вцепившись в простыни.
Он подался назад, почти полностью покинув ее тело, и она застонала. Затем он глубоко и резко вошел в нее, и она вскрикнула. Оставаясь глубоко внутри, он потер клитор, подводя ее к самому краю, затем убрал руку и почти вытащил член. С силой толкнулся обратно и снова принялся беспощадно ее ласкать. И повторял это много раз, до тех пор, пока она не смогла думать ни о чем, кроме ласк его пальцев и ощущений от его члена. Внутри нее все сжалось, ноги одеревенели, руки сжались в кулаки.
Внезапно он зажал клитор между пальцами, одновременно резко входя в нее.
— А-а-а! — Тугую пружину внутри нее словно резко отступили, и волна удовольствия накрыла ее с головой. Бедрами она пыталась оттолкнуть его руку, но его пальцы лишь настойчивее сжали ее клитор. Волны удовольствия накатывали одна за другой, и каждый раз ее киска тесно сжималась вокруг его члена.
Он замедлил темп, остановился и подождал, пока спазмы внутренних мышц не стали затухать. Затем снова вошел в нее мощным толчком, вызвавшим новую волну удовольствия, и внутри нее снова все начало сжиматься в спазмах потрясающего оргазма
Наконец, он разжал пальцы.
Она закричала, чувствуя, как кровь интенсивно приливала к клитору. Он снова резко толкнулся в нее, и на нее обрушился очередной шквал невероятного удовольствия, и она совсем потеряла голову.
— Господи, Боже мой, — она уткнулась лицом в подушку. Все ее тело было слишком чувствительным, и она попыталась отстраниться от него. Ее ноги дрожали, едва удерживая вес ее тела.
До нее донесся смех Логана. Удерживая ее бедра крепкими руками, он снова стал входить в нее сильными, короткими и быстрыми толчками. Его руки контролировали каждое ее движение. Затем он приподнял ее бедра под тем углом, который захотел, низко рыкнул, и она почувствовала, как сильно дергается внутри нее его член.
Целую минуту он не двигался, просто прижимал ее к себе, обхватив ее твердой рукой. Затем его дыхание замедлилось, и он опрокинул их обоих на кровать, продолжая обнимать ее сзади.
— Все еще болит голова? — хриплым голосом спросил он над ее ухом.
— Ну, ты и гад.
Он усмехнулся.
— Это точно, — он скользнул рукой по ее животу, прижимая ее крепче к своему разгоряченному телу.
В конце концов, он поднялся и ушел. А затем вернулся и принес еще льда для ее лодыжки. Уложил ее на спину, не обращая внимание на сонные протесты.
— Подними лодыжку, негодница, — сказал он, поцеловав ее в щеку. — Отек уже немного спал.
Этой ночью он взял ее еще дважды. В первый раз разбудил, лаская ртом грудь. В другой — припав к клитору. Он так ловко провернул все во время ее сна, что она проснулась от оргазма. В тот раз, когда попыталась сдвинуться с места, она обнаружила, что ее запястья прикованы к изголовью кровати, а ноги, под коленями, к противоположным сторонам рамы. Тяжело дыша, она попыталась освободиться, но он снова стал ее ласкать ртом. Вначале он слегка дразнил, затем ласки стали сильными и быстрыми. Она лежала, широко раздвинув ноги, а он мог делать с ней все, что хотел, и делал это. Она достигала разрядки снова и снова. Наконец, отступив, он поднялся выше и стал сосать ее соски, пока они не превратились в ярко-красные пики, затем резко вошел в нее и довел их обоих до потрясающей кульминации.
Приведя все в порядок, он поднял ее ногу, снова уложил лодыжку на подушки и приложил лед, а потом обнял Ребекку, прижав ее к себе.
— Ты носишься со мной, как курица с яйцом, — проворчала она. — Ненавижу лежать на спине.
Он усмехнулся и ничего не ответил. Вот дурак. И все же то, как он… доминировал в их отношениях, возбуждало ее настолько сильно, что она себя не узнавала.
Он поглаживал ее по груди, нежно лаская. И она поняла, что ему просто нравилось прикасаться к ней. Когда они лежали в постели, он либо обнимал ее, либо ласкал так, как сейчас. От того как он играл с ее грудью или просто к ней прикасался, или же проводил руками по ее телу, она чувствовала себя такой… такой красивой. Желанной.
Она закатила глаза. Конечно, когда с тобой занимаются потрясающим сексом сто пятьсот миллионов раз за ночь, чувствуешь себя желанной. Она накрыла ладонью его руку и внутренне вздрогнула, оценив разницу между ними. Загорелая, сильная, мускулистая. Запястья размером с ее ладонь. Он позволял ей трогать его, приподняв голову и наблюдая за ней в свете догорающих свечей. Через минуту она поцеловала его ладонь и сжала пальцы.
Когда она отпустила его, он с легкой улыбкой погладил ее по щеке.
— Ты беспокоишь меня, маленькая саба, — прошептал он. — Неужели твои родители забыли снабдить тебя языковой функцией?
Она нахмурилась:
— Что ты имеешь ввиду?
— Я ожидал, что ты разразишься проклятьями после наказания. Вместо этого ты молчала, как рыба. Пора поговорить, — он всматривался в нее откровенным взглядом. — Что ты чувствуешь по поводу порки?
Она отвернула от него лицо, но он ухватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя.
— У меня нет этой волшебной функции, извини, — ответила она, уже зная, что тянуть время бесполезно. — Ты не считаешь, что пришло время поспать?
Он провел большим пальцем по ее губам.
— Родители пороли тебя?
Упрямый ублюдок.
— Мама, раз или два, — она попыталась вспомнить. — Однажды за то, что я убежала. Второй раз — за игры со спичками.
— Это вполне нормально. А отец наказывал тебя подобным образом?
Она покачала головой.
— Он уехал до того, как мне исполнилось восемь лет.
Потому что она и ее мама были толстыми и скучными. Не задумываясь, она оттолкнула руку Логана от своего лица.
Он прищурился.
— Он причинил тебе физическую боль?
— Я же сказала, что нет, так? — она еще дальше отодвинулась от него.
Раздраженно фыркнув, он притянул ее обратно к себе.
— Значит, моральную. Что он сказал?
— Слушай, Логан, — огрызнулась она, — Я хочу спать, а не играть в около психологические игры, понятно?
— Худоба, — прошептал он. — Я вспомнил. Твой отец предпочитал худышек.
У нее перехватило дыхание. Его слова полоснули ножом по сердцу.
— Угу.
Он обнял ее и крепче прижал к себе. Нежно погладил по бедру.
— Бекка, твой отец — слепой идиот. Ты мне нравишься такой, какая есть, — он усмехнулся. — И мне очень понравилось шлепать такую пышную попку.
Внутренняя застарелая боль все еще не утихла, но Бекка немного расслабилась, прижавшись к его теплому телу.
— Почему ты спросил меня про порку? Думаешь, мне могло понравиться?
— Иногда физическое или даже моральное наказание может вскрыть старые проблемы. Ты отреагировала как рассерженная женщина. Больше я ничего не заметил, кроме того что тебя это возбудило, — он улыбнулся. — Но я мог пропустить что-то важное. И тебе нужно научиться говорить о своих чувствах, зверушка.
Он так пристально за ней наблюдал? С другой стороны, чему она удивляется? Он всегда так делал. Она поджала губы, когда до нее дошло то, что он сказал.
— Я не возбудилась.
— Нет, ты возбудилась, иначе я не смог бы взять тебя сзади без предварительных ласк.
Увидев смех в его глазах, она почувствовала, что краснеет. Господи, она возбуждается от порки?
— В этом нет ничего хорошего.
— Люди разные, — он улыбнулся. — Мне понравилось то, как ты ощущалась на моих коленях, пока я шлепал твою мягкую попку. И наблюдать за тем, как она розовеет, и чувствовать, как ты извиваешься, — он провел рукой по ее груди, и она осознала, что ее соски снова затвердели. — Я мог выбрать другое наказание, но хотел узнать, как ты отреагируешь на боль вне сексуального контекста.
Она бросила на него сердитый взгляд.
— Боль есть боль.
Он ущипнул ее за сосок, и она почувствовала, как волна жара спустилась вниз.
Его глаза сияли от смеха.
— Не совсем так.
Ее лицо покраснело, зрачки расширились. Он бы все отдал за то, чтобы научить ее большему по части боли и удовольствия. И он хотел глубже вникнуть в ее проблемы с самооценкой, очевидно, появившиеся из-за отца-идиота. Но у него не было права в это углубляться.
На самом деле, учитывая, как он вымотался, он должен был уйти прямо сейчас, чтобы не заснуть рядом с ней.
— Я собираюсь кое-что проверить внизу.
Она провела рукой вниз по его животу и сомкнула пальцы у основания вновь вставшего члена.
Завести разговор о шлепках определенно было ошибкой.
Она мягко улыбнулась.
— Разрешите десантироваться, Сэр? — спросила она хриплым голосом.
Мягким движением опрокинув его на спину, она забралась сверху, удерживая на весу больную лодыжку. Раскинув ноги в стороны и оседлав Логана, она скользнула вниз и прижалась мягкой киской к головке его члена.
Что ж. Он сможет уйти чуть позже.
— Разрешаю. Приступай к исполнению.
Глава 16
Ребекка проснулась в объятиях Логана. Она бросила взгляд в сторону тумбочки, на электронные часы с красным циферблатом, светящимся в темноте. Пять утра. До рассвета оставалось недолго. Очень скоро наступит момент, когда ей придется сесть в машину Мэтта и покинуть это место. И Логана.
Господи, она не хочет уезжать. Не так: без возможности увидеть его снова.
Откуда взялось это чувство? Она совершенно точно не влюблена в него. Совсем нет. Она ведь знает его меньше недели.
Кроме того, он не подходит на роль ее идеального мужчины. Он не соответствует сразу нескольким пунктам из ее списка.
Пункт первый: интеллект. Ну, хорошо, по этому параметру он подходит.
Пункт второй: любовь к мегаполисам. Она поморщилась. Может быть, ей не стоит брать в расчет эти требования, учитывая, что она теперь и сама думает о больших городах.
Тем более, наверняка, надо пропустить пункт о наличии профессии. Хотя хозяин собственного бизнеса, даже в самой глубокой глуши, по определению является профессионалом своего дела.
А пункты о приверженности к феминизму и исключением из мачо? Оба мимо.
Хотя стоит задуматься, как ее саму характеризуют те острые ощущения, что она получает от демонстрации его силы и власти? И ее желание быть связанной и ощутить на себе все то, что он проделывает с ней каждый раз? Ее бросило в жар, и внизу все расплавилось, словно наглядно подтверждая этот аргумент. Черт.
Стоит заметить, он не вел себя как засранец-мачо, когда они вместе расчищали тропу. Очевидно, ему просто нравилось с ней спорить, но он легко уступал, когда ее идея была лучше. И когда они играли в карты тем вечером, он не вел себя, словно у нее отсутствуют мозги. Доминант в спальне, но во всех остальных случаях он склонен договариваться. Хорошо.
Она нахмурилась. Он определенно не модник в одежде. И, возможно, не любит китайскую еду. Будто это имеет какое-то значение, черт возьми. Так почему же этот властный мужчина не попросил ее остаться или приехать еще раз, или же он мог предложить навестить ее? Ведь его поведение явно показывает, что она ему нравится.
Она почувствовала, как бабочки затрепетали в ее животе, и прикусила губу. Если он сам не заговорит об этом, значит, это сделает она.
*****
Кто-то блокировал его руки захватом. Он почувствовал, как нож вспорол ему грудь, и по телу пронеслась волна боли. Кровь разлетелась брызгами, заляпав грязную одежду нападавшего. Превозмогая боль, он вырвался из захвата атаковавшего его мужчины. Занес кулак и…
— Тише, это просто ночной кошмар.
Логан замер. Он не шевелился, пока не исчезла тошнотворная смесь запахов пота, крови и пороха, крики не растворились в тишине. Постепенно он стал различать рядом чье-то тихое дыхание и свои собственные шумные вдохи. Рука не была сжата в кулак, а лежала на изгибе бедра.
— Бекка?
Низкий смешок.
— Никогда не думала, что бывают ночные кошмары хуже моих.
Она и понятия не имела.
Она погладила его ладошкой по груди и прижалась ближе.
— Логан. Сэр. Я тут подумала. Нам хорошо вместе… Эм, ты мне нравишься, и, может быть… Я уезжаю, но я хочу… хочу снова тебя увидеть. Может быть, приехать сюда еще раз или…
— Нет, — он резко прервал ее. Ответ на ее несмелую просьбу мгновенно всплыл из кровавого тумана, все еще стоявшего у него перед глазами. На этот раз он не сделал ей больно. Но что будет в другую ночь? Он сел и отодвинулся от нее. — Бекка… — он провел по лицу руками — жестокими руками, которые могут убивать, калечить и разрушать. — Время, которое мы проверили вместе… Мне все очень понравилось. Но оно подошло к концу.
Прерывистое дыхание — уже по нему было понятно, насколько ей больно, и он не хотел видеть и слышать большего. Слава Богу, их окружала темнота. Он и сам испытывал слишком острую боль, чтобы выдержать еще и ее страданиями.