Софи вежливо слушала, пока я говорила, кивая там, где нужно, говоря правильные вещи. К тому времени, как я выдохлась, у нас обеих закончилась наша выпивка. На этот раз Софи пошла к бару — наверное, благодарна, что, наконец-то, может передохнуть, наслушавшись моей болтовни. Когда она вернулась, я задала ей убийственный вопрос: про её парня. Я просто ужасный человек.
— Нет…во всяком случае не сейчас. — Она открыла рот, как будто собиралась что-то добавить к сказанному, но затем, видно передумав, закрыла. Я будто в насмешку приподняла бровь. Софи сидела и крутила вокруг своей трубочки кусочки льда в своем напитке.
— Ну, есть кое-кто, можно и так сказать…короче…да, типа того. — Софи громко выдохнула, словно сделала самое главное признание в своей жизни, как будто она перетрахала всю команду по регби или типа того. И мне это больше нравилось. Я чувствовала себя более комфортно с Софи, которая ощущала себя неловко.
Я надавила на неё, пытаясь выяснить, кто же этот загадочный парень, но она продолжала шифроваться. Может быть это было связанно с тем, что я вела себя через-чур снисходительно…Типа как старшая сестра, которая дразнила свою младшенькую за то, что та, наконец-то, начала интересоваться мальчиками. Я извинилась и сменила тему.
Мы немного потрепались о школе, но нам про школу-то и нечего было особо друг другу рассказывать. С таким же успехом мы могла учиться в разных школах и всё было бы то же самое. Но через какое-то время и парочку стопарей, беседа стала более гладкой что ли. У Софи было отличное чувство юмора. Что-то не припомню, чтобы она славилась юмористкой, когда мы дружили. Или я не права? Должно быть она взрастила его себе это чувство юмора или купила через Инет, ну или чего-нибудь в этом роде.
И как-то вот наши посиделки неизбежно скатились в вечер в воспоминаний. Мы вспоминали, как перепугались до чертиков, когда залезли в окно пустующего дома, который стоял в конце нашей улицы. И что я почему-то была одержима идеей, что в том доме притаился лысый мужик с налитыми кровью глазами, и находился он там в засаде, уже Бог знает сколько времени, поджидая соседских детишек. А вот нарики, которые тусовались там на чердаке, и впрямь напугали нас так, что моё больное воображение и в подметки им не годиться. Кто бы мог подумать.
Софи справлялась с алкоголем гораздо лучше, чем я ожидала. И я подумала, что невозможно вот так запросто научиться выпивать да еще и в таком количестве просто сидя у себя в комнате, никуда не выходя вечером, как пай-девочка.
— Должна сказать, Соф, ты отлично умеешь пить. Большинство людей уже бы на полу валялись.
— Не стоит так удивляться!
— И всё же я под впечатлением, — призналась я, и добавила даже чуть застенчиво что ли. — Наверное я думала, что ты…
— Я что? Не думала что я из "таких"? Я больше похожа на ту, которая с десяти лет спит со своим любимым мишкой и её никогда не увидишь без книжки в руках? Ты думала, что я из таких? Да?
Я пожала плечами.
- Нуууууууу… — Мы обе рассмеялись.
— Ох, Грейс, да ты, судя по всему даже и представления не имела, какая я, да? — Я заметила небольшую долю превосходства в её голосе, но мы всё так же продолжали улыбаться. — Мы не дружили с тобой пять лет…Ты не думала, может, ну, а почему нет, я могла бы немного измениться за это время?
— Ээ…конечно. Я просто… — пробормотала я.
— Что просто? — Софи удивилась моему неуверенному лепетанию.
— Да, ничего.
— Знаешь, держу пари, я могла бы тебе рассказать пару случаев из своей жизни, которые тебя наверняка удивят. — Она говорила уже слегка невнятно, но она определенно была навеселе.
— Да ну? Например?
— Думаешь, я вот так просто выложу свои самые потаенные и страшные секреты? Не дождешься.
— Ну, может быть, если мы повторим как-нибудь наши посиделки? Думаю, это было бы…клёво.
Она посмотрела на меня, взвешивая то, что я сказала. На сколько я была искренна.
— Неужели?
— Ага. Мне по-приколу. А тебе?
— А то. — Она помолчала, а потом продолжила: — Ты поссорилась с Сэл, да?
— С чего это ты взяла?
Софи пожала плечами.
— Тебе бы надо разобраться с этим. — А вот теперь это всё становилось очень странным. Я уже собиралась сказать ей, чтобы отъебалась от меня на хрен и лучше бы за собой следила, и не лезла в мои дела.
— Соф, без обид, но я бы предпочла не говорить об этом.
— Ясно. Но не надо так просто от неё отворачиваться. Всегда легче сдаться, когда становиться особенно тяжело. — Софи встала. Было заметно, что она не очень твердо держится на ногах. — Парой надо копнуть глубже и разобраться кто чего стоит на самом деле, вместо того, чтобы идти дальше.
— Мы сейчас говорим о тебе или о Сэл?
Она пожала плечами, и рассмеялась. — Кто знает? Это всё пустое…не слушай меня! Так, ну, а теперь мне уже пора бежать или моя мама прибьёт меня. Ты сама-то как? Доберешься на автобусе?
Я кивнула, думая о своем.
— Лады, значит увидимся?
Я еще раз кивнула. И она ушла. Как странно. И что это за мудрость веков прозвучала от неё?
Когда я добралась домой. У меня вдруг возникло желание пересмотреть старые фотки. Наверняка это из-за того, что я была под мухой. Так что я откопала свой фотоальбом из-под кровати. Я сложила его туда несколько лет назад, украсив обложку коллажем из картинок с кошечками. С чего меня черт дернул, украшать его, да еще идиоткими кошками.
На первых нескольких страницах красовалась маленькая я. Довольно-таки милая, растрепанные волосы, беззубая улыбка. Потом я увидела одну фотку нас с Софи, в нашем саду. Мы закинули друг другу руки на плечи и хитро прищурились. На заднем плане можно было разглядеть папу. Скорее всего это было какое-то барбекю, потому что здесь он с банкой пива в одной руке и с щипцами в другой. Он любил барбекю. Любую возможность, чтобы по готовить чего-нибудь на улице (и не обязательно летом), показывая мне все тонкости правильности приготовления на раскаленных углях маринованного мяса. А я бы засыпала его вопросами, лишь бы только слушать его голос. Не особо понимая (да меня это и не волновало), что да как в барбекю. Лишь бы быть рядом с ним.
Я гадала, получиться ли у меня когда-нибудь спокойно думать о нём. Можно было подумать, что я уже свыклась с мыслью, что его больше нет. Если бы. Два моих самых любимых слово, когда мне особенно себя жалко.
Если бы он был всё ещё здесь.
Если бы только мама могла понять.
Если бы я только могла перестать причинять себе боль, наказывать себя.
Но всё это только бесполезные слова.
В общем, просмотр альбома вызвал во мне бурю эмоций. Я одновременно испытывала и радость и грусть. Вынула из пластика, с помощью которого крепилась фотография к странице альбома, фото отца. Её я сделала на рождество. Оберточная бумага разбросана повсюду. Папа посередине и в руках на уровне ушей держал сверкающие елочные игрушки. Я помню, как говорила тогда, куда сесть и как держать эти игрушки. На фото он хохотал, а его глаза были зажмурены. В левом нижнем углу кадра виднелся туфель мамы.
Я поцеловала фото и убрала его под подушку. Потом я позвонила своему идеальному парню и оставила длинное, сумбурное сообщение, которое ни несло особого смысла (как он мне потом с превеликим удовольствием рассказал на следующий день).
День 18
Сегодня я чувствую себя хорошо. Выспалась, но никаких снов не видела, так что не о чем рассказать. Мама говорит, что ей вообще никогда ничего не сниться. Но чтобы ей могло сниться? Бесконечные ряды обуви?
Итан сидел на кровати, когда я вся раскрасневшаяся вышла из ванной, обернутая полотенцем. Ну, и как полагается хорошей девочке: там, где должно быть прикрыто — оно и прикрыто. На столе стояла кружка горячего чая и шоколадный круассан. Я отщипнула кусочек круассана и сунула его в рот, облизнув пальцы, по которым потекла шоколадная начинка.
— Чего-то хотел?
Итан быстро помотал головой.
Я пожала плечами и продолжила есть, ничего не говоря. Когда я закончила есть и слизала весь шоколад со своих пальцев, я села рядом с Итаном на кровать. Полотенце чуть было не свалилось с меня.
— Язык проглотил? — поддела я его.
— Утро доброе, Грейс. Ты сегодня выглядишь…как-то по-другому, — сказал он.
— Большинство людей тоже выглядят по-другому без одежды, — он выглядел смущенным. Его глаза отчаянно пытались заглянуть в мои, как будто там в глубине он мог разглядеть самую суть меня. Я выдержала его взгляд. Темные круги у него под глазами, были похожи на синяки.
— Итан, я…
Он поднес свой палец к моим губам, чтобы я замолчала. Он заправил мне за ухо несколько прядей влажных волос и прошептал.
— Пей свой чай. — А потом он ушел. Вот так.
Я плюхнулась уже полностью на кровать и вздохнула. Сбитая с толку и разочарованная.
А потом я сделала так, как он мне и сказал.
Я валялась в кровати почти всё утро, особо ни о чём не думая. Не то чтобы я была несчастна. Просто существовала. Прежде чем поняла, что Итан снова здесь в комнате, принес мой обед. Я была чертовски голодна, хотя это странно, для человека, который не хрена не делал всё утро. Когда он вернулся за моей тарелкой, я слизывала последние капли подливки с моего ножа. Мама была бы в ужасе. Похоже Итан был доволен. — Было вкусно?
— Ммм, жаренная курица — моя любимая. Ты не можешь в воскресенье не приготовить на обед чего-нибудь эдакого. — В моей голове всплыли воспоминания, как мама ставила на стол блюдо с жаренной картошкой. Большую часть этой картошки она раскидывала на наши тарелки (мне и папе) и всего ничего оставляла себе. И каждую неделю папа повторял (БЕЗ ДУРАКОВ), — Лучшей картошки в жизни не пробовал! — А мама закатывала глаза и отвечала, — Джим, да ты каждую неделю это повторяешь! — Но на самом-то деле было видно, что ей очень приятны его слова. И можно было с уверенностью сказать, что эти двое любят друг друга.
Итан окликнул меня по имени и по тону его голоса, что это уже не в первый раз. И воспоминания исчезли, вот так просто.
— Что? — спросила я, раздраженно. У меня было не так уж много счастливых воспоминаний, таких как это.
— Я спрашивал тебя про твою семью.
— Зачем?
— Мне интересно.
— Почему?
— Хочу понять, почему ты такая, какая есть.
— И ты думаешь, что меня надо спрашивать про мою семью? А что насчет твоей семьи? Почему ты такой?
Он посмотрел на меня, этими своими глазами с поволокой и мягко сказал.
— Мы говорим не обо мне.
— Почему же? Почему мы всё время говорим только обо мне? Ты же знаешь, я не очень-то интересна!
— О, ну, я бы так не сказал, Грейс, — его голос звучал так, будто он не спал уже тысячу лет. А потом он посмотрел очень пристально мне в глаза и спросил, — Ты скучаешь по своему отцу?
— Всё время. Я всё время по нему скучаю. — Я сглотнула, стараясь задушить крик, который готов уже вот-вот вырваться из горла. Должно быть Итан сразу же понял, что у меня нет настроения и дальше продолжать изливать ему свою душу. Он больше ничего не сказал, просто забрал мою тарелку и ушел. Но прежде чем выйти за дверь он ласково (даже как-то по-отечески?) сжал моё плечо своей рукой.
И только когда за ним закрылась дверь, я поняла, что прежде ничего не рассказывала ему о папе. Откуда он узнал? Как он узнал?
Почему я такая какая есть? Что за идиотский вопрос? Почему кто-нибудь именно такой, а не другой? Природа или воспитание? Может и того и другого понемногу. Может быть на некоторых не влияет ни то, ни другое. Возможно, предполагалось, что эти люди пойдут по определенному пути, а потом произошло что-то ужасное. И для них уже ничего не будет как прежде. Всё возможно.
День 19
По крайней мере, я считаю, что наступил 19 день. Должен был. Я не могу заснуть. Не могу заснуть. Не могу заснуть. Я НЕ МОГУ ЗАСНУТЬ! Чего я уже только не испробовала: перечислила всех королей и королев Англии (правда я всегда путаюсь в этих наших Генрихах), попыталась вспомнить всех своих одноклассников из начальной школы по именам (но застряла на имени мальчишки, у которого нос был вечно покрыт коркой из соплей). Я даже пала так низко, что попробовала считать овец. Не знаю кто уж придумал, что это работает. Оказалось я могу считать очень долго.
Конечно можно так и валятся пока не придет время вставать. Эх, если бы я могла сгонять вниз за стаканом горячего молока. Горячее молоко? Как пошло.
У нас с Нэтом всё было хорошо. Но я всё время ждала какого-то подвоха, что что-нибудь произойдет. Я всё никак не могла избавиться от мысли, что не заслуживаю его. Он был слишком хорош для меня. И всё шло слишком хорошо, а это не про меня. Он слушал меня, когда я говорила, а не просто ждал своей очереди, чтобы высказаться самому. Он купил мне маленького зеленого монстрика, который одевался на палец и при виде которого хотелось смеяться. Он обнимал меня и я так хорошо себя чувствовала в его объятьях.
Как-то, вечером, я пришла к нему домой. Его мама была на работе и мы зависали в его спальне. Мы еще не успели полностью раздеться (большая часть одежды всё-таки была на нас) и я пыталась определить, где ему щекотнее всего (как оказалось почти ВЕЗДЕ!). Он лежал на кровати, а я сидела на нем верхом, удерживая одной рукой его руки у него над головой. Мы оба хихикали как маньяки, и Нэт умолял о пощаде. И вдруг дверь распахнулась, это был Девон. Он явно не ожидал меня здесь увидеть. Он начал запинаясь мямлить извинения, на что Нэт ответил, типа, — Да, всё нормально Дев. Подожди минуту!
Но Девон, покраснев, сделал ноги. Я рассмеялась и продолжила атаковать Нэта. Но Нэту уже было не смешно.
— Грейс, остановись на минуту.
— Что? Почему? Подумаешь! Всего-то делов.
— Знаю. Просто…ну, не знаю. Это странно. — Он сел и натянул рубашку. — Дай, я схожу и поговорю с ним.
И вдруг меня осенило.
— Ты же рассказал ему о нас…или не рассказал?
Молчание Нэта красноречиво ответило за него. — Вот зараза! Почему ты ему ничего не сказал? Неудивительно, что у него чуть глаза не выскочили из орбит!
Нэт смотрелся таким обояшкой, когда ему было не по себе.
— Извини. Я просто…Не был уверен, что он всё правильно поймет. Ну, ты понимаешь, вы ведь знакомы.
— А что с того, что мы знаем друг друга? — спросила я, делая вид что дуюсь.
— Ну. Я просто не хочу, чтобы он думал будто мы о нем болтаем. И переживал из-за этого. Вот и всё.
Я взвесила в уме сказанное им, одновременно поправляя свой топ.
— Так это не потому что ты стесняешься меня? И не хочешь, чтобы он нас видел вместе?
Это прозвучало чуть более жалостливо, чем я надеялась.
— С чего бы вдруг! Да ты себя хоть раз видела?!
Он подтянул меня к себе для глубого и продолжительного поцелуя.
— Ах, Натаниэль, Вы такой льстец, что нигде не пропадете. Но сейчас это не сработает. Давай же. Ты должен кое-кому кое-что объяснить. Иди и поговори с ним. Я здесь тебя подожду.
— У нас всё нормально, да?
— Ага. Теперь удирай!
Нэт подскочил и со всех ног бросился прочь из комнаты. А я откинулась на спину и уставилась в потолок. На нем была трещина. Я пыталась убедить себя, что всё в норме. Причина, названная Нэтом, не рассказывать о нас, выглядела вполне себе правдоподобной. Да и вообще, я же маме тоже не слово о Нэте не сказала. Но это другое. Для этого нужно находится с кем-нибудь в одном помещение больше пяти секунд, чтобы завязался разговор. А я убедилась, что этого не произойдет, с той моей встречи с Софи, когда мама пыталась начать разговор по душам.
И вот я лежала на кровати Нэта, окруженная вещами Нэта, погруженная в его мир, и не могла не думать, что возможно это первая крохотная трещинка, которую я ждала. Трещинка, которая могла бы перерасти в огромный зияющий излом, в который бы я провалилась — и никто бы не заметил.