Его глаза горели желанием, желанием, на которое я откликалась. Я хотела его, да. Я ужасно его хотела. Хотела всё, что он мог мне предложить. Но я знала — он причинит мне лишь ещё больше боли, если расскажу ему об этом.
Его пальцы погрузились между моих бёдер, и я ахнула. Его губы раздвинулись, и он поднял руку, его кожа блестела от моей влаги. Он облизнул свои пальцы.
— Ты очень вкусная.
Я захныкала. Мне нужен был его рот на себе, чтобы он облегчил боль, которая пронзала моё естество и заставляла меня извиваться на простынях.
— Хочешь, чтобы я попробовал тебя, котёнок? — поинтересовался он.
В его глазах притаилась угроза.
— Да, — ответила я тихо.
Он улыбнулся опасной усмешкой:
— Очень жаль, что сегодня мы не делаем то, что хочешь ты.
Прежде чем я успела хотя бы раскрыть рот, чтобы спросить у него, что он имел в виду, его руки оказались на моих бёдрах. Он перевернул меня, и я грубо приземлилась на живот, вышибая из себя воздух. Как только я вдохнула, он ударил меня по заднице, опустив руку со шлепком, пославшим по всему моему телу судорогу. Меня пронзил экстаз.
— Приподними для меня свою попку, котёнок.
Я застонала, подчиняясь. Приподнялась, демонстрируя ему себя в самой уязвимой позе, в которой когда-либо была. Как сучка во время течки. Это должно было быть унизительно, но меня это, напротив, возбуждало. Я была настолько мокрой, что могла почувствовать собственные соки, текущие по бёдрам.
— Грязный котёнок.
Он шлёпал меня снова и снова. На четвёртый раз моя кожа стала такой чувствительной, что её опалило огнём. Я дёрнулась на кровати, отстраняясь подальше от него, но он подтянул меня обратно. Следующий шлепок был сильным и горячим, обжигающим кожу. Я закричала, извиваясь под его руками, однако он не остановился. Каждый удар обжигал меня, но, несмотря на боль, я начала раскачиваться, чтобы встретиться с ним. Я хотела этого, каждую крупицу боли, каждый пламенный шлепок.
Затем я почувствовала, как его пальцы заскользили по моей щёлке, поглаживая снаружи.
— Да, — застонала я. — Да, пожалуйста, о Боже, прошу тебя…
Он шлёпнул меня сильнее, и я вскрикнула.
— Не умоляй, котёнок, — произнёс он. — Я буду делать то, что хочу, когда захочу, и ничего из того, что ты скажешь, не остановит меня.
Я выдавила какой-то звук, соглашаясь. Его рука вернулась обратно. Страстная. Дразнящая. Его пальцы кружили снаружи моей скользкой плоти, касаясь лишь слегка.
Больше. Господи, я нуждалась в большем. Сейчас.
— М-м-м, — выдавила я, качнувшись назад, пытаясь вынудить его продвинуть пальцы дальше.
Он опять меня шлёпнул. И я закричала. Это была агония, всё это: желать, ненавидеть и нуждаться в нём.
Он просунул внутрь два пальца по самые костяшки, и, хотя мне всё же было недостаточно, это было лучше, чем раньше. Я укусила простыни перед собой, стараясь не издавать звуков, когда он заскользил пальцами туда и обратно. Ритм был медленным, его длинные сильные пальцы нажимали, ощупывали меня.
А потом я почувствовала ещё кое-что. Его большой палец, прижимающийся к моей попе. Я замерла.
— Ох, котёнок, — проговорил он. — Что-то тебя напугало?
Я задышала быстрее, стараясь вообще не шевелиться. Мне никогда не доводилось делать ничего подобного, и именно это меня напугало, возможно, даже больше, чем всё остальное, что он творил. Его большой палец обвёл сморщенное колечко чувствительной плоти, отчего я сжалась. Другие два его пальца возобновили свой ритм, погружаясь глубоко в мою расщелину. Выскальзывая. Всё это время его большой палец кружил, выписывал влажные и скользкие круги вокруг местечка, которое — как я никогда не думала — может доставлять приятные ощущения.
И это было приятно. Его большой палец массировал меня, растирал, скользил поверх моего входа, а потом надавил на колечко мускулов, окружающих его. Когда он в итоге толкнулся и вошёл в меня, я закричала, а тело моё напряглось вокруг него. Боль давления перескочила на новую грань желания. Это было ощущение, которое я никогда раньше не испытывала, и оно породило пронзивший меня трепет боли и удовольствия.
Гейб оставил палец внутри меня, двумя другими всё ещё двигая туда и обратно по моим скользким складочкам. Я сжималась и расслаблялась переменными спазмами до тех пор, пока моё тело не расслабилось вокруг него, принимая внутрь. Затем он снова начал толкаться, проникая в меня большим пальцем. Он кружил его подушечкой внутри моей складки, смазывая меня моими собственными соками.
Я застонала и почувствовала, как давление внутри меня усилилось. Со мной творилось что-то неладное, потому что мне это очень сильно нравилось: неведомый огонь между моими ягодицами, мечущий искры по моим нервам, когда он вторгался пальцами внутрь. Я начала раскачивать задом, желая большего. Я двигалась навстречу его вторгающимся пальцам, нащупывающему большому пальцу и толчкам, чтобы он проник ещё глубже.
— М-м-м, — простонала я, заглушая звуки простынями.
Его другая рука шлёпнула меня, но от этого я стала раскачиваться только сильнее, желая прочувствовать наказание каждой жилкой.
Я была так близко — так близко к краю. Ощутила гул приближающегося оргазма, который начал зарождаться внутри. Я дёрнулась бёдрами назад, требуя, чтобы он проник жёстче, глубже. Нуждаясь в нём…
Только тогда он отстранился. Я поражённо вскрикнула, мой оргазм ускользнул от меня. Бёдра вращались в воздухе, выискивая потерянное давление, но поиски были бесполезны.
Я изогнула шею, чтобы взглянуть на него, стоящего возле края кровати. Он вытер руку о штаны, а затем расстегнул молнию.
Его член был огромным, твёрдым и готовым. Я ахнула, мой рот наполнился слюной. Я хотела лишь того, чтобы он взял меня. Не могла ждать другого момента. Он улыбнулся.
— Скажи мне, что хочешь меня, котёнок. Скажи, что хочешь, чтобы я тебя взял.
— Я хочу тебя, — выдавила я прерывающимся голосом. — Гейб, я так сильно тебя хочу…
Обнажённый, он схватил меня за ноги, переворачивая на спину. Я завизжала, когда он раздвинул мои бёдра своими сильными руками, а затем заломил мои руки назад, как делал раньше. Его член скользнул по моим опухшим и блестящим складкам, не вторгаясь, всего лишь намекая на то, что последует.
— Ты убиваешь меня, — шепнул он.
Его лицо выглядело настолько искренним, что на секунду я не хотела ничего больше, чем его поцелуя. Он наклонился ко мне, пробежавшись головкой члена по щёлке и отступив, а затем потянулся к прикроватной тумбочке, и я услышала шелест падающей на кровать обёртки. Я захныкала, выжидающе приподнимая бёдра.
Он заполнил меня одним яростным выпадом. Его глаза расширились, когда он погрузился в меня. Как выглядела я, мне было неизвестно, однако я закричала и кричала, уже перепорхнув через грань прямиком в оргазм, что потряс моё тело до последней клетки.
Он раскачивался назад, а потом вперёд, вколачиваясь всё глубже в мою плоть. Я чувствовала, как моё тело растягивается для него, сжимается вокруг него даже с давящей на меня кульминацией. Мои ноги обернулись вокруг его талии, притягивая глубже.
Я хотела его. Хотела его внутри себя. Хотела каждую его частицу. Он был монстром, да, он был мерзавцем, он был злом, и всё же именно в тот момент мне нужно было, чтобы он взял меня, владел мной. Я хотела, чтобы он вернул мне мои желания.
Пот скатывался по его губе, тогда как он погружался в меня снова и снова, вращая своими бёдрами напротив моих. И не успела я ещё оправиться от первого оргазма, когда почувствовала, что моё тело снова начало отвечать ему с болезненной потребностью получить ещё одно освобождение, которое мог даровать мне только он.
В комнате стало светло, и теперь я чётко могла различить ярко сияющие голубой, зелёный и серый цвета в его радужках. Его руки прижались к моим бёдрам, когда он толкнулся, и я взбрыкнула напротив него, желая, чтобы меня взяли под контроль. Верёвки были тугими вокруг моих запястий, и мне это нравилось, нравилось отдаваться каждому ощущению, возникавшему в тот момент.
Его темп нарастал, становился настойчивее. Мне казалось, что он полностью заполнял меня, однако, вторгаясь, становился ещё жёстче, твёрже. Его тело двигалось рядом с моим, ударяясь плоть о плоть в вихре из лёгких скользких шлепков.
— О-о-о, — постанывала я, чувствуя, как во мне нарастает готовность к освобождению.
Я крутилась под ним, пока он, как отбойный молоток, трудился между моих бёдер. Его член врезался в меня снова и снова, жёстче и быстрее, до тех пор, пока я не почувствовала его рывок, замерший на вершине своей атаки в спазме.
Я кончила одновременно с ним, моё тело растеклось от удовольствия, дёрнувшись раз, вновь и вновь исторгая стоны. Сладкий звук его освобождения. Мы отчаянно вцепились друг в друга — две тёмные души посреди странного искупления.
Он обрушился на меня, его тело едва ли не раздавило моё. Я чувствовала, как грохочет сердце в его груди, наши сердца пытались опередить друг друга. Его лёгкие сжимались напротив меня с каждым вздохом.
И впервые за долгое время я подумала: «Я жива».
Глава 25.
Гейб.
Тьма отступила, когда я пролился в Кэт. Мир просветлел, тень исчезла.
Как надолго? Мне было всё равно. То, что имело значение, находилось здесь, сейчас.
Значение имела она.
Она потянулась ко мне, прикасаясь к губам. На её лице было что-то вроде удивления.
— Я люблю тебя, — произнесла она и заплакала.
Кэт.
— Я люблю тебя.
Слова сорвались с языка, и я, лёжа там, осознала, что удивлена, вероятно, тем, что произнесла их, чем самим этим чувством. Это ли довело меня до слёз? Нет, было что-то ещё. Отчаяние, которое прежде лишь росло во мне, наконец показало себя.
Он ничего не сказал. Вместо этого он поднялся, присев на край кровати.
— Мне жаль, — проговорил он.
«Мне жаль? — я хотела потянуться к нему. — Почему тебе жаль?»
Слёзы лились по моим щекам, и я не могла их остановить. Я чувствовала себя абсолютно растаявшей, разваленной. Он разорвал меня на куски внутри и снаружи, однако я всё же хотела, чтобы он повернулся ко мне, чтобы собрал меня воедино. Но он лишь обхватил свою голову руками.
— Пожалуйста… — прошептала я. — Гейб?
— Почему ты плачешь? — спросил он с оттенком разочарования в голосе.
Я качнула головой. Пряди волос прилипли к щекам, горячим и влажным от слёз.
— Я не знаю, — выдавила из себя. — Это было восхитительно. Гейб…
— Но ты плачешь.
— Всё это не по-настоящему! — прорыдала я.
Вот. Так всё и было. Вот отчего я плакала сейчас. Он распахнул моё сердце, а я отшвырнула иллюзии.
Осознание потрясло меня. Всё вокруг меня, включая стены, начало вращаться. Он же был тут, сидел прямо здесь. Он зацепил меня, заставил почувствовать себя живой. Желанной. Заставил меня почувствовать себя любимой.
— Это не по-настоящему, — повторила я, пытаясь заставить саму себя поверить в то, что, как я знала, было правдой. — Всё это не по-настоящему.
— Что не по-настоящему? — его голос был ровным, пустым.
Что ещё больше меня разозлило. Я с силой опустила кулаки, но от удара о матрас не раздалось ни звука. Мои рыдания были хриплыми и гневными.
— Ты!
— Я ненастоящий?
Он медленно повернул голову, настороженно встречая мой взгляд.
— Ты психопат, — произнесла я шёпотом. — Единственный парень, которому я небезразлична, — психопат.
— Разве от этого всё становится ненастоящим?
— Но тебе же на самом деле всё равно. Тебе на меня наплевать. Для тебя я просто домашний питомец. Пленница. Всё не по-настоящему.
— Ты думаешь, что всё просчитала, котёнок.
— Да.
— Но ты ошибаешься, — его голос был распевным, будто поддразнивающим меня.
Горло обожгло.
— Тогда скажи мне, что это неправда. Скажи, что я тебе небезразлична.
— К чему это?
— К тому, что это помогло бы мне почувствовать себя менее одинокой.
Он обернулся и встал, свободно удерживая руки по бокам. «Обнажённый, но стоящий рядом со мной, — подумала я, — он оглядывал мир как подготовленный воин». Вот только в руке не хватало ножа.
— Ты мне небезразлична.
— Я тебе не верю.
Он развёл руки в стороны ладонями вверх.
— Чего ты хочешь?
Воздух в комнате был спёртым. Весь мой организм отвергал его. Я свернулась калачиком на боку, натягивая простыни себе на плечо. Я была такой идиоткой. Думала, что, когда потянусь к нему, он потянется в ответ. Но он не был человеком. Он был монстром. И из-за моей любви к нему я тоже была монстром.
— Ничего. Мне всё равно.
— Всё равно? Даже если я выйду из дома?
Я понимала, о чём он говорит. Но всё же мой голос прозвучал монотонно, безразлично. Я и не знала, я ли это говорила или кто-то другой.
— Если тебе нужно кого-то убить, — произнесла я, — убей меня.
Гейб.
Меня чуть не вырвало. Я обесчестил её, бедную девочку. Отравил её собой, отравил её тьмой.
И теперь она хотела умереть.
Я натянул штаны обратно. Затем вытащил из ящика нож. Её глаза, в отличие от зрачков, не расширились, когда она взглянула на лезвие в моей руке.
Она по-прежнему думает, что я могу убить её?
— Мне жаль, — повторил я.
И да, мне было жаль. Вина разрушала меня изнутри, вызывая отвращение вперемешку со страхом. Она всё ещё лежала там, обнажённая и заплаканная. Загрязнённая моими грехами. Я пошёл к двери.
— Нет, — выдавила она. — Габриель.
— Мне жаль, — дверь за мной закрылась.
И на двери в спальню оказался замок.
— Нет! — завопила она из-за двери. Замок захлопнулся с тяжёлым металлическим лязгом. Её шаги к двери. Удары её кулачков. — Нет! Гейб! Нет!
— Мне жаль, — я произнёс это самому себе, спускаясь по лестнице ещё ниже: в подвал, ниже, ниже.
Там было темно — на полу подвала — куда я прилёг и закрыл глаза. Тень всегда будет частью меня. Я закутаюсь в неё и больше никогда ни к кому снова не прикоснусь. Не стану портить окружающий мир. Шли часы, много часов, а я не ел, не пил. Я не заслуживал освобождения. Я лгал самому себе о том, что делал. Люди, которых я убивал, были чудовищами, но я был хуже любого из них.
Я не заслуживал ничего, кроме тьмы.
Глава 26.
Кэт.
Когда он взял из ящика нож, я замерла.
Собирался ли он дать мне то, что я просила? Я просила его убить меня, но также говорила, что, наблюдая за ним, осознала, что не хочу умирать. Он заставил меня почувствовать себя живой, куда более живой, чем я чувствовала себя в более молодом возрасте. И мне хотелось жить.
Я чуть улыбнулась, как бы странно это ни было. Только после угроз убийства, только после всего того, что он со мной сделал… Только теперь я захотела жить.
Но он не убил меня. Он не угрожал мне ножом. Вместо этого он сунул его себе за пояс и ушёл. Я рванула к двери, как только поняла, что он сделал.
— Нет! Гейб!
Он собирался кого-то убить — в этом я была уверена.
Я тарабанила по дверной раме, вопя во все лёгкие:
— Нет! Не делай этого!
Он слышал меня, и я это знала. Его шаги отступали дальше от двери, дальше по коридору. Я прижалась ухом к двери и услышала, как он начал спускаться по лестнице.
— Гейб!
Если он убьёт кого-нибудь из-за того, что я…
— Нет, — прошептала я.
Глупо было с моей стороны издеваться над ним. Глупо было искушать его убийством. И если он убьёт не меня, то кого-то другого.
— Гейб…
Его имя застряло в горле.
Сейчас он был всем моим миром. Для него же я была всего лишь игрушкой, с которой он развлекался. Он никогда не любил меня. Я даже не знала, был ли он способен любить. Но эмоции внутри меня всё раздувались и раздувались, и я не знала, как от них избавиться.