Алан продолжал держать Морин на руках, глядя ей в глаза.
— Отпусти.
— Ну хорошо, — согласился он.
Алан осторожно уложил ее на постель и сел рядом. Они смотрели друг на друга, и взаимная обида и гнев отходили на задний план, уступая место чувству более могучему и властному.
— Я не выйду за тебя, — не отрывая завороженного взгляда от лица Алана, проговорила Морин.
— А что ты сделаешь? Вернешься в Рингсенд? Станешь живым укором сестре?
Морин прикусила губу и тут же почувствовала его жадный взгляд, который он не мог оторвать от ее рта.
— Я еще точно не знаю, — нерешительно ответила она. — И вообще, может, я вовсе не беременна. Я в этом не уверена.
— Зато я уверен, — сказал он просто. — И я не хочу, чтобы моему ребенку пришлось пробиваться в жизни так, как это приходилось делать мне.
Морин колебалась. Она прекрасно понимала, что одной ей придется нелегко.
— Нам нужно пожениться как можно скорее, — настаивал Алан.
— Я вернусь в Кормак-Холл, — слабо повторила Морин.
— Ты не поступишь так со своей сестрой. Ты хочешь испортить ей жизнь? Келли этого не заслуживает.
Морин отвернулась. Конечно, Алан был прав. Если она сейчас вернется в Кормак-Холл, одна, беременная, Келли во всем обвинит себя. Но выходить замуж за человека, которого любишь, и который не любит тебя… Это значит обречь себя на бесконечные муки.
— Алан, ты не можешь жениться на мне силой. И не торопи меня, это тебе не поможет. Я должна все хорошенько обдумать, не мешай мне, пожалуйста.
Алан с трудом сдерживал бессильный гнев и нетерпение. Он должен убедить ее!
— Посмотри на меня, Морин.
Она, не оборачиваясь, замотала головой.
— Посмотри.
И Морин, не выдержав, повернула голову.
— Послушай, у нас с тобой может быть совместное будущее. Мы привлекаем друг друга физически, нам интересно вместе… и у нас будет общий ребенок.
Он знал, как заставить ее колебаться. Но Морин продолжала упрямо молчать.
— Я достаточно заметная фигура в обществе, — продолжал Алан. — Если мы опоздаем с женитьбой, обо мне начнут ходить всевозможные сплетни, а их и так уже немало. Но дело даже не в этом. Я действительно хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы наш ребенок был счастлив, чтобы он был уверен в том, что родители любят его, чтобы у него были и мама, и папа. — Он бросил на нее взгляд, от которого ее сердце забилось как бешеное. — Поверь, ты не пожалеешь, что стала моей женой. Я сумею сделать твою жизнь приятной, — добавил он многозначительно.
Протянув руку, он легко провел пальцем по ее щеке, и Морин вздрогнула всем телом, ощутив это прикосновение. Как ей хотелось поддаться на его уговоры! Закрыть глаза, позволить ему прикасаться к ней — так мягко, так нежно.
— Нет, — проговорила она, с трудом подавляя сладкую дрожь. — Не пытайся сбить меня. Ребенок не может быть счастлив, если несчастлив брак его родителей.
— Значит, мы должны сделать наш брак счастливым, — невозмутимо ответил Алан. — В конце концов, ты же хотела выйти за Тоби, не любя его.
Морин вздрогнула.
— Это правда. Я не имела права эксплуатировать его любовь. Но мне тогда было так плохо и одиноко… А он так любил меня и хотел быть со мной. Мне казалось, что, выйдя за него замуж, я сделаю его счастливым и, возможно, стану счастливее сама. Но я не смогла… Я ничего не испытывала к нему, кроме дружбы, не смогла даже ответить на его поцелуй… И тогда сказала, что не могу, что мне очень жаль…
Алан, вскочив с кровати, подошел к окну и со всей силы ударил кулаком по подоконнику.
— Но ведь он верил, что его любовь взаимна! Как ты могла обманывать его!
— Поверь, мне очень жаль, что так получилось, — устало ответила Морин. — Но, мне кажется, Тоби тоже отчасти виноват. Он-то знал про Дона, но делал вид, что ничего не знает. Он обманывал сам себя и хотел, чтобы я тоже участвовала в этом обмане.
— Но как ты могла отказать ему в такой момент? В самый неподходящий! Когда ему было и так плохо? Ты не могла не знать о проблемах его фирмы!
— Но я не знала, — все так же устало ответила Морин. — Мне это было неинтересно, честное слово. Я знать не знала, что там на их фирме происходит. Но, конечно, я не могу доказать это. Так же, как не могу доказать то, что ты был моим первым мужчиной.
Алан молчал, глядя в окно, и Морин не видела его лица, не знала, о чем он думает в эту минуту.
— Мы не виделись с Тоби с того момента, как я ему отказала, — добавила она. — Я думала, он приедет в Кормак-Холл на свадьбу, и мы с ним помиримся. Но он уехал в Индию.
Алан по-прежнему стоял к ней спиной. Его стройная фигура четким треугольником рисовалась на фоне светлого окна. Он так красив, и она так любит его… Но если он ей не поверит, она никогда не выйдет за него замуж. Никакая семья не может существовать без взаимного доверия.
— Теперь все это уже не важно, — спокойно и твердо сказал Алан, поворачиваясь к Морин. — Я позвоню своему врачу и договорюсь, чтобы он осмотрел тебя как можно скорее. И тогда, если будет хоть малейшее подозрение на беременность, мы поженимся.
Когда он наконец ушел, Морин, чтобы хоть как-то прийти в себя, решила принять душ. Стоя с закрытыми глазами под тугими струями, она на несколько минут представила себе совместную жизнь с Аланом. Какое это было бы счастье. Может быть, плюнуть на все и выйти за него? Ну и пусть он не любит ее, зато она будет видеть его каждый день, говорить с ним. Она сможет любить за двоих.
А сколько супружеских пар живут вообще без любви — и ничего. Так почему же она не может? Чего ей еще нужно?
Морин открыла глаза, выключила воду и потянулась за полотенцем. Нет, она слишком хорошо помнила, что чувствовала по отношению к Тоби. Ни за что на свете она не согласится на то, чтобы Алан так же думал о ней. Нет, лучше совсем ничего, чем его жалость, снисходительность и презрение.
Она утерла, постоянно набегающие, слезы и вышла из ванной. Теперь, когда ссора утихла и Алан ушел, ей снова стало нехорошо. Тошнило, хотелось спать и не было сил снова думать об одном и том же. Надо было поскорее лечь.
В дверь стукнули, и на пороге снова возник Алан.
— Мне срочно надо уехать, — с ходу сообщил он. — В пампе пожар, и я должен быть там.
— Зачем? — испуганно спросила Морин.
— Огонь распространяется в сторону деревни. У меня есть самолет, значит, я смогу чем-нибудь помочь. Послушай, Морин, обещай, что дождешься моего возвращения и мы примем окончательное решение вместе.
— Ты не имеешь права требовать от меня этого, — сказала она с обидой.
— Пожалуйста, — нетерпеливо произнес Алан.
— Хорошо, — неохотно ответила Морин, с горечью понимая, что не может отказать ему.
Алан кивнул, а потом, посмотрев ей в глаза, наклонился и крепко поцеловал в губы.
— Увидимся, как только вернусь, — произнес он резко и, отвернувшись, быстро вышел.
Через полчаса Морин услышала гул улетающего самолета, и сердце ее неожиданно сжалось от нехорошего предчувствия.
Следующие несколько дней она провела, борясь поочередно то с тошнотой, то со все возрастающей тревогой. Один раз, когда тошнота отступила, Морин решила, чтобы хоть как-то развеяться, прокатиться на Гебе. Но, стоило ей выйти во двор, как около нее возникла Мария.
— Куда вы, сеньорита? — озабоченно окликнула она Морин.
— Хочу покататься на лошади.
Мария, услышав об этом, замахала руками.
— Что вы, сеньорита, ни в коем случае. А если вам станет плохо?
— Но я не буду уезжать далеко, — попыталась возразить Морин. — И Геба очень спокойная лошадь.
— Нет, нет, сеньор Алан ни за что не позволил бы вам…
— Ну ладно, тогда я просто схожу посмотреть на лошадей, — раздраженно сказала Морин.
— Хорошо, тогда я пойду с вами.
Стоя у загона и любуясь Аресом и Гебой, Морин с тревожным чувством поняла, что, если она захочет сбежать отсюда, это будет не так-то просто. Совершенно очевидно, что Алан дал Марии указание присматривать за ней. Возможно, всем остальным слугам также было приказано следить, чтобы Морин не сбежала. Да, Алана так просто не обойдешь. Особенно, если ей совсем не хочется покидать его.
Как глупо устроена жизнь. Сначала она страдала от невозможности выйти замуж за одного человека, теперь страдает оттого, что не может принять предложение другого. Того, кого она любит. Скорее бы Алан вернулся домой. Скорее бы они решили все свои вопросы и разошлись навсегда.
Через два дня пожар окончательно потушили, но Алан, не заезжая домой, сразу же улетел по каким-то срочным делам в Великобританию. Об этом Морин узнала от Марии, которая успела поговорить с Аланом по телефону. Не зная, что и думать, не имея возможности что-либо предпринять, Морин провела в неизвестности еще три дня. На четвертый день утром она срезала в саду цветы для букета, когда над головой раздалось знакомое гудение. Сердце ее отчаянно забилось и, бросив цветы, она побежала к дому.
Неожиданно ровное гудение сменилось странным дребезжанием, а еще через несколько мгновений раздался ужасный грохот.
У Морин упало сердце.
12
Она плохо помнила, как бежала по дорожке к джипу, кажется, рядом с ней была Мария; как они ехали до аэродрома. Вдалеке уже виднелось взлетное поле, а на нем — самолет, как-то странно завалившийся на бок. Вокруг суетились люди. Потом Морин вдруг поняла, что кусок искореженного металла, валяющийся рядом с самолетом, — это отвалившееся крыло.
Боясь даже думать о том, что увидит, она, расталкивая людей, бежала к самолету. Когда до него оставалось всего несколько шагов, кто-то резко преградил Морин путь, схватив ее за плечи.
— Пустите! — крикнула она, задыхаясь и пытаясь вырваться.
— Простите, сеньорита, туда нельзя, — строго произнес полицейский, продолжая удерживать ее. — Утечка горючего…
На миг Морин показалось, что земля и небо поменялись местами. Но сейчас не время было падать в обморок.
— Отпустите меня, — слабо сказала она. — Я не убегу.
— Их сейчас вытащат из самолета, — участливо сообщил полицейский, придерживая ее за локоть. — Они живы, но сеньор Макинтайр все время теряет сознание. «Скорая помощь» вот-вот будет здесь.
В воздухе явственно распространялся запах горючего. Только бы их успели вынести прежде, чем самолет загорится, мысленно взмолилась Морин. Стиснув руки, она, не отрываясь, смотрела на темный провал выхода, из которого должны были появиться спасатели.
Вот кто-то появился в дверях. Морин окаменела. Это был пилот, он шел самостоятельно, хотя и пошатываясь. Рядом спускался человек в форме, поддерживая его под руки. Прошло еще несколько бесконечных минут, и появились люди с носилками. Спустившись по трапу, они прошли несколько шагов и опустили носилки на траву.
С трудом передвигаясь на негнущихся ногах, медленно, словно во сне, Морин, не замечая никого вокруг себя, приблизилась к носилкам. Алан лежал, закрыв глаза, очень бледный, весь в крови. Она не сразу поняла, что кровь течет из раны на голове, заливая лицо и шею.
Было страшно видеть этого сильного, энергичного человека неподвижным и беспомощным как младенец.
— Что с ним? — прошептала она.
Медсестра, которая помогала в самолете укладывать Алана на носилки, а сейчас торопливо разрывала упаковку с бинтом, быстро вскинула голову.
— Не бойтесь, все не так страшно, как кажется. Он может пошевелить пальцами на ногах, а это значит, что позвоночник не задет. Переломов, похоже, нет. Скорее всего, сотрясение мозга.
В этот момент Алан открыл глаза и посмотрел прямо на Морин. Пересилив страх, отчаяние и желание зарыдать, она улыбнулась ему непослушными губами. Алан попытался что-то сказать, и Морин тут же присела около носилок, осторожно положив ладонь на его руку.
— Не надо, не говори ничего. Это может быть вредно для тебя.
Морин просидела так, держа его за руку и не отводя от него взгляда, еще минут пятнадцать, пока наконец не появился маленький вертолет, который должен был доставить Алана в больницу Буэнос-Айреса. Подбежавшие врачи оттеснили ее, и только тут она заметила пилота. Он сидел, завернувшись в одеяло, весь дрожа и все еще в шоке.
— Как сеньор Макинтайр? — спросил он, стараясь сдержать дрожь.
— С ним все будет в порядке, — ответила Морин, хотя вовсе не была уверена в этом. — А вы как?
— Все нормально. Но я никак не могу понять, что произошло… Почему отказал двигатель?
— Главное, что вы оба живы, — ответила она, бессильно опускаясь рядом с пилотом.
Люди вокруг носилок вдруг засуетились. Морин увидела, что Алана несут к вертолету. Один из врачей подбежал к пилоту.
— Идемте. Мы забираем в больницу вас обоих.
— Но со мной все в порядке!
— Обследование должны пройти оба пострадавших, — ответил тот строго. — Вы еще сами до конца не понимаете, что с вами случилось.
— Я поеду с вами! — вскочила Морин.
— Извините, но… — вежливо начал врач.
— Я невеста сеньора Макинтайра, — перебила его Морин. — Я должна быть с ним.
Врач колебался, но Морин смотрела на него с такой отчаянной решимостью, что он не выдержал.
— Ну хорошо, идите. Места должно хватить.
Заслоняясь от ветра, который поднимали лопасти вертолета, она залезла в салон, куда уже занесли Алана.
— С Богом, сеньорита! — закричала ей Мария, махая рукой.
Морин кивнула в ответ и, повернувшись, присела около носилок. Через минуту вертолет взлетел. Алан тихо лежал с закрытыми глазами. Рана на голове уже была перебинтована, и кровь отерта с его лица.
— Алан, — чуть слышно проговорила Морин.
К ее удивлению, глаза его тут же открылись, и он слабо шевельнул губами, пытаясь произнести ее имя.
— Все будет хорошо, — прошептала Морин, чувствуя, как слезы текут по щекам, падая на Алана. — Все в порядке…
— Вы можете взять ее за руку? — спросил Алана врач, который разрешил Морин лететь с ними.
Алан взял ее за руку, и врач рассмеялся.
— Руки-ноги шевелятся, значит, ничего страшного, — сообщил он. — Но, конечно, вам придется пройти основательную проверку прежде, чем вернетесь домой.
Алан держал Морин за руку всю дорогу до больницы. Потом она долго ждала в коридоре, пока его осматривали и производили все необходимые процедуры. Наконец, когда Алана разместили в палате, ей позволили пройти к нему.
— Как ты? — спросила она робко, присаживаясь на кончик стула рядом с его кроватью.
— Врачи сказали, все на месте. Отделался легким сотрясением мозга и несколькими ушибами и порезами. В общем, все в порядке. А как ты?
— Значит, я тоже в порядке, — ответила Морин дрожащими губами, с трудом удерживаясь от слез.
— Я не планировал столь шумное прибытие, — сказал он со слабой усмешкой.
— Надеюсь, ты не собираешься в будущем повторять этот трюк? — попыталась пошутить Морин, глотая слезы.
Тут дверь открылась, и в палату торопливо вошел врач.
— И вам, и пилоту здорово повезло, — сказал он. — Считайте, что вы родились в рубашке. Если сегодняшняя ночь пройдет спокойно, ваша невеста сможет забрать вас домой уже завтра утром.
Когда врач ушел, Алан с интересом посмотрел на Морин.
— Невеста? — переспросил он.
— Мне пришлось сказать это, чтобы меня пустили в вертолет, — пробормотала она, краснея.
— Понятно. — Несколько мгновений он лежал молча, с закрытыми глазами. Потом снова посмотрел на нее. — Ты плачешь?
— А что тебя удивляет? — всхлипнула Морин, отворачиваясь. — Я же люблю тебя!
— Ничего не скажешь, ты выбрала удачный момент, чтобы признаться мне в этом, — заметил он, морщась от боли.
— Не думай об этом сейчас, — ответила она, вытирая слезы. — Тебе надо набираться сил. Лучше поспи.
Алан послушно закрыл глаза и через несколько минут задремал. Морин просидела рядом с ним до вечера, давая ему попить, когда он просыпался, и просто глядя на его бледное лицо, когда он спал.
Вечером она позволила врачу отвести ее в подсобное помещение и уложить на небольшом диванчике. Уже засыпая, Морин в очередной раз с тоской подумала, что не стоило признаваться Алану в любви.