Отец связался с подпольем, но это не помогло сохранить имущество. Возможно, после полного банкротства нашу семью оставили бы в покое, забыли, как выбывших из игры пешек. Но о людях, подобных отцу не забывают, тем более остался еще один фактор. Я, Лиза и Торани.
Когда война перешла в активную стадию, в ход пошли другие методы. Какой-то умник в Макении додумался подослать генералу Саксу суккубу, хорошо обученную и подготовленную. Девчонке требовалось немного: всего один поцелуй и одна ночь с генералом, для выведывания всех секретов. По слухам, у нее даже почти получилось попасть к Саксу в спальню, но что произошло дальше никто не знал. Утром ее нашли застреленной на окраине города, а генерал издал новый приказ об обязательной регистрации всех суккубов.
Однако военное время диктовало свои законы, никто не хотел возиться с бумажками. Шли сражения, гибли люди, а сильные мира не желали, чтобы им в голову забралась прелестная леди, после чего утром отнесла государственные секреты на блюдечке противнику. Именно тогда суккубов стали не просто ловить, а клеймить позорной буквой “s” под ключицей. Чтобы раздевая очередную девку, какой-нибудь командующий точно знал: перед ним не опасная иллюзорница.
Но даже этого оказалось мало, вскоре всех известных суккубов стали свозить в столицу, в место под названием Квартал. Генерал Сакс решил, что под присмотром наше племя не так опасно, будто насильственного клеймения ему было мало.
Кто-то из ученых даже изобрел специальный тест по крови. Всего одна капля на полоску, и через какое-то время, как на лакмусе, появлялся положительный или отрицательный результат. За каждую найденную иллюзорницу обещали щедрое вознаграждение, именно поэтому наша мама так боялась показывать Лизу врачу. Верить нельзя было никому.
Охота велась непрерывно. И теперь те, чьими фотографиями когда-то пестрели газеты, уже сотню раз пожалели о том, что открылись обществу. Их вырывали из семей, одних или с дочерьми, и увозили в Квартал. Официально – для охраны столь ценных представительниц исчезающего магического вида. Не официально – да кто же такое вслух озвучит.
Ни мой отец, ни моя мать не питали иллюзий. От Квартала нельзя было ждать доброты и снисхождения.
– Вых-х-ходит, т-т-теперь охотятся на нас? – впервые за долгое время заговорила Лиза. Она заикалась, и было видно с каким трудом даются ей слова.
– Да, – кивнул отец и крепко сжал руку матери. – Теперь им не нужен я, им гораздо интереснее вы с Торани. Поэтому мы уедем. Далеко. Как можно дальше, туда, где не достанет ни Сакс, ни кто бы то ни было еще.
– Куда? – спросила я.
– В Арсамаз. Если кто-то и сможет противостоять Панему, то только они. Там у меня еще остались друзья…
С прошествием времени, я поняла насколько пророческими оказались эти слова отца. Арсамазская империя была географической противоположностью Панема. Другое полушарие, полярная во всем. В политике, в обществе, в отношениях к суккубам. Если здесь, когда закончились гонения, подобным нам восхищались и превозносили, то там никакого ажиотажа не возникло. Из-за сурового климата, частых холодов, суровых зим и малых урожаев местному населению было глубоко плевать на чьи-то магические иллюзорные таланты. Больше всего в Арсамазе ценились крепкие руки и трудолюбие. Страна выживала, крепчала и закалялась. Наверное, это было правильно. Гораздо правильнее, чем стремление к зажиточности, лоску и роскоши, поглотившее Панем.
– Их правитель, император Пайрот, прекрасно понимает, что если сейчас не остановить генерала Сакса, то его страна может стать следующей мишенью. Не так давно в Арсамазе обнаружили крупные месторождения нефти и газа, поэтому если не подготовится сейчас, то вскоре война может начаться уже там, – объяснил тогда отец. – Им нужны такие люди, как я и ваша мать. Специалисты по технике, инженеры, ученые. Их правительство готово предоставить убежище, главное – добраться туда невредимыми.
Вот только путь оказался гораздо сложнее и дольше, чем мы предполагали в наших даже самых наихудших опасениях. Планы не срабатывали, люди, которые должны были помочь либо умирали, поймав шальную пулю, либо предавали нас. Дважды мы уходили от погонь, понимая, что нас заманивают в западню.
Несколько долгих лет мы скитались по континенту в поисках возможности переправиться на другой берег мира. Настоящее чудо, что никого из нас не убило за эти годы. А ведь все бывало – и осколок снаряда, угодивший мне в ногу, счастье, что не глубоко, и я полностью оправилась, отделавшись шрамом. Тяжелая пневмония у матери, когда выдалась суровая зима. Так и не прошло заикание у Лизабет. Большую часть времени она молчала, когда же начинала говорить, то каждое слово выжимала из себя с огромным трудом.
На каждой из нас Война оставила свой след.
Мы научились быть очень осторожными, не верить никому кроме семьи. Но чем взрослее я становилась, тем больше в моей голове возникало вопросов. Вопросов, за которые я себя сейчас проклинаю и виню. Ведь если бы не они, все могло бы сложиться иначе.
Война подходила к концу, Панем побеждал, а мы по-прежнему пытались найти пути бегства на другую сторону земного шара. Казалось, даже нашли.
Отцу удалось выйти на Сопротивление, точнее на его остатки. Ничего оптимистичного они не поведали, однако удалось связаться с Викторией Райт, старой знакомой родителей, которая уже несколько лет скрывалась в Империи. Она пообещала нам обеспечить нам коридор отхода.
Через несколько дней нас должны были забрать в назначенной точке от берегов бывшего Юга, а теперь Объединенного Панемского Государства.
По странному стечению обстоятельств, днем “Х” был назначен день рождения Лизы, ей как раз исполнялось пятнадцать. Мои пятнадцать отгремели меньше семи месяцев назад, и впервые в жизни я задумалась о некой нестыковке с датами нашего появления на свет. Как так вышло, что между ними такой маленький срок?
До этого я никогда не задумывалась о вопросах, столь тесно связанных с женской физиологией, а вот в ту ночь что-то щелкнуло. Могла ли быть беременность с Лизой недоношенной? Стопроцентно нет, я ведь помнила портрет беременной матери, где она сидела в кресле-качалке с огромным животом перед родами, а шестимесячная я рядом на руках отца.
Долго ворочалась с бока на бок, пока не выдержала и не растолкала спящую рядом сестру. На все мои вопросы она пожала плечами, но ответить ничего не смогла. Сама не знала.
Хорошо помню, как в лодочный сарайчик, где мы спали на соломенных тюфяках, из дыры на крыше пробивался лунный свет, и я почему-то решила, что ночь самое подходящее время пойти и спросить у родителей.
До сих пор не понимаю, что вело меня тогда. Интуиция, которая спасла нам впоследствии жизнь, или злой рок, из-за которого чувство вины не покинет меня до конца жизни.
Когда я задала свой вопрос, почему между мной и сестрой такая маленькая разница, то не ожидала реакции, которую встретила. Мать смертельно побледнела, а заспанный отец мгновенно проснулся. Черты его лица заострились, и глубокая морщинка залегла меж бровей.
– Давай поговорим об этом, когда будем в Арсамазе. Сейчас не время, – произнес он.
А я физически ощутила, с каким трудом он проглотил комок, застрявший в горле. Сзади подошла Лиза, она куталась в старую шаль. Вообще, она была моей, но мама попросила отдать сестре, потому что та кашляла в последний месяц особенно часто. Учитывая и без того сильные проблемы с голосом, еще больших не хотелось никому.
– Почему не сейчас? – возразила я.
– Сейчас ночь, милая, – голос матери дрогнул. – Да и вообще время неподходящее. Давай позже.
Я нахмурилась. Совершенно определенно от меня что-то скрывали, от раздражения даже ногой топнула.
– Ну что вы в самом деле, неужели сложно сказать? – вспылила в тот момент. – Как будто я вам не родная!
Сказала и тут же осеклась, осознав и испугавшись своих слов.
Не родная?
Вскинула глаза на мать, на отца, повернулась к сестре, и дыхание замерло на полувдохе.
Не родная.
Да, похожая. Такая же блондинка, как и мама, но… с абсолютно разными чертами лица. У Лизы раскосые зеленые глаза Торани, и прямой нос как у Аластара. Мягко очерченные губы, аккуратный подбородок и ямочки на щечках, когда улыбается.
Мои же глаза голубые, большие, в обрамлении густых черных ресниц. И нос немного вздернут. Кроме цвета волос ничего общего с родителями нет.
Хорошо помню, как отступила на шаг назад, когда Торани пыталась подойти ближе и взять за руку.
– Позволь мы тебе все объясним, – успокаивала она. – Лора, ты все не так поняла!
– Ложь! – мой срывающийся голос зазвенел в собственных ушах, а слезы градом полились из глаз.
Я бросилась прочь из сарайчика на пристани, прямо в ночь. Рыдая и размазывая слезы. Они врали мне столько лет, не говорили, что я приемная дочь, а кто тогда мне родной? Где мои настоящие родители?
Я бежала куда-то, не слыша криков, звучащих вслед. Не хотела я ничего слышать в тот момент. Глупый юношеский максимализм застилал разум, не давал здраво осмыслить произошедшее. Единственная мысль в голове была лишь о том, что меня обманули.
Внезапно стало казаться, что у Лизы и игрушки всегда были лучше моих, и любили ее больше, и на колени Аластар брал ее чаще, а если Торани рассказывала сказку на ночь, то, целуя в лоб, у сестры задерживалась чуть дольше. Да какая она мне вообще после этого сестра?
Споткнувшись о подвернувшийся камень, я больно упала на землю, содрала ладони и приложилась щекой. Попыталась встать, но нога предательски заныла в колене.
– Девочка моя глупая, – догнавшая меня Торани рухнула рядом, попыталась обнять, но я оттолкнула.
Я о чем-то кричала, не желая слышать даже ее голоса. Сквозь пелену истерики пробивался голос Аластара. Он тоже пытался успокоить, но бесполезно, пока не встряхнул за плечи особенно сильно:
– Успокойся, – крикнул он мне в лицо, и я застыла, глядя в его бесконечно серые и грустные глаза. – Ты нам родная, Лора. Пусть не по крови, но мы тебя любим, как родную. Слышишь, глупая ты девчонка! Слышишь?
Я кивнула, все так же не отводя взгляда.
– Мы тебе все расскажем, только, пожалуйста, успокойся и вернись обратно. Ты ведь помнишь, что нам опасно привлекать внимание! Помнишь?
И я снова кивнула и всхлипнула особенно громко.
– А теперь давай встанем и пойдем обратно в домик, – как последнюю точку поставил он, и я подчинилась.
Шла, вздрагивала, смахивала слезы разбитой ладонью, но почему-то второй рукой намертво вцепилась в локоть Торани. Она тоже плакала, но беззвучно. Лишь несколько слезинок скатилось по ее щекам.
– Не пугай нас больше так, – произнесла она, когда мы почти дошли до домика. – Мы сильно испугались, когда ты убежала и тем более так далеко.
– Хорошо, – выдавила из себя я.
Мы зашли обратно в наш сарайчик, внутри которого все сильно изменилось. Тюки сена распотрошенными кучами валялись вокруг, старое колесо, стоявшее раньше у стены, лежало посреди, а вот сестры не было.
– Лиза? – испуганно окликнула Торани.
Ответа не прозвучало, лишь болезненно острый визг со стороны улицы заставил нас вздрогнуть:
– Паааа… – призыв о помощи сорвался и затих, как если бы кричавшей зажали рот.
Мы бросились из сарая наружу, туда, откуда кричала моя сестра.
На другой стороне пристани стоял автомобиль. Именно к нему двое мужчин тащили вырывающуюся Лизу. Из-за расстояния я плохо видела ее лицо, но громкие всхлипы эхом раздавались на таком тихом в этот час причале.
Не раздумывая, я бросились к ней. Плевать, если убьют или застрелят, лишь бы не отдавать.
В этот момент раздался взрыв. Волной меня оглушило и отбросило в воду. Последнее, что помню в ту ночь, как задыхаюсь и тьма накрывает с головою, а сознание уплывает прочь.
Очнулась я через неделю уже в Арсамазской империи. Рядом со мной сидела Виктория Райт, ее лицо я смутно помнила из детства, хоть и не видела уже долгие годы.
– Не говори ничего, – увидев, что я в сознании, произнесла она. – Знаю, что ты хочешь спросить. Твои родители живы, но так же, как и ты, получили серьезные ранения при взрыве. Лодочный домик взорвался слишком близко. Это просто чудо, что вы выжили. Но не переживай, они скоро поправятся.
Я плохо соображала в тот момент, пыталась вспомнить, что произошло. Мои вопросы словно отразились на лице, и Виктория ответила:
– Один из членов Сопротивления сдал вас Саксу. Решил, что если война проиграна, то он сможет перебежать на другую сторону. Мы узнали об утечке слишком поздно, попытались успеть забрать вас раньше, но опоздали. Когда раздался взрыв, кораблю до берега оставался километр. Тебя подобрали из воды. Аластар и Торани лежали на берегу.
Она запнулась.
Мои же глаза округлились.
А Лиза, где моя сестра?
Свой вопрос я задала беззвучно, но Виктория поняла и так.
– Ее не было. Мне очень жаль, похоже, ее увезли в Квартал.
Глава 2
Вечернее платье без рукавов на тонких бретелях смотрелось на мне мешковато. Прямое до колен, с неровной скошенной юбкой и длинной бахромой – оно не нравилось мне ни странным кроем, ни своим кричаще-золотым цветом. Чего стоило одно только глубокое декольте спереди и не меньший вырез на спине.
Дурацкая тряпка! А еще туфельки немного жали, такие же золотистые и не менее дорогие. Я скользнула взглядом по своему отражению в зеркале и нервно закусила губы, густо накрашенные алой помадой. Я вообще была при слишком ярком макияже, по мне вызывающе безвкусном, но таком необходимом. Ибо так модно, так требует легенда. В Арсамазе хотели, чтобы ради миссии я и волосы остригла коротко, почти по самый подбородок, но свои длинные локоны я отстояла с боем. Зато теперь голова ныла от замысловатой тугой прически, которую придется делать едва ли не каждый день.
Из соседней комнаты вышел Артур. Он как раз повязывал галстук хитрым узлом, а заодно проверял, как я собралась.
– Хм, – многозначительно издал он, осмотрев меня с ног до головы. – Чего-то не хватает…
– Серьезно?! Не хватает? – заломила бровь, повернувшись, и саркастично, даже немного зло, поинтересовалась у блондина. – Мне кажется, я похожа на разряженную елку. Неужели мода в Панеме действительно настолько поменялась?
– В Государстве, – мягко поправил он. – Панемом его никто не называет уже много лет, примерно с тех пор как закончилась война.
Я гневно сверкнула глазами. Это официально она закончилась. По мне же, временно утихла в ожидании нового толчка. Сейчас этот крупный гигант немного переварит ресурсы, полученные в Макении, поднимет еще выше промышленность, а после вспомнит, что за океаном есть не менее лакомый кусочек – Арсамаз.
– Лорейн, сделай лицо попроще, – Арти подошел сзади и мягко положил руки на мои обнаженные плечи. По спине невольно побежали мурашки. Взгляд его голубых глаз через зеркало обвел мою фигуру, а губы изогнулись в доброй усмешке. – Ты ведь помнишь легенду и свою линию поведения? Повтори.
Стараясь успокоить дыхание от столь близкого нахождения Артура рядом, я заученно произнесла:
– Меня зовут Аманда Джейн Харрисон. Ты Грегор, мой старший брат. Мы дети богатого помещика с Юга Государства – Томаса Харрисона, поставлявшего в войну провизию войскам Сакса и за счет этого превратившего свое относительно небольшое хозяйство в целую империю по производству тушенки и прочей консервации. В общем, вовремя подсуетился папашка, – в моем голосе прозвенели злые нотки.
– Меньше сарказма, – наставительно заметил Артур. – Он же твой любимый папочка, а ты золотая дочурка, которой он ни в чем не отказывает.
Я поджала губы. Играть роль прелесть какой идиотки мне не нравилось, но было нужно. Только такая, прости Господи, дрянь, могла легко запрыгнуть в койку к тому, к кому надо.
– А еще он припрятал нас во время войны, чтобы уберечь, – продолжала я, – подальше от боевых действий на какой-то райский островок посреди океана, где мы успешно отсиделись и только год назад вернулись в дом на Юге. Там ты стал помогать отцу в делах, а я сидела под присмотром компаньонки. Днем скучала за невинными девичьими развлечениями, а вечерами сбегала и отплясывала на вечеринках.