А Флоренс всегда очень любил цветы, и Йен об этом, видимо, хорошо помнил. Но если он думал, что этим сможет задобрить его, то глубоко заблуждался. Флоренс только больше бесился, встречая очередного доставщика утром у дверей кафе. Слов не было, как и Йена, которого Флой больше не видел. Это и к лучшему, думал он.
***
Сегодня Флоренс чувствовал себя просто отвратительно. Голова кружилась до такой степени, что приходилось изо всех сил держать себя в руках – не только в переносном, но и почти что в прямом смысле, – чтобы не упасть. Слабо подташнивало от невыносимо сильного аромата цветов, и даже открытые на полную окна не помогали. Наверное, влияла переменчивая в последнее время погода. Сотрудники стабильно раз в час интересовались его состоянием в попытке отправить домой и дать себе отдохнуть, но Флоренс был слишком упертым и ответственным, чтобы, не имея помощника или заместителя, уйти на боковую в свою обитель, поддавшись на уговоры работников.
День прошел как в тумане, Флоренс больше мешался другим, нежели действительно работал, но сотрудники не винили молодого мужчину: всякое бывает, и каждый про себя молился, чтобы у их обожаемого Флоренса не случился приступ на фоне переутомления. А домой он отправляться никак не хотел, что ему ни говори.
Прошло уже больше месяца с того момента, как Йен последний раз появлялся в поле зрения Флоренса. Они еще пару раз пересекались на мостовой, в торговом центре, в парке, но Флоренс не позволял и приблизиться к себе, юрко уворачиваясь от преследований Йена. И, наверное, уже забыл бы о его существовании спустя столько времени, если бы в последние дни вместе с теми же цветами не стали появляться открытки. Простые и красочные, большие и маленькие, все так же без адресата, но с содержанием внутри смущающим и сбивающим с толку. Нежные фразы, признания в любви, приятные воспоминания – все это было ровно столь же прекрасно, сколь и больно. И у Флоренса просто не хватало сил отправлять открытки в корзину для мусора, уж очень много чувств хранилось на обороте обычного картона. А чувства не выбрасывают.
Возвращаясь с работы глубокой ночью, ступая в тень промозглой осени, Флоренс буквально затылком ощутил острый взгляд позади. Но оглянувшись, не заметил никого, однако на всякий случай прибавил ходу. До дома он дошел без происшествий; и слава богу, хотел было подумать Флой, как, стоило ему открыть замок, сильные руки протолкнули его внутрь. Закричать ему не позволила крупная ладонь, накрывшая рот, и тело, напавшее сзади, крепко прижало его к себе. Флоренс потрясенно замер.
Глава 2
— Флоренс, я прошу тебя…
— Отпусти меня!
— Я люблю тебя.
— Плевать я хотел на твою чертову любовь! Убери руки, я сказал!
— Нет, больше я тебя не отпущу, — серьезно сказал Йен, мужественно терпя удары Флоя. Омега вырывался изо всех сил, страстно желая заехать этому козлу по морде хотя бы за то, что без приглашения зашел в его дом, за то, что так крепко прижимал к себе, что смотрел так тоскливо и нежно… Да за все!
Флоренс бесился. С ним такого не случалось уже давно. Йен появился как ни в чем не бывало, просто схватив его со спины, напугав этим до звездочек перед глазами, а потом повернул к себе лицом, уткнувшись в волосы и позволяя бить себя, хотя последнее вряд ли сильно мешало ему наслаждаться почти забытым запахом.
Неожиданно перед глазами потемнело, и в легкие перестал поступать кислород. Флоренс беззвучно открывал и закрывал рот, широко распахнутыми глазами смотря куда-то сквозь Йена.
Альфа, держа в руках замершего Флоренса, напрягшегося и мелко трясущегося, напрягся и сам.
— Флой, родной, что с тобой? — заволновался Йен, сажая Флоя на диван. Тот был словно деревянный и цеплялся за сердце так, что Йена затрясло. Он не представлял, что ему нужно делать в такой ситуации. Его омега онемел и посерел лицом, и у Йена задрожали руки. — Флой, очнись, взгляни на меня, солнышко, пожалуйста. Не пугай меня, родной, приди в себя.
Но Флоренс не отзывался на его просьбы. Внезапно в дверь позвонили и громко заголосили за ней:
— Эй, мальчишки, открывайте! Вам сюрприз! — и снова звонок. Потом ручку двери дернули. — Почему она открыта? — глухо спросил кто-то. Этому голосу вторил другой, мягче и тише. — Тео, Флоренс! Где вы?
Еще одних гостей было хорошо видно из гостиной, прилегавшей к коридору. На порог ступил высокий мужчина лет сорока на вид, темноволосый и крупный, а рядом с ним встал миловидный омега с рыжими волосами. Альфу Йен знал – это был брат Флоренса, который перебрался в Корею много лет назад, и справа от него приостановился невысокий кореец, муж Роберта. В то же время взгляд неожиданных визитеров упал на Йена и Флоренса.
— Ты… — почти задохнулся в ярости Роберт, сжимая кулаки и прожигая глазами Йена. Потом он мельком посмотрел на брата и, заметив его болезненное состояние, охнул. В одну секунду он оказался рядом и со всей силы отшвырнул от Флоренса Йена, который не удержался, споткнувшись об ковер, упал на спину.
— Флой, малыш, посмотри на меня, это я, Робби, — альфа нежно коснулся щеки брата. Когда взгляд того стал чуть более осмысленным, Роберт, разделяя каждое слово, медленно спросил: — Где таблетки, которые тебе прописали?
— В ящике, — прохрипел Флой, махнув рукой в сторону кухни.
— Я быстро, — произнес рыжий омега, кивнув Роберту.
Пока на кухне гремели и стучали дверцы шкафов и ящиков, Роберт тихо и ласково что-то приговаривал Флоренсу, отчего тот медленно, но верно приходил в нормальное состояние, но все еще цепляясь рукой за рубашку в области сердца. Тут вернулся запыхавшийся муж Роберта с неизвестными пузырьками в руках и стаканом воды.
— Вот, открывай рот, — мягко попросил Роберт у Флоя, кладя ему на язык сразу несколько капсул. Приложил холодное стекло к губам, заставляя запить лекарство. Еще пара таблеток, и стакан опустошен, ровно как и Флоренс, который практически тут же начал клевать носом и заваливаться на спинку дивана. Роберт аккуратно взял Флоренса на руки и поднялся на второй этаж, а следом за ними вышел и рыжий омега.
— Мэй, любимый, останься с ним. Проследи, чтобы он заснул, хорошо? — произнес Роберт, когда опустил брата на кровать и заботливо укрыл его одеялом, а затем поцеловал мужа. — А я пойду разберусь с этим.
Йен, в это время не находивший себе места в гостиной, беспокойно мерил комнату шагами и слушал, как на улице шел сильный дождь, звучно стуча по крыше и окнам. Он не представлял, что только что произошло. Ясно одно: у его сильного и такого родного Флоя были проблемы со здоровьем, и только что он, вероятнее всего, спровоцировал приступ. И от этого становилось страшно.
Со второго этажа послышался быстрый грозный топот, и в следующее мгновение Йена сбили с ног мощным ударом в лицо. Угрожающе настроенный Роберт навис над потрясенным Йеном. Он не успел среагировать, как получил еще один удар. Третий он благополучно избежал, извернувшись и оказываясь за спиной взбесившегося альфы.
— Не торопись, я еще не закончил, — рыкнул Роберт, надвигаясь на Йена.
Роберт был больше Йена по комплекции и сильнее физически, но Йен как мог уворачивался от тяжелых кулаков, которые не щадя били в самые больные места. Когда Роберт заехал ему по подбородку и следом в солнечное сплетение, пораженный альфа упал на колени, прижимая руки к животу и резко выдыхая.
— Роберт, мать твою, объясни, что происходит! — хрипло выкрикнул Йен, когда его подняли за ворот свитера, после чего получил новую затрещину.
— Никогда не повышай голос в этом доме. Никогда.
Интонация альфы была насквозь пропитана угрозой, и Йен был уверен, что навсегда запомнит это негласное правило в доме Флоренса. Он посмотрел на Роберта, и тот скривился, отбрасывая от себя ослабевшего противника.
— Лучше бы ты не возвращался, сучоныш, — сплюнул Роберт и вытер кровь с губы. — Рожу вымой и иди на кухню. Разговаривать будем.
И Роберт снова поднялся на второй этаж, оставляя мужчину в одиночестве. Тот нашел ванную комнату, осмотрев себя в зеркале, прикинул, что на людях ближайшую неделю появляться не стоит, и, превозмогая боль во всем теле, смыл с себя кровь. Когда он вернулся, на кухне уже был Роберт, открывавший непочатую бутылку виски, после чего разлил по двум стаканам и нашел в холодильнике немного лимона и ветчины под закуску.
— Флоренс теперь не переносит крики, — в конце концов начал Роберт, когда они молча выпили первую порцию. — На нервной почве он тут же начинает паниковать и сильно переживать. Однажды, еще давно, даже потерял сознание прямо на улице, столкнувшись по пути на учебу с каким-то другом, который был не в настроении и наорал на него. Когда это только началось, я не мог ничем помочь, приходилось вызывать скорую.
— То есть как давно? Когда я был с ним, этого точно не было, — сосредоточенно напрягся Йен и снова приложился к стакану с виски, поморщившись от боли в губе.
— Конечно, не было, — зло произнес Роберт. И выдохнул. — Я не стану тебе ничего рассказывать. Если Флоренс сочтет нужным, что ты должен быть в курсе, он сам разберется. А я в это вмешиваться не буду. Но скажу напоследок: если ты снова причинишь ему боль, какую бы ни было, — Роберт замолчал на мгновение, — я тебя уничтожу.
Йен поверил на слово. Потому что Роберт не шутил, он был абсолютно серьезен. Он знал этого человека достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что тот слов на ветер никогда не бросал.
— Как он тут жил? Почему переехал? — поинтересовался Йен. — Он думает, я шутил, когда говорил, что искал его.
— Я бы тоже не поверил, — сухо хмыкнул Роберт. — Он переехал меньше чем через год после вашего расставания, не смог выдержать стен, которые давили на него, напоминая об ошибке.
— Мы любили друг друга, и наши отношения не были ошибкой! — стукнул стаканом по столу Йен, на что получил взгляд, полный угрозы. — Понял, веду себя тихо. И все равно ты не прав.
— Ты правильно сказал. Любили. А теперь все совсем по-другому, Флой и слышать о тебе не хочет. Закончилась любовь, завяли помидоры, понимаешь? Любовь, она строится на доверии и честности. А ты его обманул, использовал и кинул. Я даже не хочу вспоминать, как он это перенес. Время не такой хороший лекарь, как говорят многие. Оно останавливает кровь, но раны не заживляет. Не такие глубокие.
Йен виновато потупился и снова залил в себя партию алкоголя. Но, так или иначе, он не использовал Флоренса. Не прав здесь Роберт ни на йоту.
— Мне тоже многое нужно рассказать.
Всю ночь альфы, не смыкая глаз, провели на кухне, вспоминая былое, ругаясь и воровато поглядывая на второй этаж в надежде, что не разбудили дорогих им омег. Когда рассвело, бутылка уже давно опустела, но мужчины были на удивление трезвы, несмотря на большое количество выпитого алкоголя.
— Робби, — в кухню вошел сонный Мэй, потирая глаза и зевая. — Вы тут всю ночь сидели?
— Да, малыш, — Роберт потянул своего омегу на себя и усадил на колени, даря утренний поцелуй. — Выспался? Как Флоренс?
— Спит еще. Мы быстро уснули.
— Хорошо.
***
Проснувшись утром, Флоренс тяжко вздохнул. На душе было как-то непонятно пусто. Ему приснилось, что вчера Йен был у него дома и что-то бормотал о любви, а потом ему стало плохо, но положение спас Роберт... и дальше он не помнил. Странные сны стали ему сниться.
Не торопясь он встал, сходил в душ, привел себя в порядок и отметил, что для выходного дня встал непривычно рано. Спустившись на первый этаж, он услышал подозрительный шорох и замер, прислушиваясь. Из кухни были слышны тихие голоса, и Флоренс медленно подкрался к оккупированной территории. Может, Тео вернулся с Брайаном? Но почему так рано?
Он аккуратно заглянул в дверной проем и удивленно охнул. Роберт и Йен сидели за столом и что-то обсуждали, а Мэй хозяйствовал за плитой, готовя завтрак. Все мужчины оглянулись на звук:
— А я думал, вы мне привиделись, — с улыбкой сказал Флоренс, подходя к брату и целуя его в щеку, а затем и Мэя. Сев рядом с Робертом, Флоренс открыто игнорировал Йена, даже не смотря в его сторону. Вскоре Мэй расставил на столе четыре тарелки и налил всем душистого чая.
— Как вы здесь оказались? — спросил с интересом Флоренс, поедая чудесный омлет Мэя.