— Знаю, но я еще не готова.
— Кэди, ты знаешь верный путь.
Я знала.
Родители учили меня этому. Патрик тоже. И я видела, как Пэт, Кэт, Майк, Пэм, Дейли и Шеннон учили этому своих детей.
Не откладывай на потом, особенно самое трудное.
Покончи с этим и двигайся дальше.
— Независимо от того, что произойдет, вы оба должны определиться с положением дел, — объявила она.
И это правда.
— Итак, он знает, что ты там. Найди его, скажи, что хочешь поговорить, пригласи на ланч... или что-нибудь еще, — предложила она.
Пригласить его на ланч.
Сама мысль об этом приводила меня в ужас.
— Ладно, ты права, я... он знает, что я здесь, и мне не следует прятаться. Я должна дать ему понять, что в курсе, что он знает, что я здесь, и что я хотела бы иметь возможность все объяснить, так что, возможно, мы могли бы выпить кофе или что-нибудь еще, — планировала я.
— Будто тебе есть что объяснять, — проворчала она.
— Кэт, — предупредила я, не желая возвращаться к прошлому.
Ее там не было. Она только слышала эти истории.
Но она не знала.
Они думали, что в этой печальной истории Курт играет роль двуличного злодея.
Но он просто делал свою работу.
А я просто была самой собой, как обычно.
Он сделал все, что мог, чтобы поступить со мной правильно.
Просто не было никакого «правильно» в том, как все происходило.
— Ладно, это хороший план. Время прошло. Надеюсь, раны зажили. Вы оба повзрослели. Жизнь есть жизнь, и то, что случилось, то случилось, вы оба стали мудрее, пошли дальше своим путем. Давай, пригласи его на кофе, — подбодрила она.
— Я дам тебе знать, как все пройдет.
— Милая, если ты этого не сделаешь, я прилечу на ночном рейсе.
Это была Кэт, и она не драматизировала.
Это все еще удивляло меня, но в то же время согревало до глубины души — все, что дал мне Патрик. Девушке из «Сип энд Сейф», где он брал себе кофе по дороге на работу, и всегда был с ней добр. Девушке, которую он обнаружил ревущей как безумная, подсел к ней на грязный тротуар рядом с вонючими мусорными контейнерами и слушал.
А потом начал действовать.
В то время я часто оказывалась в роли девицы, попавшей в беду, и эта беда была целиком моей собственной заслугой.
Он также спас меня от привычки быть именно такой.
О да, он дал мне очень много.
— Раз уж я очень хочу, чтобы, когда все начнет налаживаться, ты приехала на девичник в какой-нибудь из уик-эндов, давай не будем сейчас тратить впустую мили полетов, — ответила я. — Я позвоню.
— Тебе же лучше.
— Позвоню.
— Тебе же лучше.
— Я вешаю трубку, — предупредила я.
— Я тоже, закажи плитку и зеркало. И если он придурок, Кэди, то поведет себя как придурок. Это просто докажет то, что твоя семья и так уже знает. Пусть он поведет себя как придурок, а потом ты двинешься дальше и превратишь этот маяк в шедевр, каким он был почти два десятилетия назад. Конец истории. А если нет, тогда... Ну что ж, посмотрим.
Посмотрим.
Посмотрим... что именно?
Чего я хотела?
Прощения?
Второго шанса (от этой мысли меня бросило в дрожь)?
И что могло понадобиться Курту (кроме наибольшей вероятности, не имеющей ко мне никакого отношения)?
Я не задала ни один из этих вопросов.
Я сказала:
— Точно.
— Люблю тебя, — ответила она.
— Люблю тебя больше.
— Люблю тебя еще больше.
— Люблю тебя больше, чем больше, — парировала я.
— Заткнись и иди разберись с шерифом.
Боже.
Разобраться с шерифом.
— Ладно, Кэт. Скоро поговорим.
— Да, детка. Пока.
— Пока.
Мы отключились, и я уставилась на дорогу перед собой, все мужество, что я обрела в разговоре с Кэт, теперь, когда соединение завершилось, начало тут же рассеиваться.
Я нажала на кнопку, опуская стекло, высунула голову и снова посмотрела на маяк.
Только тогда у меня хватило духу снова завести машину и отправиться в город.
К сожалению, к тому времени, когда я добралась до города и нашла место на парковке возле участка шерифа, вся смелость полностью из меня улетучилась.
Поэтому я обнаружила, что сижу в арендованной машине, смотрю на здание, пытаясь заставить себя сделать что-нибудь, что угодно. Выбраться из машины, войти и попросить разрешения поговорить с шерифом Йегером. Или просто взять телефон, его визитку, набрать его номер и сказать ему, что я слышала, что он приезжал на маяк, и я хотела бы пересечься с ним где-нибудь за чашечкой кофе.
В конце концов, если бы он знал, что я здесь, то эта разборка осталась бы позади, и я могла бы наконец сходить в магазин или ресторан, не беспокоясь о том, что он меня увидит.
Проблема заключалась в том, что выстоять в этой разборке — не казалось очень хорошей мотивацией.
Нет, существовало около пяти миллионов более веских причин, чтобы бесконечно тянуть с выяснением отношений.
При этой мысли я подскочила на сидении и едва не вскрикнула, когда в боковое стекло постучали.
Я повернула голову и увидела, что привлекательная мужская рука исчезла, а на ее месте появилось привлекательное лицо Курта Йегера.
Печально, как многие мужчины с возрастом хорошеют.
И безусловно печально, что Курт с возрастом стал лучше, чем любой мужчина, которого я знала. Даже Патрик, который в шестьдесят пять был красив и сохранил остатки этой красоты даже в восемьдесят, передав эту особенность всем своим сыновьям, не обладал той выдержанной красотой, которой обладал Курт.
Я видела это на фотографиях, сделанных частным детективом.
Но, увидев ее воочию, у меня перехватило дыхание.
— Опусти стекло, Кэди, — отрезал он, его сердитый голос также заставил меня подпрыгнуть и оповестил о том, что его лицо не только являло свою былую красоту, но и было разъяренным.
Все начиналось не очень хорошо.
Мне следует уехать.
Я должна завести машину, уехать и покинуть это место.
Я повернула ключ зажигания, заводя двигатель, и нажала кнопку, чтобы опустить стекло.
— Не очень хорошая идея — наблюдать за участком шерифа, — заявил он, прежде чем стекло полностью опустилось.
Я убрала палец с кнопки, оставив стекло на треть опущенным.
Наблюдать за участком шерифа?
О чем он говорит?
— Я... — начала я, но едва успела договорить.
— Когда твой частный детектив исчез, я решил, что-то случилось, поспрашивал и узнал, что твой папик загнулся. Я должен был догадаться, что ты сделаешь свой ход, когда старый болван уберется с дороги, но, Господи, не думал, что после стольких лет даже ты можешь оказаться настолько долбанутой.
Я изо всех сил пыталась дышать, грудь неуклюже двигалась в попытке вытолкнуть воздух.
Твой папик загнулся.
Папик.
Загнулся.
Сделала свой ход.
Боже, старый болван.
И он знал о детективе Патрика.
Конечно, знал.
Конечно, конечно, конечно.
Он работал офицером полиции. Он не мог не заметить.
Проклятье!
— Он не был моим... — начала я ему объяснять, что, во-первых, это не мой частный детектив, во-вторых, Патрик — не мой папик, и, в конце концов, каким бы старым он ни был, болваном его уж точно нельзя назвать.
Опять же, дальше этих слов я не продвинулась.
— Без понятия, что творилось у тебя в голове, когда ты сюда переехала. С другой стороны, я и раньше не имел ни малейшего понятия, как работает твой повернутый разум. Но для протокола, мне это не нравится. И в этом протоколе я прямо укажу, что не хочу тебя видеть. Не хочу ничего о тебе слышать. Не хочу иметь с тобой ничего общего. Не могу представить, что дало тебе даже малейший намек на то, что я когда-нибудь снова захочу, чтобы хотя бы тень тебя снова коснулась моей жизни, но чтобы быть абсолютно уверенным, что ты меня понимаешь, скажу снова — я не хочу, чтобы хотя бы тень тебя снова коснулась моей жизни. Если это приведет к тому, что ты откажешься от маяка, народ справится. Мы уже так делали. И на твоем месте я бы убрался из города к чертовой матери, как можно дальше, и оставался там. Но если ты останешься здесь, Кэди, то будешь избегать меня. Все, что следовало сказать, было сказано. Назад пути нет, даже если бы я хотел. Но чтобы убедиться, что мы понимаем друг друга, я ничего не хочу воротить вспять.
Я смотрела на него через стекло, гадая, видит ли он, как я истекаю кровью.
— Подтверди, что тебе ясно, — проскрежетал он.
Он не видел, как я истекаю кровью.
С другой стороны, в прошлый раз, когда он разорвал меня на части, он тоже этого не видел.
— Все ясно, — прошептала я.
И с этими словами Курт, как и раньше, не кивнул, не попрощался. Он выпрямился и неторопливо зашагал своей неуклюжей походкой (даже если его фигура все еще была далека от громоздкой) к лестнице, ведущей в участок шерифа, и вошел внутрь.
Не оглянувшись.
Я завела машину.
Я старательно посмотрела в зеркала, а затем повернула голову, чтобы убедиться, что, давая задний ход на оживленную Кросс-Стрит, никого не собью.
Затем я проехала три квартала до гостиницы.
Я припарковалась на стоянке позади здания. Вышла из машины. Поднялась в прелестный люкс «Белая Сосна», с камином, восхитительной ванной, великолепными серыми простынями под бело-голубым одеялом и потрясающими красными подушками, и вошла внутрь.
Я направилась прямиком к кровати и боролась с желанием поднять трубку и позвонить на стойку регистрации, чтобы попросить их прислать две бутылки их очень хорошего вина сорта сира.
Вместо этого я позвонила Кэт.
— Как все прошло? — встретила она меня словами.
Я ей ничего не ответила.
Я разрыдалась.
Глава 6
Будь со мной
Восемнадцать лет назад...
— НУ, ЧТО ДУМАЕШЬ?
Я медленно повернулась, осматривая кондоминиум.
Друг Тони, очевидно, хорошо зарабатывал на строительстве, потому что квартира была хорошей.
Но друг Тони был не особенно аккуратным, хотя и не был грязнулей, но не убирался каждую неделю (или каждый месяц), и явно не позаботился об этом перед отъездом.
Хотя я бы дважды подумала перед тем, чтобы отчищать дом (и ванную комнату) какого-то незнакомого парня, в мои обязанности входила уборка туалетов в «Сип энд Сейф», что по сравнению со здешним туалетом казалось прогулкой в парке.
И жить я могла бесплатно. В гораздо лучшем месте, чем в том, что было у меня раньше, и больше, многоуровневое, с двумя спальнями, двумя ванными комнатами и подсобкой со стиральной машинкой и сушилкой.
Стиральная машинка и сушилка.
Практически роскошь!
Значит, никаких прачечных.
Я не приезжала домой, чтобы постирать белье, с тех пор как в последний раз мама наблюдала, как я складываю нижнее белье в огромной подсобке, подавляя меня своим разочарованием, что я разрушила все ее мечты.
В маминой и папиной подсобке было очень тяжело, но в прачечных также сильно хреново (почти).
Теперь, казалось, вся жизнь изменилась. Немного уборки, отслеживание почты, уйма времени, чтобы подыскать хорошее жилье, накопить денег и вернуть залог.
Я не знала, что делать со всем этим счастьем.
— Его работа продлится довольно долго, — сказал Тони, когда я не ответила. — По меньшей мере две недели, и босс хочет, чтобы потом приятель остался и занялся кое-какими отделочными работами. Так что ты можешь переехать, когда захочешь, и у тебя есть почти три месяца, чтобы найти новую хату.
Еще одна удача.
Я посмотрела в его карие глаза.
Однозначно, большая удача.
— Так тебе подходит? — спросил он.
— Полностью.
Он усмехнулся.
— Здорово. Когда хочешь переехать?
— Домовладелец сказал, что всем, кто съедет до конца следующей недели дадут вознаграждение в семьдесят пять баксов.
— Тогда мы переселим тебя в первый же выходной.
Мы переселим?
— Ох... ты не обязан помогать, — сказала я.
Хоть и не знала, кто поможет. Мне не хотелось просить Лонни. Мария могла часами усердствовать над созданием потрясающей прически, но ей бы не особо захотелось переносить мебель, но помочь мне она бы не отказалась, ей бы просто это не понравилось. Но вместе с ней увяжется Лонни, а я этого не хотела.
У меня были кушетка, служившая диваном и кроватью, комод, прикроватная тумбочка, кое-какие кухонные и банные принадлежности и одежда, так что на то, чтобы перетаскать весь хлам не ушел бы целый день.
Но я не смогла бы справиться одна.
Когда я сказала то, что сказала, Тони насторожился.
— Тебе поможет Лонни?
Я отрицательно покачала головой.
— Нет... Я еще даже не сказала им, что вынуждена переехать.
— Так кто же тебе поможет? — напирал Тони.
Я прикусила губу и смотрела куда угодно, только не на него.
— Кэди, — позвал он.
Я заставила себя посмотреть на него.
Его глаза сверкали.
— Не похоже, что тебе нужно перевозить целый особняк барахла, я прав? Ты говорила, что живешь в студии?
— Все мои вещи, вероятно, поместятся в кузов твоего грузовика, — призналась я.
— Тогда в следующий выходной мы загрузим все в кузов грузовика. Гостевая спальня Кейси пуста, и если тебе понадобится больше места, мы воспользуемся подсобкой. И все будет в порядке.
— Ты уже и так много сделал, — заметила я.
— И я бы не предложил, если бы у меня возникли проблемы с тем, чтобы сделать больше, — ответил он.
— Тони…
— Кэди.
Он прервал меня, произнеся мое имя, но больше ничего не сказал.
Ему действительно не нужно было больше ничего говорить.
Не то чтобы Лонни и Мария были моими единственными друзьями (просто самыми близкими, и, честно говоря, все остальные отдалились от меня — в основном из-за Лонни и Марии), но следующие два уик-энда я должна буду работать, на этой неделе мои выходные приходились на понедельник и четверг, сегодня был вторник. Другие мои друзья работали в течение недели. Так что, если я не хотела потерять шанс на семьдесят пять баксов или просить дополнительный выходной, у меня не было выбора, кроме как снова положиться на Тони.
— Пироги, — сказала я. — Много пирогов.
Он протянул руку и дотронулся до моей щеки, не погладил, просто коснулся кончиком пальца, не задержавшись даже на секунду. Он убрал руку также быстро, как я поднял.
И все равно, это чувство было удивительным.
— Итак, когда у тебя следующий выходной? — спросил он.
— В четверг.
Он прошел на кухню, открыл и закрыл несколько ящиков и вышел оттуда с блокнотом и ручкой.
Он подтолкнул их по столу в мою сторону и сказал:
— Адрес, Кэди.
Я подошла к столу и написала свой адрес.
— Ты не будешь за это платить, — заявила я, как можно тверже.
Это я сказала до того, как Тони вручил двадцать пять баксов разносчику пиццы и сказал ему:
— Оставь себе.
— Спасибо, — пробормотал парень, даже не взглянув на меня, и ушел.
Тони с пиццей в руках закрывал дверь.
— Я тебе верну, — сказала я, гадая, куда делась моя сумочка.
Вещей у меня было не так уж много, но, видимо, в суматохе переезда сумочка куда-то задевалась.
Не похоже, что Тони лишь помогал с переездом (большую часть работы делал именно он, потому что был больше, сильнее и очень властным, и часть этой власти он ясно выразил в том, что не думал позволять женщинам заниматься физическим трудом, если только она не стоит, указывая и говоря: «хочу, чтобы это находилось там»).
— Не беспокойся, — ответил Тони, неся коробку с пиццей на кухню.
— Это благодарность тебе за то, что помог переехать, — сказала я ему в спину, следуя за ним. — Значит, платить ты не должен.
— Уже заплатил, — сказал он кухне, не оглядываясь на меня.
— Так позволь мне отдать тебе деньги.
— Ты отплатила мне, сделав заказ. Я голоден и ненавижу заказывать по телефону. Тебя заставляют ждать, будто требуется год, чтобы заказать пиццу. Мы в расчете, — сказал он, бросая пиццу на кухонный стол друга.
— Тони, заказать пиццу — не значит отплатить кому-то.
Его карие глаза впились в меня.
— Значит, если человек, которому ты хочешь отплатить, говорит тебе об этом.