Чем занималась? Трахалась с твоим парнем в раздевалке, а потом всю ночь не спала, думая об этом.
Я не произнесла этого вслух. Не смогла. Даже ради того, чтобы стереть с ее лица наглую ухмылку. Сказать о том, что снова была с Захаром — это словно признаться в своем поражении. Не могу.
— Не доросла ты еще до таких рассказов, — улыбнулась ласково, — так что сиди и тискай своего ненаглядного, а то он у тебя что-то совсем пригорюнился.
Мерз перестал щелкать ручкой и медленно поднял на меня взгляд. Тяжелый, пробирающий насквозь, до самых костей. Мне стало жарко. Во рту пересохло, в ушах зашумело. Я просто тонула в этом чертовом взгляде, захлебывалась, снова и снова вспоминая.
Ирка ничего не заметила.
— Завидно? Завидуй молча!
Завидно? Да я придушить ее готова за то, что сидит, по-хозяйски прильнув к его плечу. Это не зависть. Это ревность. Черная, злая, кровожадная. И совершенно бессмысленная.
— Конечно, завидую, — ослепительно улыбнулась блондинке, — прямо рыдаю каждый день. В перерывах между важными делами.
Внутри меня клокочет, но снаружи я все та же Оса. Наглая. Непробиваемая. С которой все, как с гуся вода. Моя маска. Мой щит. Я не умею быть слабой на людях.
От дальнейших разговоров спас телефон. Звонила Алла, приглашала в гости сегодня вечером. Я отошла в сторону, прикрывая динамик ладошкой, чтобы никто не подслушивал, а когда вернулась, преподаватель уже пришел.
— У нас сегодня последняя лабораторная. Открывайте практикум на странице сто двадцать четыре. Делитесь на пары — и вперед.
Вот и все объяснение. Этот товарищ никогда особо не заморачивался. Выдал задание и уткнулся в книгу, а дальше сами, как хотите.
— У меня нет пары, — произнесла я, — можно выполнять одной?
— Можно, но…
— Извините. Я торопился изо всех сил, но опоздал, — в лабораторию ввалился Марк. Как всегда развеселый, шальной и совсем не раскаивающийся по поводу опоздания.
— А вот и ваша пара, — улыбнулся мне преподаватель и указал рукой на парня, — видите, как здорово. Вам повезло.
— Еще как, — протянула сквозь зубы, — а можно я все-таки одна?
— Парами! — раздался глухой ответ, и на этом все. Никакого сочувствия.
Волшин тем временем плюхнулся на стул рядом со мной и, улыбаясь самодовольным котярой, произнес:
— Осипова, с тобой, что ли, лабу будем делать? Учти, я тупых не люблю!
— И как же ты тогда сам себя терпишь? — сердито уставилась на него.
— С трудом, — хохотнул парень и нагло подмигнул.
Как же мне все надоело.
***
— Мерз! — Марк гаркнул на всю лабораторию, так что я на месте подскочила и чуть не выронила из рук кювету с раствором. Меранов обернулся и хмуро посмотрел на приятеля. — Зря вчера не пришел! Здорово было.
— Не сомневаюсь, — глухо отозвался Захар.
— Ты уже нашел того, кто тебя подставил? — Волшин никак не мог угомониться.
— Нет.
Вот тут я откровенно удивилась. Надо же, Меранов не сказал, что это была я. Что ж, теперь у нас на одну общую грязную тайну больше.
— А я бы из-под земли достал. Нашел бы и вы*бал по полной!
Я снова чуть не уронила ячейку.
В принципе, так и есть. И нашел, и вы*бал — все как надо, все строго по плану.
Мерз исподлобья посмотрел на Марка и отвернулся, так больше ничего и не сказав, а я всеми силами старалась удержать на лице невозмутимое выражение, что было сложно, ибо внезапно накатили воспоминания.
Кювета не вставлялась.
— Иди сюда, Волшин, — обратилась к своему горе-напарнику.
— Что тебе надо, милая? — эта наглая скотина тут же потянула ко мне свои лапы. — Любви и ласки захотелось?
— Объясни мне, почему я все делаю, а ты сидишь и языком треплешь?
— Мужчин беречь надо. Вдруг война, а я уставший.
Придурок. Насильно впихнула ему в руки стеклянную емкость.
— Вот это вставь сюда! — указала пальцем на нужное место.
— Я могу и не то вставить, — многозначительно повел бровями.
— Делай давай! — цыкнула на него, всеми силами стараясь не оборачиваться, потому что спиной ощущала чужой взгляд. Злой, холодный.
— Ладно, как скажешь, командирша! — хмыкнул парень, шагнул к прибору, начал туда запихивать стеклянную деталь с усердием бестолкового носорога.
Три секунды — и кювета разбилась, а ее содержимое растеклось по столу.
— Волшин! — зарычала я. — Вот скажи мне, ты тупой?!
— Что у вас тут произошло? — услышав звон бьющейся стеклянной посуды, лаборант мигом оказалась рядом с нами. — Кто разбил?
— Он, — я обличающе ткнула пальцем в Марка.
— Я вас запишу, молодой человек!
— Записывайте! — он лениво повел плечами.
— Вы не подпишете обходной лист, пока не рассчитаетесь за разбитую посуду, — человек в белом халате грозно сверкнул очами и решительно направился к своему столу. Там лежала толстая замызганная тетрадка, в которую он записывал провинившихся.
— Обязательно, — Волшин поднял взгляд к потолку и передразнил бедного лаборанта, — зануда.
— Ты, не зануда, — я подошла к нему ближе, — иди, бери еще одну. Мы без нее лабу не сделаем!
— Давай, ты ее возьмешь? — тут же предложил Волшин.
— Ты разбил, ты и бери!
— Ты злая, — проговорил он с наигранно обиженным видом.
— А у тебя руки из жопы! Иди быстро! — припечатала я, чувствуя, что еще немного — и начну пинаться и кусаться. Достался же напарничек!
Через пять минут слегка потрепанный Марк, получивший солидную порцию нравоучений от лаборанта, вернулся, неся в руках новую ячейку.
— Я сама! — вырвала ее у него из рук. — Ты будешь следить за секундомером! Справишься? Или тебе надо объяснить?
— Ну все, Оса разошлась, — рассмеялся он.
Как же он меня раздражал! Так бы и прибила!
Подойдя к прибору, я обнаружила, что Мерз стоит, привалившись боком к лабораторному столу и, сложив руки на груди, хмуро смотрит на нас. Ну и что опять ему не так? Я глянула на него нагло, с вызовом, и занялась делом. Спустя несколько минут кювета благополучно оказалась на своем месте, я нажала на кнопку, и процесс начался.
Эксперимент шел долго. Почти час. Я следила за прибором и записывала числа в тетрадь, а Волшин смотрел за секундомером и подавал знаки, когда надо снимать показания. Больше я ему ничего доверить не могла, иначе пришлось бы переделывать.
— Ты такая мягонькая, — вскоре он совсем спекся и бесцеремонно прилег мне на плечо, — я полежу тут маленько.
— Я сейчас тебе ручку в глаз воткну!
— Злая! Злая, Оса!
— Следи за временем! — снова напомнила Волшину, который откровенно скучал.
— Да слежу я, слежу, — проворчал парень и тут же встрепенулся и рявкнул на всю лабораторию. — Народ! У нас ведь день группы должен быть! Последний!
— Точно! — поддержал его рыжий, а спустя минуту и остальные начали бубнить и кудахтать, как куры во дворе.
Я только недовольно головой мотнула и отобрала у Марка секундомер. Никакого от него толка! Самой надежнее.
— Предлагаю в последний раз собраться в общаге, чтобы было что вспомнить! — выдал один из умников.
Предложение было воспринято с огромным энтузиазмом. Одногруппники начали шумно обсуждать, где, как, во сколько и что с собой нести. Бедный лаборант пытался их утихомирить, но всем было на него глубоко плевать.
Я продолжала работать. Меня их дни группы вообще не интересовали.
Они договорились на следующий четверг семь вечера, и я невольно порадовалась, что именно в это время обычно зависаю в тренажерном зале.
— Оса, прости, не приглашаю, — ухмыльнулся Марк.
— Нечего ей там делать, — тут же встряла Ирка, — эта вечеринка только для своих.
— Больно надо, — небрежно отмахнулась я.
— Нет, лично я не против, если ты придешь, — Волшин схватил меня за плечи и с пошлой улыбкой подтянул себе под бок, — но, боюсь, наша скромная тусовка тебя разочарует. Разве что мы найдем себе какое-то интересное занятие.
— Если ты меня сейчас не отпустишь, то день группы тебе не грозит.
Что-то в моем взгляде заставило его отступить.
Группа тем временем утихла и продолжила работать, а мой непутевый коллега снова сел рядом и принялся мотать мне нервы своей болтовней. Порол откровенную ерунду, отвлекая от важного.
— Вот скажи, Ань, что будет, если я дуну вот сюда? — указал пальцем на бюретку.
— Ничего! Губы только разлохматятся.
Прозвучало так глупо, что мы оба прыснули со смеху, а потом и вовсе заржали во весь голос, за что снова удостоились мрачного взгляда Меранова.
Когда эксперимент завершился, я заставила Марка все мыть и убирать, а сама засела за расчеты.
— Давай я тебе помогу, — предложило это недоразумение, опять усаживаясь рядом со мной.
— Просто молчи и не мешай!
— Кто мешает? Я мешаю?! Да никогда!
— Последнее китайское предупреждение, и я не дам тебе списать, — пригрозила, продолжая усердно тыкать по кнопкам калькулятора.
Угроза достигла цели, и Волшин, наконец, заткнулся. Посидел рядом со мной пару минут, попыхтел, потом достал тетрадку и начал списывать, раздражая тем, что не только постоянно заглядывал в мои записи, но просил расшифровать, что у меня написано.
Я уже перестала обращать на него внимание, стараясь сделать как можно быстрее и избавиться от этого навязчивого, совершенно невыгодного сотрудничества. Пусть списывает. Пусть что угодно делает! Лишь это поскорее прекратилось.
В итоге я посчитала самая первая и сдала тетрадь на проверку. Марк тут же сунул свою, в которой все было слов в слово, как у меня.
Препод прочитал теоретическое введение, пробежался взглядом по таблице с экспериментальными данными, проверил расчеты, выводы и без лишних вопросов подписал работу. И мне, и Марку.
— Оса, я теперь все время с тобой в паре буду, — то ли пообещал, то ли пригрозил Волшин, — я еще ни разу первым лабу не сдавал!
— Да на хрен ты мне сдался… — проворчала я, запихивая тетради в сумку и мечтая поскорее уйти из лаборатории, потому что напротив нас сидел Меранов. И взгляд у него такой, что сваи запросто можно заколачивать!
***
Тренировка удалась на славу — я еле доползла до дома. Ноги не гнулись, а непослушные пальцы не могли удержать даже пакет с обувью. Я огромным трудом переборола желание рухнуть поперек кровати и тут же захрапеть, словно пьяный дровосек. Вместо этого взяла халат, полотенце и поперлась в душ, ибо после тренировки аромат стоял как от молодой, хорошо поработавшей кобылицы. Только кружащихся мух не хватало.
К моей огромной радости, душевая оказалась свободной, не пришлось стоять в очереди и ждать, пока какая-нибудь цаца будет два часа брить свои ноги. Я спокойно заперлась, повесила свое добро на покосившийся крючок, разделась и забралась под душ.
Надо же, даже вода сразу горячая пошла. Просто праздник какой-то!
Я позволила себе немного расслабиться, постоять под обжигающими потоками.
Тело дрожало от приятной усталости, в голове пусто. Ни одной мысли. Ни хорошей, ни плохой. И это такой кайф! Словами не передать! Я так устала от того, что голова постоянно занята проблемами: учеба, диплом, конфликты с группой. Это выматывало, лишало покоя, сна и вообще всех прелестей жизни. К счастью, осталось совсем немного. Май уже на носу. Последний рывок — и свобода!
Я представила, как получаю диплом, показываю всем средний палец и, зажигательно пританцовывая, ухожу в закат, перевернув эту неудачную страницу своей жизни.
От таких сказочных перспектив настроение полезло наверх, и я незаметно для самой себя расползлась в счастливой улыбке. Все будет хорошо. Осталось чуть-чуть потерпеть. Немного. Самую малость!
Бл***ь… Где мои вещи?!
Я вышла из душа, потянулась за полотенцем и обнаружила, что на крючке ничего нет. Ни полотенца, ни халата, ни грязной одежды. Вообще ничего! А входная дверь нагло приоткрыта.
— Вот су-у-у-уки, — протянула я, сжимая пальцами переносицу и пытаясь хоть как-то совладать с тем ураганом, что разрастался в груди.
Когда все это закончится? Когда они оставят меня в покое?
Мне нельзя мечтать, нельзя думать о хорошем. Стоит только представить, что когда-нибудь все наладится, как в моей реальности происходит очередная жопа. Одна краше другой.
Я стояла голая в тесной душевой, с меня потоками лилась вода, внутри все кипело и бурлило, и ни единой мысли, что быть дальше. Уверена, что за дверью поджидают дорогие одногруппники, которые решили устроить себе праздничное развлечение за мой счет. И что прикажете делать? Сидеть здесь до посинения? Так ведь холодно, тесно, неудобно. Выходить? Так там эти сволочи! Почему у меня всегда все не слава Богу? То одно, то другое. Только успевай разгребать, искать выход из очередной западни.
Впрочем, в этот раз выбор не велик: или прятаться, или выйти с гордо поднятой головой. Все просто.
Прятаться я никогда не любила, так что…
Я грустно посмотрела на свое отражение в запотевшем зеркале. Эх, чувствую, быть мне сегодня звездой Ютуба.
И тут Вселенная все-таки решила надо мной смилостивиться. На полу под раковиной я заметила скомканный пестрый комочек. Мои стринги! Они так малы, что похитители их обронили и даже не заметили. Я торопливо натянула невесомые трусы на мокрую задницу. Толку, конечно, мало, все равно сыро и холодно, но, по крайней мере, срамота прикрыта. Хотя бы спереди. Уже легче.
Жопа у меня накаченная, как орех, красивая. Живот рельефный, особенно после тренировок, ноги длинные, сиськи — наглые, стоячие. Такую красоту и показать не стыдно.
Давай, Анька! Вперед и с песней! Пусть порадуются. Главное, улыбаться пошире да постервознее, чтобы никто не понял, как на душе хреново.
Я вдохнула полной грудью, на миг задержала дыхание, зажмурилась, а потом решительно шагнула к двери.
Хотите шоу? Пожалуйста!
Широким жестом распахнула дверь и уверенной походкой от бедра вышла в коридор.
Твою мать…
Здесь была почти вся группа. Веселые, пьяные, жадные до развлечений. Стоило только им меня увидеть, как раздались аплодисменты, свист, улюлюканье, смех. Чуть уши не заложило. Меня будто стая гиен окружила. Кто-то угорал, кто-то снимал на телефон, кто-то выкрикивал непристойности.
Меранов тоже был здесь. Стоял чуть поодаль, сложив руки на груди и подпирая могучим плечом стену и, не отрываясь, смотрел на меня. У меня заломило сердце, так сильно, что перед глазами темные круги поплыли.
Я сдержала первый порыв броситься бежать со всех ног. Стоять, Оса! Стоять! От стаи нельзя бежать, бросятся следом и порвут. Заставила себя стоять. Стоять и небрежно улыбаться. Будто все супер, все в полном порядке. Шакалиные вопли продолжались. Я со скучающим видом уперлась одной рукой в бок и лениво рассматривала ноготки на второй. Смех начал затихать.
— Отличные сиськи, — глумливо выдал Медведев, и снова всплеск идиотского восторга.
— Спасибо, — улыбнулась, как белая акула и, склонив голову, легонько подула на соски, которые тотчас съежились еще сильнее, превращаясь в сочные вишенки, — так, по-моему, еще лучше. Что скажете?
Смех затих полностью.
— А слабо покрутиться? — встрял вездесущий Волшин, жадно уставившись на мою грудь.
— Да пожалуйста, — плавно покачивая бедрами, сделала оборот вокруг своей оси.
В этот момент встретилась взглядом с Мерзом. Рядом с ним висла Верховцева. И морда у нее была совсем не довольная. Как и у большинства остальных девок. Затевая эту подставу, дурочки не учли одного — свое тело я люблю, работаю над ним, не жалея себя, наготы не стесняюсь. Ни растяжек, ни целлюлита, ни жира на боках, ни дряблой задницы.
Я видела их злость, чувствовала их зависть и улыбалась еще шире.
С парнями было еще проще. Эти вообще забили на своих одногруппниц и пялились на меня, разве что слюнями на пол не капая. Рабы низменных инстинктов. Уверена, помани я сейчас любого из них, и он поскакал бы за мной, выпрыгивая из порток, плевав на всех остальных.
— Ну как? — голову чуть набок склонила и посмотрела на Марка снисходительно, — Понравилось?