— Минутная слабость. Адреналиновый откат.
— Врешь.
— Вру, — кивнула равнодушно, не отводя взгляда от окна. Взгляд Меранова полз по коже, как нечто живое, пробирая до самых костей. — Смотри на дорогу, пожалуйста, — отозвалась едва слышно, нервно дернув плечом.
— Ты раньше уже гоняла?
Ну начинается. Зло стерла последние слезы и холодно произнесла:
— Нет. Впервые села за руль.
— Опять врешь?
— Вру.
— Значит, все-таки гоняла, — убежденно кивнул Захар.
— Ты очень догадливый, просто капитан очевидность.
— Где гоняла? — он игнорировал мои язвительные ответы
— К чему эти расспросы, Мерз? Решил проявить дружеское участие? — ухмыльнулась цинично, смерив его холодным взглядом. — Сомневаюсь. Скорее, просто давишься любопытством. А это уже не мои проблемы. — Он полоснул по мне хищным взглядом, но ничего не сказал. — Зря я с тобой поехала, — сокрушенно покачала головой и снова отвернулась к окну. Потом вспомнила, что сегодня произошло и едва слышно прошептала: — Зря я вообще притащилась на ваш праздник жизни.
Но он услышал:
— Почему зря? Ты же победила.
— Раскатать твою курицу и остальных было несложно. Они ни черта не умеют. Детский сад.
— А ты, значит, умеешь? — снова внимательный взгляд.
— А я просто идиотка. Дура конченая. Мне нельзя было садиться за руль. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Это как добровольно спровоцировать рецидив серьезной болезни.
— Я не понимаю…
— Тебе и не надо понимать. Просто отвези меня домой, — измученно прикрыла глаза и откинулась на спинку сиденья.
Как же я устала. От всего. От вечной борьбы, от ревности, от своих ошибок, которые я повторяю с завидной регулярностью, упрямо наступая на любимые грабли.
Я хочу передышки и готова выбросить белый флаг, лишь бы меня оставили в покое.
Перед мысленным взором дорога, стремительно проносящиеся деревья, руль в кожаной оплетке. Казалось, рука еще помнит гладкую рукоятку рычага переключения передач. Теперь всю ночь во снах буду видеть этот проклятый заезд, раз за разом переживать острые ощущения, проигрывать опасные моменты, давиться паникой и ликованием.
Так всегда было. В прошлой жизни.
***
— Оса, подъем, приехали! —кто-то грубо тряхнул меня за плечо, вырывая из тревожной дремы.
Остатки сна все еще крутились в мыслях, и я не сразу поняла, где и с кем нахожусь.
В машине. С Мерзом. Он склонился ко мне так близко, что на миг испугалась, что поцелует. Уставилась на него, широко распахнув глаза и замерев, словно кролик перед удавом. Не тронул. Только смотрел так, что хотелось убежать подальше и спрятаться.
— Приехали, — повторил, не спеша отодвигаться.
Что-то в его голосе заставило меня напрячься, завибрировать натянутой струной под чуткими пальцами. Быстрый взгляд за окно, и я понимаю, что он привез меня не к общаге.
— Где мы? — поинтересовалась устало и, отцепив ремень, отодвинулась от Захара подальше.
— Как ты как думаешь?
— Мерз, у меня нет сил играть в угадайку. Я просила просто отвезти меня домой.
— Я здесь живу, — он кивнул в сторону девятиэтажки.
Моему изумлению не было предела:
— Зачем?!
— Сегодня в общаге дежурит Анфиса. Она бы тебя не пропустила. И пришлось бы тебе остаток ночи провести на лавке, укрывшись газетой из мусорного бака.
— Ерунда. Я бы придумала, как прорваться внутрь. Анфиса не всемогуща. Ты же как-то смог вломиться ко мне посреди ночи!
— Не сравнивай. Это я, а это ты, — ухмыльнулся снисходительно, вызвав знойное желание треснуть ему по морде.
— Для чего ты меня к себе привез, Захар? Я же помню, как ты говорил, что не таскаешь к себе всяких телок.
— А еще я не остаюсь у них ночевать, — вынул ключи из зажигания. — Все, на выход.
Может, я так устала, что не было сил сопротивляться, а может, меня во мне проснулась зверское любопытство и желание узнать, как живет мой персональный демон — я этого не знала. Просто выбралась из машины и пошла следом за ним к подъезду, над которым тускло горел фонарь.
У него обычная квартира, едва переступив порог которой, становилось ясно, что это холостяцкое логово. Обстановка аскетичная, никаких безделушек и милых сердцу мелочей. Просто холодный дом, в котором живет чертов социопат. Квартира выглядела так, словно сюда только приходят ночевать, будто это не родное гнездышко, а перевалочный пункт на пути к чему-то большему.
Я сваливаю в Питер сразу после защиты.
Некстати вспомнились уверенные слова Мерза о дальнейших планах на жизнь. И снова кольнуло куда-то в бок, между ребер. Он уедет. Совсем скоро. Не задумываясь, не сомневаясь. Он знает, где хочет быть. Кем хочет быть. И его ничто не остановит. Он все для себя решил, и никто не сможет его удержать. Тем более я. Почему меня так это тревожит?
— Миленько, — подвела итог, пройдясь из кухни в комнату.
— Считаешь?
— Нет. Просто попыталась быть вежливой. — Обхватив себя руками за плечи, нерешительно озиралась по сторонам. — Могу принять душ?
Он молча подошел к высокому шкафу, достал оттуда полотенце и сунул его мне в руки. Коротко поблагодарив, я ушла в ванную. Повесила на крючок полотенце, аккуратно сложила одежду и забралась под горячую воду.
Мне никак не удавалось согреться. Сверху хлестал чуть ли не кипяток, а я стояла под ним и тряслась, покрываясь мурашками с головы до пят. Было холодно внутри. Холодно и пусто. Будто сегодняшняя ночь выбила пробку из узкого горлышка, и все важное, нужное растеклось, впиталось в землю, оставляя после себя только горечь.
Я почувствовала, как по спине мазнуло потоком холодного воздуха. Кто-то открыл дверь, а спустя мгновение ощутила сильные руки у себя на бедрах.
— Зачем ты пришел, Захар? — откинулась ему на плечо, так и не осмелившись открыть глаза, плавясь от его прикосновений.
Одна его рука, обхватила груди, сжимая напрягшийся сосок, а вторая скользнула между сведенных бедер.
— Ты знаешь, Оса. Я уже говорил, — дыхание на моей коже обжигало во сто крат сильнее, чем хлещущие сверху струи воды.
— Мы же решили, что не стоит больше совершать таких ошибок, — зарылась пятерней в темные густые волосы, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Просто молчи, Ань.
И я покорно замолчала, снова позволяя ему делать с моим телом все, что захочет. Плавясь от прикосновений, дурея от поцелуев, кусая губы в кровь от сильных толчков, пронзающих насквозь.
Было так сладко и одновременно нестерпимо горько. И я не могла сдержать слез, радуясь, что он не видит их из-за льющейся на нас воды.
Потом мы перебрались в комнату на белые простыни, и снова я выгибалась под ним, прося не останавливаться. А он вдавливал меня в подушку, сжимая крепкими пальцами горло до такой степени, что перед глазами круги плыли, и приходилось хватать воздух ртом, а Мерз, словно безумный, вколачивался в мое тело, будто пытался присвоить его, заклеймить своими касаниями…
Когда мы, наконец, успокоились и без сил повалились на подушки, за окном уже забрезжил рассвет, и первые лучи пробивались в просветы между занавесками. Мерз спал, а я лежала рядом и смотрела на него, не понимая, как жить дальше.
Между нами искрило и полыхало, но мы не вместе. Я потерялась. Запуталась в собственных страхах и ошибках, и понятия не имела, в каком направлении двигаться дальше, лишь одно знала наверняка: рядом с Мерановым мне не место — слишком больно, слишком резко, слишком велика возможность сгореть дотла или разбиться вдребезги.
Мне этого не надо. Не для того я бежала от прошлого, чтобы обломать крылья в настоящем.
Захар нахмурился во сне, когда я невесомо коснулась слегка небритой щеки, и, не просыпаясь, повернулся на другой бок. Расслабленная, широкая спина размеренно поднималась и опускалась в такт дыханию. Мне очень захотелось поцеловать его в родинку под лопаткой, но сдержалась. Аккуратно встала с кровати, собрала свои вещи и, еще раз бросив на него взгляд, полный сожаления, вышла в коридор. Уже там, стараясь не шуметь, оделась, обулась и, подхватив с пола рюкзак, тихо вышла из квартиры.
Все. Хватит. Точка.
Глава 12
В сумке загудело. Я пыталась сделать вид, что не слышу, и надеялась, что невидимый оппонент почувствует, что с ним не хотят разговаривать. К сожалению, он не слышал пламенных мысленных посылов и продолжал добиваться моего внимания. Когда гудение началось в пятый раз, я сдалась. Одной рукой удерживая блестящий пакет, второй принялась нащупывать телефон в недрах бесконечной сумки, а когда я его все-таки откопала среди груды «очень нужного» добра, то очень сильно удивилась. На экране светилось строгое Белов Б.Т.. Беспечно пожав плечами, я ткнула на зеленую кнопку и поднесла мобильник к уху. Правда, сказать ничего не успела, потому что на меня обрушилось яростное:
— Зайди ко мне срочно!
Я зайти никак не могла, потому что находилась не в универе. Мы с Аллочкой отправились в торговый центр за бельем, дабы создать себе радостное майское настроение. Купить по охапке новых трусов, потом выпить по коктейлю, съесть мороженое и прогуляться по набережной. Прекрасный день. Планировался. До этого звонка.
— Немедленно, Осипова! — он рявкнул так, что проходящий мимо мужик нервно подскочил и, испуганно оглядываясь на меня, поспешил скрыться в ближайшем магазине.
Тетка моя тоже услышала этот львиный рев и теперь смотрела на меня, широко распахнув яркие глазищи. На нее-то точно никто и никогда так не орал. Это я — мастер по сбору плюшек, а она барышня приличная и во всех смыслах приятная.
— Что случилось? — в душе заклубились нехорошие подозрения.
Это что такое должно произойти, чтобы Белова пронять настолько, что он все свое равнодушие растерял?
— Ты хочешь говорить об этом по телефону? — процедил сквозь зубы таким тоном, что у меня задрожало в области копчика.
Я вообще не хотела ни о чем говорить, трусливо поджала хвост и беспомощно посмотрела на встревоженную Аллу.
— Я просто не в универе, — против воли начала оправдываться, — вы хоть намекните, в чем дело.
— Намекаю. Если через пятнадцать минут ты не появишься у меня в кабинете, то у тебя не будет научного руководителя, — и отключился.
Я так и замерла, прижимая трубку к щеке и слушая протяжные гудки.
— Кто это? — почему-то шепотом поинтересовалась родственница.
— Это был Борис Тимофеевич.
Она изумленно захлопала глазами:
— Это Белов орал, как потерпевший?!
— Да, — я совсем сникла.
Чувствую, плакал мой позитивный шопинг.
— Что ты сделала с Тимофеичем? — в ужасе воскликнула Алла. — Ты его поломала!
— Да ничего я с ним не делала. Мы с ним с прошлой недели не виделись.
— Тогда почему он так орал?
— Откуда мне знать? Вожжа под хвост попала, — наигранно бодро пожала плечами, а самой как-то тошно стало.
— Это Белов, — уверенно припечатала тетушка, тряхнув гривой вьющихся волос, — Ему никогда ничего не попадает ни под хвост, ни куда бы то ни было еще. Он непробиваемый. Железный человек.
На каждую железяку найдется своя ржавчина.
— Что он тебе сказал?
— Сказал, что если не явлюсь к нему в течение пятнадцати минут, то у меня не будет научного руководителя.
У Алки от лица вся кровь отхлынула. Она побледнела так, что стала одного цвета со своей идеально отглаженной блузкой.
— И почему ты еще здесь? Ты бежать к нему должна! Задрав хвост выше головы! Если он в таком состоянии, значит, что-то из ряда вон произошло!
— Я уже вызвала такси, — показала экран, на котором высвечивалось приложение, — приедет через полторы минуты.
…И вот трясусь я в желтой машине, нервно кусаю губы, наблюдая за тем, как мимо стремительно проносятся дома, и мне кажется, что все вокруг радостные, счастливые, а надо мной снова сгущаются тучи.
Осталось-то всего ничего. Пара недель. И все это закончится. Мне бы только продержаться.
Все мои мысли были заняты только тем, что же случилось. Чего такого я могла натворить, чтобы довести Белова до такого состояния? И я ли это натворила? Может, опять помогли?
Перед глазами сам собой возникает образ светлоглазого гада. С небрежной ухмылкой, снисходительным взглядом, в котором читается жестокая решимость превратить мою жизнь в ад.
Снова Мерз. Вся моя жизнь в последние месяцы вьется вокруг него, вокруг тех проблем, что создаёт он и его свора. Что на этот раз? Какую очередную гадость они решил устроить мне напоследок?
С той памятной ночи, когда я в очередной раз сорвалась, поддавшись адреналиновому безумию, оказалась в его доме, в его постели, прошло уже две недели. Все это время мне удавалось удачно избегать его общества. То он не явится на консультацию, то я прогуляю, еще издали заметив нахала. Больше точек пересечения у нас не было. Каждый сам по себе. И я даже поверила, что удастся так продержаться до самой защиты.
Дура наивная.
Мерзу опять стало скучно, и он снова решил устроить мне встряску.
Так гадко. Аж тошнит.
Стыдно признаваться, но мне ведь показалось, что после прошлого раза между нами что-то изменилось. Что-то проскочило в его взгляде. Из-за этого призрачного «что-то» мне показалось, что Меранов отступит, даст спокойно доучиться. Это как раз к вопросу о том, что я дура наивная. Расслабилась, выдохнула. И как выяснилось — зря.
Он просто отдыхал, развлекался, набирался сил, попутно потрахивая Верховцеву, а может, и кого-то еще, и теперь готов продолжать травлю. И оставалось только гадать, как далеко он готов зайти в этот раз в своем стремлении сделать мою жизнь невыносимой.
Перед дверью в кабинет Белова пришлось остановиться. Сердце грохотало так, что аж голова закружилась. Руку занесла, чтобы постучать, но так и замерла, не в силах заставить себя пошевелиться. Как же не хотелось разборок, а в том, что меня ждали именно они — сомнений не было.
Давай, Оса! Не трусь!
В общем, постучала. Робко так, тихонько, словно старая, едва живая мышь.
— Заходи давай! — рявкнул Борис Тимофеевич. Я подумала о том, что у него взгляд, как рентген, через стены видит. Вообще не смешно, но истеричный смешок все-таки с губ сорвался. — Ты еще и смеешься?!
Черт. У него и слух, как у летучей мыши.
— Простите. О своем задумалась, — покаянно голову опустила и всеми силами попыталась изобразить девочку-одуванчик, которую можно только по головке гладить и уж никак не ругать.
Белов не проникся. При моем появлении встал из-за стола и шагнул ко мне с таким выражением лица, что я реально струхнула. Я с трудом осталась на месте, когда преподаватель оказался так близко, что можно было рассмотреть переплетение ниток у него на пиджаке.
— Скажи мне, Осипова, ты вообще с головой дружишь?
— Да… Пытаюсь.
Под его страстным взглядом я что-то засомневалась в этой самой дружбе, потому что до меня никак не могло дойти, в чем дело.
— Когда я брал тебя к себе на диплом, никак не думал, что мне придется краснеть перед аттестационной комиссией!
Эх, как зубы заломило. Только с дипломом мне еще проблем не хватало.
— Что случилось? — спросила с тихим, обреченным вздохом.
— Когда нужно было все сдать в деканат?
— До двадцать первого.
— Сегодня какое?
— Двадцать девятое.
— Меня сегодня вызывали к ректору и полоскали. Меня! За неисполнительность! Не хватало мне только позора на старости лет! — у него даже щека задергалась. — Потому что из всего потока тупорезов только Осипова решила, что правила пишутся для кого-то другого, но никак не для нее! Все всё сдали! А у тебя ни рецензии, ни сопроводительных документов. Голый диплом. И при этом ты клятвенно заверяла, что все сделаешь.
— Я сделала, — попыталась говорить спокойно, но голос дрожал так, будто я собиралась разреветься.
Очень хотелось. От злости. От обиды. От того, что чертовски устала от всего этого дерьма с подставами.
— Серьезно? Сделала? — он продолжал лютовать. — Я тридцать лет в университете работаю и ни разу меня не отчитывали как бестолкового пацана! Ни разу не краснел! Потому что всегда работал на совесть! А из-за тебя, Осипова, попал в такое положение, что теперь стыдно смотреть коллегам в глаза!