Какая-то сука выложила в сеть видео с прошлого заезда! Я знала, что мой срыв не принесет ничего хорошего, но к таким последствия оказалась не готова.
— Что ты здесь делаешь? — мой голос как неживой.
— Как что? — Гордеев снова по-дружески улыбается, в глаза смотрит так, что меня дрожь пробирает. — К тебе, конечно, приехал. Соскучился. А ты скучала?
— Нет, — качаю головой, — ни капли.
— Врешь, — тянет Ден, и я улавливаю на заднем плане стальные нотки, — я ж знаю. Скучала так, что ночами не спала. Вон, даже на гонки опять пришла… Хотя обещала больше этого не делать… Никогда… И уезжать не должна была. Помнишь?
Я нервно сглатываю, растерянным взглядом вожу по сторонам, пытаясь найти хоть какой-то выход. И в этот момент понимаю, что все действительно смотрят на нас.
А как же! Знаменитый Ден Гордеев, легенда ночных столичных гонок, пожаловал в нашу дыру, и я снова оказалась рядом. Как по мне, это весьма сомнительное достижение.
С трудом выхватываю из толпы отдельные лица. Удивленный Егор. Марк с выпученными глазами. Ирка с таким выражением лица, будто говна из большой кружки хлебнула и проглотить забыла.
Мерза не видать. И меня это цепляет больше, чем все остальное. Потому что конкретно в этот момент я испытываю странное, необъяснимое желание спрятаться за его спину.
Ольга начинает икать, отчего ситуация становится совсем уж сюрреалистичной.
— Ну что ж ты стоишь, как не родная? — интересуется чудовище и прежде, чем я хоть что-то успеваю сказать или сделать, бесцеремонно хватает за талию и тянет к себе. — Разве так встречают старых знакомых?
От неожиданности я отпускаю Ермолаеву, и она, нетрезво покачнувшись, пытается повалиться навзничь. К счастью, падения удается избежать, потому что Магницкий успевает ее подхватить.
Только меня никто не успевает спасти. Чужие губы на моих. Такие до боли знакомые, жесткие, требовательные.
Народ вокруг ликует. Им весело. У них эйфория. А у меня внутри шевелится комок гремучих змей. Я так надеялась, что больше никогда его не увижу. Но, сделав бесполезную петлю, вернулась на то же самое место, с которого так стремилась убежать. Идиотка. Пора бы уже запомнить, что у каждого действия есть последствия. Сорвалась? Покаталась? Утерла нос никчемной Ирке и остальным? На, получай! Привет из прошлого.
— Пойдем, покатаемся, — подмигивает спустя секунду после того, как отпускает из объятий.
— Я не могу, — пячусь, но он хватает меня за руку, удерживая на месте, — мне надо отвезти подругу домой… Ей плохо.
— Ничего. Уверен, с подругой все будет в порядке. Ее не бросят, — бодро кивает растерянному Магницкому. — Все, Оса, погнали. Проведешь экскурсию по городу.
Ден тащит меня в сторону своей ярко-алой, словно кровь, машине, а я не могу сопротивляться. Никогда не могла. Потому что все козыри в руках у Гордеева. Если бы у меня были причиндалы, я бы сказала, что он меня крепко за них держит. Так крепко, что не вырваться. И моя попытка укрыться здесь, вдали от столицы, сегодня кажется особенно жалкой и никчемной.
Что же я за идиотка такая, раз даже отсидеться нормально не сумела? Подставилась по полной, привлекла к себе ненужное внимание!
Когда мы садимся в машину, белозубая улыбка, предназначенная для наивной публики, моментально исчезает с физиономии Дениса.
— Пристегнись, — холодно бросает и, не глядя на меня, заводит мотор.
Я тяну на себя ремень безопасности, чувствуя, как обжигает чей-то пристальный взгляд. Но у меня нет сил даже повернуть голову и посмотреть по сторонам. Все равно в этой толпе нет ни одного человека, который мог бы мне помочь. Я сама по себе, как всегда.
В очередной раз иду ко дну, и некому кинуть мне спасательный круг.
Глава 14
Я полночи не спал, метался по квартире, думая о том, как Гордеев увез Осу. Вспоминал ее взгляд. Затравленный, как у побитой собаки. И не понимал, какого лешего отпустил ее с ним. Наверное, просто охренел, как и все остальные. Знаменитый Ден Гордеев, которого непонятно каким ветром занесло на наш праздник жизни, и Оса.
Как тут не охренеть?
Слабое оправдание. На самом деле я просто затупил, стормозил по-черному, а потом, когда пришел в себя и начал ей названивать, она просто не брала трубку и десяток моих сообщений оставила без ответа, даже не прочитав их.
Кто бы знал, как я взбесился! Хотелось схватить ее за шкирку и утащить подальше от этого психопата. А в том, что он конченый психопат — сомнений не было никаких. Я наблюдал за тем, как он гонял — адекваты так себя за рулем не ведут.
Я был готов сесть за руль и махнуть следом, да только не знал куда ехать. Они могли быть, где угодно. И заниматься чем угодно.
Почему от одной мысли о том, что он прикасался к ней, начинало трясти, и кровь в жилах закипала от бессильной ярости? Оса, сука. Забралась под кожу, отравила своим ядом, заставляя беситься от отчаяния и давиться собственным бессилием. Я, оказывается, умею ревновать! Охренеть, какое полезное умение! Просто, бл*дь, не знаю, как жил без него все эти годы! И какого-то черта это умение проснулось именно на ней. Не на Ирке, не на ком-то еще, а именно на Осе.
Надо бы послать ее в задницу, выкинуть из своей жизни и забыть, как ненужный малозначительный элемент. Только не получалось. Она как-то разом заполонила все и сразу. Заняла все свободные места, не оставляя места для маневра. И это уже совсем не смешно.
Мало того что глаз ночью не мог сомкнуть, так еще и с утра вскочил, как ошпаренный, и рванул в универ, сгорая от желания узнать, какого хера вчера было, и что связывает Осипову с Гордеевым.
Возле аудитории я оказался раньше всех. В пустынном коридоре еще никого не было, и мне оставалось только ждать. Ненавижу ожидания! Как назло, время тянулось медленно, как густая сопля за ложкой, доводя до бешенства.
Когда стали подходить одногруппники, я уже внутри рвал и метал, потому что Осы среди них не было. Что, никак не могла оторваться от этого ублюдка? Была так занята всю ночь, отсасывая ему, что не могла ответить на мои звонки?
Ярость поднималась все выше, затапливая до самого верха.
Преподаватель появился с задержкой минут на пять, хмуро поприветствовал нас и запустил в аудиторию. Оса по-прежнему не появлялась.
Что за херня? Сегодня последние консультации, на которые явились даже самые закостенелые тупорезы, а ей все нипочем. Или так соскучилась по гребанному Дену, что готова забить на все?
Я никак не мог понять, с какого перепуга меня так крутит, откуда во мне столько злости и ревности к девке, которая мне даже не нужна? Которая появилась здесь только с одной целью: трепать мне нервы и выводить из себя.
Консультация прошла. Мимо. Я не услышал ни единого слова из того, что бубнил препод, прохаживаясь взад-вперёд у доски. Эмоции накалились до предела, и я уже был готов взорваться. Особенно, когда усевшаяся рядом Ирка начала игриво поглаживать когтистыми пальцами по бедру. От ее прикосновений передергивало. Хотелось отшвырнуть ее тощую руку и запретить ей ко мне прикасаться. Еле сдержался. Потому что это был бы полный пиздец, безумие, достигшее апогея.
На вторую консультацию нам пришлось тащиться в соседний корпус. Рядом снова пристроилась Верховцева со своими подругами-курами, и они увлеченно, с брызгами изо рта, обсуждали вчерашний заезд, внезапное появление Гордеева и даже то, что такого интересного он нашел в никчемной Осиповой. Так хотелось всех послать и свалить, но я продолжал идти рядом, офигевая от своих собственных безумных порывов. Не знаю как, не знаю почему, но Оса меня наизнанку вывернула, залезла в мозги и теперь не давала спокойно жить. Как придурок, думал о ней каждую минуту. Бесился. И от этого думал еще больше.
Я был зол. Мне хотелось крушить и ломать, все, что попадется на пути. Каждое слово в штыки воспринимал. Каждый взгляд. Даже Волшин от меня свалил, заявив, что с бешеными придурками общаться не хочет. Да и пошел он в задницу! Я и ему был готов руки оторвать за то, что постоянно рядом с Анькой крутился.
И тут случилось чудо. Когда мы пришли в нужную аудиторию я увидел Осу. Она уже сидела на самом верхнем ряду и что-то рассеяно рисовала в тетради. Мое зверство моментально взметнулось до самого неба. Было абсолютно плевать, что консультация вот-вот начнется, что одногруппники уже почти собрались. Я шагнул к ней, намереваясь вытрясти всю дурь, а заодно и ответы на те вопросы, что разъедали изнутри, словно концентрированная серная кислота.
Она чувствует мой бешеный взгляд. Напрягается. Ручка замирает над листом бумаги. Еще один шаг — и Оса медленно поднимает голову, а мои ноги примерзают к полу. Ее глаза пустые, без единой эмоции, словно кто-то погасил в них свет.
Какого черта?
И вместо разноса, который мечтал устроить, я просто киваю. Она не отвечает. Равнодушно смотрит, а потом снова возвращается к своим каракулям.
Это как, вообще, понимать?
Я сажусь в стороне, и вместо того чтобы слушать преподавателя, всю пару пялюсь на Аньку.
Осиповой нет дела до консультации, она утопает в своих мыслях. Никак не реагирует на очередной Иркин выпад, на насмешки других девок и косые взгляды. Она не пытается отбиться, огрызнуться, как это делала обычно. Просто молчит.
Что он с ней сделал?! Что произошло с невыносимой Осой, которая никому спуска не давала и всегда была готова отбрить так, что мало не покажется?!
По спине холодом ползут дурные подозрения, заставляя всматриваться еще въедливее. Она бледная, как тень. Вся какая-то серая, осунувшаяся. Руку на отсечение даю, что чувствует мой взгляд, но за всю пару так ни разу на него и не отвечает. Ей плевать на все, и на меня в том числе. Что-то сломалось в привычной Осе. Дало сбой.
По окончанию пары преподаватель подзывает меня к себе, чтобы обсудить несколько моментов по диплому. Я стою рядом с ним, отвечаю невпопад, а сам, не отрываясь, слежу за Осиповой. За тем, как она собирается. Пытается засунуть в рюкзак тетрадь и ручку, но в результате и то, и другое падает на пол. Аня поднимает тетрадь и все-таки засовывает внутрь, а ручка так и остается сиротливо лежать на полу.
Она проходит мимо и, бросая едва различимое «до свидания», покидает аудиторию, а я, как привязанный, рвусь за ней. Преподаватель продолжает учить меня доброму и вечному, а у меня нет сил даже притвориться заинтересованным. В итоге невежливо перебиваю его на середине фразы и сбегаю, потому что должен выяснить, что происходит с Осой.
Как назло, прямо перед аудиторией откуда-то появляется толпа студентов. Целый поток, не меньше. Они галдят, как стая бакланов, мешают пройти, путаются под ногами.
Пока проталкиваюсь через это стадо, Анька успевает спуститься на первый этаж.
Уже порядком злой и раздраженный припускаю следом, но тут на пути встает Верховцева с идиотской улыбкой и распростертыми объятиями. У нее за спиной, как всегда, преданной тенью маячит придурошная Рябова. Обе такие довольные и веселые, что даже тошнит.
— Захар, — Ирка виснет у меня на шее, совершенно не замечая, что я почти в невменяемом состоянии, — пойдем в кафешку?
Какая, на хрен, кафешка?! Скидываю с себя ее руки и, не сказав, ни слова иду к выходу.
— Захар! — доносится мне вслед изумленный и обиженный вопль.
Да иди ты на хер. Даже не оборачиваюсь. В дверях сталкиваюсь с очередной группой тупорезов, мешкаю, заводясь до самых небес. Зато выскакиваю на крыльцо в самый удачный момент. Как раз чтобы увидеть, как Осипова садится в ярко-красную машину Дена Гордеева. Медленно садится, словно нехотя. Глядя прямо перед собой, словно робот.
Машина метрах в пятидесяти от входа. Я бы при всем желании не успел ее перехватить, поэтому остается только наблюдать, как субaркa резво срывается с места и, развернувшись прямо посреди дороги через двойную сплошную, уносится прочь.
Провожаю их взглядом, закипая еще сильнее. Происходящее мне нравится все меньше и меньше. Куда этот хрен ее опять повез? Все мысли направлены только на то, как добраться до Осы. На звонок она вряд ли ответит, а бегать за ними по всему городу нет смысла.
Мимо меня проходят студенты, преподаватели, а я все продолжаю стоять и смотреть в ту сторону, куда он ее увез, до хруста сжимая кулаки и пытаясь совладать со своим бешенством.
Тошно. От всей этой херни. От разлада, что давит каменной плитой на грудь. Вообще от всего.
Наверное, все-таки надо ей позвонить. Вдруг отзовется.
Вот только и здесь облом. Потому что в кармане телефона нет. Бл*дство! Забыл в аудитории, придурок.
Едва не сбив с ног зазевавшегося очкарика, резко разворачиваюсь и захожу обратно в универ. Взмываю на второй этаж, перескакивая за раз по три ступени, и бегом к аудитории, очень надеясь, что преподаватель еще не ушел и не запер дверь.
К счастью, мне удается его перехватить, когда он уже выходит в коридор и тянется к замочной скважине.
— Я телефон забыл, — пролетев мимо препода, заскакиваю внутрь. Так и есть. Мобильник печально лежит на том месте, где я его оставил. — Спасибо! — бросаю на ходу, уже набирая номер Осы.
И, конечно же, мне в ответ тишина, только скупое сообщение, что абонент не абонент, и не хочет ни с кем разговаривать.
За*бись. Просто за*бись. И что теперь?
— Захар, — снова раздается голос, от которого меня буквально передергивает. — ты куда убежал?
Голос у Ирины все еще обиженный, но она пытается сделать вид, что все в порядке.
— По делам.
— Ты ускакал, как сайгак.
— Надо было, — скупо отвечаю, не глядя на блондинку.
Разговор с ней — это то, в чем я меньше всего нуждаюсь в данный момент.
— Ну что, пойдем в кафе? Надо отпраздновать, — она таинственно улыбается, а мне нет никакого дела до ее тайн. Так и не дождавшись наводящего вопроса, она хвастливо произносит: — Я вчера такую авантюру провернула. Закачаешься. Осе нашей дорогой подгадила.
Красные пятна перед глазами.
— Что ты сделала? — спрашиваю медленно, чуть ли не по слогам, потому что голос куда-то срывается.
— Стащила у этой дуры все документы! — гордо докладывает Ирка, еще не понимая, что в шаге от того, чтобы подписать себе смертный приговор.
— И куда ты их дела?
— Выбросила, конечно. На фиг мне этот хлам? — фыркает блондинка, морща свой острый нос. Правда, победная улыбка быстро гаснет. — Думала, ее отстранят от защиты, но почему-то этого не произошло. Она просто неубиваемая какая-то. — В ее голосе искреннее недоумение, смешанное с раздражением: — Может, действительно Белову сосет? Или еще кому-нибудь?..
Рябова звонко хихикает, с готовностью поддерживая подругу.
— В общем, в любом случае проблемы у нее будут, хоть и не такие большие, как хотелось бы. Ну? И кто здесь молодец?
— Пойдем-ка прогуляемся, — беру Верховцеву под руку и тащу ее за собой к лифту. Маринка хочет пойти следом, но я оглядываюсь на нее, одаривая лютым взглядом, — Тебе нечем заняться?
— Я… — она обескураженно хлопает глазами, как бестолковая Буренка, и беспомощно смотрит на притихшую подругу.
— Займись своими делами! — бросаю равнодушно и продолжаю свой путь.
Мы заходим в лифт, и только тут Ирка осторожно произносит:
— Меранов, тебе не кажется, что это было грубо?
— Нет, — хлопаю кулаком по кнопке нужного этажа, — в самый раз. Меня заколебало, что она, как хвост, повсюду таскается. Хотел бы видеть ее физиономию — предложил бы встречаться.
Заправив руки в карманы, смотрю на потолок, пружиню на носках от нетерпения, от нервов, а Верховцева стоит в углу и настороженно на меня поглядывает. Дошло, видать, что я не в себе.
Лифт останавливается, распахивает двери, выпуская нас из кабины. Наплевав на правила приличия, я выхожу первый и устремляюсь вперед по коридору, слушая, как позади цокает каблуками блондинка, безуспешно пытаясь за мной успеть.
— Захар, куда мы идем? — в ее голосе появляется легкая паника.
— Сейчас узнаешь, — с этими словами без стука распахиваю дверь в кабинет и рывком заталкиваю свою «ненаглядную» внутрь.