В ее словах слышалась грусть и горечь. Особенно это касалось последнего высказывания о друге, или может больше чем друге?!
Мысль, ядовитым жалом ударила, и кровь вскипела, он начал злиться.
- Хочешь, чтобы я ушел?
Юля внимательно посмотрела на мужчину, сидевшего рядом. Охватила его всего взглядом и прислушалась к себе.
Ей хотелось, чтобы он ушел? Или чтобы остался?
Присутствие Романа необъяснимым образом ее успокаивало, прогоняло тоску, злость. Когда он сидел вот так близко, практически касаясь ее щеки своим дыханием, в ее душе поселилось чувство покоя. Давно забытое ощущение. Будто вернулась домой. В родные стены, что всегда укроют, защитят.
Как же это все было странно. Ведь не знает кто он. Вообще. Ничего о нем не знает, но ощущает его, как родного человека.
- Нет, я хочу, чтобы ты остался.
Он лишь кивнул на ее слова, махнул еще стопку текилы, и уже, не таясь, умостил свою ладонь на ее спине. Без пошлых намеков или чего-то такого. Это был скорее жест поддержки, желания успокоить, дать какую-то уверенность, что ли.
И ей этот жест безумно понравился.
Рома же глядел на девушку, как она улыбнулась его руке на своей спине, и пытался запомнить свои ощущения. Как загорелась кожа от касания к ней. Как задрожало что-то в душе от ее доброй улыбки. Как участился пульс от желания взять тонкие пальчики в свою руку.
До этого момента он и не подозревал о таких потребностях в себе.
В его жизни было мало людей, которыми он дорожил, общение с которыми ценил.
Но с Кареглазкой хотелось говорить. Ее хотелось слушать.
Как-то они сумели сделать шаг дальше. Помогла выпитая текила. Сняла напряжение и развязала языки. Обоим.
Юля рассказывала про свою работу, учеников, студентов. О нелепых попытках мамы познакомить ее с кем-то.
Ромка долго смеялся с ее неловкости в ответственные моменты. Однажды, поздравляя Лёньку с днем рождения, купила цветы, подарок, и как полагается маршировала его поздравить. Дело было в торговом центре, мыли пол. Она поскользнулась, и дальше было очень смешно всем, кроме нее...
Весь бар содрогнулся от его смеха.
Ромке было весело, действительно весело. И то жгучее чувство куда-то ушло,- не спряталось, а именно ушло. Потому что, по ее словам, жестам и глазам он понял: для Кареглазки этот Лёня друг, и даже скорее брат. Близкий и родной человек.
Как для Ромы была Дима. И внутри у него после такого сравнения все успокоилось, он смог в полной мере насладиться неожиданно приятным вечером, красивой девушкой рядом, и ощущением покоя в душе.
Он не побоялся рассказать про себя то, что можно было. Про старшего брата и его жену с интересным именем, про то, что, несмотря на возможности семьи, у него нет диплома об образовании, нет профессии, и так далее. Как-то выставил себя не совсем в выгодном свете. Но и рассказать всей правды не мог.
Как бы это звучало? «Знаешь, Кареглазка, я хакер и убийца. Умею пытать людей и могу этим заработать себе на жизнь, причем прилично. Меня похитили, пытали. Мою семью разрушили. И я начал вместе со своей золовкой мстить, искупавшись в крови наших врагов.»
Охренеть просто, какая замечательная правдивая жизнь. Еще про розыск его и Димки нужно добавить, и Кареглазка сбежит от него, сверкая пятками.
Поэтому рассказал полуправду.
До этого не делал такого никогда.
Не говорил про семью никому. Как тяжело было сделать выбор и остаться с Димкой. И как хочет сейчас уехать домой, к своим.
С ней удивительно легко было говорить. Она слушала. И не просто кивала в нужных местах, Рома по глазам видел, что она его понимала.
Сколько часов прошло, ни она, ни он не знали.
Просто вдруг зал как-то уменьшился, людей прибавилось и стало шумно, тесно, плохо слышно друг друга.
Они, не сговариваясь собрали вещи. Рома заплатил за выпивку, за что получил очень грозный взгляд. И они пошли к выходу.
На улице было темно, горели фонари и шумел дождь.
Ему физически стало больно, глядя, как капли воды падают с неба.
Кареглазка уже вышла на улицу, сделала пару шагов и, поняв, что его нет рядом повернулась назад, посмотрела на Ромку, едва заметно улыбаясь.
А он с трудом мог дышать спокойно.
Удушливой волной накатили воспоминания. Вонючая тряпка на лице, и вода, что заливает нос, глаза, рот и даже уши. И он задыхается. Пытается глотать воду, лишь бы сделать крошечный вдох.
А вода все льется и льется. Чей-то смех. И боль. Его. От переломанных ребер. От дикого кашля и горящего огнем нутра.
Он не мог сделать шаг вперед. Не мог. Стоял и смотрел на Юлю. Как улыбается, что-то говорит ему и протягивает к нему раскрытую ладонь.
Рома не мог. Ноги не слушались, руки начали дрожать, паника подступала и горло нещадно горело. Но он все еще дышал. Кислород поступал в легкие и в кровь. Он дышал.
Кареглазка стояла и смотрела, мокла под каплями, но теперь уже без улыбки, а с неподдельным беспокойством. Ждала его шага.
А он себя пересилить не мог.
У него внутри все оборвалось.
Весь этот вечер мелькал перед глазами.
Ощутил себя нормальным, здоровым и даже счастливым. Счастливым от присутствия рядом этой девушки.
Сейчас же понял, как смог себя же обмануть. Понадеялся на что-то с ней, сам того не ожидая от себя.
Но... разве... разве ей нужен искалеченный слабак? Который порой не может самостоятельно умыться и ходит неделю, воняя потом? Который мучается кошмарами и хватается за оружие так же, как и Дима?
Ответ очевиден.
Юля вымокла уже вся до нитки, но не могла и шагу ступить дальше. Ей казалось, что стоит сделать шаг от него,- и все. Произойдет что-то страшное, то, что уже никто и никогда не исправит.
Это ощущение наступающей беды морозом по коже обжигало. И она стояла. Смотрела, как в глазах Ромы плещется страх выйти под дождь. Ей не требовались объяснения откуда такая фобия, захочет, потом расскажет или не расскажет,- не важно. Сейчас имело значение другое: его обреченный взгляд. Будто он уже мысленно с ней простился и ушел.
Она не могла этого позволить. Не могла. За несколько часов он стал ей родным. Прижился в ее душе. И хоть она понимала, что ему через пару часов улетать, сейчас не могла уйти сама и ему уйти не позволит. Не так.
Кареглазка решительно подошла к нему, взяла за руку, переплетая свои тонкие пальчики с его, и потянула за собой под дождь.
- Дождь - это всего лишь вода, Ром. Он не может сделать ничего. Просто падает на землю.
Она вела его за собой за руку. Держала крепко и сильно. Уверенно шагала с ним к метро.
А Ромка... смотрел и понимал, что каким-то непостижимым образом может идти под этими каплями и дышать.
Да, ему плохо, да, трудно быть спокойным.
Но она ведет его за собой, не отпуская ладони, а он идет. За ней. Остальное совсем не важно.
Часть третья
Роман уже как пару часов летел в самолете. Летел домой. К родным. А из головы все не шёл прошедший вечер и часть ночи, которую они провели вместе.
Просто, гуляя по ночной Москве, к счастью, дождь тогда закончился быстро.
Но сам факт того, что они мокрые насквозь, взявшись за руки гуляли и говорили обо всем на свете, его поражал.
Удивительно. Точнее,- это Юля удивительная. Человек - радость, способная рассмешить самого грустного парня в мире.
Он в жизни столько ни с кем не говорил. Никогда. Даже до похищения.
А вот с ней говорил.
О городе, по которому они ходили, поделился своей нелюбовью к метро и толпе.
О людях, которые были все разные, но большинство настолько безразличны к окружающим, что это пугало.
Да, о многом они говорили. Дошли даже до книг и фильмов. При этом, между ними завязался нешуточный спор по поводу недавно вышедшего нового фильма от Марвел. Юле, например, было жалко главного антигероя, то есть главного злодея и вселенского маньяка. Она видела в нем что-то нетипичное.
Рома же спорил с ней с огромным удовольствием. Даже не ради того, чтоб доказать свою точку зрения, а ради ее загоревшихся карих глазок.
Она любит стихи Бальмонта, и кое-что даже успела ему продекламировать.
Он никогда до этого не увлекался стихами. Книги читал, да, но все больше спецлитературу по компам, базам, кодированию, и так далее.
Но ее голос так и звучал в голове и восклицал «Анита!»... Ромка себе мысленную пометку сделал, что со стихами этого поэта нужно ознакомиться. Уж больно ему приглянулись строки... или все же дело в чтеце?!
Как бы прекрасно ни прошел вечер и ночь, но им пришлось расстаться. Возле ее дома, ведь не мог же он отправить ее домой по темноте одну.
Провел до самого подъезда и попросил мигнуть светом в окнах, когда зайдет в квартиру.
Рома видел, как ей не хотелось уходить, кожей ощущал. Да и самому было тяжело сказать «прощай».
Она его поцеловала. На прощание.
Робко коснулась своими мягкими губами его губ. Обожгла сладким дыханием. Подарила самое светлое воспоминание, пожалуй, за всю его жизнь.
И видят боги, ему дико захотелось ее схватить и увезти с собой. Таких светлых людей нужно беречь. Оберегать неустанно и постоянно. Потому что их легко обидеть, причинить боль.
Но на поцелуй он не ответил, запретил себе. Только погладил нежную кожу щеки и подтолкнул по направлению к подъезду.
Возможно, следовало поступить по-другому.
Только это обозначало бы объяснить свои странности, сказать правду. И что-то он сомневается, что такая правда ей бы понравилась.
Она жестокость видела по телевизору, читала о ней в книгах. Знала, что люди могут быть животными, мразями. Но в своей жизни ни разу не сталкивалась с этим по-настоящему.
Вот пусть так и остается.
Так правильно.
А то, что у него сердце не на месте, и с каждым километром, отдаляющим его от Москвы, разрывается на части, - это ерунда, по сравнению с тем, через что он уже успел пройти.
****
Поворот ключа в замке, первый неуверенный шаг в новый дом.
Здесь светло и тихо. Спокойно.
Он разулся, сбросил верхнюю одежду и пошел на поиски своей семьи.
В гостиной увидел разбросанные по полу детские игрушки, на столике лежала пара книжек по развитию детей. Стало любопытно: кто таким чтивом увлекается, Димка или Ибрагим? Что-то ему подсказывало, что сумасшедший папаша.
Со стороны кухни послышались голоса и шорохи, Ромашка без задней мысли проследовал туда. И едва удержался от радостного клича амазонских вождей.
Влюбленные, что с них взять?
Полуголенькие и застигнутые на месте преступления. Ромка про себя смеялся. И радовался. Безумно.
Если уж Дима, у которой огромные проблемы с доверием, допустила мужа к телу, все, считай помирились и заживут в мире в самими собой и другими тоже.
Когда шел в комнату племяши, у него коленки подрагивали. От волнения и предвкушения.
Никогда и мысли не мелькало, стоит ли этот чудный карапуз всех тех жертв, смертей, крови. Никогда.
Но, лишь зайдя в светлую комнату, с кучей мягких дракончиков, понял: стоит.
Вот этот доверчивый серьезный взгляд, что пронизывает насквозь все тело и смотрит, кажется, в саму душу. Стоит! Каждой пролитой капельки крови. Каждой минуты боли и агонии.
Илай. Его племянник. С немного кудрявыми волосиками и удивительно серьёзными глазами. Казалось, будто этот ребенок знает какую-то удивительную тайну, понимает, через что прошли его родители и дядя, ради него. Понимает и благодарит. Вот этим взглядом и открытой детской улыбкой.
Ромка не удержался, подошел совсем близко и склонился к кроватке, протянул к мальцу руки. А тот так доверчиво позволил себя обнять и сжал своими крохотными ручками в ответ.
Он бы сказал, что его мир перевернулся, но за последние сутки этот круговорот вещей происходил слишком часто. Но что-то такое близкое в его душе от этого доверчивого касания случилось.
Прижал племянника к себе покрепче, но, когда тот разразился гневной тирадой и все по-детски повторял про «кусать», потащил ребенка к родителям.
Примирению он, конечно, рад, но это ж не значит, что ребенка можно не кормить.
А еще ему захотелось написать Юле.
Поделиться своими ощущениями, рассказать про этого удивительного мальца.
Часть четвертая
Побежали часы, дни, недели, месяцы.
В суете, в заботах. Приятных, и не очень.
Он все же решился поступать в университет, пусть и на заочку, и принял предложение брата пойти работать к нему.
Оказалось, трудно вливаться в новый коллектив, находить общий язык с людьми на учебе, особенно когда сам он старше, и опыта у него больше.
Если в универе Ромка ощущал себя старым, потому как знал о программировании больше своих однокурсников, то на работе в IT-отделе, простым сотрудником, чувствовал себя неопытным юнцом. Потому что всегда смотрел на базы данных с точки зрения взломщика и ему редко приходилось глядеть с другой стороны.
Защита данных и информации- его слабое место, и этот пробел в знаниях приходилось восполнять не так, как он привык, опытным путем, а нагонять теорию и начинать с простых вещей.
Для себя он сделал вывод, что из него все же дешифровщик лучше, чем шифровальщик. Мозги у него так работают.
Но возвращаться на скользкую дорожку он не хотел и пришлось искать выход из ситуации, и при этом, остаться работать на брата, -подводить его никак не хотелось.
Выход нашла Димка. Как всегда, ненавязчиво помогая ему прийти к правильному решению проблемы.
- Ну так устройся фрилансером, - Илай ходил возле матери и упорно пытался отобрать из ее рук свою любимую игрушку, Дима же пыталась сына уложить спать и игрушку согласилась вернуть, если сын потопает в кроватку сам, - Найди проверенную компанию, которая занимается тестированием разных сайтов, и именно тем, что взламывает защиту и указывает на бреши в ней. С твоим то опытом, это будет несложно. И занимайся этим, а как войдешь в колею, решишь, что для тебя интересней. Не думаю, что Ибрагим будет против, если ты захочешь покинуть компанию.
Ромка покивал на ее слова, но решения окончательно не принял.
- А вы? Я хоть сейчас не на топовой должности, но поднимусь к верхам со временем, буду помогать ему. Вы... вам обоим будет легче, если я....
Но Дима его перебила и не дала закончить мысль.
- Нам будет легче, если ты найдешь свой путь и будешь счастлив, - она сжала его ладонь, заглянула в глаза, - Правда, Ром, не думай о нас, думай о себе, о том, что тебе нужно и что тебе важно. Хорошо?
Он кивнул, откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Спрятал от внимательной Димки то, что там было.
Он скучал и думал об удивительной девушке. Хотел видеть ее рядом и снова держать ее за руку.
Но пока успешно подавлял в себе любой порыв сделать хотя бы шаг на пути к исполнению этих своих желаний.
Никому о ней не говорил, не считал нужным поделиться тем, что с ним случилось. Кажется, он впервые в своей жизни влюбился.
Вот только Рома забыл с кем живет. Запамятовал, что брат и названная сестра очень внимательны,- замечают все. Особенно то, что касается его и их сына, ведь они все семья.
- Ром, мне кажется или ты кое-что скрываешь?
- Не кажется.
Он не открывал глаза, не смотрел на Димку. Знал, что она его расколет быстро, если будет смотреть на нее.
- Почему? Ты не доверяешь мне?
- Дима, дело не в этом.
- А в чем? - она немного помолчала, а потом все же решилась высказать свое предположение,- Дело ведь в девушке, так? Никогда не видела тебя таким... мечтательным, что ли, и грустным. Расскажи, пожалуйста, может мы сможем помочь?!
- Дело не в том, что я не доверяю или не хочу говорить. Она... она добрая, хорошая, у нее своя жизнь, понимаешь? Рано или поздно Юля спросит про мои странности, и что я ей скажу? - он открыл глаза и посмотрел на Димку, - Это мы с тобой привыкли в дерьме плавать, а кровью умываться. Но для большинства людей мы преступники, причем жестокие, понимаешь?! А врать ей я не буду никогда. Поэтому, пусть все будет так, как есть. И не лезь ко мне с этим больше, прошу!