Автомобиль стоял заведенным, как я и приказал водителю.
— Слушай, — посмотрела мне в глаза Бэрри, едва мы выехали с парковки, — я не завоевала твоего доверия в деле спасения салем, но я хочу помочь Сильве. Сделаю, что скажешь, буду твоим протеже, если тебе нельзя светиться в этом деле лично…
Умная девочка. Конечно, доказать мою эмоциональную вовлеченность в дело Сильвии довольно просто. Если бы я собирался брать закон к себе в помощники, возможно, ее предложение было бы кстати. Но теперь я не собирался быть правильным.
— Спасибо, — улыбнулся, глядя в ее встревоженное лицо. — Скажи, хотела бы маму увидеть?
Она растерянно моргнула:
— Может… но к чему вопрос?
— Мы едем к ней. Сегодня.
Бэрри выпрямилась, окинув меня оценивающим взглядом:
— Не знаю, что и думать…
— А какие варианты? — подался вперед.
— Ты рискуешь.
— Как и всегда.
— Ты не бросишь Сильву.
— Нет.
— И не женишься на Вальрике.
— Нет, конечно, — улыбнулся, не в силах сдержаться.
— Мы бежим?
— Я тебя прячу.
Она застыла, будто разочаровано. И я не нашел в себе силы досматривать ее эмоции — взял за руку, сжал и перевел взгляд в окно. Я не мог сбежать. Даже ради Бэрри. Потому что она влюбилась в меня настоящего — палача, профессионала и просто мужчину, который может противостоять — вопреки всему. Без этого всего меня не станет.
«Если ты меня разлюбишь — я умру». Я усмехнулся — все правильно, все так. Если ее печать станет снова бесцветной — мне конец во всех смыслах, потому что я потеряю цель, которую едва нащупал…
Чтобы собраться в поездку, я потащил ее в супермаркет и отпустил машину. Заезжать домой не хотелось — бежать, так бежать со всех ног. Она повиновалась молча, почти понимающе, а я методично собирал дорожную сумку, шагая между стеллажей — пара спортивных костюмов, свитера, перчатки…
— Черное, да? — готов был разговаривать сам с собой, но ведьма неожиданно ожила:
— Бежевый, — и вытянула с полки шарф.
— Отлично, — швырнул черный на место.
— Мне нужен жирный детский крем и расческа, — вступила она полноценно в свои права.
— Хорошо.
— Ты совсем не задержишься у меня дома? — деловито уточнила, когда мы направлялись к кассам.
— До завтрашнего вечера, пожалуй. Это же первое знакомство с твоей мамой — как я могу? Что ей купить, кстати?
— Пирог с яблоками. И с корицей.
— Слишком просто.
— Будь проще, я же говорила…
— Хорошо, моя ведьма, как скажешь.
— Я еще привыкну.
— Моя будущая теща сочтет меня придурком с пирогом из яблок — к этому непросто будет привыкнуть.
— Она у меня не понимает мирских ценностей, — явно наслаждалась Бэрри инициацией знакомства.
Из торгового центра мы вышли, одетые для побега идеально — джинсы, свитера, рюкзаки. С пирогом пришлось туже.
— Ты не спросил меня, хочу ли я прятаться, — шла рядом Бабочка, держа меня за руку.
Полдень немного разогнал тучи, и мне все казалось, что вот-вот должно выглянуть солнце и позолотить тротуар из щербатой плитки.
— Я свяжу тебя, будешь прятаться принудительно, — не был настроен препираться. — Потому что охранники не помогают…
Напряжение и злость скрыть от нее не удалось. Мне никогда еще не нужно было прятать кого-то дорогого и настолько важного, что его потеря окажется фатальной. Саровский не зря отметил, что я таскаю за собой свою слабость, демонстрируя это всем. Была бы возможность — повесил на шею и спрятал на груди, но Бэрри — живая, с ней так нельзя. А я не знал, как можно. Можно ли тащиться без спроса к ее матери? Пожалуй. Можно ли бросить ее там и думать о том, что предстояло предпринять, вместо того чтобы остаться с ней и охранять лично? Нет. И, может, все-таки плевать, что от меня при этом останется? Главное — она точно останется рядом. До конца.
— Вернон, я почти верю, что мы просто едем знакомиться с моей мамой.
— А мы и так едем с ней знакомиться. Может, все же черничный пирог? — я смотрел на витрину пекарни и думал только о том, как там Сильва.
— Нет, только яблочный, — сжала она мою руку. — Иди, бери…
Было не время, но Бабочка не могла меня не лечить. И я пошел изображать из себя обычного и жить обычной жизнью, в которой и правда может быть поездка за город и обычный пирог. Мне даже захотелось попробовать эту жизнь на вкус, поэтому я взял два пирога.
— Молчи, — вышел из магазина и вручил ей подарок для будущей тещи.
Свой пирог засунул под мышку и махнул такси.
Сколько лет я уже не ездил на поезде? Пятнадцать? Совсем забыл, как выглядит купе, хотя в люксовом исполнении никогда его и не видел. Но атмосферы это не меняло. Купе традиционно было тесным, от этого его очарование казалось концентрированным. Слева — кровать, справа — диван с подушками. В двери душевой вообще протискиваться придется боком…
— Думала, возьмешь скоростной, — топталась позади в проходе ведьма с пирогом.
— Я слишком спешу по жизни, самое время притормозить, — пропустил ее внутрь.
— Ух ты! — опустила она пирог на столик и огляделась. — Так я еще не ездила!
— Ты маме звонила? — улыбался я.
В лучах солнца, проникающих из окна, ведьма была невыносимо уютна. Без своего черного костюма и красной помады совсем другая, но мне нравилась не меньше.
— У нее нет связи, — передернула она плечами. — Чаю хочешь?
— Безумно. И пирога.
— Я так и поняла, — улыбнулась она. — Пойду, организую…
— Давай, — проводил ее взглядом… и вышел следом.
58
Можно было и правда поверить, что Вернон Рэд решил проехаться со своей практиканткой в сторону гор, купить пару пирогов и последовать совету начальства. Только чай продолжал остывать, пирог оставался нетронутым, а у моего инквизитора был такой взгляд, что он мог бы им изрезать вдоль и поперек стол и вид за окном. Становилось понятно — мы просто чего-то ждем.
— Твой мобильный не звонит давно, — сложила я локти на столе.
— Мой мобильный, — спохватился он. — Я оставил его в пекарне.
— Я заметила. Еще чаю?
— Да, пожалуй.
Я поднялась, взяла его кружку и направилась к раковине по салону. Он снова увязался следом, как и в первый раз.
— Ты смешной, — взглянула я в зеркало маленького подвесного шкафчика на кухне.
А он положил мне руки на талию и притянул к себе, пряча лицо в моих волосах и жмурясь:
— Как ты думаешь, проверять информацию, которую предоставил тебе человек, лишившийся твоего доверия, стоит?
— Вряд ли, особенно если времени мало.
— Вот и я так думаю, — вздохнул он. — Пошли.
Чаю попить так и не удалось, но когда Вернон достал из-под кровати небольшой чемодан, я забыла обо всем. В нем оказался ноутбук и два мобильника. Вернон развернул ноут перед собой, открыл крышку и усмехнулся:
— Ты теперь никуда от меня не денешься — знаешь все мои тайны, — криво усмехнулся он.
— Это большая честь, господин инквизитор, — улыбнулась я. — А если бы я позвонила матери?
— Я знал, что не позвонила бы, но я был на прослушке…
— Откуда ты узнал?
— Как только вышли от Людога, он сразу меня подцепил, я просто не верил…
— Контролировать тебя?
Удивиться не вышло — что в этом такого? Но это только со стороны виднее. Вернон скрипнул зубами:
— Сейчас мой мобильный действительно едет к твоей матери, но ей ничего не грозит, раз нас там не будет.
— Думаешь, нас бы там встречали?
Он помолчал.
— За то, что я собираюсь сделать — несомненно, — поднял на меня глаза.
Я закусила губы.
— Главный вопрос — почему начали ликвидировать салем высшего порядка, — озвучил вслух главный вопрос Вернон.
— Мне все не дает покоя слова Саровского при первой встрече. Он сказал, что они изучают салем, помнишь? Меня испугала его фраза, что результаты повергают в шок…
Он застыл на мне взглядом, азартно щурясь. И вдруг все же подтянул к себе чашку еще не успевшего остыть чая, сделал глоток…
— Пирога?
— Пожалуй. С яблоками только.
— А кто черничный будет есть?
— Еще не вечер.
Теперь, когда от слежки Вернон изящно отделался, смысла беречь пирог для моей мамы не было. Пока я резала выпечку, он набирал номер.
— Милки, привет, это Рэд, — он подождал немного, прежде чем продолжить. — Мне нужна твоя помощь. Что скажешь, если нужно будет взломать королевскую базу данных?
Я раскрыла глаза, задержав дыхание. Теперь становилось понятным, зачем он выбрал обычный поезд — так сложнее отследить сигналы!
— Ты у меня умничка, — усмехнулся довольно инквизитор в трубку, — скажи, когда будешь готов.
Сложно было поверить в происходящее. За окном мелькал осенний лес, светило солнце, а по-осеннему глубокое небо не обещало дождя. Хотелось и правда сейчас ехать к маме, чтобы познакомить ее с моим мужчиной, получить благословение… Я бросила взгляд на Вернона, сосредоточенно всматривающегося в экран ноутбука. С ним, скорее всего, всегда будет так — ни минуты покоя, без надежды забыть о разных мирах, в которых мы жили и между которыми всегда будет идти война. Только Вернон сделал сейчас что-то невероятное — мы скользили между мирами на поезде, а будто в реальности, где всегда спокойно, солнечно и можно передохнуть с чашкой чая и куском пирога.
— Молодец, — хищно оскалился Вернон. — Теперь перепотроши все на предмет саламандрового мховника или любого воспламеняющего плоть вещества. Мне нужен внешний вид, свойства… как могли им пользоваться…
Мои глаза все ползли на лоб, а воздух с трудом проталкивался в легкие. Он поймал мой взгляд, но ничем не собирался помогать своей трусливой салеме. Стало стыдно. Сильва сейчас в лапах инквизиторов, а я тут мечтаю о нормальной жизни. Как не вовремя я устала…
— …Давай, жду звонка, — и Вернон положил трубку.
— Кто для тебя это все организовал? — осторожно поинтересовалась я. — Поезд, телефон на пути к моей маме, чемодан…
— Люди, — улыбнулся он, возвращаясь взглядом к экрану, — мои люди.
— Удивительно, что в такой ситуации у тебя есть те, на кого ты можешь положиться.
— Я никогда не уверен, что могу, Бабочка. Но работать в одиночку невозможно.
— А я собиралась…
— Вовремя я тебя разубедил, — он улыбнулся своей фирменной улыбкой.
Хотя, нет. Определенно, улыбка поменялась: потеплела, держалась на его губах дольше, и от этого невыносимо хотелось их поцеловать.
— Прости, не буду больше мешать, — я потянулась за своим мобильным, но неожиданно не нашла его в кармане. — Вернон…
— Ну не мог же мой телефон ехать к твоей маме без твоего, — невозмутимо объяснил он. — Он не может быть больше один… прямо, как я.
Вот и что тут скажешь? Я вздохнула и закатила глаза, качая головой.
59
Я перетаскивал Бабочку из поезда в поезд три раза за последние тридцать два часа, а все потому, что Милки оказался гением — мы пробивались к цели все быстрее, часть информации уже была у него, а когда новый поезд тронулся, на мобильный пришло заветное «Все у тебя в почте».
— Теперь беги, Милки, — моргнул я на дисплей и поспешно развернул ноутбук.
Бабочка тихо уселась на кровать, не мешая мне. Невыносимо захотелось смотреть сейчас на нее, а не на экран, но я не мог себе позволить этого — мне нужен был предмет торга с системой.
И Милки его нашел, лишний раз подтверждая — Саровский подобрал мне список лабораторий лишь в надежде отвлечь или пустить по ложному. Я бы даже покопался, где там мне оставили подарочек, да времени не было.
Когда файл развернулся, я подхватил ноут и сел рядом с Бэрри:
— Это то, ради чего ты столько времени молчала тут со мной.
— Мне было не тяжело, Вернон, — прищурилась она заинтриговано.
— Ты — идеальная спутница для изгнанного инквизитора, — усмехнулся я. — Давай это будет звучать практически так же, как и «пока смерть не разлучит нас»?
— Заманчиво, — придвинулась она ближе.
И мы вместе углубились в текст на долгие минуты. Оказалось, мховник никуда и не исчезал — жуков разводили в стенах королевской инквизиции последние триста лет, выводя все новые и новые породы, которые различались концентрацией действующего вещества. Милки нашел мне целый отчет по исследованию последнего поколения насекомых.
— Не понимаю, зачем им еще инквизиторы? — покачала головой Бэрри. — Они и так могут устраивать сожжение салем…
— Чтобы держать под контролем, — безжизненно выдохнул я. — Мы и вы — суть одного целого, которая становится слишком опасной единицей, когда соединяется. Ну и… не всех салем нужно сжигать — это убеждение все же было до недавнего времени основой всего…
Я прищурился на следующий абзац и стиснул зубы. Экстракт этого жука не смешивался с водой и другими жидкостями и эмульсиями. Со временем, когда раствор экстракта в чем бы то ни было высыхал, порошок высвобождался. Время высвобождения зависело только от вязкости раствора…
Я видел, Бабочка смотрит на меня большими глазами, но не мог пошевелиться.
— Вернон, — прошептала она, но я рывком поднялся и выхватил мобильный. Рисковал всем, но мне нужно было знать.
— Каллум.
— Рэд, новый номер? — откликнулся Шеррингтон.
— Когда поменяли росписи на потолках в здании королевской инквизиции?
— Месяца два назад, — озадаченно выдал он. — А что такое?
— А первое возгорание салемы, посещавшей курсы?
— Третьего числа… это полтора месяца назад. Что ты узнал? — пришла его очередь требовать.
— Я в процессе, — протер глаза другой рукой.
— Салемы горят в стенах инквизиции, Вернон, — вдруг выдавил он, и я слышал в его голосе такое отчаяние, которое едва ли не доходило до моего собственного.
— Сколько…
— Уже пятеро…
— Их убивают, Каллум.
— Где ты?
Я отбил звонок и зажмурился. Слышал — рядом часто дышит Бэрри, но посмотреть на нее не мог. У меня похолодело все внутри, и я перевел взгляд на бледную Бабочку.
Я таскал ее этими коридорами…
В горле стал ком.
— Вернон, — всматривалась она в мое лицо, а я не мог и слова сказать. Метнулся назад к столу и вцепился взглядом в остатки информации, но нигде не говорилось об антидоте.
— Вернон, — нахмурилась Бабочка на мой резкий рывок к мобильнику. А я снова не мог сидеть — рывком поднялся, набрал номер и приложил мобильный к уху.
— Да. — Милки тяжело дышал, голос звучал хрипло.
— Вернись к компьютеру, — приказал.
— Мистер Рэд, ты с ума сошел?! Я удираю со всех ног! Уже по дороге на вокзал…
— Там не вся информация, что мне нужна! — заорал, сжимая кулак. — Мне нужен антидот!
— Я все выдрал, что нашел, что открывалось с этим файлом и с одного устройства! Неужели ты думаешь, что я бы хоть что-то обошел!
— Милки, это вопрос жизни и смерти сотен салем, — цедил я, неся безбожную ложь. Мне нужна была сейчас только жизнь одной!
Милки помолчал, прежде чем ответить:
— Ты не вытащишь меня из петли, мистер Рэд, если я попадусь. А я попадусь, — бесцветно звучал его голос. — Сделаю, что смогу.
Он отбил звонок, а я замер посреди купе, не в силах пошевелиться.
Я сам ее привел на казнь, когда притащил за собой к Людогу. А теперь был беспомощен что-то сделать.
— Вернон, — коснулась моего плеча Бэрри и чуть сжала пальцы, будто испугано. А я рывком развернулся к ней и сгреб в объятия с такой силой, что, наверное, едва не задушил. Потом обхватил ее лицо ладонями и всмотрелся в глаза… Сдохнуть хотел, когда печать выдала мое черное нутро? — Вернон, что такое?.. Думаешь, я…
— Я не хочу думать, я буду искать антидот, — жестко чеканил.
— Ты меня пугаешь, господин инквизитор, — выпуталась она из моих рук. — А как же остальные?
— Пригодится для всех.
— Может, со мной ничего не будет…
— С тобой ничего не будет — я не позволю.
Она уперлась лбом в мою грудь и сжалась в комок, но не успел я ее обнять, оттолкнулась:
— Конечно, не будет — сколько раз я там прошлась? Вернон, тебе надо сосредоточиться на спасении других, которые сидят в тюрьмах. Им страшно…