— Лаиш! — снова запротестовала я. — Я не могу… Я никому раньше не позволяла…
— Знаю. — Его глаза загорелись. — Поэтому и жду этого с нетерпением. Но для начала нам нужно выйти из ванной и вытереться. Я хочу насладиться видом твоего красивого тела, прежде чем доведу до блаженства.
Сомкнув большие руки под моими бедрами, он встал, легко подняв меня, и вышел из ванны. Поставил меня на холодный мраморный пол и обернул большим белым пушистым полотенцем, прежде чем заняться собой.
Я сжала полотенце и отвернулась, сильно покраснев, когда он снял промокшие брюки и черные шелковые боксеры. Знаю, это звучит глупо и нелепо, но я никогда не видела голого мужчину, ну, кроме как в фильмах. Но никогда в живую и близко. Бабуля предупреждала меня, что как только парень снимает штаны, назад пути нет, хочешь ты этого или нет. Так что я всегда старательно избегала близости такого рода.
Лаиш усмехнулся моей реакции на его наготу, видимо, моя наивность его забавляла. Потом он перестал смеяться, внезапно став серьезным.
— Гвендолин, посмотри на меня, — тихо сказал он.
— Не хочу. — Я продолжила избегать его взгляд.
— Почему ты так краснеешь, mon ange? Неужели я так пугаю тебя?
— Я просто никогда… Я никогда лично не видела голого парня, понятно? — сказала я, мои щеки раскраснелись ещё больше.
— Ты видела Друага, — заметил он.
Я поняла его отсылку к демону-кабану и его огромным, выставленным напоказ гениталиям. Они были отвратительными, слишком большими и странными, чтобы казаться реальными. И больше походили на картинку извращенного хентая из случайного интернет поиска, нежели чем на то, что вы ожидаете увидеть в реальной жизни у настоящего человека.
— Это другое, — ответила я, всё ещё отводя взгляд. — Он зверь, животное. И его… инструмент настолько большой, что больше напоминает неудачную извращенную шутку.
— Его вид способен отращивать свой «инструмент», как ты выразилась, точно так же, как ты можешь отрастить волосы. То, что ты считаешь уродством, Друага воспринимает как достижение. — Он наклонил голову, всё ещё глядя на меня. — Но ты видишь меня не таким, как он?
— Конечно, нет, — нетерпеливо сказала я. — Ты — настоящий человек.
— Ты так думаешь? — его глубокий голос прозвучал странно, отстранено. Он был наполнен эмоциями, которые я не могла распознать. Это заставило меня посмотреть на него, но выше талии.
— Ну… да. — Я неуверенно посмотрела на него. — Разве не так?
Он вздохнул:
— Многие бы сказали, что нет. Ты бы и сама так думала, увидев меня в истинном облике
Я неуверенно закусила губу.
— Неужели это так страшно? Ты что, похож на Друага?
Он издал резкий, саркастичный смешок.
— Я могу принимать формы животных, но я не вендинго. Демон, который частично зверь или имеет звериные черты, — объяснил он, увидев мое смущенное выражение. — Но я и не такой, каким ты меня видишь сейчас.
— То есть ты можешь меняться по желанию?
— В несколько форм, включая мою истинную.
— А ты… Ты не хочешь измениться сейчас? — спросила я, стараясь быть храброй. — Ты бы хотел, чтобы я увидела тебя в этом обличье, в твоей настоящей форме?
Он снова вздохнул.
— Я буду рад, если ты увидишь меня таким, какой я есть. Сейчас — в человеческом облике. Посмотри же на меня, Гвендолин. На всего меня. Не бойся.
Прикусив губу, я позволила себе рассмотреть его голое тело. Мне нравились его рост и широкие плечи, мускулистая грудь и подтянутые бедра. У него были длинные, мускулистые ноги, слегка покрытые черными волосками, и даже симпатичные ступни. После того как я разглядела его тело во всех других местах, я наконец позволила своему взгляду остановиться меж его бедер.
— Ох, — прошептала я.
Он был большой, это невозможно отрицать. Даже наполовину твердый, его член был толстым, длинным и выглядел довольно опасно. Во всяком случае он не был до неприличия громадным и непропорциональным, как у Друага.
— Так что? — пробормотал он, и я осознала, что мой взгляд задержался у него между ног.
— Ну… — Я заставила себя посмотреть в его глаза, мои щеки горели. — Ты очень м-м-м… Голый.
Он засмеялся, что напоминало приглушенные раскаты грома.
— Как и ты… Не беря в расчет эти маленькие мокрые трусики. Которые, по-моему мнению, я обязан снять до того, как мы переберемся на кровать.
— Что? И мы будем голыми одновременно? — я покачала головой. — Не-а, ни за что. Это плохая идея.
— Чего ты боишься? — он тихо подначивал меня. — Что у меня будет соблазн зайти слишком далеко… Или что он будет у тебя?
— Это не важно, — твердо сказала я. — В любом случае, это не имеет значение. Я не лягу с тобой в кровать, если мы оба будем голыми — это небезопасно.
— Разве я не объяснял тебе совсем недавно, что здесь всё небезопасно? Что ты в опасности каждую минуту? — настаивал он, приподняв бровь. — Однако, если тебе так будет спокойнее…
Он проделал изящный маленький трюк рукой, призвав из воздуха пару длинных черных шелковых брюк. Небрежно шагнув вперед, он натянул их и завязал шелковую веревку на плоском животе. Я не могла не заметить дорожку мышц, идущих от бедер к паху — «V-мускулы», так их называла одна из моих подруг. Казалось, пояс брюк подчеркивал пресс, делая его ещё горячее, чем когда он был голым — если такое вообще возможно. Или, может, я просто чувствовала себя более комфортно, когда его «опасная зона» (так её называла бабуля) была прикрыта.
— Ну что, Гвендолин, — тихо сказал он, опалив меня взглядом. — Теперь я одет. Твоя очередь раздеваться.
— Я… эм… — Я попыталась отстраниться, но он уже снимал с меня полотенце и тянулся к трусикам.
— Давай же, mon ange, — пробормотал он, подцепив длинными пальцами край кружевного шелкового белья. — Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда. Я только хочу видеть тебя и впитать твою красоту.
Я не знала, как отношусь к тому, что кто-то «впитывает меня», особенно если это был Лаиш. Я не ненавижу свое тело, но и не без ума от него. У меня красивая круглая попка (бабуля называет её «бампером»), но грудь чересчур полная и бедра слишком широкие. Я не чувствовала себя настолько уверенной в своем теле, насколько хотела бы.
В общем, у меня есть проблемы с самооценкой, как и у любой другой. Они есть даже у самых красивых, стройных девушек. Как мне кажется, все не очень довольны своими природными данными.
Не помогала и сверхъестественная красота Лаиша. Меня будто попросили раздеться и встать рядом с моделью, и я определенно не была с ней на равных.
Несмотря на всё, он был полон решимости увидеть меня обнаженной, и, похоже, ничего нельзя с этим поделать. В любом случае, сказала я себе, возможно, он оставит меня в покое и решит, что я не стою его усилий, когда увидит, что я не похожа на супермодель.
Поэтому я заставила себя стоять смирно, в то время как Лаиш встал передо мной на колени и спустил мокрые трусики. Я даже не пыталась прикрыться, когда он поднялся и посмотрел на меня. Его рубиновые глаза поглощали мое тело сверху донизу и обратно.
— Ну и? — спросила я, не выдержав, смущенная и нетерпеливая одновременно. Я еле-еле сдерживалась, чтобы не прикрыть грудь и естество. Не знаю, как справляются модели стиля ню — было невообразимо трудно стоять перед другим в чем мать родила.
Лаиш поднял глаза после неторопливого визуального тура по моему телу, его взгляд встретил мой.
— Ты прекрасна, Гвендолин, — мягко сказал он. — Интересно, ты хоть осознаешь, насколько великолепна?
— Лаиш… — Я заерзала, но он покачал головой.
— Вижу, что нет. Что же, посмотрим, смогу ли я исправить твое мнение этой ночью.
Он снова поднял меня на руки и вынес из ванной. Затем, проигнорировав мои нерешительные протесты, уложил меня посередине кровати.
Глава 15
Лаиш
Моя маленькая ведьмочка и вправду не осознавала своей красоты. Она лежала на кровати, заливаясь румянцем и безуспешно пытаясь прикрыться ладошками. Её полные груди выглядывали через её руку, и хотя она старалась скрыть гладкий треугольник между бедрами, его всё равно было видно. Её зеленые глаза были широкими и неуверенными, и она прикусывала губки в волнении.
— Гвендолин, — тихо сказал я, забравшись на кровать, чтобы быть ближе к ней. — Что такое, mon ange? Чего ты боишься? — спросил я, обняв её.
— Ты знаешь, чего я боюсь. — Она отвернулась. Очевидно, ей всё ещё некомфортно. Я хотел, чтобы она расслабилась, как тогда, когда обнимал её в ванной. Конечно, тогда её тело боролось с остолбенением, вызванным демоническим ядом, — она думала лишь о недуге и не беспокоилась о моих мотивах. Теперь же она была здорова и волновалась — волновалась, что я не остановлюсь, несмотря на обещание. Боялась, что потребую от нее слишком многого.
— Ты боишься, что я возьму больше, чем ты готова дать, — сказал я, убирая прядь волос с её лица. — Не стоит, Гвендолин. Я даю тебе слово, что ты не потеряешь свою девственность сегодня. Если тебе будет комфортнее, обещаю не снимать штаны всю ночь.
Казалось, обещание помогло ей немного расслабиться.
— Обещаешь? — спросила она, с надеждой посмотрев на меня.
— Обещаю. — И нежно поцеловал её в щеку, наслаждаясь мягкостью её кожи… теплом её тела… её утонченным, женственным ароматом. Я положил руку ей на плечо и провел медленно вниз по спине, лаская словно кошечку, чтобы она замурлыкала.
Сердцебиение Гвендолин ускорилось, её дыхание стало прерывистым, когда я погладил округлый изгиб её сочной попки. Она не замурлыкала, наоборот, напряглась, отстраняясь от меня.
— Мне холодно, — заявила она. — Надо залезть под одеяло.
Я покачал головой.
— И упустить возможность насладиться видом, как твоя прекрасная кремовая кожа контрастирует с белоснежным мехом? Нет, я так не думаю. Кроме того, я не верю, что тебе холодно. Тем более мы только что вышли из очень горячей ванны, которая хорошенько прогрела тебя.
— И тем не менее, — упрямствовала она и снова отвернулась от меня. Она очень нервничала. Но я пообещал не лишать её девственности этой ночью. Так что же её беспокоило?
— Mon ange, — тихо сказал я, обхватив её щеку и посмотрев в её прекрасные зеленые глаза. — Что такое? Почему ты продолжаешь бояться? Ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда.
— Знаю. — Её глаза замерцали. — Дело не в этом.
— Тогда в чем же? — спросил я, поглаживая её мягкую кожу. — От чего ты нервничаешь, как зайчишка перед серым волком?
Она издала тихий смешок.
— Бабушка сказала бы «кошки скребут на душе», но думаю, что это одно и то же.
— Возможно. — Я приподнял её подбородок и захватил её сладкие сочные губы в медленном, чувственном поцелуе. Она была великолепной на вкус, её губы трепетали под натиском моих. Я хотел показать, что буду нежен этой ночью и доставлю только удовольствие. Затем серьезно посмотрел на нее. — Как бы это ни выражалось, ты всё ещё нервничаешь. Ты так боишься моих прикосновений?
— Нет… Не совсем. — Она уклончиво отвела взгляд, закусив губу.
— Тогда в чем же дело? — Я пытался её уговорить. — Давай же, Гвендолин, расскажи мне. Клянусь, ничто из сказанного тобой не может расстроить или удивить меня.
— Ну… Просто…
* * * * *
Гвендолин
Я неуверенно посмотрела на него. Он был довольно милым, нежным и добрым для демона похоти. Но могла ли я поделиться настоящей причиной, по которой так смущаюсь его прикосновений? Ну, помимо того, что мы ходим по острию лезвия и можем согрешить, я могу потерять часть силы.
— Просто скажи мне, — тихо повторил он, поглаживая мою щеку длинными, нежными пальцами. Его горящий рубиновый взгляд опалял меня. — Скажи мне, mon ange.
Внезапно я решила просто отпустить всё — мой самый большой секрет, мой скрытый позор. Я почувствовала себя как-то странно, неправильно и по-другому, но какого черта — он не собирался сдаваться, пока я не выложу всё как есть.
Я глубоко вздохнула.
— Помнишь, ты сказал, что… что ты хочешь… заставить меня кончить?
— Конечно. — Его глаза полуприкрыты от желания. — Будет одно удовольствие довести тебя до вершины блаженства.
— Ну, возможно, это не так легко, как кажется. — Я посмотрела на руки, мне стало стыдно. — Ну, потому что… Я не могу кончить. Имею в виду, довести себя до оргазма. Во всяком случае… Во всяком случае, у меня его не было, и не потому, что я не пыталась. Я просто… Не могу.
— Так… Значит, никогда не было оргазма? — В его голосе читалась интрига, будто его зацепила интересная задача. Ну, по крайней мере, он не казался сбитым с толку и растерянным, как те немногие — очень немногие — близкие, которым я призналась в своей проблеме.
— Нет, никогда. — Я набралась храбрости и посмотрела на него. — Отчасти это потому, что я чувствую надобность избегать… всё подобное. Потому что, когда начинаешь думать об этом, то начинаешь хотеть и вскоре попадаешь в неприятности.
— Какие неприятности? — нежно спросил он.
— Ты знаешь какие. Такие, из-за которых ведьмы теряют половину силы и отнимают потенциал. Такие, которые разрушают твою жизнь. — Я посмотрела на свои пальцы, комкающие белое меховое покрывало. — Я просто… Не хочу закончить, как Кейша.
— Кто такая Кейша? — тихо спросил он.
— Моя младшая сестра. — Я осознала, что сболтнула лишнего. — Не бери в голову, я не хочу говорить о ней.
— Хорошо. Мы не будем, если ты не хочешь, — сказал он. — То есть ты стараешься не допускать сексуальные мысли и чувства. Даже когда пытаешься удовлетворить себя?
Я грустно засмеялась.
— Ха, это очень деликатно сказано. Но да, всё верно. — Я вздохнула. — Я просто не могу… Не могу понять, что правильно. Знаю, звучит смешно. Я, блин, взрослая женщина и должна знать, как позаботиться о своих потребностях. Но ничего не получается.
— И ты говорила с кем-нибудь об этом?
Я пожала плечами, избегая его взгляд.
— С некоторыми друзьями, которые посчитали меня странной. Я имею в виду, об этом неловко говорить в первую очередь, да ещё и признаться, что я не могу…иЧто я никогда… — Я покачала головой. — В любом случае, это не помогло. Я даже взяла курс сексологии в институте и набралась смелости поговорить об этом с преподавателем.
Я вздохнула, вспомнив ужасную неловкость, что испытала, когда задала свой вопрос.
— Она должна была быть профи, — сказала я. — Она написала около двадцати книг на тему сексуального самовыражения и женской сексуальности.
— И что же она тебе посоветовала? — поинтересовался Лаиш.
Я скрестила руки на груди и покачала головой.
— Она сказала купить вибратор. То же советовали другие источники. Но у меня уже был один. — Я хорошо помню, как нервничала, когда пронесла секс игрушку в дом бабули и спрятала её под матрасом, словно контрабандистка.
— И он помог? — Лаиш действительно разбирался в этом вопросе. Я не могла поверить, что легче обсудить проблему с ним, чем с близкими друзьями и с квалифицированными профессионалами.
— Нет, — со вздохом призналась я. — Во-первых, я постоянно думала, что меня могут застукать. И он был таким громким. Мне казалось, что меня слышали все в радиусе трех кварталов.
Мои щеки горели от признания, и я больше не могла смотреть на Лаиша.
Тот же вообще не выглядел обеспокоенным.
— Но тебе было приятно? Или ты так старалась действовать незаметно, что не смогла настроиться?
— Ощущения были чересчур интенсивным, — призналась я. — Слишком. В меня будто заряжали шокером между ног. Будто кто-то прикладывал оголенный провод к моему влагалищу.
— Не очень-то хороший проводник удовольствия, — ответил он, в его голосе слышалось удивление.
— Ты смеешься надо мной! — обвинила я его. — Наверно, тебе это кажется забавным и жалким, что женщина моего возраста не может помочь себе… Помочь себе кончить. — Когда я выговорилась, мои щеки горели. Но это правда, и мне было плохо из-за нее. Признавшись, я снова почувствовала себя дефектной.
— Напротив, mon ange, я отнюдь не нахожу эту ситуацию смешной. Но также думаю, что ты делаешь из мухи слона.
— Из мухи? — вспылила я. — Это большая проблема и точка! Я хочу ощутить то же, что и каждая женщина в мире! Я хочу почувствовать сексуальное удовлетворение!