-У меня там небольшое имение. Будешь отдыхать. Награда за верную службу.
Она еще сопротивляться пыталась. Может быть, лучше с Ибрагимом посоветоваться? Он ее сам уберет? В конце концов, не я одна в деле создания ребенка участие принимала!
Остановив поток вопросов от лекарши поднятой ладонью, я вышла из покоев и направилась, куда глаза глядят. Мне определенно нужно было подышать свежим воздухом и подумать.
На пол-пути меня перехватил Ибрагим.
-Хюррем Султан, -официальный-то какой, Боги мои! –Вас ждет Повелитель.
-Подождет немного, -невежливо отозвалась я.- Нам нужно поговорить, Ибрагим. У нас проблемы.
Великий визирь вздрогнул, побледнел и потащил меня в сад, не говоря ни слова.
Глава 4.
В Старом Дворце жизнь текла лениво и неправедно. Женщины без постоянного контроля забывали молиться, и предавались неге, а особо бесстыдные – разврату с евнухами и нанятыми мальчиками из соседних деревень. Те, под видом посыльных, приносили им какую-то ерунду вроде фруктов из собственного сада, а находчивые бывшие наложницы развращали молодых мальчишек, соблазняя их и обучая таинствам любви на свой вкус.
Махидевран же было не до развратных мальчиков. И хотя она не отказалась бы воспользоваться их услугами и сбросить накопившееся в теле напряжение, ее мучил страх, что из-за этого она потеряет ребенка.
И она, гордо подняв голову, проходила мимо укромных уголков, где прятались развратницы, и делала вид, что не слышит их слабых, но таких сладких стонов. Да, молодые мальчики – это прекрасно, они покорны и услужливы, и за пару мелких монет готовы угодить красивой госпоже. Но ребенок Повелителя – да пусть даже это будет дочка!, - куда важнее сиюминутного плотского удовольствия.
Ночами же Махидевран сгорала от тоски и жажды ласки. Она скучала по Сюмбюлю, но не осмеливалась признаться в этом даже самой себе. Она хотела немного поплакать о судьбе бедного евнуха, казненного из-за любви к ней, но с удивлением не нашла в себе слез и желания это делать.
Вместо тоски по безвременно усопшему перед ее мысленным взором почему-то раз за разом вставал Великий Визирь.
Вскоре Махидевран Султан с ужасом поняла, что влюбилась в чужого мужа. Но кто виноват, что чар проклятого греческого раба мало кто мог избежать? Знай она, что ее соперница попалась на ту же удочку и пустилась с Визирем во все тяжкие, может быть, ей бы стало немного легче. А может быть - что было более вероятно, - она окончательно возненавидела бы Александру, раз за разом уводившую у нее из-под носа мужчин.
И хотя баш-кадина отказывалась признаться в этом самой себе, Хасеки была каким-то местом ей симпатично. Если бы Гюльбахар немного покопалась в собственных чувствах, то она с изумлением бы поняла, что готова подружиться с соперницей и, более того, с удовольствием бы это сделала.
Однако дни шли за днями, ночи проходили в томной маете по таинственному любовнику, которого так не хватало истосковавшемуся женскому телу, как вдруг…
Приезд этой мерзкой особы был сродни грому средь белого дня. Что она забыла в Старом Дворце?! Позлорадствовать приехала? Или отомстить за то отравление?!
-Привет, Махидевран, - поздоровалась еще с ней, как с равной. –А я Мустафу привезла на недельку. Султан нас отпустил … подышать свежим воздухом. Впрочем, можем поехать отсюда в Эдирне – я прикажу привезти Мехмеда.
Баш-кадина не знала, что ответить. Во-первых, это «привет» выбило ее из колеи. Спокойное и даже вполне дружелюбное. Во-вторых, сам вид нахалки ее поразил. Бледная, уставшая, с синяками под глазами и воспаленными веками, которые не смогла скрыть даже искусно наложенная сурьма.
-Вы здоровы, Хасеки? –выдавила она из себя нелепое что-то. Хюррем передернула плечами, но ничего не ответила.
-Твой сын с няней сейчас подойдут. Покажешь мне свободные покои?
-Да, госпожа…
-И прекрати так меня называть. Я Александра. Я госпожа только для рабов – или тех, кто себя ими считает. Ты же не рабыня, Махидевран, ты ведь сестра черкесского князя?
Махидевран подобралась и расправила плечи. А ведь права русская рабыня!
И тут до баш-кадины кое-что дошло.
-Откуда вы…ты… знаешь?
-Птичка на хвосте принесла, - заливисто рассмеялась Хасеки.
-Ты говоришь не как рабыня, купленная на Бедестане… -прошептала пораженная Махидевран, до которой только сейчас дошло. –И как я раньше не замечала?! Кто же ты?!
-Пусть я буду просто славянской ведьмой, мне так даже нравится. Ты ведь знала, что слово «ведьма» произошло от слов «ведающая мать»? То есть ведьма – знающая, имеющая Знание. Так что меня этим не оскорбишь, - хихикнула Александра. –А вот и Мустафа!
-Мама, мамочка! –кинулся в объятия к баш-кадине подросший Мустафа. –Почему у тебя такой большой живот?
-Там твой братик или сестричка, Мустафа, - улыбнулась Махидевран, искренне соскучившаяся по сыну. Даже тоска по Ибрагиму куда-то улетучилась. Хюррем улыбалась, глядя на эту встречу с затаенной тоской. И баш-кадина неожиданно подумала, что она до этого сильно недооценивала славянку.
Через пару минут, когда восторги от долгожданной встречи поутихли, Махидевран огляделась. Хюррем уже нигде не было.
-Она к конюшне пошла, -заметив взгляд матери, выпалил Мустафа. – А знаешь, мама, Хюррем хорошая!
От этих слов бедная мать чуть не выпала в осадок. Ей совершенно не нравились позитивные настроения сына по отношению к законной супруге султана. По ее планам, он должен был ее опасаться и тихо ненавидеть. Но сейчас она впервые подумала, что можно пойти и другим путем.
-Как вы общались в дороге?- неожиданно спросила она у сына. Мустафа помялся, потом серьезно ответил:
-Хюррем часто плакала, мама. Но не вслух, как все женщины – у нее просто слезы из глаз текли, а сама она делала вид, что все хорошо. И в окно смотрела все время.
-Может быть, она по Мехмеду скучает…- неловко предположила Махидевран. У нее почему-то возникло ощущение, что она сунула нос в чужое грязное белье.
-Нет, мама, дело не в Мехмедике. Может быть, из-за папы – он болен, и сильно, - чуть скривившись и явно сдерживая слезы, отозвался Мустафа.
Махидевран хотела уже кинуться к сыну и расспросить его, как вдруг из конюшни вылетел рыжий смерч.
Прекрасная арабская кобыла в белых чулочках – а на спине у нее всадник … или все-таки всадница?
-О, Аллах! –пораженно застыла баш-кадина, приглядываясь. Юноша в темном костюме и брюках, с заплетенными в косу волосами, показался ей удивительно знакомым.
Среди ее знакомых мало было таких вот рыжих … и наглых.
-Мое почтение!-хихикнула Хасеки, осаживая кобылу почти у самого носа Махидевран. –Не хочешь прокатиться? Там есть чудесные лошадки!
-Хюррем! Что за непотребство! –прижала ладони к щекам ошалевшая баш-кадина. –Да как ты додумалась одеть мужской наряд!
-Ты еще не видела, в каких нарядах я дома щеголяла, - неизвестно чему разулыбалась эта сумасшедшая. –А в этом удобнее в седле сидеть. Я по-дамски ездить не могу.
-Мне нельзя сейчас ездить верхом… - засомневалась Махидевран.
-Тогда в коляску? – уступчиво согласилась Хюррем, которой явно не терпелось покрасоваться перед кем-нибудь на красавице кобыле. Махидевран увидела молящие глаза сына и покорно вздохнула. Куда ей было деваться от этих двух сорванцов?!
Она и сама забыла, как это приятно – скакать на лошади наперегонки с ветром. Рыжая славянская ведьма вовремя напомнила ей о том, что жизнь состоит не только из постоянных склок и дворцовых интриг. Или она напоминала об этом себе?...
Глава 5.
Свежий воздух навевал странную тоску. Я сидела в саду и размышляла о том, как жить дальше. Стоило Ибрагиму узнать о моей беременности, как в нем проснулось вполне ожидаемое честолюбие. Он очень захотел увидеть своего сына (и почему нельзя предположить, что родится дочь?!) на троне Османов.
Мне лично после этого с ним стало просто противно общаться. Да, мы покуролесили – моя вина, сорвалась из-за долгого отсутствия нормальных сексуальных отношений.
Но с чего грек решил, что я с радостной рожей кинусь не только рога Сулейману наставлять, но и детишек от Великого визиря сажать на трон?
Вот это мне было очень интересно. Однако стоит признать – средневековая логика простому русскому человек из 21 века непонятна.
Рядом со мной на подушки опустилась слегка расплывшаяся в талии Махидевран. Судя по цвету лица, новая беременность давалась ей не особо легко.
-Хасеки Султан …- начала она.
-Опять за свое?- сдвинула я брови. – Кажется, мы уже договорились, что ты зовешь меня по имени.
-Хорошо, Хюррем.
-Я не Хюррем!
-А я не Махидевран, - слегка рыкнула на меня баш-кадина. –Но в данный момент мы те, кто мы есть. Вы – Великая султанша, которой Повелитель пожаловал титул Хасеки – Любимой Сердцу. Я – мать первого наследника, Мустафы.
-Тебя это не пугает?- неожиданно задала вопрос я. –Мы в первую очередь – женщины. Каждая со своим характером и личностью. То, что мы попали в этот дворец и достигли такого положения, не делает нас какими-то подобиями Бога на земле.
Махидевран пожала плечами и отказалась отвечать на этот вопрос. Либо ей нравилось нынешнее ее положение (по ее несчастным потухшим глазам этого не скажешь), либо просто не считала нужным вести философские беседы.
-Ты любишь Сулеймана? – задала я коварный вопрос. Махи чуть вздрогнула и … отрицательно покачала головой. –Чудно. Везет султану, как утопленнику. Никто его не любит – кроме, может быть, валидэ.
-И она не любит, -чуть заметно усмехнулась Махи. –Ее любимым сыном была Муса. Ходят слухи, что он родился не от султана Селима…
Я вытаращила глазки и навострила ушки. Рука автоматически потянулась за лукумом, стоявшим на низком столике.
-А от кого тогда?
-Я не все знаю, Хюррем… Вроде бы, это был какой-то евнух.
Я подавилась лукумом и долго кашляла, пока Махидевран участливо не похлопала меня по спинке. – Она тоже женщина, но она страдала от невнимательности своего Повелителя. Ты наверняка слышала, что султан предпочитал мальчиков…
-Краем уха, - согласилась я. –Но в подробности не вдавалась.
-Из-за этого Хафса султан и заводила любовников, пыталась как-то компенсировать себе то, чего не получала от супруга.
-Вполне логично.
-Это ее право, -пожала плечами Махидевран. –Не будем осуждать. Но … есть такая легенда, которую мне как-то рассказала еще в Манисе Дайе хатун…
Я вопросительно приподняла бровь.
-В тот день, когда Сулейман появился на свет, родила еще одна наложница…- задумчиво протянула Махидевран. Я насторожилась. – И у нее родилась мертвая девочка. Сразу после этого наложницу – звали ее, кажется, Ясмин-хатун, приказали казнить. Султан тогда был в походе.
-И?
-И у валидэ были очень тяжелые роды, и до этого она рожала одних девочек, - лукаво улыбнувшись, баш-кадина свернула разговор, оставив меня в растрепанных чувствах размышлять над сказанным. – Становится свежо, госпожа, пойдемте во дворец.
Я удивилась снова изменившемуся обращению, но через секунду мне стала понятна его причина. К нам направлялся Сулейман.
Который сейчас, по идее, должен быть в постельке и лечиться. Дома, в Топ-Капы. И что он здесь забыл, позвольте узнать?
-Махидевран, - кивком поприветствовал он старшую жену. –Хюррем, нам нужно поговорить.
-Да, мой Повелитель, - мне оставалось только изображать покорность и послушание.
Баш-кадина поклонилась и направилась во дворец, мы же остались наедине.
Сулейман смотрел на меня то ли сердито, то ли расстроено – сразу и не поймешь.
-Повелитель?- осмелилась я нарушить повисшее грозовое молчание.
-Почему ты уехала?
Откуда в его голосе столько боли?
-Мне нужно было отдохнуть, собраться с мыслями и подумать. Я устала сидеть в Золотой Клетке.
-Разве рядом со мной тебе плохо, Хюррем?
Мне очень не нравится ход султанских мыслей.
-Нет, мой Повелитель. Но иногда мне нужно побыть одной.
-Став султаншей, ты уже никогда не будешь одна.
-Это я уже поняла, -стиснув зубы и борясь с желанием сорваться и заорать, отозвалась я. – Я уже никогда не буду жить так, как привыкла, мой Повелитель.
-Ты совсем перестала звать меня по имени, Хюррем, -подойдя ко мне вплотную и приподняв мое лицо за подбородок, заявил Сулейман. Он тяжело дышал, на лбу была испарина. Кажется, кому-то пора в постель, а не шляться по Старым дворцам в поисках блудной жены. –Что произошло?
Я отодвинулась и неопределенно пожала плечами.
-Я стал тебе неприятен?
Язык чешется сказать, что никогда и не был. Но так ли оно на самом деле? Если бы он не был кровавым средневековым тираном и деспотом, познакомься мы в современности – разве меня не заинтересовал бы этот неисправимый романтик?
Я не хочу об этом думать. Мы не в современности.
Я крепко зажмурилась и на секунду ужасно захотела оказаться в своем мире, в своем времени…
Неожиданно мое тело пронизал безумная боль, волной хлынувшая с макушки до пяток. Я ощутила, что меня за рукав держат цепкие пальцы султана и нас обоих стремительно затягивает куда-то…
Глава 6.
Открыв глаза, я обнаружила себя в больничной палате, с капельницей в вене. Наверное, спустись сейчас с небес ангелы и объяви меня новой Девой Марией, я бы и то удивилась меньше. Это был сон? Бред больного сознания? Почему-то я особо и не удивляюсь.
Но стоило мне повернуть голову вправо и заметить человека, лежавшего на соседней с моей койке, как ощущение ирреальности всего происходящего накатило на меня с новой силой. Потому что там лежал Сулейман. Бледный, но живой, и такой же бородато-усатый, как раньше.
-Что за мать твою, на хрен… - тихо выругалась я. И нажала на кнопку вызова медсестры.
Спустя полчаса я уже на своих ногах гуляла по отделению - пыталась прийти в себя, и как-то переварить всю полученную от медицинского персонала информацию. Оказалось, что я врезалась в фонарный столб по пути в офис, и у меня были травмы, практически не совместимые с жизнью. Но каким-то чудом они зажили. Провалялась я здесь около полугода. Была в коме. Меня планировали отключить от аппарата жизнеобеспечения - на этом активно настаивал Антон, который представился моим гражданским мужем.
Сегодня он должен будет прийти сюда. Вот так сюрпризик его ждет!
По поводу Сулеймана я узнала, что он был найден там же, на месте происшествия - его сочли водителем второй машины, врезавшейся в зад моей в момент аварии.
В общем, врачи для себя состряпали вполне удобоваримую версию, я же пока морально не готова их в ней разубеждать. И без того сейчас проблем будет уйма. Для начала, Сулика нужно разбудить. Потом – с Гондо… Антоном, пардон, разобраться.
Перекусив в больничной столовой, я вернулась обратно в палату и заметила, что султан уже дожидается меня вполне бодрый и веселый.
-Хюррем? – несколько озадаченно спросил он, приглядываясь ко мне. Сомнений не осталось – это точно был Сулейман. Но как я ухитрилась и сама вернуться в свое время, и его за собой утащить?!
Присев на кровать рядом с… а кто он мне теперь, кстати? … я задумалась. Султан восторженно разглядывал мои светлые волосы. Было бы там на что смотреть – грязные, без укладки, во все стороны дыбом торчат. С моими буйными кудрями никогда особо сладу не было.
-Сулейман, - улыбнулась я. – Не называй меня Хюррем. Здесь я Александра.
-Здесь? – только тут султан сообразил оглядеться по сторонам. Вы бы видели его лицо!!! –Куда мы попали?! Это все твое колдовство, Хюррем?! Тебя не просто так называли ведьмой?!!!
Стоит заметить, разговаривали мы на турецком.
-В таком тоне дома, в гареме будешь разговаривать!- рыкнула я. Султан заметно опешил. Такой он меня еще точно не видел – еще бы, там-то мне приходилось мнимую покорность изображать. Ну теперь ты узнаешь, что такое самодостаточная женщина, Сулик! –Я здесь оказалась потому, что меня собирались отключить от аппарата жизнеобеспечения! То есть я была на грани смерти в этом временном отрезке.