“Прекрати!” — рявкнул я сам на себя.
И насильно отлепил глаза.
Повел Еву на кухню. Поставил чайник. Открыл холодильник. Так, что тут у нас есть?
— О, кофе-машина! — радуется моя подопечная. — Я хочу капучино.
— Может, заказать еду? — спрашиваю я. — Тут внизу есть ресторан. Они быстро доставляют.
— Лучше отведи меня туда.
— Куда?
— В ресторан. А пока покажи мне квартиру.
Я нажимаю кнопку на кофемашине. И веду Еву на экскурсию.
— Это гостиная. Это кабинет. А это спальня.
— Твоя?
Я молчу и смотрю на нее многозначительно.
— А где я буду жить?
— Кровать, как видишь, большая…
Я снова надвигаюсь на нее. Я большой и страшный. Она должна испугаться. Вся эта бравада… Это предложение секса… Полная чушь!
Обычная ребяческая дерзость.
Ева выскальзывает из спальни. И идет прямиком к двери в конце коридора. Она ее все-таки заметила! Толкает ее. Входит в квартиру.
— Тут я буду жить? — спрашивает она.
Я киваю.
— А ключ от этой двери… — начинает она.
— У меня.
— То есть ты можешь в любой момент войти?
— Конечно. А иначе как я буду тебя контролировать?
— Пф-ф-ф, — фыркает Ева.
И захлопывает дверь прямо перед моим носом.
— Я поменяю замок, — слышу я ее приглушенный голос. — Если вообще здесь останусь. Что вряд ли.
Бинго!
Если она захочет съехать к своей подружке, я буду невероятно счастлив. Я готов оплачивать ее съемную квартиру. Я готов купить ей жилье! Лишь бы она свалила.
Потому что чувствую — добром это не кончится.
Глава 3
Ева
Я обхожу свое новое временное жилище. Места тут поменьше, чем у Артура, всего одна комната и кухня. Правда, все просторное, с высокими потолками и огромными окнами. Красиво и уютно.
Хотя сразу заметно, что эта квартира не его. В его жилище царит идеальная, почти стерильная строгость. Здесь же все очень мило. Светлые обои, шторы в цветочек, мягкая мебель в голубых и желтых тонах.
Я иду за чемоданом, разбираю его в спальне, снимаю джинсы и футболку, влезаю в мягкие домашние штаны…
— Твой кофе готов! — слышу я голос Артура.
Он вломился на мою территорию без стука и не спросив разрешения! Пусть не в спальню, но в квартиру. А вдруг я тут голая хожу?
Все-таки он заставляет меня нервничать, когда нависает надо мной и как будто придавливает к земле своим тяжелым взглядом.
У меня был порыв выйти к нему в штанах и лифчике. Чтобы посмотреть на его реакцию. Но я не решилась. Все-таки я довольно стеснительна, несмотря на привычку провоцировать людей…
— Иду, — сказала я.
И надела домашнюю футболку.
Кофе был вкусным. А Артур… дико сексуальным.
Он тоже успел переодеться. И, судя по влажным волосам, даже принял душ.
Я тоже хочу в душ. Я успела лишь умыться. Пришлось смыть всю косметику — тушь размазалась, да и помада выглядела несвежей.
Как ему идет белая футболка! И длинные спортивные шорты, открывающие сильные ноги. Он ходит босиком, и я, впервые в жизни, пялюсь на мужские ступни с нездоровым любопытством.
Какой у него размер? Сорок шестой?
А там? Тоже все так внушительно?
Допивая кофе, я устраиваю себе экскурсию по его стерильной кухне. Белый и черный, сверкающие поверхности, безупречная, какая-то неуютная пустота.
— Ты тут операции проводишь? — спрашиваю я, трогая пальцем глянцевое покрытие стола.
— Бывает, — спокойно отзывается Артур. — Ампутирую курам конечности, делаю посмертное вскрытие горбуши.
Во время своего монолога он моет мою чашку из-под кофе. Которую я оставила на столе. Я бы сама ее помыла… И вообще, это странно.
Он, случайно, не маньяк?
— Никогда не видела, чтобы человек шутил с таким непроницаемым лицом, — замечаю я.
— Я не шучу.
— А людям ты ничего не ампутируешь? Я бы не удивилась, обнаружив у тебя в холодильнике отрезанную голову.
— Будешь много болтать — ампутирую тебе язык.
— И сваришь? Как Ганнибал. В сериале.
— Я не смотрю сериалы.
— Да? И как же ты живешь, бедняга?
Я бесцеремонно лезу в его холодильник. Отрезанный головы там не обнаруживается, но зато наблюдается большое разнообразие здоровой и полезной еды. Зелень, творог, куриные грудки. Никакой тебе копченой колбасы или эклеров!
Он точно маньяк.
Маньяк чистоты и здоровья.
— А где лимоны? — спрашиваю я.
— В нижнем ящике.
— Тут всего один.
— Тебе мало?
— Мне нет. А тебе — точно мало. Ты же ешь по лимону три раза в день. Чтобы никогда не улыбаться.
Я смотрю на него. Он сейчас близко, в полутора метрах от меня. Какие у него длинные и черные ресницы! Просто завидно. А глаза… Ну, о глазах я уже говорила.
И да, он не улыбается. Наоборот, хмурится. Хотя я пошутила.
Не бог весть какая шутка, но все же… Я не привыкла, чтобы люди так на меня реагировали!
Я вообще не привыкла общаться с такими хмурыми и неприветливыми личностями.
— Я заказал стейки из лосося и салат. Есть возражения?
Значит, мы не пойдем в ресторан. Он все-таки сделал по своему.
— А десерт? — спрашиваю я.
— Что ты любишь?
— Все! — восклицаю я.
И нет, он не улыбается.
Он вообще человек или робот?
— А конкретнее?
— Тирамису пойдет.
Я успеваю сходить в душ до того, как прибывает доставка. И, когда возвращаюсь на кухню, все уже аккуратно разложено по тарелкам.
— Зачем ты приехала в Москву? — внезапно спрашивает Артур, когда я беру в руку вилку.
— Портить тебе жизнь, — выпаливаю я.
— Это твоя единственная цель?
— В перерывах буду учиться.
— На кого?
— Я собираюсь стать сценаристом. Поступила в институт кино и телевидения.
— Сценаристом? — он удивленно поднимает левую бровь.
О, у робота есть эмоции!
— Да. Буду писать сценарии фильмов и сериалов. Я уже пишу! Я прочитала кучу книг, прошла онлайн-курсы и…
— А нормальную профессию ты не хочешь получить? — перебивает меня Артур.
Я застываю с вилкой в руке.
С трудом удерживаюсь от того, чтобы не воткнуть ее во что-нибудь бесящее. Например, в его глаз.
Этот высокомерный сноб только что обесценил мою мечту!
Артур
Девочка обиделась.
Надула губы, сидит, ковыряет рыбу. Царапая вилкой по тарелке. От этого звука у меня сводит зубы.
А от ее сердитого взгляда сжимаются яйца.
Что, моя хорошая, уже не хочешь со мной мутить?
— Ты всегда такой? — спрашивает она.
— Всегда, — отвечаю я.
И вижу в ее глазах разочарование. Она думала, я начну задавать уточняющие вопросы, у нас завяжется диалог… Не завяжется.
Ничего у нас с тобой не завяжется.
— У тебя есть девушка? — огорошивает она меня вопросом.
— Девушка? — переспрашиваю я.
Соображая, что лучше ответить, чтобы закрыть этот вопрос раз и навсегда.
— Ну, женщина, — уточняет Ева. — Подруга. Герлфренд.
— Если ты хочешь снова предложить свою кандидатуру — снова нет, — говорю я.
— Это обидно, знаешь ли, — дуется она. — Что со мной не так?
— Ты не моем вкусе.
— Некрасивая?
Я пожимаю плечами. Я мог бы сказать о возрасте. Но есть более эффективный путь.
Ева злится. Ну как же, ее, типичную королеву выпускного, кто-то назвал некрасивой. А я не назвал, между прочим. Я лишь обидно пожал плечами.
— А какие женщины тебе нравятся? — не унимается она. — Пожилые, как ты?
Нет, она невыносима! Сан Саныч ее явно распустил. Ни малейшего понятия о приличиях. Выпаливает, что в голову взбредет. Задает неэтичные вопросы.
Я, кстати, тоже умею быть неэтичным.
— Ты когда-нибудь покупала суповой набор?
— Что?
— Куриный суповой набор. Там синие ноги в пыпырчатой коже, тощие шеи и сморщенные куриные жопки.
— И что? — хлопает глазами Ева.
— Так вот. Суповые наборы не в моем вкусе.
— У меня не сморщенная жопка! — возмущенно восклицает она.
— При чем тут ты? Я говорю о курицах.
Я не успеваю насладиться реакцией Евы, потому что раздается звонок моего видеодомофона. Я поднимаюсь и иду к двери.
Вижу на экране лицо Роксаны. Это как раз то, о чем меня спрашивала Ева. Вроде как моя девушка. Ну, она так себя называет.
Правда, недавно у нас произошел конфликт. А ей напомнил, что ничего не изменилось. Я по-прежнему не собираюсь связывать себя узами брака. И рассматриваю наши отношения как взаимовыгодное сотрудничество.
Она немного поплакала напоказ. Охарактеризовала меня несколькими нелестными эпитетами. Хлопнула дверью и ушла. Я думал, навсегда…
Но сейчас ее появление очень кстати.
Видно, она в очередной раз остыла, пересмотрела свои взгляды. И решила пока что остаться со мной. В ожидании более перспективного варианта.
— Привет, заходи, — сказал я.
И нажал кнопку домофона.
К тому моменту, как Роксана поднялась, Ева доковыряла свою рыбу.
Она смотрела на меня букой и молчала. Но я видел, что ей любопытно, кто там пришел.
Роксана вошла по-хозяйски. Не разуваясь, процокала каблуками на кухню. Меня бесит эта ее привычка ходить дома в обуви! Но сейчас я, пожалуй, промолчу.
— Умираю, хочу кофе, — нараспев произнесла Роксана, дефилируя по кухне, как по подиуму.
И тут она заметила Еву.
— Здрасьте, — ляпнула та.
Роксана посмотрела на меня.
— А это… кто?
— Никто, — спокойно произнес я.
Лицо Евы покрылось красными пятнами. Она смотрела на меня с ненавистью. С размаху воткнула вилку в тирамису с таким видом, как будто втыкает ее мне в печень.
А потом, глядя мне в глаза, она толкнула тарелку с десертом.
Раздался грохот, осколки и сладкая липкая масса разлетелись по кухне.
— Ева, — рявкнул я. — Иди к себе и делай уроки! Но сначала убери за собой.
Глава 4
Ева
Сморщенная жопка… Это у тебя, старый хрен Артур, сморщенная жопка! У тебя и у твоей бройлерной индюшки.
Суповые наборы ему, видите ли, не нравятся.
Мне еще никто не говорил, что я слишком тощая. Предпочитаешь фигуры как у Ким Кардашьян? Вот и трахайся со своей жопастой бройлершей!
Я металась по своей квартире. Вернее, по квартире этого хрена Артура. Где я вынуждена находиться.
Я готова была прямо сейчас собрать свои нехитрые пожитки и свалить. Багаж можно забрать потом…
Я набрала Ленку.
Мы с ней сегодня уже переписывались, она говорила что-то о походе в клуб.
— Привет! — весело защебетала подруга. — Мы заедем за тобой в девять. Скинь мне адрес. Оторвемся, подруга!
— Подожди… кто это — мы?
— Я и Шурик! То есть Алекс. Он не любит, когда я называю его Шуриком…
— Да что еще за Шурик?
— Мой парень! — торжествующе объявила Ленка.
— Откуда он взялся? — удивилась я.
— Мы с ним познакомились на прошлой неделе. Знаешь, где? — она выдержала паузу. А потом произнесла торжествующе: — В библиотеке!
— Он ботан?
— Да нет. Вообще, он спортсмен. А в библиотеку забрел случайно…
В девять… А сейчас только шесть! Что я буду делать еще три часа? Я не могу тут оставаться! Мне тошно! Меня сейчас вывернет, клянусь!
“Это никто, — раздается в ушах голос Артура. А потом его грозный рык: — Иди к себе и делай уроки!”
Я тебе не школьница, понял? И я не никто!
— Я прямо сейчас приеду к тебе, — говорю я Ленке. — То есть к нам.
— Слу-у-шай… — тянет подруга.
— Что?
— Мы тут с Шуриком…
— Трахаетесь? — вырывается у меня.
— Ева! — удивляется подруга. — С каких пор ты стала такой пошлячкой?
— С сегодняшнего дня.
Я услышала в трубке мужской голос. Где-то на заднем плане. Ленка глупо захихикала. А потом проворковала:
— Не одевайся, я уже иду к тебе!
Фу, блин!
Я бросила трубку.
Ленка трахается с каким-то там Шуриком. Артур по-любому шпилит эту жопастую индюшку. Иначе зачем она к нему пришла?
В проститутстком платье с вырезом до пупка.
Я, видите ли, не в его вкусе… Не очень-то и хотелось! Вообще не хотелось.
Пойду прогуляюсь. Пойду… куда-нибудь. Не знаю, куда. Я просто не могу здесь находиться!
Блин, а ключа-то у меня нет. Я тут заперта, как в тюрьме…
Я переоделась. Достала удобные кеды, отыскала легкую ветровку. Положила в сумку на ремне кошелек и телефон.
И что дальше?
На двери два замка. Один я могу открыть изнутри, а для второго нужен ключ. Который нигде не видно.
Я перерыла всю прихожую. Залезла во все ящики комода, осмотрела вешалку и даже полку для обуви. Ключей здесь нет. Они у Артура.
Значит, пойду и потребую их!
И пофиг, чем он там занимается со своей бройлерной индюшкой.
Я решительным шагом иду к внутренней двери. Не дав себе задуматься ни на секунду, распахиваю ее.
И слышу стоны. И еще какие-то звуки. Кажется, скрип кровати.
А, может, это скрипят суставы старого хрена Артура. И он посыпает песком бройлерную грудь своей индюшки.
Я, как последняя дура, стою и прислушиваюсь к этим звукам. Мне хочется… убить их обоих.
В груди закипает гнев. К глазам подступают злые слезы.
На кого и за что я злюсь? Скорее всего, на себя. За то, что растаяла при виде Артура. Там, в аэропорту. Навоображала себе невесть что…
А он просто похотливый козел!
Который сейчас спаривается с индюшкой. Фу! Мерзость.
Я иду к входной двери. Надеюсь, из этой квартиры я смогу выйти наружу. Насколько я помню, Артур бросил свои ключи на полочку в прихожей.
Когда я прохожу мимо двери в спальню, она внезапно распахивается. На пороге появляется Артур.
Абсолютно голый…
Артур
Ева нашла под раковиной веник и совок. Спросила, где ведро и тряпка. И аккуратно убрала все осколки и останки тирамису. И даже извинилась за беспорядок.
И пусть все ее действия были демонстративными, а извинения — абсолютно неискренними… Все равно, я был поражен до глубины души.
Я предполагал, что она просто убежит и закроется в комнате. Я знаю, что именно так обычно делают обиженные и расстроенные маленькие девочки.
Еще бы мне не знать! У меня две младших сестренки и одна старшая.
Что меня больше всего бесит во всей этой ситуации — я не могу просчитать Еву.
Я аналитик. Конечно, я работаю в сфере бизнеса, но и в жизненных ситуациях у меня обычно получается видеть все на несколько шагов вперед.
Но только не с Евой. Мы знакомы всего пару часов, а у меня уже несколько раз глаза на лоб вылезали от удивления.
Убрав все и вымыв руки, Ева не спеша прошлась по кухне. Вроде как проверяя, не осталось ли на полу осколков, но на самом деле разглядывая Роксану.
Обошла ее кругом. И выдала:
— Ну, это точно не суповой набор. Из этого может получиться наваристый жирный гуляш. Поздравляю.
И спокойно ушла в свою половину, закрыв за собой дверь.
Несносная девчонка! Выпороть бы ее…
— Артур, кто это? — снова спросила растерянная Роксана.
Не знаю, поняла ли она, что именно тут произошло. Она не очень сообразительна и тонких нюансов обычно не улавливает. Когда дело не касается ресторанов, курортов и модных тряпочек.
— Это Ева, — пришлось ответить мне.
— А она… Она назвала меня жирной? — неуверенно произнесла Роксана.
— Не забивай голову.
Мышление — не ее конек. Она годится только для одного…
— Ты скучал? — проворковала Роксана, допив свой кофе.
Вообще ни разу не вспомнил.
— Конечно, — вежливо отозвался я. — Скучал.
Блин, как же все-таки я устал!
Не столько физически, сколько морально — от волнений по поводу той рискованной сделки. Мне бы отдохнуть, но я не могу расслабиться. Напряжение засело внутри, как гвоздь в ботинке.