- Машк , и все-таки, о чем задумалась? интересуется Дима, когда джип заезжает в наш двор.
- Дим, а твои проблемы с этим Кувалдой, не скажутся на нас? я посмотрела в такие родные серые глаза, когда Дима, припарковав машину, развернулся ко мне. Знаешь, у меня все-таки дети, и я переживаю за них.
- Машуль , я тебе торжественно обещаю, что это только мои проблемы, и тебя они никоим образом не коснутся. Он бьет себя в грудь кулаком, вызывая у меня улыбку. Идем, я тебя домой провожу.
Мы выходим из машины, окунаясь в теплоту летней ночи, и молча стоим, рассматривая такой родной, но изменившийся за эти годы двор. В какой-то неуловимый момент, Димка начинает рассказывать какие-то свои воспоминания, я перебиваю его, и выдаю свои. Мы делимся нашими эмоциями от детских шалостей, вспоминаем вечно контролирующую «все и вся» тетю Полю, громко смеемся, уплывая в совместно пережитое здесь детство, а затем и юность.
- Машк , можно я завтра встречу тебя с работы Дима, проведя меня до квартиры, неуверенно топчется на пороге, словно все тот же юнец, которым был двадцать лет назад.
- Я подумаю, - попыталась съязвить, словно вновь заигрывая с этим мужчиной.
- Маш-ша , - он беззлобно шипит, - я же не отстану, ты это знаешь. Я спрашивал только из вежливости. В его глазах горят задорные огоньки веселья, и этим я получила подтверждение, что он принимает мою игру.
- Вали домой, Железнов, - я легко толкнула его в плечо, когда сильные мужские руки обхватили меня за талию, притянули к крепкому телу, и я получила поцелуй в нос.
- Спокойной ночи, Светлячок, - он шепчет мне в губы, а затем страстно целует.
- Спокойной, - ответила я, когда он выпустил меня из своих стальных объятий.
Я закрыла дверь, оставляя по ту сторону Железнова, попыталась восстановить дыхание, когда на долю секунды врываются слова воспоминание: «Для меня есть только ты, помнишь?», - чувствую, как по щеке потекла скупая слеза и резко открываю входную дверь с мыслью кричать его имя до тех пор, пока он не вернется. Мой лоб уперся в грудь мужчины, который тихо прошептав мое имя, подхватил меня, поднимая вверх по своему телу, и я ногами обняла его бедра.
- Машк , ты чего? Димка одной рукой удерживал меня, а пальцами второй стирал слезу с моей щеки.
- Я испугалась - я, прикрыв глаза, попыталась выровнять свое дыхание, подняла голову и тихо произнесла ему прямо в губы. Испугалась, что ты уйдешь и не вернешься. Выдохнула свои страхи, и мои губы вновь захватили в страстный поцелуй. Я пальцами зарылась в короткие волосы своего мужчины, не менее жарко отвечаю на это поцелуй.
- Больше никогда. Машк , - он на мгновение отрывается от моих губ, но все также держит меня в своих крепких руках. Никогда я больше не уйду. Ты моя. Он выносит свой приговор, отгоняя мои внутренние страхи. Только моя.
Димка, крепко прижимая, несет меня в когда-то бывшую моей комнату, так и не разорвав наш поцелуй.
- Стой, - я на мгновение возвращаюсь к реальности, - Я в большой комнате сейчас живу. В глазах Димки сначала проскакивает недоумение, потом осознание моих слов, и он разворачивается и несет по направлению к оговоренной мною комнате.
Перелив телефонного звонка, треск срываемой одежды, грохот падающего тяжелого ремня это все проносится мимо нашего понимания, когда Димка шепчет мне о любви. И я таю от его слов, от действий, от жажды быть наполненной им, как только оказываюсь лежащей на кровати.
Я чувствую горячие руки, жадные поцелуи, которые покрывают мое тело. Отогнав от себя здравый смысл, я отдаюсь этим ощущениям, и уже не контролирую себя, пытаюсь дотянуться, поцеловать, ласкать моего любимого мужчину.
- Машк , я люблю тебя. Он шепчет, глядя в мои затуманенные страстью глаза.
- Люблю, - я вторю в ответ, но крепче обнимаю его, пытаясь слиться в единое целое с этим невероятным мужчиной.
Казалось, он ждал этих признаний, когда меня очередной раз накрывает волной страсти, унося в мир оглушительных ощущений, чувств, звезд
- Димка, - мое тело выгибается дугой, когда мужчина переступает последний порог и наполняет меня. - Я люблю тебя. Я уже кричу, когда его губы ловят мои признания, словно пытаясь скрыть эти слова от чужих ушей.
- Маш, ты же понимаешь, что теперь точно от меня никуда не убежишь? когда нам удается восстановить дыхание, Димка, нависая надо мной, устроил допрос.
- А ты не думал, что я и сама теперь никуда тебя не отпущу? я спрятала свою улыбку ему в плечо.
Мы долго молчим, разглядываем друг друга, словно впервые изучаем нас самих же, но уже нынешних. Между нами теперь нет напряжения, мы словно скинули этот нелепый отрицательный опыт отсутствия друг друга в наших жизнях в течении последних девятнадцати лет.
- Маш, а расскажи мне про своих мальчишек? Дима крепко обнял меня, прижимая мою спину к своей груди.
- Они очень похожи - меня перебивает резкий телефонный звонок. Извини, - я вскочила с кровати и побежала к сумке, в которой лежит заветная трубка.
- Мань, что происходит? слышится испуганный голос отца. Я весь день не могу тебе дозвониться, да и мальчики тоже.
- М-м-м, па, привет. Я покраснела, стараясь скрыть от папы стыд, возникший из-за понимания, чем мы сейчас с Димкой занимались. Очень поздно меня посетила мысль, что он просто не может этого знать. У меня телефон разбился, вот только недавно нашла старую трубу и заменила его.
- Ладно, - напряжение в голосе отца падает, но не проходит. Дочь, у тебя точно все в порядке?
- Да, па, все просто замечательно, - я вновь краснею, почувствовав, как меня прижали к мужскому телу и поцеловали в затылок. Я перезвоню завтра, а то уже поздно, ладно? мужские ладони продолжили неспешно двигаться по моему телу.
- Хорошо, - уже спокойно отвечает папа, а я легонько шлепнула ладошкой по особо настырной конечности, которая попыталась опуститься ниже живота.
- Железнов, ты дурак. Я не спрашивала, а констатировала факт. Я же с папой разговаривала, а ты
- А что я? он сделал притворно удивленные глаза, и поцеловал меня в нос. Маш, я на пару минут спущусь к машине. Только сейчас я поняла, что Димка натянул джинсы. Я быстро. Он схватил ключи от квартиры, лежащие на полке, и вышел.
И я, счастливая от происходящего, натянула Димкину футболку, вдохнув такой знакомый и любимый аромат моего мужчины, и ушла на кухню, чтобы включить чайник. На какое-то время остановилась возле окна, разглядывая ночное небо, в котором круглой желтой монетой, светит полная луна, и тихо произнесла «Спасибо» - то ли этому небу, то ли луне.
- Маш, это тебе. Димка тихонько подкрался сзади, обнял меня одной рукой и протянул темно-синюю коробку.
Я испуганно взяла в руки подарок, открыла и обнаружила новенький мобильный телефон как раз такой, о котором давно мечтала, но цена аппарата отпугивала от покупки.
- Димка, - я развернулась к нему лицом, - Спасибо тебе. я поцеловала мужчину, не скрывая эмоций, которые переполняли меня.
- Машк , это тебе спасибо. он подхватил меня, отобрал коробку, оставляя ее на столе, и унес в комнату. За то что ты есть, спасибо. Тихо прошептал любимый.
- И тебе спасибо, - вновь произнесла я, покрывая поцелуями его лицо.
Дима
- Девушка, а дайте мне тот букетик, пожалуйста, - я указал на нечто замудренное , но красивое.
Продавщица в цветочном ларьке достала букет и внимательно посмотрела на меня, затем вздохнула и огласила цену.
- Везет же некоторым, - проворчала она себе под нос. Каждый день цветы дарят, а мне своего трясти на одну розу приходится. Говорит, ты в цветочном работаешь, на фига тебе работа еще и дома.
- Он не прав, - улыбнулся я.
- Ему бы кто это сказал, - усмехнулась продавщица. День рождения, восьмое марта и на годовщину свадьбы вот и все поводы для цветов. Повезло вашей девушке, - она улыбнулась уже более открыто и приветливо. Желаю вам всего хорошего.
- Спасибо, - я от души улыбнулся в ответ. И вам всего наилучшего.
Выйдя из цветочного ларька, я взглянул на часы. Машка вот-вот должна была закончить нести красоту в массы и выйти из офиса. Дойдя до машины, я вздохнул полной грудью и сощурился на вечернее солнце. Вот уже неделю я ежедневно встречаю Светлову с работы, а утром отвожу, получая свой законный поцелуй на прощание до обеда, потому что в обед я снова у нее и везу в приглянувшийся мне ресторанчик. Не жизнь, а сказка. В течение дня звонки, СМС-ки и издевки Ирины Павловны, которые я стоически выдерживаю, втыкая в нее ответные шпильки. А ночью только мой Светлячок и ее жаркий шепот, взрывающая мозг страсть и умопомрачительная нежность после.
Счастлив ли я? До безумия, черт возьми! Лилька зависла в черном списке, разговариваю только с ее папашкой , когда он пытается узнать, в чем дело и намекнуть, что мое поведение вот-вот вынудит переслать компромат одному уважаемому человеку. Я знаю, что он этого не сделает, пока не увидит в моем паспорте штамп о браке с другой женщиной, потому что его дурной дочурке до зубовного скрежета нужно надеть мне на палец обручальное колечко. А колечко она не наденет никогда, но, ни Селезнев, ни Лилька, все еще не могут этого осознать. И, значит, у меня есть время, и мои мальчики плодотворно его используют, чтобы добыть для меня противоядие от зарвавшейся семейки.
Машка спрашивала меня, не грозит ли ей и детям месть Кувалды. Оправданное беспокойство, и я бы никогда не сунулся к ней, если бы эта угроза была. Но, к счастью, господин Кувалда не любитель многоходовых комбинаций. Он всегда предпочитал разбираться только со своим должником, а это я. Ни Машка, ни ее сыновья отношения к той афере не имеют, а, стало быть, ничего не задолжали. Но вот именно сейчас, когда у нас все так замечательно, когда я вернул то, что потерял столько лет назад, лишиться вновь совершенно не хочется.
- И откуда это такого красивого дяденьку к нам замело? я вздрогнул и обернулся. За моей спиной стояла сногсшибательно красивая Машка и улыбалась мне во все свои крепкие и белые тридцать два зуба. А цветочки кому?
- Мне, - важно ответил я, целуя ее в щеку. Но дам тебе подержать, могу даже подарить.
- Нам чужого не надо, - не менее важно ответила Светлова, забирая у меня цветы. Но подержу, уговорил.
- Здравствуйте, Дмитрий Владимирович. Пока, Маш, - Машкина подруга подмигнула ей, окинула меня быстрым взглядом и ушла раньше, чем мы ей ответили.
Я открыл Машке дверцу машины, после занял водительское сиденье, и машина покинула парковку. Черт, чувствую себя мальчишкой. И гормоны так же кипят и бродят по организму, сосредотачиваюсь вместе с разумом в одном конкретном месте. Я скосил глаза на Машкины коленки и ненавязчиво накрыл ближайшую ладонью, погладил и сдвинул подол выше.
- ДВ, следите за дорогой, - строго велела МК, используя мои инициалы и отдирая руку от своей ноги.
Я немного пофыркал на недотрогу и ломаку Светлову и угомонился. Правда, ненадолго.
- Машк , а поехали, наш дом посмотрим, - предложил я.
- Наш? она обернулась ко мне.
- А чей? удивленно ответил я. Твой, мой, твоих детей наш. Ты его нарисовала, осталось достроить, и будем жить. Сразу после ЗАГСа туда и переедем, ага? Кстати, нужно будет мальчишкам комнаты заново распланировать. К нашей спальне примериться опробовать.
- Угу, в грязище, - как-то нервно хохотнула Машка. Нет, сейчас домой.
- А что мы у тебя дома еще не опробовали? задумался я.
- Железнов, ты маньяк! рассмеялась она и легонько пихнула меня кулачком в бок.
- Не согласен, - возразил я. Я мужчина в полном расцвете сил.
- Рули, Карлсон.
Но и дома мне было отказано в высочайшем доступе по отвратительно-тривиальной причине:
- Хлеб закончился, - сказала Машка, заглядывая в хлебницу.
- Я могу тебя есть без хлеба, - уверил я, распуская руки.
- А я не могу без хлеба, - вредничала Светлова, отбиваясь от моего гусарского наскока. Сходишь?
Сострив ей страшную рожу, я провел по горлу большим пальцем, и, грозно пообещав:
- Я сейчас вернусь, - прихватил ключи от квартиры и ушел в магазин.
Ничего-ничего, когда переедем, за хлебом будет, кому ходить. Идиллическая картинка будущей семейной жизни периодически всплывала в голове. Как только разберусь с Селезневыми, можно будет, наконец-то, сделать то, что собирался сделать девятнадцать лет назад. Осталось познакомиться с Машкиными мальчишками. Хочется верить, что мы сможем подружиться, вроде неплохие ребята. Вспомнился шкет Данька и его нагловатый взгляд, а затем и Кирилл. Этот паренек неизменно заставлял меня хмуриться, когда я смотрел его фото у Машки в альбоме и на компьютере. Все время было ощущение, что разгадка смутного беспокойства лежит на поверхности, но ухватить ее я никак мог. Тонкая ниточка понимания ускользала раз за разом. Ладно, разберемся.
Телефонный звонок выбил меня из размышлений, и я достал гаджет. Мама.
- Димка, паразитина такая, опять пропал, - мама с ходу пошла в наступление.
- Привет, мам, - ответил я, наполняясь ощущением тепла.
- Приветкает он, слышь, отец? проворчала мама. Здравствуй, сынок. Как у тебя дела, уже все деньги заработал, или нам твоего явления еще полгода ждать?
- Мам, а я женюсь, - я широко улыбнулся в трубку.
- Да, говорил уже, забыл что ли? усмехнулась мама. Когда с девочкой-то познакомишь? Или мы рылом не вышли?
- Какие глупости ты иногда говоришь, - укорил я маму. Ты ее знаешь, мам, давно знаешь. На Машке, мам, на Светловой.
В трубке воцарилось молчание. Неожиданно, понимаю.
- Это как это? наконец отозвалась мама.
- Я потом вам все расскажу, ладно? Только ты старого не вспоминай. Я не помню, и вы забудьте. Зная маму, я был уверен, что сейчас начнется допрос с пристрастием, потому быстро свернул разговор. О, мам, прости, важный звонок.
- Димка!
- Целую, - и нажал отбой. Уф.
Усмехнувшись, я вошел во двор. На скамейке у своего подъезда сидела тетя Поля. Я махнул рукой и направился дальше.
- Дим, постой, - крикнула соседка.
Я остановился, дожидаясь, пока женщина дойдет до меня. Пока я гадал, что ей могло от меня понадобиться, тетя Поля уже доковыляла. Она посмотрела на половину буханки в моей руке и улыбнулась.
- Вот и молодцы, что сошлись, - сказала она. И что Машку простил молодец. Девчонка ведь еще была, вот и скрыла по глупости, что мальчишку-то тебе родила. А я ведь быстро смекнула, чей сын Кирюшка. Теперь заживете дружной семейкой.
Я недоуменно посмотрел на соседку. От ее слов потянуло холодком где-то внизу живота.
- Вы о чем, теть Поль? осторожно переспросил я.
- Так, как о чем, - она махнула на меня сухонькой ручкой. Будет он мне тут прикидываться. Кирюха -то копия тебя, что мальчонкой пока был, что сейчас. Вылитый. Она вдруг замолчала. А Машка так и не сказала что ль? Вот лахудра Димка, ты чего?
Ну, вот все и сошлось. Вот то, что столько дергало меня наша схожесть с парнишкой. Сын Мой? У меня есть сын?! У меня есть сын. Которому, черт возьми, восемнадцать лет. А я ни сном, ни духом
- Твою мать! гаркнул я, хватаясь за голову.
- Димка
- Уйдите, теть Поль, ага? глухо попросил я и первым отошел от женщины.
Спокойно, Дмитрий Владимирович, держим себя в руках, держим. Восемнадцать лет Я уехал, а Машка узнала о своей беременности, так выходит? Выходит, что так. Но тогда замуж она выскочила уже будучи беременной? Стоп!
- А был ли муж? вслух спросил я самого себя.
Но если ее отослали к тетке рожать, то зачем было врать мне? Зачем было красть отца у мальчика? Зачем столько лет веры в чужую ложь? Зачем та боль, которая чуть не выела мне душу? И она не сказала мне ни тогда, ни в тот раз, когда мы встретились в Москве, ни сейчас. Восемнадцать лет. Неужели можно было настолько сильно обидеться на мой поспешный отъезд, чтобы ничего не сказать про свою беременность? Потеряла связь? Из-за этого?
- Бред! я ударил кулаком в стену.
Я родителей забрал только через четыре года, перед ее возвращением, выходит. Машка знала мой домашний номер, могла позвонить и сказать. Могла! А если звонила? Мать столько внуков ждет, что не могла мне не сказать. Но мама тогда могла промолчать, а потом уже побоялась признаться Черт, мне легче обвинить родную мать, чем Светлову. Не выдержав, я набрал мамин номер.
- Мам, только честно. Не ври мне сейчас, слышишь, мама, - голос прозвучал, как натянутая струна.
- Что случилось? недоумение мамы было искренним.
Я говорил про Светлову, сейчас требую отчета, значит, если бы чувствовала за собой вину, сейчас была бы слышна фальшь.
- Мам, за те четыре года после моего отъезда в Москву, Машка звонила вам? Хоть раз? Только не ври меня сейчас, мама!