Орки особым трудолюбием не отличались, кочевали, где была еда, и можно было немного подзаработать. Они не жаждали богатства и зарабатывали только чтоб прокормить себя. Основным их занятием было выращивание белых буйволов, которые тянули по степям их огромные кибитки — дома. Не в пример Сфеносу, в орде орки были молодые и сильные, кочевали они семьями, с детьми и толстыми женами, которых от мужей трудно было отличить. По фигуре орчанку от орка отличала только большая грудь, да рост был чуть меньше и то не всегда. В том караване было много молодых орчат. С одним таким, единственным ребенком кузнеца, толстым и неуклюжим Ортоклазом, в детстве дружила Бёрк. Их дружба сложилась случайно, но по приезде табора снова возобновилась.
А познакомились они так: как-то шла она меду кибитками каравана, на ночь из них выпрягли волов и поставили в две, более или менее, ровные полосы. По образовавшемуся широкому проходу, как по улице ходили жильцы. У орков были толстые пальцы, и шитье было нелегкой работой для них, поэтому Бёрк немного подрабатывала шитьем, платили ей в основном продуктами, вяленой рыбой, лепешками, иногда сыром, это впрочем, ее не огорчало. Сегодня корзине, которую она несла в руках, уже лежала пара рыбин. Бёрк шла и представляла, как вечером они со Сфеносом сварят из них ароматную похлебку, у неё потекли слюнки в предвкушении отличного ужина. Тут ее кто-то сильно толкнул в спину, от резкого удара она споткнулась и плюхнулась в дорожную пыль. Корзина из рук выскочила и на землю выпали отданные ей на починку вещи и сегодняшний заработок. Тут же, ее пнули в живот, над головой раздался хриплый орочий смех. Над ней стояли три зеленых подростка, до этого страдавшие от скуки и решившие так развлечься. Берк свернулась калачиком, на случай если её еще решат ударить.
— Мерзкая личинка короеда. — Забасил, самый крупный из них детина.
У орков, кто самый сильный — тот и главный. И этот здоровяк был явно в этой троице предводителем. Два других загыкали, над веселой, по их мнению, шуткой, показывая кривые зубы разной длины.
— Ты шатаешься по нашей территории. Здесь могут ходить только орки. — Заявил нагло обидчик.
— Я орк. — Чуть не шепотом от страха, ответила Бёрк.
Она мысленно перебирала варианты дальнейших действий и не находила выхода. Они сильнее и быстрее. Если попробовать убежать, на ровном пространстве луга они точное её поймают, и будет только хуже.
— Какой же ты орк? Посмотри на себя: ты маленькая как гном, и уродливая как гном, да и кожа у тебя светлая. — Не унимался обидчик, добавляя к словам очередной пинок.
— Я болела … — Попыталась отделаться от орков девочка.
Она отползла подальше и не вставая, стала собирать в корзинку рассыпанные вещи. Кожа у неё была сейчас действительно светлее, чем обычно, краска почти смылась, а она забыла натереться зеленой болтушкой.
— Больной гном! — Заржали, опять нападавшие. — Теперь ты будешь платить нам, за то, что ходишь здесь.
С этими словами, он выхватил у нее рыбу и откусил от нее голову, громко зачавкал. Бёрк брезгливо поморщилась. Мимо них проходил Ортоклаз. Вчера она ему зашила разодранную надвое, меховую жилетку. Он пришел к их дому и попросил починить дорогую вещь. Он лазил на дерево и свалился с ветки, потому что от природы был очень неуклюжим. Порвав обновку, только неделю назад купленную, он испугался, что мать его отлупит. Вспомнив о Бёрк, та зашивала отцу куртку, он поплелся к ней с надеждой избежать наказания.
Орток был такого же роста как обидчик Бёрк, только еще шире в плечах. Уже сейчас было видно, что мало кто в будущем решится померяться силой с сыном кузнеца.
— Отстань от нее. — Ортоклаз подошел и стал напротив задиры.
Они смотрели друг другу в глаза. Безмолвная дуэль продолжалась не больше минуты. Поняв, что перед ними уже не беззащитная жертва, троица, молча, удалилась. Они не испугались, нет, просто драться из-за двух рыбин им было лень. Поднявшаяся с земли, помятая Бёрк совсем не выглядела расстроенной, она была оптимисткой и во всем всегда находила что-то хорошее. Потеряв одну рыбу она, кажется, нашла друга.
С тех пор они много времени проводили вместе. Ортоклаз был молчалив и туповат, но Бёрк, все устраивало. Она была болтушкой и могла часами, не замолкая, пересказывать ему всякие истории, услышанные в караване. То, что орк ее не перебивал, было, ему большим плюсом.
После того как ее обозвали «личинкой короеда» Бёрк, никогда не обращавшая внимания на свою внешность, стала чувствовать себя ущербной. Она спросила у Сфена, почему она белокожая, а не зеленая как все орки, подумав, отец разъяснил.
— Альбинос. — Он пожал плечами, показывая, что в этом нет ничего страшного. — Бывает…
Всю свою сознательную жизнь, раз в неделю Бёрк, заливала небольшой кусочек Изумрудной водоросли водой и натирала открытые участки тела не скрытые одеждой. От постоянной возни в воде, на руках краска стиралась быстрее, тут приходилось чаше её обновлять. Она хотела натираться полностью, чтоб летом можно было носить рубашки с коротким рукавом, но заготовленных запасов водорослей хватало ровно на год. В окрестностях хутора водоросль встречалась редко и Бёрк как могла её экономила.
После того как пошла у нее первая кровь, Бёрк перестала расти. Сфенос на вопросы девушки:
— Почему? — Сваливал все вину на поганого Фуча.
Дескать, от травмы в теле что-то повредилось. Ростом она осталась даже меньше гнома и если бы она жила среди людей, о ней говорили как о миниатюрной девушке. Шли годы, а все вокруг по-прежнему воспринимали её как детеныша орк, а и её это вполне устраивало, но образ вечного ребенка сыграл с ней злую шутку.
Её друг Ортоклаз, за эти годы окончательно превратился в крупного орка, ростом выше Сфена. Примерно в это же время у его соседки, вдруг, выросла грудь. С того момента, когда орк это понял, его дружбе с Бёрк пришел конец, она стала ему не интересна, и инстинкт размножения погнал его к созревшей самке. Это стало настоящим ударом для Бёрк, она привыкла воспринимать здоровяка-недотепу как свою собственность, орка одной ей принадлежащего. А тут такое предательство… Он не отходил от повозки, где жила зазноба, ни на шаг. С кузни отца приносил ей подарки, нужные в хозяйстве, железные вещи, которые сам ковал и даже подрался с парой соперников, доказав свое превосходство. Через полгода ухаживаний, с согласия обеих сторон, Ортоклаз женился на ней и забрал избранницу в новую, недавно для них построенную кибитку. Жизнь у новой пары как-то не заладилась, то вол издохнет, то колесо отвалится. А потом и вовсе сгорело их не обжитое еще жилье.
Сфенос и Бёрк издалека наблюдали за тем как орки тушат пожар, случайно отец глянул на неё… И все понял. Рядом с ним стоял не ребенок уже, а ревнивая женщина, удовлетворенно смотревшая на результат совершенной ею мести. У неё на губах играла улыбка маньячки, а глаза довольно сверкали. Дома, он обыскал куртку Бёрк и показательно вытряхнул из ее кармана коробку спичек. На лице дочки, которая поняла, что ее поймали, не было ни капли раскаянья. Сфен вытащил из-за печки прутик, которым порол Берк, когда она сильно портачила и отстегал, как следует, приговаривая:
— Нельзя, нельзя! Чужое добро портить — не уважать тяжкий труд. Нельзя!
Этот урок она запомнила навсегда. И больше никогда ничего, кроме дров в печи и костра, не поджигала.
После того как кибитка Ортоклаза сгорела, орда снялась с места и покатила искать новое место жительства. Орки решили, что на хуторе завелся злой дух. Они поехали дальше на юг, искать там своё кочевое счастье.
Несколько лет прошло для Бёрк спокойно, никто не тревожил больше девичье сердце. Бывало кто-то из местных гномов, кто в шутку, кто на спор, подкатывали к Бёрк. Все они верили в байку, ходившую по хутору. Говорили что ее мать однажды, пьяная заснула, не дойдя до дома, на нее наткнулся, пьяный тоже, гном так и появилась на свет Бёрк, а Сфен, увидев, что родила ему жена, прибил ее за неверность. Бёрк слышала эти сплетни но в них не верила, а на ухаживания гномов она всегда отвечала отказом, все они после истории с Фучем, были ей отвратительны, а некоторые даже пугали.
Как-то осенью поселился на их хуторе эльф. Он снял крайнюю избушку, принадлежащую отцу Поли. Куплен был домик для нее, в качестве приданного. Но за неимением жениха, что очень расстраивало ее родителей, пока пустовал. Он не захотел жить на постоялом дворе, считая его слишком шумным и грязным для себя, как многие эльфы, он был «немного» высокомерен. Каждый день к обеду, он приходил в харчевню и оставался там до поздней ночи, не пропуская ни одного события. Ел, пил и частенько что-то записывал в толстый блокнот. Звался он Спессартин. Зачем он остановился у них, из местных никто не знал.
Бёрк разносила по столам пиво. Ее взгляд ни на ком не останавливался, переходил от одного лица к другому. Всех сегодняшних посетителей харчевни она знала с детства. Они тоже привыкли к ней как к немногочисленной мебели, наполнявшей эту комнату. Считали чем-то постоянным, неотделимым, а потому, неизбежным. Входная дверь распахнулась, и в комнату вошел эльф, высокий и стройный. На фоне орков, он мог показаться даже хрупким. С длинными, ниже плеч, белыми волосами оттенка луны. В бежевой, прекрасно скроенной куртке, украшенной золотым шитьем и, видимо, очень дорогой. За спиной плащ из зеленого бархата. Он осмотрел ярко-зелеными глазами харчевню, подошел к крайнему столу. За тем столом уже сидело три гнома. Спросив разрешения и получив добро, он уселся с ними рядом. Бородачи явно были не против нового собеседника, интересные новости были тут редкостью, а у такого гостя их должно быть с лихвой.
Орчанка не могла налюбоваться на красавчика, Поли тоже прибежала, не каждый год увидишь эльфийского мужчину. Татимир, быстро загнал кухарку на кухню, где ей самое место, а наблюдая за Бёрк, посмеивался в усы. У той, только разве слюни не текли, при взгляде на Спессартина. Ему стало даже жалко глупышку, и он рано отправил ее в тот день домой, чтоб не напридумывала себе всяких глупостей. Но было уже поздно…
Прекрасный гость был так высокомерен, что день за днем даже не замечал девушку, которая приносила ему еду и выпивку. А влюбленная Бёрк начала следить за своей внешностью, ей так хотелось понравиться остроухому. Татим, чтобы позлить её говорил, что их уши похожи на гоблинские, но орчанка считала, что они прекрасны. Каждый вечер теперь, перед тем как идти вечером на работу в харчевню, она обязательно купалась и надевала чистые вещи. Расчесывала и заплетала волосы в причудливые косы, которые научила плести ее старая дриада, жившая в саду на окраине. Результат стараний она разглядывала в найденный осколок зеркала. Еще, жевала мятный листочек для, свежего дыхания.
Однажды она несла пиво и снова залюбовалась на красивого блондина. К тому времени весь хутор уже знал, о том, что малышка влюбилась в эльфа. Не заметить ее томные взгляды, мог только слепой. И кто-то из, уже порядком пьяных гномов, решив пошутить, вытянул перед ней ногу. Берк в тот момент смотрела не под ноги, а на зеленоглазого и споткнулась. Перед тем как хлопнуться об пол, она по инерции, выплеснула содержимое кружки на предмет своего вожделения, сидевшего за соседним столом. От неожиданности он подскочил, пена стекала с его головы на куртку. Орчанка перевернулась на спину и смотрела на него снизу вверх. Опесартин, нависший над ней, брезгливо разглядывал ее как мерзкое насекомое. Элифу вспомнилась рассказанная, кем-то, история о происхождении этого недоразумения, появившегося на свет при скрещивании орка и гнома. Он сплюнул на пол, затекающее в рот пиво и сказал:
— Фу! Какая мерзость!
Потом развернулся и ушел.
Позже Поли, утешая рыдающую, безутешную Бёрк, говорила, что он имел в вед пиво. Но девушка не верила. Навсегда запомнила она отвращение в холодных, зеленых глазах. Потом часто снился ей кошмар, в котором ее преследовало это: «какая мерзость!» Кусочек зеркала она выбросила за конюшней, там, где нашла. Там, где ему видно и место. Больше никогда не плела причудливые косы. И больше никогда не мечтала об эльфах и любви.
6 глава. Зеленые тайны
Полночи Бёрк проворочалась на своем соломенном матрасе, не в силах уснуть. Она раз за разом, прокручивала в голове произошедшее, прислушиваясь к своим ощущениям. В темноте она трогала кончиками пальцев свои немного припухшие от поцелуев губы, почти ощущая во рту вкус оборотня.
Никогда раньше, двуликие к ним в хутор не заезжали, это был первый оборотень увиденный ею. Он очень понравился Бёрк! Гелиодор был лучше всех особей мужского пола, которых она видела. Добрее эльфа — не такой высокомерный, и не такой разборчивый. Выше гнома, к тому же побрит и трезвый. Намного красивее (на ее вкус) орка, к тому же одного с ней цвета и хорошо пахнущий. Она очень хотела увидеть его снова. От мыслей, что может произойти при их новой встрече, её щеки загорались как костер, они были такие горячие что дядька Татимир, наверное, мог бы прикурить от них свою трубку.
На следующий день Бёрк заверила Сфена что уже выздоровела и как всегда по утрам проводила его в лес, сама подхватив корзину полную выстиранного и пошитого белья, девушка начала свой ежедневный обход. Незаметно ноги сами привели её к тому кем были заняты её мысли. Очутившись возле трех телег составленных в ряд, она осознала, что находится у стоянки оборотней. Они стали лагерем у северного края хутора, на давно убранном поле. С одного края их стоянки, выстроились крытые повозки, в которых оборотни перевозили свой провиант, оружие и не хитрый скарб. Дальше большим полукругом, обращенным «лицом» к хутору, были установлены палатки. В самом его центре весело потрескивал костер, над которым была возведена большая тренога, на ней висел огромный котел, в котором что-то варилось. Питаться в харчевне было дорого, и оборотни кашеварили сами, часто готовили дичь, которую добывали. Они никогда не покупали мясо, чем сильно экономили свои деньги. Готовили они по очереди, каждый день меняясь.
Бёрк опасливо оглядываясь, осторожно зашла на волчью територию. Она нервно сжимала свою корзину, в которую уже насобирала грязные вещи. Заметивший ее дежурный удивленно поднял бровь и принюхался. За ночь орочий запах с одежды немного выветрился и сквозь него начал отчетливее проступать настоящий аромат девушки. Пахла она для оборотня очень заманчиво и приятно, но к её запаху, незаметно для всех других народов, но не для оборотней, примешался уже запах их вожака.
Никто из «последних», никогда не встречался с человеком. Они знали о них лишь по рассказам, и их образ был неясным и размытым, им неоткуда было узнать их запах, ведь люди, из суеверного страха не одну сотню лет не покидали своего берега. Много поколений они считали оборотней чем-то почти мифическим, они отождествлялись у них с карающими божествами, всевидящими, убивающими всякого перешедшего реку и были абсолютно уверены, что волки людоеды. Страх перед двуликими впитывался у человека с молоком матери и не отпускал его всю жизнь. Не один за последние столетия не перешел Багровую реку, Бёрк стала исключением.
Сегодня очередь дежурить у костра была Гессона, он как раз заканчивал варить кашу, которую они все ели по утрам.
— Тебе чего? — Спросил он, у не уверенно топтавшейся на месте, Бёрк.
Орчанка, хотела как всегда, спросить: не нужно ли кому, постирать, или заштопать какую вещь? Но мысли ее витали далеко от работы.
— Гелидора. — Тихо, очень стесняясь, сказала он.
— Ааааа… — Протянул Гессон.
О вчерашнем любовном приключении альфы, на всю харчевню, поведал сильно напившийся Тумит. Хохот стоял такой, что на харчевне крыша чуть не съехала. Тут же, кто-то из местных гномов рассказал, как, по хуторской версии, чудо природы появилось на свет, ее родословная всех сильно позабавила. Устав от грязных шуточек, о любви к, толи карликовой орчанке, толи зеленой гномке, Гелиодор занял у кого-то денег, и мертвецки напился.
Неожиданное появление героини всех вчерашних анекдотов, Гесса сильно позабавило. Решив начать день с хорошей шутки, он громко позвал: