… а глаза-то сверкает и пахнет алкоголем.
— Я немного, — виновато признался он и поцеловал меня в лоб. — Сейчас душ приму, зубы почищу и стану человеком.
— Я пока ужин погрею, — усмехнулась и развернулась в сторону кухни.
— Ага, — крикнул Дима и скрылся в ванной.
Погрела пюре с рыбой, достала салат, нарезала хлеб и поставила чайник. Дима вышел в одном полотенце на бёдрах, принося с собой пар из ванной.
— О, спасибо, — улыбнулся и, обняв меня, поцеловал. — Не хочешь надеть сегодня что-нибудь… эротичное? — глаза парня сверкнули азартным блеском. Его возбуждение несложно почувствовать.
В груди кольнула вина…
— Я сегодня… устала капец, если честно. И ногу травмировала. Прости…
— Не извиняйся, — тепло улыбнулся он. — Я должен был подумать об этом, — он вышел, не заметив, как я морщусь. Не люблю такие ситуации, вечно чувствую себя должной и виноватой…
Когда Дима вернулся и сел за стол, я уже налила нам чай и грызла зелёное яблоко. Парень сел напротив и, взяв вилку, вдруг остановился, внимательно посмотрев на меня.
— Что? — не поняла я. — Что-то случилось?
— Ну… — неопределённо протянул он. — Ольшанский меня кое о чём попросил.
— Так… — протянула я, откладывая яблоко. — Убью его.
Дима усмехнулся, ласково потрепал меня по волосам и стал рассказывать…
Глава 3
— Он попросил сыграть его девушку на выходные… — закончил Дима, после довольно длинной предыстории о сложном жизненном положении Ольшанского.
— А-а… и ты согласился? — опешив, моргнула, растерянно глядя на своего парня. Мысли в голове не желали укладываться.
… Дима замялся.
Сокрушённо выдохнула и растёрла лицо ладонями.
— А почему ты сам не сыграешь его девушку?!
— Рита…
— Я просто не понимаю, как ты мог согласиться на подобное? — медленно закипая, вымолвила я. Внутри всё клокотало, грозя вырваться наружу огненной лавой моего гнева. Сжала руку в кулак и предельно медленно выдохнула. — Почему ты всегда потакаешь капризам этого мажора?
— Рит… — виновато протянул парень и натянуто улыбнулся. — Тебе же не нужно с ним целоваться и тем более спать, даже обниматься не придётся. Просто поужинаете с его отцом и всё…
— Поверить не могу, что тебя ничего не смущает в этой ситуации, — отодвинула табуретку, встала и начала убирать со стола, просто, чтобы занять руки.
— Ты такая красивая, когда злишься, — вставая следом за мной, прошептал Дима и прижался ко мне со спины.
Перекинула длинные волосы на плечо и усмехнулась.
— Не подлизывайся.
— Рит… ну Яр всегда мне помогает, поддерживает…
— Знаю, — буркнула, нехотя соглашаясь. Иногда мне кажется, что Ольшанский специально всем помогает, чтобы потом дань собирать. Ну и гад!.. не поленюсь и приду к его корпусу, чтобы оторвать одно место, которым он вечно думает…
— Ну так что? — заискивая, спросил Дима.
— Не знаю, — пихнула его локтем под дых и понесла посуду в раковину. — Я, правда, не знаю, — повернулась и вздохнула. — Сейчас всё уберу, потом сяду за подготовку к экзаменам и тогда… подумаю, как нам поступить. Но знай, я обижена на тебя, — пригрозила и с деловым видом стала мыть посуду.
Парень поцеловал меня в плечо и ушёл, оставляя мучиться раздумьями.
Меня до глубины души бесит Ольшанский, но, если подумать… он редко обращается к кому-то за помощью. Ему она просто не нужна. Он привык решать всё своими силами. Порой грубо, не всегда честно, бывает цинично, но сам.
До сих пор помню, как старшекурсники, отвязная компания из четырёх отморозков, разбили окна в деканате, пробрались туда и устроили погром, а после… всё свалили на Диму, подставив его.
Ольшанский тогда нашёл на отморозков компромат, ещё и морды им набил, что они сами во всём признались. Их отчислили, а перед Димой извинились за ложные обвинения.
Тяжело вздохнула и выключила кран.
«Как же быть?»
Ольшанский бы не стал называть моё имя, не будь уверенным в том, что его отец меня не примет. Такой мажор ни за что со своей свободой не распрощается. Ему хорошо одному, вполне комфортно. И однажды он исчезнет из нашей жизни, и мы ничего не будем знать о нём. Возможно даже станем волноваться в то время, как Ольшанский вряд ли хоть раз вспомнит о нашем существовании. Такой он, ничего не поделаешь…
Прозанимавшись почти до четырёх утра, я всё же решилась написать этому умельцу создавать другим неприятности.
Я: «Если я соглашусь сыграть твою девушку, ты перестанешь втягивать Диму в мутные истории и таскать его по клубам?»
Идиот Ольшанский: «Знал, что ты заинтересуешься и выдвинешь ответные условия…»
Я; «Это значит «да»? Ты согласен?»
Идиот Ольшанский: «Это значит, я немного занят…»
Закатила глаза и тихо выругалась. Так и знала, что этот придурок развлекается с какой-нибудь длинноногой девахой.
… телефон в руке завибрировал, заставив вздрогнуть.
— Тьфу, блин!.. напугал, — провела пальцем по экрану и прижала телефон к уху. — Только не говори, что звонишь, пока тебя там…
— Не будь такой пошлой, девочка, — прозвучал насмешливый, хрипловатый голос Ольшанского в трубке. — Мы уже закончили.
— Рада за тебя, — огрызнулась в ответ. — Ты подумал? Устраивают условия?
Ольшанский вздохнул, судя по звукам, и затянулся. Курит как всегда…
— Не будь наивной, Меньшикова. Нельзя заставить человека чего-то не делать или наоборот что-то делать. Твой Дима ходит в клубы по собственному желанию. Где ты видела, чтобы я его связывал и тащил насильно?
— Но ты ему предлагаешь, он ходит с тобой за компанию, — оправдываясь произнесла, и закусила ноготь. — Если ты перестанешь его звать…
— То он будет ходить без меня, — иронично закончил Ольшанский. — Знаешь, почему он это делает? Не знаешь, конечно же… Чтобы иметь возможность любоваться красивыми телами полураздетых девиц. Нет, он не изменяет тебе, но любуется. Это нормально, когда мужчина любит глазами. А ты своё хорошенькое тельце прячешь под бесформенными шмотками. А ведь такая симпатичная мордашка…
«Дима не такой…» — хотела ответить, но представила, как жалко прозвучит эта фраза и сказала другое.
— Когда-нибудь… я вырву тебе язык, Ольшанский. И прибью его к доске объявлений в административном корпусе.
В трубке раздался глухой смех.
— Вот поэтому я выбрал тебя.
— Идиот…
— Ладно… Если тебе так будет спокойнее, обещаю не звать Димона ни в один клуб. Вредина…
— Наверное ты прав… — вздохнула в ответ, думая о своём.
— В чём прав? — удивился Ольшанский. — Нет, я всегда прав, но слышать это от тебя… температура?
Цокнула языком и усмехнулась.
— Забей. Будем считать, что таким образом я отблагодарю тебя за помощь Диме.
— Так-то, девочка, лучше, — словно сытый, довольный котяра, протянул этот гад.
— Ещё раз назовёшь меня девочкой…
— В субботу заеду за тобой. Будь готова к пяти, — выпалил он и отключился.
Убила бы!.. в субботу у меня тренировка, придётся собираться впопыхах, а я даже не спросила во что мне одеться?
И несмотря на то, что я должна не понравиться его отцу, подарок, наверное, нужно… нельзя же в гости с пустыми руками. Или можно?.. как-то мне совесть не позволяет…
Глава 4
Из-за травмы тренер отпустила меня пораньше с тренировки.
— Береги колено, — велела она и свистнула в свисток, чтобы другие продолжали.
— Спасибо, — искренне поблагодарила и поспешила в раздевалку.
Нога практически перестала болеть, но Светлана Юрьевна права, чем меньше я её нагружаю, тем лучше.
Немцова сегодня вела себя тихо, и я очень надеюсь, что она не выкинет что-нибудь перед отборочными.
Дима ждал на выходе из спорткомплекса. Прижал меня к себе и поцеловал в щёку.
— А ты чего? — удивилась я.
— Ну… у тебя телефон разрядился, а я хотел предупредить, что мне нужно съездить в торговый центр, — взлохматив волосы, пояснил он. — Не против? Ты же едешь сегодня на ужин с Ольшанским…
— И чья это вина? — спросила скептически. — Ладно, поезжай, мне ещё нужно собраться.
Дима чмокнул меня в висок и проводил на остановку.
«А зачем ему в ТРЦ?» — подумала запоздало.
Зайдя в квартиру, неприязненно поморщилась.
«Поверить не могу, что он снова курил в кухне, пока меня не было…»
Быстро сняла обувь и прошла, чтобы распахнуть окно и впустить свежий воздух. А как сняла верхнюю одежду, сразу начала убираться. Не люблю пыль. И грязную посуду, которая стоит в раковине…
Заглянула в холодильник и поняла, что на ужин ничего нет. И приготовить не из чего. Пусто.
Устало потёрла переносицу и пошла собираться. Ладно, попрошу Ольшанского после ужина закинуть меня в магазин. Не надорвётся.
К пяти я была полностью готова. Чёрное платье, как мне казалось, не выглядит вульгарно, но и не слишком официально. Капроновые колготки, чёрные классические туфли… на всякий случай накинула на плечи кардиган, мельком глянула на себя в зеркало, поправила распущенные волосы, вязла сумку, пакет с подарком и вышла.
Ольшанский подъехал к парадной через минуту, не дав мне замёрзнуть. Всё-таки, несмотря на довольно тёплую весну, ветер ещё холодный.
Мажор выскочил из машины, задвигая на лоб очки и обречённо застонал.
— Меньшикова… что на тебе надето?! — кажется, он ни на шутку зол.
— Ты идиот? Не видишь?! — раздражаясь, воскликнула в ответ.
Ольшанский вцепился в свои волосы и глухо зарычал.
— Откуда у тебя вообще платье и туфли? Замуж за меня захотела, дура?
— За языком следи, — процедила в ответ, грозя пальцем. — Я всегда так одеваюсь, если случай того требует. И поверь, засранец… это не единственное моё платье. Сам катись к своему отцу! — ударила его сумкой и поспешила обратно к дверям парадной.
— Ладно, стой, — Ольшанский ухватил меня за руку. — Я сам не предупредил, но и не думал, что у тебя есть платья. Моя вина, признаю, — примирительно поднял руки, пробежавшись по моей фигуре беглым взглядом. — А теперь иди и переоденься. Иначе всё это не имеет смысла. И смой косметику…
Вскинула средний палец и отправилась обратно домой. Придурок… знала бы, не тратила время…
Плюнуть и пойти в бутсах и футбольной форме? Пусть катится к чёрту, оденусь как обычно. Тёмно-синие джинсы, которые, как ни посмотри, а ноги обтягивали, и белый худи с рисунком Сильвестра и Твитти. Переложила вещи из сумки в рюкзак, взяла многострадальный подарок и вышла.
Ольшанский курил возле парадной, засунув одну руку в карман, и смотрел на детскую площадку.
— Так лучше, господин упрямая задница? — остановилась рядом, качнувшись на пятках. — Ты вообще счастлив должен быть, что я согласилась, а не условия выдвигать.
— Я счастлив, — выкинул окурок в урну и достал из кармана спрей-освежитель для рта. Вот ведь мажор!.. пару раз брызнул в рот и протянул мне.
— От меня не пахнет, — фальшиво улыбнулась и направилась к машине. Ненавижу эти шикарные дорогущие вещи, опять буду чувствовать себя неуютно.
Ольшанский догнал и распахнул для меня дверь, галантно поклонившись.
— Тебе это не поможет, — заметила флегматично и села в салон, пахнущий кожей и ненавязчивым ароматизатором.
Провела ладонью по бежевой панели приборов и удивлённо вскинула бровь. Ни пылинки. Кажется, мажор хорошо ухаживает за своей тачкой.
— Раз в неделю отвожу её в автосалон на чистку салона и мойку, — пояснил он, садясь за руль. — Впечатлена?
— Не особо, — буркнула, отворачиваясь к окну. — Богатенький сынок…
— Зависть плохое чувство, — цокнул языком и завёл двигатель.
Машина издала приятный урчащий звук и плавно тронулась с места.
— Можешь поспать пока, — предложил мажор, мельком взглянув на меня. — Устала, наверное, после тренировки…
— Что-то ты слишком добренький, — насторожилась я, откидывая спинку кресла. — Лучше скажи сразу, что задумал.
Ольшанский хмыкнул.
— Ты ко мне предвзята. Как колено?
— Ты и это знаешь? — слегка удивилась, прикрывая ладонью зевок. — Можно подумать, тебе есть дело до моей травмы.
Он не ответил, а я погрузилась в сон, и никакого дискомфорта совсем не испытала. Разве можно его испытать в такой тачке, в которой всё для людей?..
— Меньшикова… — ласковый шёпотом просочился в уши, пробуждая.
Резко распахнула глаза и дёрнулась, обнаружив лицо Ольшанского слишком близко от моего.
— Ты чего? Совсем? — произнесла сипло и кашлянула.
— Проверял, живая или нет, — усмехнулся он, отстранившись. — Приехали.
Выпрямилась и огляделась.
— Ого… который из особняков твой?
— Не мой, а отца, — произнёс Ольшанский и ткнул пальцем в белокаменный «дворец» за кирпичной стеной.
— Да ладно? Думала, здесь Рапунцель живёт, — отозвалась скептически.
— Вот и скажи это моему отцу, — хмыкнул он и отстегнул ремень.
Закатила глаза и тоже отстегнулась.
— Ладно, давай проговорим. Как мы познакомились, сколько встречаемся, планы на будущее, как я должна себя вести?
Ольшанский заинтересованно склонил голову.
— Знаешь, если бы я раньше увидел тебя в платье… — и протянул ко мне руку, по которой тут же получил.
— Грабли убрал, — произнесла серьёзно. — Я на твои провокации не поведусь. У нас есть одна попытка, чтобы разочаровать твоего родителя, напрягись.
Ольшанский откинулся на спинку кресла и задумчиво постучал пальцами по подбородку.
— Да веди себя как обычно. Будь прямолинейна, не стесняйся в выражениях, может двинуть ему по ноге, как мне в прошлый раз.
— Ты заслужил, — притворно скалясь, процедила.
— Вот, зафиксируй это выражение, — усмехнулся он и вышел из машины.
Гад!..
Глава 5
Не думала, что всё настолько серьёзно, но, когда на нас нацелилась камера видеонаблюдения, а голос в динамике спросил, кто мы и по какому делу, поняла, как крупно влипла. Не просто влипла, а провалилась в дерь… гм… в коричневую жижу по самую макушку.
— Я домой… — прошептала испугано, а ноги сами повернули в обратную сторону.
— Поздно, — Ольшанский поймал меня за руку.
… калитка пикнула электронным замком, отрезая пути отступления.
Во дворе нас встретил телохранитель и по гарнитуре на ухе что-то кому-то доложил. По нам прошлись ручным металлодетектором и отпустили. И если Ольшанский забавлялся происходящим, подмигивая мне, то я вспомнила предков до седьмого колена, моля их о помощи.
Никогда не была трусихой, но тут такое чувство, что на приём к президенту пришла. В кедах и худи…
«Я убью тебя, Ольшанский…» — метал молнии мой яростный взгляд. Надеюсь этот гад воспламенится.
— Ярослав Владимирович, — на пороге нас встречала домработница в униформе. Приятная женщина лет сорока на вид. С идеально убранными в пучок волосами, опрятными руками, которые покоились на белом переднике. — Прошу сюда.
Я прошла в указанном направлении и стала снимать кеды, но Ольшанский покачал головой.
— Рюкзак вешай.
— А-а… — растерянно протянула.
— На приёме не положено снимать обувь, — снисходительно пояснил он и, словно несмышлёную малышку, щёлкнул меня по носу.
Сверкающий глянцем и позолотой вестибюль язык не поворачивается назвать прихожей. Он плавно перетекал в гостиную, а гостиная выводила на веранду, за панорамными окнами цвела вишня…