И так ляпнула лишнее. Теперь будет смотреть на меня, как на умалишенную.
Вообще, о том, что с отношениями у меня как-то не клеилось, я не распространялась. Какая разница, у кого сколько половых партнеров? У меня была главная любовь в жизни — работа, а еще очень придирчивый вкус.
По-хорошему, я могла на пальцах одной руки пересчитать мужчин, которые мне правда нравились. Трое из них даже не жили в нашей стране, четвертый был давно и прочно женат, а пятый…
— Сволочь ты, Исаев, — проворчала я. — Но красивый!
Я взяла тест, который свалился было на пол, и решила, что надо вернуть его в чемодан. Конечно, статья мне уже не светит, потому что с работы и без всяких журналистских расследований поперли, но пусть будет.
Может, блог начать?
В комнате не было холодно, ну, или я разозлилась достаточно во время ссоры, чтобы мне это не мешало, но я все-таки решила найти кофту, за которой посылала Назара. Не зря ж его гоняла и довела до такого скандала!
— Беременность ему моя не нравится, — проворчала я, роясь в вещах. — А тебе какое, паразиту, дело? Можно подумать, я действительно смогла бы повесить на тебя этого ребенка! Или тест ДНК в нашем мире придумали для всех, кроме вашего высочества?.. Блин, а это что еще такое?
Пальцы скользнули по приятной прохладе ткани. Я нахмурилась, не в силах припомнить, что ж такое оставила у себя в чемодане, чтобы оно вызывало у меня такие странные ощущения, и внезапно добыла из дна чемодана тот самый комплект нижнего белья да пеньюар, который невесть зачем взяла с собой.
— Не дури, Кира, — покосившись на клочок ткани, решительно заявила я. — Спрячь это гадство немедленно!
Поскольку самовнушение было не самым эффективным способом, я спрятала белье обратно в чемодане, закрыла его и встала. Подошла к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как распахивается настежь дверь и буквально вылетает в сугроб Витя.
Впрочем, Виктор явно был не из тех, кто быстро сдается. Злой, как сто чертей, Назар вылетел следом за ним; Саша тоже не заставил себя долго ждать. Мужчины размахивали руками, ругались, и что-то мне подсказывало, что Исаев вернется к нашему разговору не в лучшем для того состоянии.
Идиотская идея, которую я уж было почти вытолкала за рамки сознания, вновь зудела где-то на подкорке. С одной стороны, Назар — фиговый кандидат для построения отношений. С другой, он мне нравится. Пока я найду второго мужика, от которого меня не будет воротить, сто лет пройдет. Ну и… Как говорила мама, которую я, впрочем, старалась обычно не слушать, надо уметь успокаивать мужчин.
Я с подозрением оглянулась и вновь открыла свой чемодан. Вытащила на свет тот самый комплект нижнего белья и задумалась — интересно, как он будет на мне смотреться?
Впрочем, зачем гадать, если можно проверить?
…Зеркало свидетельствовало о том, что сидело все отлично. Мне и холодно совершенно не было. Полупрозрачная ткань мало что скрывала, но пеньюар создавал определенный простор для фантазий. Я тряхнула рыжими волосами и подумала, что у того гада, который выбирал белье, неплохой вкус — насыщенный изумрудный оттенок ткани был мне к лицу.
Я вздохнула и скрестила руки на груди.
— И скажи-ка мне, Кира, нафига ты это делаешь? — поинтересовалась я у отражения. — Тебе бед в жизни мало? Тебе еще этот козел нужен?
Отражение не ответило, оставляя инициативу за мной.
Зараза!
Я уже почти смалодушничала, но — не успела. В коридоре раздались громкие шаги, а потом дверь распахнулась настежь.
— Этот недоразвитый меня достал! — прорычал Назар. — Пусть скажет спасибо, что ему еще ничего не сломали — а стоило бы! Эй, Кир, ты где? Черт! — он бросился к окну. — Неужели правда сбежала?
Зеркало было в углу комнаты — Назар даже не подумал оглянуться.
— В отличие от Вити и, должно быть, от тебя тоже, я не недоразвитая, — сердито промолвила я, привлекая к себе внимание. — А просто отошла в другой угол комнаты. Чего мне от тебя бегать? Даже в состоянии огнедышащего Горыныча ты не особо страшный.
— Ну да, — хмыкнул Назар, оборачиваясь. — Что бы ты и не… — он вытаращился на меня и сглотнул. — Съявила… Кира?
— М?
— А что ты делаешь?
Я отступила к двери и прикрыла ее, потом — повернулась к Исаеву и совершенно серьезно заявила:
— Соблазняю тебя.
Назар уставился на меня, как на чокнутую. Правда, попытка смотреть в глаза и изображать невероятное удивление была не слишком удачной — его взгляд то и дело соскальзывал ниже, куда-то на грудь. Я хитро прищурилась и сделала шаг вперед, мягко ступая по паркету.
— Ты? Меня? Соблазняешь? — переспросил Назар, явно выбирая между возможностью броситься ко мне в объятия и сигануть ласточкой в окно от греха подальше, а то мало ли, какого черта я вздумала вырядиться в пеньюар и пройтись перед чужим мужиком в таком виде.
— Конечно, — пожала плечами я. — Мы ж как бы жених и невеста. Вот, я делаю тебе новогодний подарок…
Исаев сглотнул. Потом — облизнулся, причем явно неосознанно, и сделал шаг ко мне навстречу.
— Ты меня боишься? — ухмыльнулась я.
— Меня пугает твоя инициативность, — Назар прищурился. — Что с тобой не так?
— А что со мной не так? Ты ждешь, что я повернусь к тебе спиной, а там окажется хвост? — я скрестила руки на груди, стремительно теряя остатки игривого настроения.
Он мазнул по мне изучающим взглядом и доверительно сообщил:
— Нет, я жду, когда ты вытащишь шприц с отравой откуда-то из потайного кармана и убьешь меня, стоит только приблизиться.
Я смерила Назара внимательным взглядом. Он даже немного подался вперед, буквально ощупывая глазами, и я была готова поставить миллион на то, что он явно не шприц и потайные карманы искал.
— Зато умрешь в объятиях роскошной дивы. Мечта любого.
— Мне не сто лет, чтобы я мечтал умереть во время секса, — закатил глаза Исаев.
— Нет, ну если я для тебя ядовитая, то я, конечно, могу прогуляться до соседнего домика и найти кого-нибудь там.
— Кого? Витю?
— У него были какие-то друзья, — легкомысленно предположила я, прекрасно зная, что ни к какому Вите, а уж тем более к каким-то левым друзьям не пойду.
Исаев усмехнулся, явно поняв шутку, но решил, что риск — не такое благородное дело, как о нем вещают, потому в два шага сократил расстояние между нами до нуля и решительно притянул меня к себе. Я уперлась ладонями ему в грудь и вздохнула. Сильные плечи, не менее сильные руки и прощупывающийся сквозь одежду роскошный пресс — на роль любовника Назар подходил куда лучше Вити.
Только, вот незадача, я не знала, чего хочу больше — его… Или его смерти.
Ладно, зачем так радикально? Не смерти. Но придушить все равно охота.
— Скажи-ка мне, — прошептал мне на ухо Назар, обжигая своим дыханием кожу, — зачем ты меня соблазняешь?
— Я передумала, — запротестовала я, запоздало включив то, чем не пользовалась последние несколько минут — мозги, то есть.
Его руки заскользили по тонкой ткани пеньюара. Эта тряпка, впрочем, ровным счетом ни от чего не спасала. Я чувствовала жар мужского тела гораздо сильнее, чем следовало бы.
Поцеловал бы лучше вместо болтовни!
— Ты хочешь меня использовать, — решительно заявил Исаев. — Исключительно для своих локальных задач.
— Чья б мычала!
— Я вообще-то не против, — протянул он, утягивая меня за собой, и толкнул на кровать.
Я упала на подушки и попыталась было отползти в сторону, но не успела. Исаев навис надо мной, придавливая к постели тяжестью своего тела, и вредно так ухмыльнулся.
— Ты вообще-то не против, но?..
— Какое но?
— В этой фразе обязательно должно быть свое «но», — решительно заявила я. — Давай, продолжай.
Исаев прищурился, потом — расплылся в улыбке, явно принимая правила игры. Он мазнул губами по моей шее, потом — потянул зубами за лямку пенюара, стаскивая ее вниз, застыл, утыкаясь носом куда-то в мое плечо. Я, не скрывая своего раздражения, попыталась пнуть его ногой — безрезультатно. Назар просто подмял меня под себя, буквально вдавливая в кровать, и замер. В глазах сверкали дьявольские искры — он явно любовался достигнутым результатом.
— Я тебе нравлюсь, — заявил он дико довольным тоном. — Я хочу, чтобы ты это признала.
— Что? Ни капельки ты мне не нравишься!
— Кируня, — его рука нагло залезла под мой пеньюар, и я пискнула, отзываясь на прикосновения. — У тебя в окружении было множество мужиков, которые тебе ни капельки не нравились. И ни один из них — если ты мне не врешь, конечно, — не удостаивался возможности оказаться у тебя в постели. Для меня ты сделала исключение. Так что я хочу услышать своими ушами причины.
— Исаев, — почти прорычала я, — девушек соблазняют не так!
— Ой, да брось. Это ты меня соблазняешь, а не я тебя.
Я закатила глаза.
— Я уже передумала.
— Ну, давай. Три простых слова. «Ты мне нравишься». Ты сможешь, Кируня. Я хочу то услышать.
— Это твое пятое желание?
— Не-а, это твое первое.
— Назар!
— Я уже тридцать два года Назар, — решительно заявил он мне. — Ну, Кира. Давай. Это так просто!
— А то что?
Назар хитро прищурился.
— Я придумаю, как тебя наказать.
— Ты сволочь.
— Несомненно.
— Паразит!
Исаев только весело заулыбался. Вид у него был довольный донельзя. Я еще раз попыталась пнуть его ногой, но вместо этого только оказалась в еще более неудобном и невыгодном положении. Назар был так близко, и мне так хотелось хотя бы его оцарапать!
— Ладно, — сдалась я, подумывая, что как минимум пару царапин оставить смогу. — Ты мне нравишься. Доволен?
Вместо ответа Назар впился мне в губы поцелуем.
10
Назар
Спящей Кира казалась настоящим ангелом. Кудрявые волосы разметались по подушке и в лучах зимнего солнца, пробравшихся-таки в комнату сквозь щель в шторах, отливали медью. При определенном освещении Кира казалась даже рыжей, и, признаться, ей шло. Ведьма же. Самая настоящая ведьма!
Во сне она казалась больше похожей на свою сестру — а в том, что Катерина, которую мне Глеб представил как свою невесту, была Кире именно сестрой, я нисколечко не сомневался. Сходство налицо. Пухлые губы, эти большущие глаза… Только что-то я очень сомневался, что у невесты брата был такой дрянной характер и острый язык.
Я покосился на часы. Одиннадцать утра — по-хорошему, надо бы уже встать, но этот рыжий магнит упорно держал меня в постели.
Про беременность она не солгала. Про невинность — тоже. Правда, как героиня бульварных романов, оцарапала мне всю спину, еще и видать нарочно, но оно того определенно стоило.
Все же, спящей или нет, Кира была потрясающе красива.
Часы на стене укоризненно закуковали. Кира даже бровью не повела, только перевернулась на живот, крепко обняла подушку, разумеется, перед этим спихнув меня с нее, и продолжила спать.
— Кира, — прошептал я, придвигаясь ближе, впрочем, без особой надежды вернуть подушку. — Просыпайся.
— М-м-м, — невнятно пробормотала она, уцепившись пальцами в наволочку.
По мнению Киры, отреагировала она в достаточной мере, чтобы продолжить спать. Поразительно! Обычно барышни, оказывавшиеся у меня в постели, утром делали все, дабы заставить меня задержаться подольше. Кофе в постель, роскошный завтрак, состоящий из горелых яиц и кое-как накромсанного помидора, перемешанного с травкой, явно предназначенной не для людей, а для каких-то коров, попытки принять душ в максимально сексуальной позе…
В общем, обычно мои любовницы делали все, чтобы после бурной ночи у меня было желание поскорее одеться и в кратчайшие сроки убраться прочь. И ладно бы «до» девушка вела себя также — то есть, как безмозглая курица, — но нет! Конечно, были прецеденты… Но я уж как-то даже привык, что то ли мое врожденное обаяние, то ли мечты о кольце на пальце напрочь выбивали из голов представительниц прекрасной половины человечества все здравые мысли и заставляли их вести себя так, как будто они за ночь отрастили крылья и собирались нести яйца в нашем отлично свитом семейном гнезде.
Какое нафиг семейное гнездо?!
Значило ли это, что среди женщин нет ни одной нормальной? Кто-то из моих знакомых упорно продвигал сию шовинистическую мысль, но я считал иначе. Если мне попадались либо идиотки, либо девушки, просто ищущие возможность неплохо провести несколько ночей, это не значит, что они все такие. Это значит, что я вот таких притягиваю.
И до какого-то момента меня даже все устраивало. Пока не притянулась Кира.
— Доброе утро, — пробормотал я ей на ухо и обнял за талию. — Пора просыпаться. Уже одиннадцать утра, Кира…
— Иди к черту, я сплю, — отозвалась она.
В сонном, чуть хрипловатом голосе осознанности ситуации не добавилось. Кира действительно крепко спала и не собиралась выбираться из объятий Морфея.
Я стянул с нее одеяло — Кира раздраженно зафырчала, вывернула руку и потянула его обратно, но только до поясницы, — и залюбовался ее обнаженной спиной. Девушка была действительно стройной, без лишней худощавости, когда фигура начинает вызывать желание накормить ее хозяйку, а не затащить ее же в постель. Я пробежался кончиками пальцев по ее позвоночнику, подался вперед, касаясь губами тоненького шрама под правой лопаткой.
— Кира, просыпайся.
— Отстань, — теперь ее голос звучал более осмысленно.
— А как же завтрак в постель?
— А ты уже что-то приготовил? — Она попыталась перевернуться на живот, но я придержал ее, надавив ладонью на поясницу. Кира вздохнула и завозилась в кровати, цепляясь пальцами за подушку.
— Это я должен готовить? — язвительно поинтересовался я у нее.
— Конечно! Кто из нас тут профессиональный повар? И вообще, ты, мужчина, должен быть благодарен, что такое счастье, как я, оказалось у тебя в постели.
— Не боишься, что сбегу?
— Куда? — язвительно поинтересовалась она. — В метель? Но можешь и сбежать. Я буду только рада попрощаться с тобой раз и навсегда.
Я рассмеялся.
— Ведьма.
— А ты — завороженный козел или принц, который после поцелуя превращается в жабу?
Это было, конечно, странно, но я почувствовал некое облегчение. Таинственного превращения умной, талантливой, искрометной Киры в безмозглую курицу не произошло. Она оставалась такой же когтистой кошечкой, способной шипеть на кого угодно.
— Как видишь, пока не жаба. Ты видать не там целовала. Но мы можем продолжить эксперименты, — усмехнулся я и, поняв, что Кира опять пытается уснуть, коснулся ее шрама. — Откуда это?
Кира вздохнула, отпихнула меня в сторону, подтянула одеяло повыше — можно подумать, я не видел ее грудь! — и только тогда наконец-то перевернулась на спину, сдвинулась немного к краю подушки. Теперь уже места хватало и для меня; я устроился рядом, изучая девушку взглядом, наблюдая за каждым движением. Ждал, что смутится, но Кира оставила смущение где-то в прошлой жизни. Или, возможно, свою часть передала сестре?
— В детстве упала с велосипеда, — беззаботно сообщила она. — И на какой-то штырь. Чуть не пробила себе легкое, между прочим. Но обошлось. Рану зашивали. Мама так ругалась…
— Ругалась? На пострадавшего ребенка?
— Это для нее нормально, — усмехнулась Кира. Беззаботность во взгляде на мгновение сменилась недовольством, но оно быстро исчезло. — Что ты на меня так смотришь? Боишься, что я растаю?
— Не растаешь. Ты сначала выешь мне весь мозг, а только потом подумаешь, нет ли смысла убежать.
— Там снег. Иначе б меня уже здесь не было, — так решительно заявила Кира, что я даже не сомневался, что она врет.
Колючка.
— И чего ты лыбишься?
— Да так, задумался, — отмахнулся я, притягивая ее поближе к себе. Кира сердито отвернулась и прижалась спиной к моей груди.
Теперь я чувствовал ее рваное, участившееся дыхание — и видел, как она вновь цепляется пальцами за простыню. Психует. Казалось бы, с какой это радости?
— Ничего не болит? — нехотя поинтересовался я, перебирая в голове отрывки воспоминаний.
Вообще, спрашивать девушку о том, как прошла ночь — идиотская идея. Но мы застряли посреди снежных сугробов в карпатской деревеньке, врачей тут, понятное дело, нет, а эта ведьма в жизни не признается сама, если с ней что-то не так.