— Тебе никогда не хотелось выйти замуж и завести детей?
На бледном лице Ианты застыла вежливая маска.
— И кто бы со мной связался? По убеждению общества, я шлюха чародея. И если на то пошло, зачем отдавать мужчине свою независимость? Я могу жить так, как хочу.
— Ты не хочешь детей?
Ианта отвернулась, осматривая небольшой подвал.
— Не уверена, что из меня получилась бы хорошая мать.
Что-то в ее голосе привлекло внимание Люсьена. Она не говорила всей правды.
— А твой отец? Почему твоя работа у чародея его раздражала?
— Он попытался устроить скандал и подать на Дрейка в суд за то, что он меня испортил. Грант ужасно оскорблял Дрейка, обзывал колдуном, завлекающим невинных дев на сторону сатаны. Просто смешно, ведь отец сам от меня избавился, но некоторые друзья очень активно это обсуждали. Я хотела разбить вдребезги сказочку о невинной деве и бесчестном соблазнителе. И анонимно прислала отцу билеты в первый ряд на свое первое представление. Я знала, что он придет. Грант никогда бы не упустил случая пообщаться с представителями своего класса. Поэтому я вышла на сцену в блестящем наряде, чтобы показать, какой стала. Он сбежал после первого действия, но ждал меня в гримерке. — Ианта помрачнела. — И это была наша единственная встреча после того, как я покинула его дом. Ссора вышла ужасной, но в глубине души я ликовала. Наконец у меня появилась власть над ним. Я заявила, что если он продолжит угрожать Дрейку, я расскажу всему миру, кто такая «Сабина». Пригрозила, что стану известной любовницей богача. И смогу уничтожить отца. — Она вздохнула. — Тогда я была моложе, конечно.
— Разве ты не поступила бы так же и сейчас?
— Нет. Я устала принимать решения, только чтобы позлить его. — Ианта небрежно пожала плечами. — Теперь есть дела поважнее. И люди, которым я небезразлична, а не те, с кем имела несчастье жить с рождения.
Люсьену стало обидно, потому что у нее появились близкие, а у него нет… Он никогда не понимал, чего ему не хватает, пока в его жизнь не ворвалась Ианта, но хотя она являлась виновницей его неприятностей, дело было не только в ней. Люсьен с мрачной гримасой оглядел темный подвал.
— Считай, что с возрастом я приобрела толику разума. — Ианта горько улыбнулась, но тут же обратила внимание на подвал. — Ну что ж… миленько.
Она пошла вперед под тяжелые готические арки, что поддерживали потолок, и провела ладонью по одной из стоявших на страже крупных каменных горгулий.
Люсьен едва ее слышал. Все его тело дрожало от осознания правды: он один. Сейчас всем на него наплевать. Сердце заныло.
Он попытался напустить на себя безразличный вид: не хотел показывать, что что-то не так.
— Ты не такая уж и старая.
— И сколько, по-твоему, мне лет?
Люсьен уперся рукой в арку, рассматривая Ианту от элегантного шиньона до кончиков пальцев на ногах.
— Я не такой дурак, чтобы ответить. Джентльмен никогда не комментирует возраст дамы.
— А я полагала, ты не джентльмен. Это ведь твои слова?
— Дело не в этикете, а в чистом самосохранении, ничего больше.
Улыбка Ианты стала нежнее. Тени чуть скрадывали ее черты, выделяя опасные глаза. Они напоминали темные тучи, постоянно меняющиеся, беспокойные и впечатляющие, как приближающаяся буря. Люсьен никогда не забывал, насколько Ианта красива. И не мог отвести от нее глаз, когда она повернулась к книгам на столе.
«Возможно, потому, что ты так долго не был с женщиной?»
Либо да, либо нет. Он слегка встревожился. Ианта напоминала ему самого себя. Они оба были практически сиротами при холодных и отстраненных отцах, но если она нашла место в жизни и преуспевала, он свое еще не отыскал. Люк восхищался силой воли Ианты и уважал ее.
И завидовал ей, если уж по-честному.
— Погоди, кажется, я что-то нашла, — произнесла Ианта, перелистывая книгу.
Лицо ее оживилось, и в груди Люсьена что-то сжалось.
— Это не дневник. Ой. — Ианта помрачнела, переворачивая страницы. — Весьма заурядно. Рассуждения по теософии, хотя лорд Ретберн вряд ли походил на просвещенного ученого. — Она поморщилась, разглядывая записи. — Боже мой, как скучно.
— А ты правильно его оценила.
Ианта продолжила рассматривать шкафы и книги в кожаном переплете на столе.
— Перевод «Эпоса о Гильгамеше», — шептала она, откладывая тома. — «Притча-аллегория». Шестая и Седьмая книги Моисея. Интересное собрание. Похоже, лорд Ретберн был скорее любителем, чем приверженцем определенной сферы учения… — Ианта заметила молчание Люка, пристально посмотрела на него и нахмурила брови. — Что такое? Что случилось?
«Ничего».
Люк запаниковал.
— Ты можешь мне рассказать. Ведь тебе известны мои самые постыдные тайны. В какой-то мере… — Она глубоко вздохнула. — Знаю, мы не друзья, но я ощущаю странное родство с тобой. Мы оба нежеланные дети. И я никогда не открою другим то, что ты мне рассказал.
«Ты будешь не один, если отважишься рискнуть».
Но Люсьен все равно колебался. Как давно он доверял кому бы то ни было?
Ответ пришел сразу же. Год. С тех пор прошел год. За это время Люк погряз в горечи и цинизме. И вдруг к своему удивлению осознал, что больше себя не узнает. Он стал очень настороженно относиться к миру.
— Правда сложно доверить кому-то свои секреты? Или свое тело, надеясь, что не обидят? — заметила Ианта.
Люсьен вскинул голову. Она переживала из-за его намерений, когда отдалась ему?
— Ты меня не боялась.
— Конечно, боялась, Люсьен. Я тебя почти не знала, а ты сам признался в желании отомстить. Оно и сейчас никуда не делось. Но ты не причинил мне боли. Я рискнула и не пожалела, а теперь тебе известны еще и некоторые мои тайны…
Ее предложение повисло между ними, такое же хрупкое, как мир между воюющими армиями. Люсьен подозревал, что в случае отказа Ианта больше ничего не скажет.
«Соглашайся или нет…»
— Мне тут не по себе, я словно в тени лорда Ретберна, — признался он в том, что давно держал в себе.
Ианта осмотрелась, но Люсьен знал, что с этой комнатой у нее не связано никаких тяжких воспоминаний. Она видела лишь шкафы и громоздкий стол.
Тот самый стол, за которым лорд Ретберн провел большую часть жизни, выводя записи в проклятом дневнике, что Ианта сейчас держала в руках. Лорд не обращал внимания на маленького Люсьена, вместо этого уделяя внимание его коренастому и испорченному кузену Роберту, коим всегда был доволен. Почему-то тот во всем считался лучше Люсьена, как бы последний ни старался угодить «отцу».
Тут все было пропитано воспоминаниями: большой череп на столе, песочные часы, потертый рабочий стол, где Ретберн проводил алхимические опыты; ящик с ремнем, которым лорд лупил Люсьена по малейшему поводу; серебряный круг на полу, где Люк стоял, призывая демона…
Грудь сдавило. Он раздул ноздри, зажмурился и отвернулся.
— Именно тут… я призвал демона.
Люсьену стало не по себе. Вот тут его жизнь изменилась, и не к лучшему. В прошлый раз повсюду были раскиданы куски тела лорда Ретберна. Управляющее кольцо взорвалось от удара, и Люку удалось избавиться от ошейника. Он очнулся в крови и грязи, ощущая на душе метку демона и зная, что нельзя здесь оставаться. Надо бежать, куда угодно…
И вот, три дня спустя, Ианта нашла его в гостинице «Гросвенор».
— Это всего лишь комната, Люсьен, — прошептала она. — Воспоминания. — Он поднял голову, и Ианта зажмурила свои красивые глаза. — У нас всех они есть. Без сомнения, твои, как и мои, не сахар.
Она закрыла и отложила книгу, и направилась к Люку, легко шелестя юбками. Она будто видела его насквозь.
— Ретберн, на этот раз ты не один.
Ее слова помогли ему прийти в себя. Люсьен склонил голову, желая прикосновений Ианты, но не в силах о них попросить.
— Я всегда был одинок. Всегда сам по себе.
«А мне, черт побери, так нужен кто-то близкий».
— Отбрось воспоминания, — шепнула она, проводя рукой по его щеке. — И осмотрись еще раз. Это всего лишь комната.
Люсьен выдохнул. Ианта права. Он накрыл ладонью ее руку. Недостаточно. Ему хотелось прижаться к ней всем телом, обнять, уткнуться лицом в шею.
Ианта неуверенно обняла его и поначалу напряглась, но потом расслабилась, словно ей тоже хотелось прикосновений. Люсьен чуть попятился и наткнулся на стол. Оказался в плену юбок и запаха сирени. Восхитительная тюрьма, которую ему не хотелось покидать.
Никогда.
Несколько долгих мгновений они просто стояли. Ее грудь поднималась, его опадала. В сравнении с прохладой в помещении тепло тела Ианты казалось благословением. Член напрягся, но Люсьен заставил себя думать о другом. Покой, который она ему дарила, был таким же ценным, как и близость в постели. Впервые за много месяцев он ощутил спокойствие. И пусть все лишь притворство, но… Люк даже не догадывался, как ему этого не хватало.
— Что ж. Разве мы не идеальная пара? — заметила Ианта, выдохнула, отстранилась от Люка и поправила лацканы его камзола.
Слишком рано. Люсьену захотелось притянуть ее обратно. Но ведь это безумие.
Вместо этого он коснулся кончиками пальцев полного соблазнительного ротика Ианты, ощущая, как собственные губы покалывает от едва сдерживаемого желания. Люсьену хотелось поцеловать ее, но он не мог. Возможно в том и проблема? Из гордости он отказал себе в желании, которое лишь возросло от мысли, что нельзя овладеть Иантой, прикасаться к ней и попробовать.
И она прекрасно его поняла.
Ианта прерывисто задышала и потянула его спрятанный под сюртуком галстук. А потом бросила жаркий взгляд из-под ресниц. Очевидно, не только Люсьену пришли в голову неприличные мысли.
— Почему бы не создать новые воспоминания для нас обоих?
— Сейчас не ночь.
— Верно.
Ианта погладила его сюртук, будто ей нравилось касаться ткани, затем опустила руку, дотронулась до возбужденной плоти Люка и посмотрела на него фиолетовыми глазами.
— За разочарованных отцов, — шепнула она, легко улыбнулась и встала перед ним на колени в облаке юбок. Однако вовсе не за тем, чтобы молить о прощении.
— Боже! — выдохнул Люсьен. — Ты не должна…
— Я не сделаю ничего, что сама не захочу.
— Правда? — Он сжал ее подбородок и приподнял лицо, чтобы рассмотреть получше. — Значит, ты хотела оказаться в моей постели?
Ианта заколебалась, прелестно покраснев. Однако не румянец привлек его внимание. Цвета танцевали на ее коже: желтовато-зеленая дымка вины и что-то… голубое. Такое яркое и пронзительное, точно летнее безоблачное небо. Люсьен заколебался, пытаясь угадать, что же это. Желание? Однако в этом оттенке не было ничего сексуального. Потом чистый голубой цвет сменился темно-синим сомнением.
Люсьен застыл. Он никак не мог понять…
Они простояли так, пока Ианта не опустила веки, прикрывая красивые глаза. Она провела руками вверх по его бедрам.
— Я хотела быть с тобой в постели, — шепотом призналась Ианта. — Касаться тебя и пробовать на вкус… Мне нужно было позволение, чтобы взять желаемое. Позволение поддаться твоим стремлениям и таким способом узнать свои собственные.
— Тебя никто не останавливает, — шепнул он, убирая прядь с ее лица.
— Только я сама.
Люсьен понял ее. Ианту растили в строгости, и хотя она взбунтовалась, но все еще действовала в пределах общественных рамок. Требованием подчиняться ему по ночам Люсьен позволил ей начать исследовать свою растущую чувственность.
— Люсьен, мне было легко подчиниться твоим желаниям, ведь я смогла притвориться, что выбора нет.
Он погладил ее большим пальцем по щеке.
— И тогда ты могла получать удовольствие, не испытывая стыда.
Она опустила черные ресницы.
— Да.
— Смотри на меня, милая. — Она медленно повиновалась. Люсьен ощутил нервное напряжение, зная, насколько важна эта минута. — Нам нечего стыдиться. Мы испытываем желание, Ианта, чистое и цельное. Мне плевать на ложь твоего отца, которая тебя не оставляет, как бы ты ни утверждала обратное; он неправ. Мне плевать, что о нас будут говорить в обществе, они ничего не понимают. Сейчас важны ты и я, наши отношения. И знай: ты можешь поступать, как хочешь.
— Мы ведем важное расследование, — шепнула она, и Люсьен увидел в ее глазах чувство вины. — Ночью легче, ведь тогда наши обязательства откладываются до утра.
— Разве, поддавшись желанию, мы не найдем Моргану скорее?
— Нет.
— Но разве мы не станем сильнее, ведь в основе нашей силы лежит именно сексуальность?
— Верно.
Люсьен склонился.
— Я считаю, что это важно для нас и наших уз. Для тебя. Ты несешь на плечах лишний груз, и он тебе не на пользу.
Ее руки на его бедрах задрожали.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста. — Когда на ее лице промелькнули многообещающие эмоции, Люсьен решил упредить возражения: — Нет, в самом деле, воспользуйся мной, чтобы получить наслаждение. Поступай, как хочешь, я возражать не буду.
В ответ Ианта улыбнулась и окинула его решительным взглядом, заставив затаить дыхание.
— Тогда я так и поступлю.
Член в штанах напрягся. Люка охватил жар, когда ее руки скользнули выше, так легко, почти невесомо. Мышцы живота свело в чувственном предвкушении.
А ведь Ианта едва его касалась.
— Скажи, чего хочешь, — шепнул он.
— Хочу, чтобы ты меня ласкал, — чувственно шепнула она розовыми губками. — Руками, ртом. Хочу подчиняться тебе. Правда. Я хотела этого. Все так просто и в то же время сложно.
Она коснулась изящным пальчиком твердой выпуклости, и Люка словно пронзило молнией. Ианта осторожно расстегнула одну пуговицу, затем вторую… Она неспешно его соблазняла, сводя с ума, выбивая дыхание из легких и заставляя сердце биться чаще.
И все время смотрела на него своими опасными глазами.
В эту секунду Люсьен окончательно уверился, что встреча с мисс Мартин не пройдет ему даром. Он больше не будет прежним. Придется измениться.
— Знаешь, чего я хочу? — шепнул Люк, наматывая на палец непокорную прядь ее волос и проводя по всей длине черного локона. Мягкая. Такая мягкая.
— Что?
Черт его знает. Он увидел отражение своего желания в ее глазах, когда она потерлась щекой о его твердый член.
Люсьен резко втянул воздух и, пытаясь опереться рукой хоть на что-то, столкнул со стола пару книжек.
— Я хочу, чтобы этот очаровательный ротик…
Что-то в комнате изменилось, привлекая его внимание.
— Да? — маняще спросила она. Люсьен застыл, запустив руку в ее волосы, а Ианта целомудренно поцеловала едва прикрытый штанами член. Люк затаил дыхание. Только не сейчас! Не сейчас, черт побери!. Но поднял голову, ощущая мурашки по коже. Что-то было не так.
— Ты это чувствуешь?
— Ты мне на что-то намекаешь? — поддразнила Ианта, лаская рукой его плоть.
Люсьен схватил ее за запястье. В темноте сверкнуло что-то красное.
Глаза. Блестящие красные глаза.
— Ианта, — шепнул Люсьен. Его член поник.
Наконец ощутив беспокойство Люка, Ианта посмотрела на него и прошептала:
— Что?
— Мы только что активировали местные чары, — сказал он ей, не отводя глаз от твари, которая с треском выбиралась с каменных силков. — Лорд Ретберн наложил заклинание на одну из книг на столе.
Ианта застыла спиной к угрозе и побледнела. Всю игривость как ветром сдуло.
— Что такое?
— Каменный конструкт. Горгулья.
В комнате раздался еще скрип, и до Люсьена вдруг дошло, что горгулий у входа было две.
— Черт побери!
— Хорошо, что мы не успели снять с тебя штаны.
Люсьен медленно отступил прочь и поспешно застегнул ширинку, чувствуя себя уязвимым как никогда.
— Сейчас не время шутить. Я уверен, что больше не смогу видеть тебя на коленях, не ощущая, как волосы встают дыбом.
— Да, я не совсем это имела в виду, когда говорила о новых воспоминаниях.
Люсьен невольно улыбнулся.
— Женщина, ты что, совсем ничего не боишься?
— Ненавижу замкнутые пространства, припоминаешь?
Да, но она не избегала таких мест, а старалась набраться смелости, стискивала зубы и шла в бой. Люсьен почувствовал восхищение.