Пока супруг радовался легкой победе и надеялся, что милая женушка рыдает в подушку, Тата достала ножницы, и порезала одежду мужа. Он был франт и перед свадьбой накупил всяческого брендового барахла.
Уничтожив последнюю пар носков, Тата отправилась принимать ванну и обдумывать вопрос: «Зачем я угробила на этого придурка целый год?» Действительно, зачем? Морально-этические качества милого-любимого оставляли желать лучшего и прежде. Порядочность вызывала сомнения априори. За каким, спрашивается, чертом, требовалось связываться с откровенным подлецом, изменником и вором? Чтобы убедиться в очевидном на собственной шкуре?
— А-а-а… — гулкий вопль наполнил квартиру.
Тата ухмыльнулась: «Сколько шума из-за пустяков». Она поднялась — негоже принимать бой, лежа, не та ситуация — запахнула халат и вышла.
— Ты что наделала, дура? — далее последовал поток нецензурной брани.
— Порезала твое тряпье!
— Зачем? В чем теперь ходить?
Два английских костюма, десяток рубашек, белье, свитера, туфли, ботинки, плащ, пальто, куртка превратились в груду лоскутов. Андрей замахнулся исковерканным серым ботинком. Глаза лезли из орбит…
— Я тебя убью, сука. Ты у меня сейчас получишь…
— Попробуй, — лезвие ножа, обычного, кухонного, но не менее опасного от того (большая часть бытовых убийств совершается данным предметом сервировки, а жены еще ворчат на мужей — поточи, да поточи) уткнулось буяну в грудь.
Тата приготовилась к разговору заблаговременно. Обычно она ножи в карманах не носила.
— Совсем рехнулась, — муж испугался, отступил. Причем настолько далеко, что после развода Тата его больше никогда не видела.
Следующим учителем-мучителем стал Игорь.
После развода Тата сменила имидж и место работы. Первый стал более романтическим, второе — оплачивалось и называлось куда лучше прежнего. Тут же выяснилось, что шеф подбивает клинья к своему новому финансовому директору.
«Почему нет? — спросила себя Тата. — Я — молодая, красивая, свободная. Что хочу, то ворочу».
И наворотила. Вляпалась в любовь, как в кучу дерьма на дороге.
Казалось бы, спи, с кем хочешь, развлекайся. Так нет! Чувства подавай, счастье вынь да полож! Нет бы, приглядеться внимательно, пораскинуть мозгами, прислушаться к народному гласу. Куда там. Широкие плечи, симпатичная физиономия, щедрость в разумных пределах застили глаза и ум.
Коллеги говорили:
— У него третья жена! Не пропускает ни одной юбки. По шлюхам таскается! С бандитами якшается.
Тата не слушала ни досужие мнения, ни Внутренний Голос.
— Врет твой Игорь, все врет, — докладывал советчик. И был прав. Из всего многообразия методов управления трудовым коллективом Татин любимый использовал самый приятный. Он брал на позиции топ-менеджеров исключительно красивых и умных женщин, спал с каждой какое-то время, потом затевал новый роман. При этом прежняя пассия могла, как уволиться, так и остаться в компании, пополнив, таким образом, гарем и команду остроконкурентных игроков.
К сожалению, правда дошла до Таты с изрядным опозданием. Да и то благодаря случаю.
Как-то, сидя в туалетной кабинке, она услышала чужой разговор:
— Наш вчера с приятелями опять всю ночь куролесил. Девок подобрали на бульваре, штук пять, и ко мне завалили.
— И что?
— Девок раздели, на пол положили, еду на них, как на стол, выставили, и давай обжираться.
— А потом?
— Потом суп с котом. Ты прямо, как маленькая. Можно подумать, не знаешь, что он потом вытворяет.
— Да, я не про потаскух. Тебе что-то обломилось?
— Как же.
Полилась вода, заглушая беседу.
— И что?
— Как обычно. Перекемарил час-другой и целую ночь спать не давал, всю измочалил. Кобель чертов!
— Не скажи, у меня в прошлый четверг, едва не оконфузился.
— С каждым бывает…
Тата с трудом проглотила, ставший в горле ком. Он сказал: «Ночь не спал, болели почки… дел много… неприятности…»
— Ты в курсе, что поблядушка его опять наотрез отказалась от премии. В благородство все играет, дура. За копейки и мозги сушит и пизду подставляет. По три раза на дню шляется к нему в кабинет, на потеху всему офису, королеву из себя корчит и не догадывается, что он уже глаз положил на другую.
— Ты тоже заметила?
— Не слепая.
— Эта Олька из отдела продаж — отпетая стерва. Сразу потребовала отдельный кабинет.
— Да уж…
Хлопнула дверь. Сплетницы покинули дамскую комнату. Тата — свое убежище. Она была в отчаянии. Подозрения подтвердились. У Игоря кто-то есть! Он перестал приезжать по выходным, отговаривался занятостью. Крайне редко наведывался вечерами, ссылаясь на обилие работы и усталость. Встречи происходили в основном в его кабинете, действительно, часто, утром, в обед и под конец рабочего дня.
Он звонил, бросал небрежно:
— Зайди!
Она неслась на крыльях своей любви, стараясь не думать про чужие косые взгляды и издержки бытия: жалкий комочек белья на полу, задранную выше пояса юбку, несколько торопливых телодвижений на столе в звенящих опасностью и возбуждением минутах. И напрасно. Думать, как известно, полезно.
Тата глубоко вздохнула, стараясь унять волнение. Как же теперь жить? Хорошо бы сойти с ума, но разве по заказу получится?
Тут, словно в насмешку, грянул звонок:
— Зайди! — попросил-приказал любимый.
Она глухо ответила:
— Не могу. Еду в налоговую.
— Жаль, — он положил трубку первым. И вскоре, оставив труды праведные, укатил с работы. Не один.
Тата не поленилась, проследила, проверила. Игорь увез обедать Ольгу — нового менеджера по продажам. В ресторане парочка покушала, пообжималась и отправилась на квартиру к Ольге. Безусловно, не готовить очередную сделку.
Тата тоже пошла домой. Страдать и готовить отмщение. Ей понравилось оставлять последнее слово за собой.
Вскоре она сообщила бывшему возлюбленному неприятную новость. Он либо платит отступное — деньги Игорь любил больше всего на свете — либо партнеры-уголовники или налоговая (на выбор) узнают о некоторых деталях ведения бизнеса.
Тата положила на стол, на котором еще недавно занималась сексом, папку с информацией.
— Что ты можешь, курица?! Ты не знаешь, с кем связалась!
Тата пожала плечами.
— Как финансовый директор фирмы я знаю все.
— Сука.
Игорь сидел бледный, растерянный, разоблачение грозило многими бедами.
— Сколько ты хочешь?
— А сколько стоят растоптанные надежды и полтора года моей жизни?
Это была лирика, не стоящая внимания.
— Назови сумму.
Она произнесла цифру. Он взвыл.
— Двадцать тысяч! Но деньги в деле, подожди хоть месяц.
— Не моя забота, — отрезала, — завтра — крайний срок.
Немалая материальная компенсация помогла не только утешить уязвленные амбиции, но и стала приманкой, на которую клюнул Олег.
Следующая большая проблема в жизни Таты притормозила у обочины, открыла дверцу белоснежного «Бентли» и предложила:
— Крошла, садись, прокачу.
«Да пошел ты…» — ответная фраза застряла в горле.
Едва, взглянув в синие, наглые, усмешливые глаза, Тата мгновенно позабыла обо всем на свете. Перед ней был самый настоящий ПРЫНЦ на белом коне. Прекрасный незнакомец между тем повторил:
— Так что, хочешь или нет?
— Хочу, — загипнотизированная звуками божественного голоса призналась Тата, плохо понимая, в чем идет речь.
— Отлично, тогда вали сюда!
Она послушно исполнила волю новоявленного повелителя и провалилась в очередной роман, как в бездну.
По трезвому размышлению, коего у Таты тогда не было в помине, Олег походил на сериального злодея-искусителя. Или рядового альфонса.
— Поживу у тебя, — сообщил он, оглядев «хоромы». — Хата ничего. Если продать приличный куш можно взять. И барахлишко в порядке. Ты тут одна обитаешь?
Красавец разгуливал по квартире голым, отчего Тата пускала слюни от вожделения и теряла остатки благоразумия. «Да. Живу одна. Хочешь, подарю все и квартиру перепишу», — позыв к неожиданной щедрости оборвал Внутренний Голос.
— Разве я похожа на хозяйку? — наглый советчик заговорил вслух. — А я тут сбоку припека, сторожу квартирку богатых родственников.
Синь в мужских глазах подувяла:
— Деньги у тебя, хоть есть?
Обилие новых дорогих вещей не позволило сказать: «нет». К тому ж решался основной вопрос современности — останется небожитель или исчезнет — поэтому Таты поспешно призналась.
— Есть, есть.
— Замечательно. Тогда мы идем сегодня в ресторан.
Полученных от Игоря двадцати штук хватило ненадолго. Когда деньги закончились, милый собрался на поиски нового счастья.
— Я без тебя пропаду. — Тата валялась в ногах, хватала за колени, целовала ботинки. Лохматая, в черных подтеках туши и алой кляксе размазанной помады, она даже самой себе была страшна.
— Прощай, — Олег перешагнул через нее в прямом и фигуральном смысле и скрылся. Умчался на своем «Бентли» потрошить другие кошельки и разбивать другие сердца.
Месть доставила Тате мало удовольствия. Но требовалось уплатить дань привычке и как-то ночью она подобралась к белоснежному авто, и оприходовала чудо-коня ломом. Потом под истошный вопль сигнализации она бежала по ночному городу, глотала слезы и думала, как просто жить на свете, когда никто никому не запрещает творить зло.
Утешал Тату после пережитых злоключений тридцатилетний аспирант Коля. Мизерная зарплата в средней руки университете, диссертация ни о чем, подработка за копейки курьером. Зато честный — не ограбит, добрый — не обидит, бескорыстный — не потребует ничего. В самый раз!
В квартире Коли на стене висела фотография: мальчик-зайчик, круглые щечки, школьная форма, октябрятская звездочка. И ясные глазки, в которых и тогда — первый раз в первый класс, не шевелись, сейчас вылетит птичка — и сейчас, разменяв третий десяток, отражалось та же обморочная растерянность перед сложностью бытия.
«Зачем он мне?» — думала порой Тата и не находила ответа. Однако, держалась за временщика изо всех сил.
В другое, более стабильное время, с таким Колей можно было худо-бедно жить. Спокойный, старательный, тихий, он был безвреден, как пища, приготовленная без соли и жира. В эпоху же развивающегося капитализма и обостренного феминизма божий одуванчик был обузой и только.
— Неужели я хочу слишком многого? — вопрошала небеса Тата.
Нет, элементарный анализ показывал: ее притязания не выходят за рамки среднестатистических потребностей. Рядовая 25-летняя служащая с ВО, без м/ж проблем, достаток средний плюс обычно хотела: любить и быть любимой; иметь рядом сильное плечо; жить в достатке, долго и счастливо.
— Может я неудачница?
На этот вопрос тоже следовало ответить «нет». Жизнь разворачивалась практически по типовому сценарию. Через разводы и романы с начальниками, альфонсами и великовозрастными инфантильными мальчиками-зайчиками прошло большинство подруг, коллег и знакомых. Так что считать личные проблемы неудачами не было малейших оснований. Подобная судьба стала явлением времени для молодых женщин начала третьего тысячелетия.
Тата выдержала Колю месяцев десять, затем плюнула, прогнала.
— Мы расстаемся, — сказала решительно, — сил моих больше нет смотреть на твою унылую рожу и слушать вечные жалобы!
— Почему? — искренне удивился милый: — Мы же дружно жили. Мне казалось, ты меня понимаешь. Мне просто не везет. Обстоятельства против меня…
— Не начинай, — оборвала Тата. — А то я тебя убью. Это тебе на память.
Нынешняя месть была мирной. Тата протянула Коле соску-пустышку. Тот с недоумением уставился на необычный подарок.
— Что это означает?
— Каждому — свое. Ты живешь, как младенец.
— Я делаю все, что могу!
— Надо больше! — отрезала Тата и села думать.
Первым на повестке дня встал самый популярный в мире вопрос, кто виноват? Тут долго размышлять не пришлось. Виноваты были мужики. Недостатков у бывших ухажеров хватало. Андрей был нетерпелив и жаден. Игорь привык только брать. Олег продавал себя, как шлюха. Коля боялся всего и всех. Однако, если быть справедливой, то и собственная персона заслуживала строгого порицания: «Я пожадничала, не поддержала Андрея, не помогла открыть собственное дело. Я боялась, что Игорь бросит меня, поэтому терпела кобелиные замашки. Я сама отдала Олегу деньги и купила секс. Сама не уходила от Коли, хотя презирала его за лень и апатию».
Неутешительные выводы обескуражили бы кого угодно. Но Тата рассудила так: мужикам Бог судья, что касается ее самой, то на лицо конфликт ожиданий и с этим надо что-то делать.
Подобные конфликты возникают, когда один из партнеров ждет от визави слов и поступков, которые сам ему предписал (вроде «если он меня любит, то должен…(далее по обстоятельствам)) и, не получив желаемое, испытывает горькое разочарование.
«Что греха таить, я надеялась, что ребята осуществят мои представления о любви и отношениях, а они реализовали собственные. Вот сволочи… — следующим рациональным моментом стало новое открытие. Оказывается, конфликты были неизбежны. Истинные мотивы своих кавалеров она изначально знала, но, тем упорнее прятала голову в песок и не замечала очевидного.
— Да, — легко согласился Внутренний Голос. — Умным и логичным твое поведение назвать трудно. Ты была в курсе корыстных настроений Андрея, но вышла за него замуж и иногда даже хотела родить ребенка. Ты видела, что представляет собой Игорь, и все же полтора года надеялась на чудо. Олег не скрывал, что спит с тобой из-за денег, однако ты ждала, что в альфонсе проснутся живые чувства и готова была терпеть унижение. Ну и шедевр бессмыслия: почти год прозябания с нелюбимым, ненужным, вызывающим только раздражение человеком.
«Да, уж, промашка вышла…» — вздохнула Тата и вдруг буквально на ровном месте создала мировоззренческую доктрину. Суть оной сводилась к следующему: ошибок, совершаемых человечеством, не так уж много. Если подсчитать, то «грабель», на которые люди систематически наступают, наберется пара десятков, от силы сотен. Тем не менее, за миллионы лет развития цивилизации и, следовательно, совершения промахов и просчетов, люди ничему не научились. Каждое новое поколение, подрастая, дожидается лишь своего часа, чтобы погубить жизнь, угробить здоровье, потыкаться мордой в грязь и т. п. Что характерно: глупость и наивность присущи представителям всех наций, религий, социальных слоев, возрастов, полов и т. д. Кого ни возьми, все, всегда, повсюду влюблялись в подонков, верили сволочам, дружили с негодяями, нарушали заповеди и рекомендации врачей.
Венчала теорию, отражающую взаимосвязь народа и его дури, как и положено картина мира. Тата увидела ее так: огромное поле уставлено вышеуказанными граблями, к каждым выстроилась очередь, из жаждущих приобщиться к издержкам бытия. Люди, естественно, суетятся, занимают очередь сразу к нескольким граблям, терпеливо или нервозно ждут, подходят, наступают, получают «хрясь» по лбу, благодарят «мерси» и бегут или бредут дальше, чтобы приложиться к знаниям в другом месте. Само собой процесс сопровождают атрибуты привычные и обязательные: вопли «вас тут не стояло», «больше двух в руки не..», тычки, ругань, мат, просьбы «я отлучусь, предупредите…», непреложные «кто крайний, я за вами» и «как думаете, на всех хватит?»
— Согласен, наворотила, — признал Внутренний Голос. — Что дальше?
«Буду искать нового суженого-ряженого. Какие мои годы…»
— А может, хватит бегать от граблей к граблям и от мужика к мужику? Побудь-ка, голубушка, немного одна. Разберись, что ты хочешь получить в союзе и что ради этого готова делать.
«Зачем терять время? Определюсь в процессе».
— Если брести наугад, никогда не попадешь в нужное место. Если не знаешь, чего хочешь, естественно, не получить ничего путного…
«Женщина редко знает, чего хочет. Есть даже шутка: женщина поняла, что хочет и сразу же захотела другого…»
— Очень смешно, особенно с оглядкой на твое нынешнее состояние.
«Ты о чем?» — изобразила недоумение Тата.
— Мне-то хоть не ври. Ты нынче не в форме.