Надо мной, на крышах, высятся цифровые экраны размером с рекламные щиты, оглядывая окрестности столетних зданий готической архитектуры. Экраны передают непрерывную видеозапись из ЭсБэЭн, правительственной сети. Они показывают только сообщения пропагандистского характера, объявления и новости, продвигающие правительство Стражей.
Из мониторов гремит женский голос:
— А теперь прослушайте сообщение от нашего правительства.
На экранах появляется пара пронизывающих серебристых глаз. Я мгновенно узнаю их. Они принадлежат Пуриану Роузу — духовному лидеру и главе Соединённых Штатов Стражей. Сообщение строкой бежит внизу экранов: Его Всесилие видит всех грешников.
По моему телу пробегают мурашки, и я ускоряю шаг. Я инстинктивно прихожу к Городской Окраине и замираю, как вкопанный. Почему я всегда в конечном итоге оказываюсь здесь, даже если не хочу этого? Я смотрю на Пограничную стену, каменная стена высотой в тридцать футов увешана плакатами Пуриана Роуза, призывающими голосовать за его Закон. Стена разделяет город надвое, отделяя людей от Дарклингов. Уйдёт весь день, если вы решите обойти стену по всему периметру, — она обхватывает всё гетто Дарклингов, известное как Легион, крупнейшим в Соединённых Штатах Стражей. В каждом городе девяти мегаштатов СШС есть огороженные гетто, такие же, как наш, держащие Дарклингов отдельно от людей.
За Пограничной стеной есть ещё одна стена, поменьше, вся утыканная шипами и обмотанная колючей проволокой, а за ней... моя семья. Там живут все мои родственники Дарклинги: тёти, дяди, кузены. Я отворачиваюсь, не желая сегодня вечером иметь дело с этим и выбираю дорогу домой подлиннее, к Высотке. Район в северной части города, где проживают беднейшие горожане.
В Блэк Сити пять больших районов: Высотка, Парк, Кратер, Легион и Узел, где располагается штаб-квартира Эмиссара. Общие количество Эмиссаров — девять, по одному на каждый мегаштат, и наш Эмиссар — худший. Отстойно, что она вернулась в город; было гораздо лучше, когда она была эвакуирована в Центрум во время воздушных налётов в прошлом году.
Я ныряю под забор из колючей проволоки, который окружает Высотку. Этот забор — довольно сомнительная попытка оградиться от Разъярённых, которые перелазят через Пограничную стену. Это одичавшие Дарклинги, заразившиеся смертельным вирусом C18, и они бродят по улицам, охотясь на тех, кто оказывается достаточно глуп, разгуливая после наступления комендантского часа. На таких идиотов, как я.
Я украдкой ступаю по мощёным сонным улицам, тускло освещённым масляными лампами, которые чадят, следуя своей обычной дорогой домой. «Высотка» получил своё название благодаря сотне высотных многоквартирных зданий, которые преобладали в городе. Правительству Стражей пришлось в спешном порядке возвести несколько жилых домов после бомбёжки Блэк Сити, но они не собирались возвращаться, чтобы закончить начатое. Несколько зданий уже разрушались, угрожая рассыпаться от малейшего прикосновения. Шесть месяцев назад одно здание развалилось и погубило сотни людей. Об этом даже не сообщили в новостях ЭсБэЭн. Всем плевать на нас.
Я подхожу к двум заброшенным многоэтажкам, которые склонились друг к другу, словно спящие великаны. В щели между ними стоит старая церковь: её серые каменные стены душит плющ, колокольня слегка накренена. Дом. Возле церкви растёт с десяток яблонь, которые так и ломятся от спелых красных плодов. Эти деревья посадила мама, чтобы кладбище не выглядело таким мрачным. На камне сидит миссис Бирт — рыжая полосатая кошка, которая шипит на меня, когда я прохожу мимо. Я рычу в ответ, и она даёт деру.
Я чуть прибавляю ходу, а потом останавливаюсь. Волоски на моей шее встают дыбом. Я всматриваюсь в темноту в поисках движения, но ничего не вижу. Ха. Должно быть, я себе просто напридумывал. Я добираюсь до входной двери и хмурюсь. На темной деревяшке свежее граффити — только два слова, написанных большими буквами: ПРЕДАТЕЛЬ РАСЫ. Буквы не очень чёткие в тех местах, где папа пытался соскрести слова. Я вздыхаю и вхожу внутрь.
Папа сидит на одной из церковных скамеек и ждёт меня. Кажется, с того времени, как я утром ушёл из дома, он постарел ещё на год. Его густые каштановые волосы стали ещё седее у висков, борода ещё неряшливее, а голубые глаза поблекли ещё больше. Сложно поверить, что это всё тот же мужчина, который заставляет маму хихикать будто школьницу, просто улыбаясь ей.
— Где ты пропадал? — спрашивает он.
— Снаружи, — отвечаю я.
— Где твоя куртка?
— Потерял, — отвечаю я, что с формальной точки зрения неправда. Я знаю наверняка, где она: под головой у одурманенной. Возможно, я завтра завернусь под мост и погляжу, не оставила ли она её там. Я любил свой мундир, он достался мне от легионера Дарлинга из Освободительного отряда, сражающегося за свободу, ещё во времена войны, как раз перед тем, как был схвачен Ищейкой.
Я прохожу мимо отца к тесной комнатёнке в задней части церкви. К двери, запертой на висячий замок, которая ведёт вниз, в склеп, прислонена проржавевшая старая раскладушка. Папа иногда спит на ней, когда не спускается в склеп, что бывает не очень часто. Мне кажется, он уже неделями не видел дневного света,— наверное, с тех самых пор, как она вернулась. Я поворачиваюсь спиной к двери склепа, даже не взглянув на неё, не желая думать, что скрывается за ней.
Остальная часть комнаты занята маленьким столом и кое-какой кухонной утварью. В комнате грязно. Грязь повсюду. Она на стенах, на тарелках. На всех поверхностях. На полу стоит несколько ящиков, доверху заполненных консервами; пожертвования от местных жителей для раздачи на нашей очередной благотворительной организации. Вокруг кухонного стола три стула: один для отца, другой для меня, а третий никто не занимал вот уже восемь лет. На спинке последнего висит меховое манто из волка, которое папа подарил матери в день их свадьбы.
Я беру манто и прижимаюсь носом к серебристому меху. Я почти верю, что могу почувствовать аромат лилий Кальдера, запах времён, которые были гораздо счастливее нынешних. В моей груди возникла знакомая боль, и я осторожно возвращаю пальто обратно.
На загромождённом столе гора счетов. Я беру их в руки, а мой разум возвращается к девчонке из Стражей. Как там охранники называли её? Натали.
Я уныло просматриваю счета, стараясь сосредоточиться на других вещах, но моё настроение ухудшается с каждой новой красной буквой. Мне нужно разжиться новыми клиентами, чтобы оплатить это, и от этой мысли меня тошнит. Ненавижу подкарауливать детей у своей школы и подсаживать на Дурман, но у меня нет выбора. Либо это, либо выгонят на улицу. В Блэк Сити это смерти подобно.
— Ты собираешься рассказать мне, где был? — спрашивает отец, когда входит на кухню.
— В библиотеке. Надо было вернуть кое-какие книги, — самозабвенно лгу я.
— Ты рисковал быть схваченным после наступления комендантского часа, только из-за того, что тебе надо было вернуть книги?
— Ну, что тут скажешь? Библиотека дерёт просто астрономические штрафы.
— Библиотека сгорела ещё на прошлой неделе.
Вот блин.
— Господи, Эш, если тебя схватят после наступления комендантского часа...
— Да знаю я.
— Тебе следует быть ещё осторожнее. Ищейки снуют по всему городу, особенно теперь, когда Эмиссар вернулась.
Ему не нужно напоминать мне об этом. После того, как Эмиссар эвакуировали в прошлом году, в городе, чтобы его контролировать, были оставлены только основные силы полиции (охрана Стражей). Теперь она вернулась, чтобы начать переговоры с Легионом о расширении своих владений, а город кишит Ищейками — специально обученными людьми, чтобы охотится только за одним: за Дарклингами.
Я бросаю счета на стол.
— Я добываю для нас деньги. Кто-то же должен всё это оплачивать!
Папа щурит свои голубые глаза и смотрит на меня:
— Чем ты занимался?
Я потираю тыльную сторону шеи.
— Я же говорил тебе, больше не связываться с Дурманом! — кричит отец. — Что, если они схватят тебя? Честно говоря, порой мне кажется, тебе хочется, чтобы тебя убили.
Мой рот кривится.
— Хочешь умереть? — папа упорствует и говорит напыщенно.
— Я уже мёртв.
— Только то, что твоё сердце не бьётся, не означает, что ты мёртв.
— Ты не понимаешь, — быстро отвечаю я. — Ты себе представить не можешь, каково это — быть уродом. Куда тебе? Ты же человек; ты совершенно не такой, как я.
У отца есть бьющееся сердце, а у матери даже целых два. Однако ж, мне по какой-то причине не досталось ничего, кроме холодного камня в груди. Не имеет значения, сколько раз он пытается объяснить мне — моё сердце не бьётся, потому что ему не нужно этого делать, мою кровь питают и насыщают кислородом симбиотические простейшие; просто это один из удивительных побочных эффектов смешивания человеческой и дарлинговской ДНК — это не имеет никакого значения. Я ведь всё-таки чудовище.
— Я не хочу, чтобы ты впредь выходил ночью, — говорит он.
Я раздражённо вздыхаю.
— Эш, я серьёзно. Мне не хочется, чтобы какая-нибудь Ищейка рыскала тут и задавала вопросы.
— Ладно, ладно, — бормочу я.
Папа идёт к шкафу и достаёт конверт.
— Это пришло по почте, — спокойно говорит он.
Отец протягивает мне конверт. Внутри брошюра и медный браслет. Я просматриваю содержимое листовки: ЗАКОН О РЕГИСТРАЦИИ ДАРКЛИНГОВ ПО ПРИКАЗУ ПУРИАНА РОУЗА, главы Соединённых Штатов Стражей: Граждане Дарклинги, проживающие на территории Стражей, обязуются постоянно носить идентификационные браслеты. Невыполнение карается смертью.
Я рассматриваю браслет. На нем выгравирован текст:Эш Фишер #000121 Собственность Гарольда Фишера, Церковь Плюща, район Высотка.
Я глубоко вздыхаю.
— Они же это не серьёзно. Я ведь не пёс какой! Я не могу быть ни чьей собственностью.
— Прости, сынок, — говорит отец, не в силах посмотреть мне в глаза. — Только пообещай мне, что оденешь его. Не хочу, чтобы ты попал в какие-нибудь неприятности.
Я сглатываю, пряча подальше свою обиду, и надеваю браслет, не желая давать отцу ещё причин для беспокойства из-за меня. Я прикрываю браслет рукавом, но всё равно знаю, что он там. Это унизительно. С разницей всего каких-то несколько минут я перестал быть чьим-то сыном и стал домашним питомцем.
— По крайней мере, так Ищейка не примет тебя за одичалого Дарклинга, — говорит отец напряжённым голосом.
— Ага. Слушай, да фигня это всё; это всего-навсего браслет, — упоённо лгу я, только до конца всё никак не разберу, ему или себе.
Я бросаю взгляд на дверь, ведущую в склеп.
— Она ела? — интересуюсь.
Отец качает головой.
— Я ждал тебя.
Я иду к холодильнику и вытаскиваю из него пакет с синтетической кровью, первая положительная — Кровь Синт-1. Стражи создали её в очень короткие сроки, сразу же после войны, лет восемь назад, чтобы накормить Дарклингов, которые были насильно переселены в огромное гетто за новой возведённой Пограничной стеной. Тем, кто поудачливее, удалось благодаря подкупу и торгам выбить себе место в гетто — в Легионе, понимая, что это их лучшая возможность выжить. Остальных отправили в «миграционные лагеря» в Бесплодных землях. Теперь единственные Дарклинги, которых можно встретить, находятся по эту сторону стены: несколько горничных, обученных вести хозяйство, кое-какие нарушители границ, скрывающиеся в благополучных домах организаций — «Люди за Единство», одичалые Разъярённые, да я. Последний оставшийся полукровка в Блэк Сити.
Папа идёт к раскладушке и отпирает висячий замок на двери. Мы молча спускаемся вниз по каменным ступенькам. В склепе стоит вонь смерти и разложений. В центре комнаты стоит потрёпанное кресло с брошенной на подлокотник книгой. Я заставляю себя смотреть на создание, которое сидит, сгорбившись, в углу комнаты.
Она шевелится.
Мои руки сильнее сжимают мешок с кровью.
— Я тут... — я откашливаюсь, прочищая горло, которое пересохло. — Я принёс тебе кое-что на ужин.
Тварь рычит и дёргает цепи, которыми прикована к стене. Я ставлю пакетик с кровью на пол и пинаю его к ней. Она хватает его, рвёт, слизывает кровь с пакета своим чёрным языком и жадно пьёт, разбрызгивая кровь по своему практически сгнившему лицу, обнажая длинные изогнутые клыки.
Я сажусь в кресло, наблюдаю с безопасного расстояния. Вирус Разъярённых не передаётся воздушным путём, но я по-прежнему подвергаюсь риску, если она укусит меня. В уголки моих глаз набегают слезы, и я сердито смахиваю их. Отец прав. Мы должны быть осторожнее с Ищейками, которые наводнили город. Я смотрю на существо.
Они не должны знать о маме.
Глава 4
Натали
Я спешу по сверкающим белым ступенькам в региональную Сторожевую штаб-квартиру, мой новый дом. Одно крыло из белого мрамора всё ещё находится на реконструкции после артналёта, но другое относительно невредимо. Не так как во всем остальном городе. Как оказалось, построить Блэк Сити из дешёвого шлакоблочного кирпича было не самым мудрым решением наших предков. Если он начинал гореть, огонь было невозможно потушить. Конечно, для начала реакции требуется высокая температура, но откуда им было знать, что наш «великий предводитель» ПурианРоуз будет использовать для бомбёжек зажигательные снаряды?
Я скучаю по Сторожевой штаб-квартире в Центруме, в штате, где находится столица государства Доминион. Там мы провели последний год после того, как нас эвакуировали из Блэк Сити. Та была намного лучше, чем эта; проще, не такая роскошная. Мне никогда не нравилась штаб-квартира Блэк Сити, так же как и отцу,— он не думал, что здесь можно растить детей в безопасности. Именно поэтому он настоял на том, чтобы мы жили в загородном поместье, где я и выросла. Он не мог так ошибаться. Но теперь я снова здесь, в Блэк Сити, — в месте, которое никогда больше не желала бы увидеть снова.
Я прохожу мимо нескольких часовых у входной двери, они приветствуют меня. Я провожу своим удостоверением личности через сканнер и вхожу в стерильный коридор. Под мышкой у меня куртка полукровки-Дарклинга. Её отдала мне одурманенная девушка, ссылаясь на то, что ей она не нужна. Только из простой куртки в руках по моей спине пробегала дрожь.
Я должна быть благодарна, что ничего серьёзного сегодня вечером не случилось; было безрассудно бродить по городским улицам в одиночку после наступления темноты, но я просто хотела принести своей сестре Полли какой-нибудь сувенир из моего старого дома.
Я никогда не пошла бы в особняк после встречи с этим полукровкой. Я до сих пор не понимаю, почему он отпустил меня. Может, ему не терпелось убраться оттуда и оставить меня саму разбираться с той девчонкой под кайфом? Меня опять передёрнуло. «Расскажешь кому обо мне, и ты труп...».
Я и не собираюсь никому говорить. В этом нет никакого смысла — мы больше никогда не увидимся. Кроме того, я не хочу, чтобы у моей матери появился повод усилить мою охрану. Моего телохранителя, Себастьяна, вполне достаточно, спасибо большое. В конце концов, я могу обвести Себастьяна вокруг своего маленького пальчика и иногда получить немного свободы.
Я направилась прямо к лестнице, намереваясь найти Полли, когда светловолосая секретарша замахала рукой и посмотрела на меня.
— Эмиссар Бьюкенан ждёт тебя. Она внизу, в лаборатории.
— Но мне нельзя в лабораторию...?
Она пожимает плечами.
— Эмиссар Бьюкенан дала ясно понять, что желает встретиться с тобой там, внизу.
У меня не было возможности избавиться от куртки Дарклинга, поэтому мне пришлось взять её с собой, когда я вошла в стеклянный лифт, растерянная от того, что меня попросили спуститься в лабораторию. Почему мама позволила мне это именно сейчас?
Двери лифта начинают закрываться, но между ними вклинивается рука, заставляя их открыться вновь. Свирепые зелёные глаза с яростью смотрят на меня.
— Я повсюду тебя искал, — бросает Себастьян, заходя следом за мной в лифт.
— Тебе не обязательно бегать за мной.