Где-то в ворохе подушек послышался бархатный, глубокий голос Криса Дотри, заставляя вздрогнуть, и немного недоуменно перевести взгляд на часы. Электронное табло показывало начало двенадцатого ночи, мелодия стояла на рабочем номере, и звонить ей в такое время, да еще и в преддверии выходного, мог осмелиться только Костик. Но рыжая прекрасно знала, что босса нет в городе, он укатил с семьей куда-то в сторону солнечной Италии, и настоятельно просил не беспокоить, свалив все рабочие обязанности по управлению ордой раздолбаев, гордо именующих себя креативной командой, на нее. С неохотой высунув руку из тепла пледа, она нашарила мобильный и воззрилась на русский номер, пытаясь осознать, кто это может быть. Неизвестный оказался весьма настойчивым, и с усмешкой решив, что дело, видимо, просто на миллион, если чуваку вообще жить надоело, Ланка ответила.
- Слушаю. - И температура вокруг падает на пару градусов, уходя в минус, настолько холоден был тон.
- Включи muz.tv, прямо сейчас... - Ни тебе "привет, как дела? Я тут соскучился", просто просьба, но таким голосом, что она будто бы зачарованная, выполнила требуемое, не сразу осознавая, что это именно Влад. И сердце просто остановилось, на бесконечно долгое, растянувшееся километрами ночного шоссе вечности в сознании, мгновение. А потом сорвалось на рваный ритм, колотясь о хрупкую клетку ребер, словно вот-вот вырвется наружу потому, что там ему тесно, там ему больно и одиноко. Потому, что там был Он. И пел, для нее. Для этого не нужно было обладать IQ как у Эйнштейна, чтобы понять. А глаза обожгло предательскими слезами, замирая солеными каплями на закушенных до крови губах. За что ты так со мной? Что плохого я сделала в этой жизни, чем провинилась? Тебе ведь так легко сделать широкий жест, Соколовский... Но разве ты думал о том, каково будет мне понимать, что это не судьба, и сказок в жизни просто не бывает? Не будет бала, платья, хрустальных туфелек и принца. Карета так предсказуемо превратилась в тыкву,а наряд - в лохмотья. И нет у меня феи-крестной...
- Зачем?.. - Наверное, что-то такое было в ее голосе. Как бы ни старалась быть сильной, давить в себе рвущиеся наружу всхлипы, эту боль, кромсающую на куски. Но что-то почувствовал, запинаясь на полуслове.
- Лан, ты чего... Тебе не понравилось? - Беспокоится, надо же. А ей хотелось то ли истерично смеяться, то ли реветь в голос, как какая-нибудь особо впечатлительная школьница, которой в любви признался самый красивый мальчик школы.
- Зачем ты так со мной, Влад? Я же не игрушка... - И уже нет сил сдерживаться, тихий всхлип, и рыжая нажала кнопку отбоя, отбрасывая телефон куда-то в сторону. Уткнулась носом в подушку, накрываясь с головой одеялом. Как когда-то в детстве, будто бы прячась от монстров, живущих в шкафу или под кроватью. Когда еще свято верила в то, что это непременно их прогонит, и с первыми лучами солнца исчезнет любое напоминание о ночном кошмаре. Отпустила себя, позволяя выплакать то, что два месяца копилось внутри, словно кипящая лава на поверхности вулкана. И теперь выплеснулось наружу, затапливая отчаянием и безнадежностью, осознанием собственной глупой недальновидности, верой в собственную непогрешимость, которая расстаяла подобно росе под первыми лучами солнца. И где была та пресловутая гордость, которой она всегда так кичилась, демонстрируя другим, что ее не сломать? А теперь самой себе напоминала безнадежно изломанную куклу, выброшенную за ненадобностью. И рвалась наружу душа судорожными всхлипами в полумраке одинокой квартиры, а Лана стискивала до боли в пальцах края покрывала, не в силах успокоиться. И думала о том, как же могла так глупо попасться. Ведь всегда с таким гордым видом заявляла, что ее не постигнет эта участь, что полюбит только того, кто на самом деле будет достоин ее. А в итоге... А что в итоге? Попалась на нахальную улыбку и невинные голубые глаза, безнадежно пропала в его взгляде... А за окном все так же что-то пел дождь, словно вторя той грозе, что бушевала в девичьей душе...
Сокол не находил себе места. Он так надеялся, что ей понравится, что рыжая поймет все те чувства, которые он вложил в эту песню. А она просто бросила трубку, но он успел услышать боль в ее голосе. И это заставляло сердце тревожно биться в груди, а на душе скреблось нехорошее предчувствие.
- Ну что она сказала, Владиус? - Димка, сидевший рядом, крутанулся на стуле, вопросительно глядя на друга.
- Она плакала, Дим. Я вообще не понимаю, что происходит. Думал, ей понравится, а тут... - Он беспомощно развел руками, запуская пальцы в и так растрепанные светлые волосы. Мысли прыгали одна с другой, словно стая взбесившихся тушканчиков, ни на чем конкретно не задерживаясь. А потом его будто бы осенило. - Черт, я лечу в Киев. И мне плевать, что это глупо. Даже не думай меня останавливать! - Соколовский вскочил, принявшись метаться по комнате, бросая вещи в вытащенную откуда-то спортивную сумку.
- Даже не думал... - Бикбаев с усмешкой наблюдал за другом, прекрасно понимая все то, что чувствовал младший товарищ. Его самого переполняли эмоции, и не сказать, чтобы они были положительными. Рыжая отказывалась выходить на связь, мотивируя это сильной загруженностью на работе, а ему отчаянно не хватало той легкости в общении, которую могла дать только она. Не хватало немного саркастичных комментариев и ее заразительного смеха. Не хватало солнечной улыбки и бесиков в зеленых глазах, которые можно было рассмотреть даже через преграду компьютерного монитора. Она так быстро стала необходима ему, будто воздух, что он банально подсел. "Ты - мой личный сорт героина" - кажется так говорил герой одного известного фильма? Сейчас эта фраза была уместна, как никогда сильно. А главное - подходила к общему абсурду ситуации... Набрав знакомый номер на телефоне, и продолжая краем глаза наблюдать за нарезающим круги по комнате Соколом, Дима сделал заказ на ближайший рейс, прекрасно понимая, что по уши успевшему втюриться другу сейчас не помогут никакие доводы. И гораздо проще будет просто сделать так, как он хочет. - И вообще, я тебе билет заказал на самолет. Вылет через час, давай подброшу. Чего только не сделаешь ради любви и друга... - Театрально развел руками, и тут же едва не навернулся со стула, когда Влад кинулся его обнимать, явно припомнив дни "фабричной молодости".
- Я тебя обожаю, ты в курсе? Подбросишь?
- Да куда тебя денешь-то? Конечно подброшу... - Это было сиюминутным, импульсивным желанием. И тогда Соколовский совершенно не думал о том, что бросает все, и просто срывается в чужую страну, в другой город, не зная даже адреса той, к которой собирался лететь. Ему просто важно было увидеть ее, услышать голос и понять, что она имела в виду этим своим "зачем ты так со мной". И да, в этом был весь он - вот так вот сгоряча, совершенно не задумываясь о последствиях...
Ей не хотелось совершенно ничего. Только умереть, чтобы не было так отчаянно больно, чтобы не преследовал его образ, не давая вздохнуть свободно. Отражение в зеркале совершенно не радовало, пугая красными, как у вампира с перепоя, глазами. Волосы растрепались и теперь оставалось только обреченно застонать, представляя, КАК это все расчесывать. Но даже не это было главным. В душе бушевало такое торнадо, что куда там каким-то ураганам Катрина, и прочим излишествам природы. И все так же льющий за окном дождь отнюдь не добавлял позитива. Люстра казалась весьма заманчивым вариантов развития событий. Ага, веревку мне и мыло - помоюсь и в горы... Или как Ньютон - убей себя яблоком? Такая масса вариантов, просто не знаю, что выбрать... Внутренний голос был послан далеко, надолго, но легче от этого не стало. И сомнамбулой передвигаясь по квартире, едва не хлопнулась в обморок, когда раздался звонок в дверь. Да, и оттуда таким замогильным голосом - ты умрешь через семь дней... А потом эта дура патлатая из телевизора вылезет, и загадит весь пол своей болотной тиной... Оно тебе надо?.. Этот чертов советчик вошел во вкус, и оказался недалек от истины. Вот только за дверью оказалась не печально известная Самара...
Рыжей показалось, что сердце сейчас банальным образом остановится, просто не выдержав. И почувствовав, как ноги отказывают держать, вцепилась пальцами в дверной косяк. Потому, что этого просто не могло быть. Его не могло быть здесь, на ее пороге, мокрого насквозь потому, что дождь лил как из ведра, так и не прекратившись с ночи. Но он был, стоял, улыбаясь так же нахально, как она помнила с той единственной ночи, словно и не было этих двух месяцев мучительной неизвестности и напрасных надежд, которыми она искренне пыталась себя не баловать потому, что была слишком рационалисткой.
- Сокол? - И голос хриплый, с надрывом, словно разучилась разговаривать.
- Выходи за меня замуж... - И земля уходит из-под ног, а мир закручивается бесконечностью, падая на колени где-то за поворотом. Ведь так не бывает. Ну скажите мне, что так на самом деле не бывает. Что все это мне просто снится. Что еще мгновение, и я проснусь, осознавая, что снова одна в своей постели...
- А если я скажу нет? - Проснулся сарказм, защитной реакцией на пребывающий в шоке организм.
- Тогда я свяжу тебя, перекину через плечо, и отнесу в ЗАГС так! - И все та же нахальная улыбка, за которую нестерпимо захотелось двинуть по этой смазливой морде лица. Просто чтобы он перестал улыбаться, перестал дарить ей эту надежду и вести себя так, словно сейчас серьезен как никогда.
- И желтая пресса будет любить тебя вечно... Влад, ты что, пьян? - Рыжая рефлекторно сделала шаг назад, уже зная, что ноги ее просто не удержат, но ей не дали упасть. Сильные руки прижали к мокрой груди, заставляя захлебнуться вдохом. И на глаза снова навернулись слезы.
- Нет, Лан, я стекл как трезвышко... Всмысле, трезв как стеклышко. И я абсолютно серьезен. - Он приподнял ее подбородок, заглядывая в глаза. Коснулся подушечкой большого пальца щеки, стирая все таки успевшую предательски скатиться слезинку. - Ты выйдешь за меня?
- Мы об этом еще пожалеем. Я тебе уже говорила, помнишь? - Попыталась воззвать к рассудку, который собирал чемоданы с явным намерением свалить в бессрочный отпуск, но потерпела оглушительное поражение в войне себя с собой. Слишком открытым был его взгляд, слишком искренним. И так невозможно, так сложно было не поддаваться его очарованию. Она не знала, что будет дальше, просто не хотела об этом думать. Все, что имело хоть какое-то значение - это здесь и сейчас. А остальное могло гореть синим пламенем. Хотелось ринуться, словно в омут с головой, и плевать, что ее ответ мог оказаться самой большой ошибкой в жизни.
- Помню, но это не отменяет того, что я не сдвинусь с этого места, пока ты не скажешь мне "да". - Его губы, коснувшиеся ее в легком поцелуе, были совсем холодными. Но обожгли не хуже открытого пламени.
- Я согласна, Сокол. Но ты сам не знаешь, на что подписываешься...
В гостиной повисла тишина, казавшаяся оглушительной. Затем кто-то из ребят сдавленно выдохнул, отказываясь верить в услышанное, скорее всего Клейман. Соколовский усмехнулся, прикрывая глаза.
- Да, это напоминало сумасшествие. Но на тот момент меня волновало лишь одно - ее согласие. И не важно, что это было так стремительно, и мы ничего не знали друг о друге. Я любил ее. И продолжаю любить...
- С ума сойти можно. Никак не могу представить эту картину - ты, весь такой мокрый, и делаешь предложение. На колени хоть не вставал? - Боря хмыкнул, вытягивая ноги перед собой. Говорили полушепотом, не желая будить мирно спящую девушку.
- Вставал. Он сам рассказывал. - На Бикбаева воззрились три пары совершенно офигевших глаз, на что он только пожал плечами, словно говоря " а я что, я ничего, и вообще просто мимо проходил". - Когда уговаривал ее бросить все, и лететь с ним в Москву.
- Ну вы, блин, даете... - Потрясенно выдохнул впечатлительный Димка Клейман, заставляя остальных улыбнуться. Это здорово напоминало какой-нибудь остросюжетный роман. Но было так захватывающе интересно, что они слушали, открыв рты, и пытаясь осознать ту жизнь, которую раскрывали перед ними. Жизнь девушки, изменившей их судьбы одной только своей улыбкой... И невольно приходилось верить в то, что чудеса случаются не только в новогоднюю ночь, хотя вот именно в эту конкретную они все стали свидетелями такого вот маленького чуда...
У судьбы курок на взводе,
Не случайно все, что происходит.
Она то лечит от тоски,
То разбивает сердце вдребезги... (с)
Он давно не видел рыжую такой счастливой. Казалось, что она просто светится изнутри. И он мог часами наблюдать за тем, как это неугомонное чудо носится по их квартире с таким энтузиазмом, словно это не ей рожать через месяц. Хотелось верить, что причиной был он, но что-то (не иначе инстинкт самосохранения) подсказывало, что повод совсем другой. А жена только загадочно улыбалась, обещая рассказать потом. И тут даже Димка, от которого у нее тайн не было в принципе, оказался бессилен, что само по себе уже настораживало. Но давить на Ланку было себе дороже, в этом Соколовский как-то уже успел убедиться на собственном опыте, а еще и учитывая ее положение... В общем, вы понимаете, да? Так что он молча строил догадки, и на пару с Бикбаевым, который действовал на этот ураган в миниатюре подобно хорошей такой дозе транквилизатора, они пытались уговорить своего любимого рыжика немного поумерить пыл. Удавалось далеко не всегда, и почему-то только Диме.
Влад ревновал, но со временем научился принимать эти отношения, как данность. Просто, наверное, слишком хорошо знал, как часто эти двое спасали друг друга. К тому же, горький опыт прошлого научил его доверять жене и прислушиваться к другу. Она не умела врать, совершенно. А вот заинтриговать по самое не могу, хитро умалчивая до последнего, чтобы потом ехидно улыбаться а-ля "сюрприз" - это вот всегда пожалуйста. Но, именно за это, помимо всего прочего, он ее так любил... Как бы то ни было, а решилась загадка весьма просто, хотя и неожиданно, за два дня до восьмого марта, часов в девять утра.
- Мальчики, у меня новость! - Лана буквально влетела в гостиную, и обозначенные "мальчики", занятые обсуждением новой Димкиной песни, вздрогнули как по команде. Ну точно нашкодившие котята... Мелькнула у девушки насмешливая мысль.
- Так вот, сегодня вечером ко мне прилетает сестра. И она остановится у нас.
- Марина?! - Выражение ужаса на лице Влада стоило бы запечатлеть на камеру для потомков, настолько комичным оно было. И Бикбаев заработал весьма чувствительный тычок под ребра от друга, когда попытался замаскировать под кашель откровенный ржач.
- А ты бы хотел? - Ланка проказливо усмехнулась, но решила не доводить мужа до предынфарктного состояния и дальше. - Нет, приедет моя вторая сестра - Виктория. Мы не видели друг друга лицом к лицу уже почти четверть века... - Голос дрогнул, а в комнате на этом моменте повисла тишина. И только дементоров с косами не хватает... Вспомнился рыжей давний образчик интернетного юмора.
- У тебя есть еще одна сестра... - Это был не вопрос - утверждение, но ничего умнее он просто не смог придумать. И хорошо бы, чтобы она не напоминала Марину... Мелькнула страдальческая мысль, и не сказать, что Соколовский совсем уж терпеть не мог младшую сестру своей благоверной. Но мелкая отличалась завидной любовью совать свой нос куда надо и не надо. - Ты о ней не рассказывала...