Садовник завопил во всю глотку.
Лакей, с мастикой и щеткой в руках направлявшийся на второй этаж, услышал крик и поспешил на помощь. Рэнсинг выскочил за дверь чулана и налетел на лакея; тот упал навзничь. Тьма стояла хоть глаз коли, и теперь уже двое пострадавших громогласно взывали о помощи.
В самом низу лестницы появился привратник в ночной рубашке. Рэнсинг, оступившись на восьмой ступеньке, полетел вниз, толкнув привратника в грудь. Оба упали на пол, но в следующий миг Эдди уже очутился за дверью дома и, не чуя под собою ног, понесся по темному саду.
По пятам за ним мчались лакей со щеткой и мастикой в руках, садовник в расхожем костюме и с изображением древней бернской земли на шее; замыкал кавалькаду привратник в живописном ночном облачении. Суеверная кухарка, увидев их из окна, потом несколько недель не могла прийти в себя.
Неожиданный, трагический случай повернул события в пользу преследователей. На проселок свернул воз с сеном, отрезав беглецу путь.
Что же делать? Бежать куда глаза глядят! Когда Эдди всем телом и физиономией ощутил приземление на противоположной стороне канавы, преследователей отделяло от него несколько шагов. Петляя между деревьями, он летел сломя голову и вдруг очутился на берегу озера. Медленно погрузился он в ледяную воду. Набрал полную грудь воздуха и нырнул. Он плыл под водой, пока хватило дыхания.
Преследователи не слышали всплесков воды, при слабом свете зари водная гладь расстилалась нетронутой.
Троица повернула назад.
Через полчаса Эдди Рэнсинг последними усталыми взмахами рук достиг берега у местечка Швахт-бай-Пунгли-ам-Зее. Селение это было знаменито тем, что дало стране двух директоров промышленного концерна.
Настало утро. В камышах квакали лягушки.
Рэнсинг, синий от холода и промокший до нитки, сидел на прибрежном камне и тихо всхлипывал…
Глава пятая
Эвелин вынуждена проявить нескромность. Сквозняк неожиданно сменяется перестрелкой, и в результате облавы схвачено множество людей. Все преследуют всех. Грабители входят в картель, а затем в ресторанчик «Бобовый король». Тропическим ураганом сметает банкет, а чествуемое лицо прямо во фраке отправляется в длительную автомобильную поездку.
Эвелин не осмеливалась шелохнуться.
В какой-то из комнат мелодично и приглушенно пробили часы. Каторжник перешагнул через подоконник и тщательно отряхнул с брюк известку, приставшую во время восхождения в квартиру. Ситуация сложилась такая: Гордон даже не подозревал, что девушка находится здесь, в то время как Эвелин знала о его присутствии.
Она вовремя успела спрятаться за дверную портьеру. А что, если он обнаружит ее? Очутиться в пустой квартире один на один с бандитом, даже не имея возможности позвать на помощь: ведь ее тоже сюда никто не звал.
Слышно было, как поскрипывает паркет: очевидно, гангстер в поисках Будды переходит от витрины к витрине.
Что, если ему удастся отыскать сокровище? А она, Эвелин, уже у самой цели вынуждена, затаившись, ждать, пока у нее из-под носа уведут ее законную собственность.
Впрочем, какое там «затаившись»! Да она готова бежать сломя голову, только бы знать, как отсюда выбраться.
Девушка осторожно двинулась к окну. Пышный ковер глушил все шорохи. И вот она у цели! Теперь участь ее зависит от того, не заскрипит ли оконная ручка. Эвелин взялась за ручку и медленно повернула…
Окно бесшумно распахнулось. Лица Эвелин коснулся слабый сквозняк: должно быть, Гордон в дальней комнате не закрыл за собою окно.
Эвелин сопутствовала удача: именно близ этого окна шла вниз пожарная лестница. Чем не лазейка из западни?
Однако теперь, когда перед нею открылся путь к спасению, девушка почувствовала прилив отваги. Вон в ту застекленную горку у стены она не успела даже заглянуть, а вдруг там и хранится эмалевая шкатулка с Буддой на крышке?
Эвелин повернула обратно, удаляясь от спасительного окна.
Вечерело. В комнате царил полумрак, и девушке пришлось приблизиться к витрине вплотную, чтобы разглядеть тонувшие во мраке безделушки. Будды среди них не было.
В эту минуту хлопнула входная дверь, послышались голоса и в прихожей щелкнул выключатель.
Вильмингтон заявился домой, да не один, а с гостем!
«Но ведь ужин он заказывал на восемь часов!» — пронеслось в мозгу Эвелин. Вновь она застыла на месте, не решаясь шелохнуться. Должно быть, и гангстер тоже замер в полном ошеломлении.
Что же теперь будет?
— Мне непонятно ваше поведение, Адамс! — донесся энергичный голос хозяина. — Я уступил вашей просьбе и пригласил вас к себе домой, но отнюдь не из страха, а из любопытства.
— Сейчас все поймете, — неприязненно отозвался гость.
Через распахнутую дверь Эвелин было прекрасно видно все, что происходит в столовой. Гость — приземистый толстяк с хрипловатым голосом, походка вразвалку, одежда и манеры небрежные. В уголке рта у него дымилась сигарета, обильно посыпая пеплом пиджак; время от времени курящий стряхивал пепел с одежды ленивым движением, словно желая подчеркнуть, что он вовсе не стремится к чистоте и порядку.
Едкий запах дешевого табака заполнил квартиру тотчас же, едва гость переступил порог.
Вильмингтон был бледен и явно нервничал. Ноздри тонкого, изящно очерченного носа подрагивали; покусывая губу, он взволнованно расхаживал по комнате. Зато толстяк не мешкая плюхнулся в кресло и, повысив свой хриплый голос до скрипучего визга, как это свойственно всем неотесанным и самоуверенным людям, сразу приступил к главному:
— Вот что, Вильмингтон! Вы ждали Флёри к восьми, так что у вас еще целый час, чтобы обмозговать мое предложение, поскольку я не намерен встречаться здесь с нашим общим другом. Предупреждаю: ваша игра кончена.
— Хотите взять на испуг?
— Нет, всего лишь предупредить. Четыре месяца назад, когда я обмолвился, что, по-моему, карта Клейтона находится у вас, вы меня подняли на смех, сказав, что, с тех пор как женились, с разведкой покончено, что к трагедии несчастного Брэндса вы не имеете никакого отношения, и посоветовали мне оставить вас в покое, иначе вы обратитесь в полицию. Я знал, что вы ломаете комедию.
— Не пытайтесь блефовать, Адамс, — проговорил хозяин дома с кротостью мурлыкающего леопарда, и глаза его сузились в недобром прищуре. — Я прекрасно знаю ваши трюки, не напрасно же мы когда-то сотрудничали.
— В таком случае вам должно быть известно, что я всегда ношу в кармане пистолет, а в данный момент держу палец на спуске. Кроме того, вы сами видели, как я с двадцати шагов попадаю в человека, стреляя через карман.
Вильмингтон в бессильной ярости молча смотрел на него.
Толстяк желтыми, ястребиными когтями извлек из пачки очередную сигарету и прикурил от догоравшего окурка. Окурок он раздавил на хрупкой тарелочке, сервированной под салат, и скроил такую физиономию, словно его мучили желудочные колики.
— Вы тянули время в надежде, что, после всей этой заварушки в колониях, сможете выгоднее сбыть карту с рук. Тут вы были правы, однако не подумали о том, что дали мне время провести основательное расследование. Вам известны связи, какими располагают мои люди во всех уголках земного шара, не говоря уж о моих личных способностях. Так что теперь я в выгодном положении и заполучу карту вместе со всеми необходимыми документами прежде, чем пожалует Флёри или полиция. А у полиции, да будет вам известно, мы все под колпаком.
— Вы до сих пор убеждены в действенной силе блефа, милый Адамс… Мне этот ваш метод хорошо известен.
— Ну что же, если желаете, прочту вам лекцию, надеюсь, она вас убедит. Для начала перечислю все содеянные вами пакости, чтобы мои слова не казались вам блефом или пустыми догадками. Итак: вы, милейший Вильмингтон, или мистер Штак — как еще в бытность вашу шпионом вас называли в донесениях, — год назад женились на младшей сестре лейтенанта Брэндса. Ваше обхождение, манеры, финансовая поддержка со стороны работодателей помогли вам проникнуть в избранное общество. Поскольку Брэндсу, офицеру Адмиралтейства, благодаря его выдающимся способностям поручали ответственную работу в области картографии, брак этот открывал перед вами большие возможности. Вы не разменивались по мелочам, не покушались на документы второстепенной важности, не утруждали себя сбором малозначительных сведений — вы выжидали крупную добычу, тем временем стараясь втереться в аристократическую среду. И это вам удалось благодаря вашим манерам, хитрости и уму. Крупная добыча не заставила себя долго ждать. Исследователь Африки Клейтон вернулся из последней своей экспедиции смертельно больным. Он исследовал джунгли Центральной Африки и возвратился на родину умирать. Его имя неделями не сходило со страниц газет, заслуги его превозносились до небес, и лишь очень немногие знали, что этот человек передал военному министерству свой дневник, несколько карт и массу фотоснимков. В девственных глубинах джунглей Клейтон обнаружил богатейшие месторождения нефти.
Вильмингтон пожал плечами.
— Да, я слышал нечто подобное.
— Потерпите минуту… Материалы передали Адмиралтейству для картографической обработки. Ценнейшие документы в оранжевом конверте, скрепленном пятью огромными печатями, попали к лейтенанту Брэндсу. Клейтон вскоре умер. Надеюсь, мне нет нужды объяснять вам, что значит в наше время нефть, обнаруженная в таком месте Африки, на которое пока еще не наложила лапу ни одна из великих держав. И остальным державам даже приблизительно не было известно, какие именно области обследовал Клейтон. Все сведения — карта и прочие данные — содержались в оранжевом конверте. В истории международной разведки еще ни разу ни за один документ не платили таких сумм, на какую мог рассчитывать тот, кто завладеет этой картой. Но к ней невозможно было подобраться. Тем временем разразилась колониальная война. Все великие державы внимательно следили за действиями захватчика, и в этот момент вам удалось завладеть оранжевым пакетом с пятью печатями!
— Скажите, Адамс, отчего бы вам не писать романы? С таким даром воображения…
— Сейчас вы убедитесь, что я сильнее в своей основной профессии. Заранее предупреждаю, что борьба идет не на жизнь, а на смерть; за вами, Флёри, Ханнусеном и всей остальной компанией ведет наблюдение парижская полиция.
— Может, скажете наконец, что вам от меня нужно?
Толстяк вытащил очередную сигарету, прикурил от крохотного окурка и извергнул мощное облако дыма, обсыпав все вокруг пеплом. Он поудобнее откинулся на спинку кресла, водрузив ноги на подлокотник, и лениво продолжил речь, ни на миг не вынимая правой руки из оттопыренного кармана пиджака.
— Ради осуществления своего плана вы погубили целую семью. На сегодняшний день в живых остались лишь старший Брэндс и несчастный лейтенант, если можно назвать жизнью мучительные тяготы службы в пекле Сахары. Ага, вы побледнели!.. Неужто вам не известно, что Брэндс завербовался в Иностранный легион?
— Что за чушь вы несете! — сквозь зубы процедил Вильмингтон и сделал шаг вперед.
— Поберегитесь! — воскликнул Адамс. — Я держу вас на мушке.
Пиджачная пола угрожающе приподнялась, и Вильмингтон, задыхаясь от злобы, замер на месте. Адамс хрипло рассмеялся.
— Похоже, моя сказочка перестала вам нравиться? А ведь это еще не конец. У вашей жены Изабеллы Брэндс родился ребенок. В один прекрасный день младенец исчез. Убитой горем матери вы заявили, что вернете ей сына лишь в том случае, если она вручит вам оттиски ключей от служебных помещений брата. Вы же и обучили несчастную, обезумевшую от горя благородную женщину воровским приемам изготовления оттисков. Промучившись две недели, жена сделала вам оттиски. Да, но как завладеть пакетом без ущерба для своего превосходного положения в обществе? У вас и на это хватило коварства. Лейтенант Брэндс души не чаял в Холме, своем младшем брате, а этот двадцатилетний юнец без памяти влюбился в некую танцовщицу. Дамочка эта — Этель Ардферн — была из ваших людей, я тоже ее хорошо знаю. Ей не составило труда вскружить голову неискушенному юнцу, которого после смерти отца растил лейтенант Брэндс и любил, как родного сына. Этель вертела Холмом как хотела. Ей удалось подбить молодого человека бежать с ней в Канаду. В предполагаемый день отъезда Холм написал письмо брату.
Вильмингтон застыл на месте, не отрывая взгляда от гостя.
— Письмецо было коротким: «Дорогой брат! Я не мог поступить иначе. Прости своего непутевого брата Холма…» У них с Этель было условлено, что письмо они отправят лишь в Саутхемптоне, перед отплытием парохода. Этель упросила возлюбленного съездить с ней к матери — та живет в окрестностях Лондона, — чтобы попрощаться. Они поехали в шикарном автомобиле девицы Ардферн. По дороге — конечно же, в глухом месте — у машины отказал мотор. Оба вышли из автомобиля, и тут поджидавший их Дикман, сообщник танцовщицы, прикончил Холма. Вечером Этель, как обычно, отплясывала в баре. Но к тому времени письмецо из кармана убитого Холма успело перекочевать к вам в руки.
А на другой день вы осуществили поистине гениальный трюк. Утром, до прихода лейтенанта Брэндса на службу, вы проникли в министерство. Из приемной прошмыгнули в кабинет Брэндса, открыли ключом нужный ящик стола, схватили пакет и уже через минуту как ни в чем не бывало сидели в приемной, поджидая лейтенанта.
Когда Брэндс пришел на службу, вы передали ему прощальное письмо брата и кусок воска с оттисками ключей. Холм, дескать, позвонил вам по телефону и вне себя от волнения твердил о каком-то совершенном им преступлении, сам он попросту не решается звонить брату. Жаловался, что погряз в долгах и должен был угодить за решетку, что попал в сети безжалостных шантажистов и те вынудили его изготовить оттиски ключей и похитить оранжевый пакет. Теперь у него, мол, нет другого выхода, кроме как навеки покинуть Англию. Ну а вы, как любящий родственник, тотчас же сели в машину и помчались на квартиру Холма. Юношу вы уже не застали, на видном месте лежало это письмо и кусочек воска. Вам, мол, было невдомек, что все это значит, поэтому вы решили все как есть передать лейтенанту. Брэндс, бледный как полотно, молча смотрел на оттиски ключей и прощальную записку брата, где хорошо знакомым почерком были написаны многозначительные слова: «Дорогой брат! Я не мог поступить иначе. Прости своего непутевого брата Холма».
Лейтенант бросился в кабинет и увидел, что оранжевый пакет с пятью печатями исчез. Откуда бедняге было знать, что пакет с бесценной картой Клейтона, сложенный вдвое, преспокойно лежит в кармане вашего пальто на вешалке в приемной? Поистине гениальное мошенничество!
У Вильмингтона, похоже, поубавилось гонору. Он стоял понурясь и смотрел в пол. Адамс прикурил от обслюнявленного окурка очередную вонючую сигарету, затем налил себе вина из бутылки на столе и с наслаждением опрокинул стаканчик.
— Акция удалась лучше, чем вы рассчитывали. Помешанный на любви к брату Брэндс не способен был выдать Холма. Ему ведь было неизвестно, что тот убит, и он взял на себя роль благородного героя. Лейтенант надеялся, что братец встанет на праведный путь и начнет новую жизнь, и ему не хотелось, чтобы позорное пятно навеки отторгло Холма от общества… Брэндс написал покаянное письмо начальству, где сообщил, что карту у Него похитили, а потому он бросает службу и спасается бегством в страхе перед ответственностью. В пропаже документов целиком и полностью виноват лишь он: нарушив инструкцию, он взял пакет домой, а дорогой на него совершили нападение и похитили портфель.
Военные власти этим россказням не поверили, сочтя лейтенанта Брэндса шпионом. Поймать Брэндса не удалось, однако весть о его позорном поступке облетела весь мир. Так вы загубили древний аристократический род. Глава семьи, миссис Брэндс, окончила свои дни здесь, в Париже. Одного из ее сыновей убили, другой пустился в бега, а самый старший сделался мизантропом.
— Надоела мне ваша дурацкая болтовня! Чем вы можете доказать свои фантастические предположения?
Адамс самодовольно ухмыльнулся.
— Насчет доказательств можете не беспокоиться, их более чем достаточно. Но я еще не закончил свой рассказ. Вслед за всеми этими бедами, обрушившимися на семейство Брэндс, отдала Богу душу и ваша супруга.
Расхаживавший по комнате Вильмингтон в этот момент находился к Адамсу спиной; при последних словах собеседника он резко обернулся и в страхе уставился на толстяка.
— Ага, проняло! — злорадно ухмыльнулся тот. — Ну что же, пойдем по порядку! Этель Ардферн я учинил допрос по вашему методу. Да-да, это я перенял у вас! Затащил танцовщицу на катер… Догадываетесь, что было дальше? Сделать укол, чтобы вызвать искусственное заражение бациллами столбняка, и обещать вливание противостолбнячной сыворотки лишь в обмен на чистосердечное признание, сделанное в присутствии свидетелей. Признание должно подтверждаться определенными фактами, чтобы нельзя было потом отказаться от показаний. Этель тоже была знакома с этим методом и знала, что пощады не будет. Ясное дело, ради спасительной сыворотки выложишь все секреты, какие только знаешь. Смерть от столбняка не из самых приятных… К сожалению, девица Этель слишком долго упрямилась, так что противостолбнячная сыворотка ей уже не помогла.