— А я в самый раз.
— Это хорошо, значит ты успокоилась, — он обхватывает длинными пальцами стаканчик с кофе, и я в который раз замечаю, как привычные вещи в мужских руках смотрятся иначе, меньше, уязвимее. — Кирилл кстати отлично готовит.
Он сам смеется тому, как причудливо в его голове цепляются друг за друга темы для разговора, и опускает голову, собирая ладонью густые волосы.
— Нет, правда, он любит итальянскую кухню и многое умеет. Я сперва не верил, думал он с доставкой из ресторана мухлюет.
— Интересно, — я растягиваю слово, а потом все же говорю, что пришло в голову на самом деле. — Хочешь напомнить, что он обычный человек? Со своими привычками и хорошими сторонами.
— Вроде того. Ты знаешь одного Кирилла, я другого, и я тоже не хотел бы знакомиться с твоей версией. Он бывает невыносим, конечно, Кирилл слишком правильный и… — Итан пожимает плечами и безотчетным движением перебирает пакетики с сахаром. — Мне до сих пор не верится, что он сделал… С парковки, да?
Киваю.
— Его жена пропала с парковки.
Я убираю сахар прочь, шорох бумаги начинает скрести прямо по нервам.
— Черт, я боялся, что он начнет спускать деньги без счета. Знаешь, частные детективы, экстрасенсы, взятки, много кто готов поживиться на чужом горе… А он придумал еще хуже. Хотя я ждал плохого, если честно, мы мало общались в последнее время, он перестал звонить, писать, и лишь иногда отвечал. Да и то, чтобы я не начал серьезно беспокоиться и проситься в гости. Я как-то поспрашивал, кто из знакомых когда его в последний раз видел, и понял, что он оборвал контакты со всеми.
— Может новые появились?
— Я надеялся. Есть же всякие группы поддержки, не знаю, форумы родственников… Но он нашел тебя.
— Он толком не объяснил, как именно.
Итан поднимает на меня взгляд, и я читаю в нем немой вопрос — ты правда ждешь логического объяснения?
— Ему нужно дать выговориться, — произношу я с сомнением, с которым ничего не могу поделать, — и позадавать вопросы. Может, он сам увидит слабые стороны, засомневается… А, если нет, то тогда полиция, другого выхода я не вижу.
— Да, его можно убедить. Еще не поздно.
— Позвони ему, я готова разговаривать здесь.
В людном месте под камерами видеонаблюдения я смогу говорить ровно и чувствовать себя хоть немного в безопасности.
Так что здесь, и точка. Если разговора не избежать, то хотя бы место буду выбирать я. А никак в прошлый раз: вот стул, вот спальня, а вот неврозы незнакомого мужчины.
— Кирилл выбрал не ту девушку, — Итан задумчиво смотрит сквозь меня, свыкаясь с новым планом. — Ты справляешься лучше меня… думаешь яснее, это уж точно.
Я протягиваю ему телефон, и Итан принимает его небрежно, захватывая мои пальцы.
Их разговор выходит коротким и скомканным. Итан не дает Кириллу говорить и давит жесткими условиями из места, времени и отсутствия другой перспективы, а, когда тот начинает протестовать, отключается.
— Он приедет, — Итан протягивает мне телефон обратно, — у него уже и голос другой.
— Какой?
— Потерянный. Он извелся, это слышно.
Итан вспоминает о стаканчике остывшего кофе и делает небольшой глоток, и по лицу становится ясно, что кофе тоже оставляет желать лучшего. Но он продолжает пить.
— Мне кажется, он потерял разницу.
— Ты говоришь загадками.
— Прости, я для себя не могу толком объяснить… Кирилл как будто не понимает, что ты не она. Не Ольга.
— Ольга?
— Его супруга. Он в панике сейчас, и самой настоящей, так переживают за родных.
— Поняла, — я киваю, прикрывая глаза. — Он уже пугал меня этим, ее имени не произносил, но вдруг посмотрел по-другому и потянулся ко мне, поцеловал в губы…
Я замолкаю, чтобы не начать вспоминать. Ничего страшного не произошло, но все равно не по себе.
— И всё? — с явной тревогой спрашивает Итан. — Больше ничего?
— Он же не монстр.
Итан кивает с усмешкой на знакомый ответ, который я ему возвращаю, и долго смотрит мне в глаза. У него тихий и спокойный взгляд, без суеты или оголенного нерва, так что в него легко провалиться с головой и даже не почувствовать падения.
Так падали очень многие, если вообще есть число, а не безнадежный знак бесконечности, ведь чарующая мягкость сладко зовет. Я буквально читаю отражения женской беспечности в его карих выразительных глазах. И он давно разучился смущаться и переживать за впечатление, которое оставляет. Ведь это впечатление одно и то же, безотказно раз за разом.
— Вы давно знакомы с Кириллом? — я все же пытаюсь вернуться к нашей беседе.
— С института, у нас родители из одного города. Мы с ним в школьные годы иногда пересекались, но дружить начали в институте.
— Ты хороший друг.
— Нет, — он вдруг вспыхивает, неприятный смех искривляет его лицо, и Итан с трудом заставляет себя успокоиться, — я дерьмовый друг. Просто чувство вины догнало.
— Не поделили бизнес?
— Женщину.
Пауза.
— Он не знает, но я спал с Ольгой, — Итан нервно ведет плечами, как будто ему не плевать на мое осуждение и как будто я обязательно должна его почувствовать. — Просто так, потому что мог. Я давно хотел кому-нибудь рассказать… ему почти рассказал после похорон, заткнулся, когда увидел, что он наливает себе третий стакан воды подряд. То есть берет стакан, ставит на стол, наливает до половины и забывает о нем. И так снова… И снова.
Он хотел рассказать.
Но зачем? Зачем мне это?
Я буквально вижу, как двое мужчин стоят в гостиной или посреди кухни и тяжело молчат… Быть может, хорошо, что Итан промолчал, ведь Кирилл мог отреагировать жестокой вспышкой. Винтик безумия мог крутануться еще тогда, с треском или, наоборот, сразу с разгоном и до упора… Быть может, ему не понадобилось бы расследование и поиски похожих девушек, потому что вся ярость досталась бы Итану.
— Была злость на него и ревность что ли, — вполголоса продолжает Итан, неотрывно смотря на свои ладони, которые лежат на столе, — что он забрал всё горе себе.
— Он же муж.
— Да, я понимаю. Но я тоже потерял близкого человека, а приходилось врать, утешать его… дозировать свою скорбь, — он снова не сдерживает злой смех, — чтобы не возникли вопросы. Я уехал на неделю вскоре, сказал, что по делам. Отключил телефон и не просыхал, только аэропорт и помню.
— Мне жаль, Итан.
— Уже отпустило, слава богу. Или она не успела свести меня с ума, как его.
Глава 8
Дневник жены, 17 июня.
Я получила смс с незнакомого номера. Там адрес, день и вечернее время. Вплоть до минуты. 23.16
Это N.
У меня дрожат руки, а по телу гуляет шторм, мне страшно и хорошо одновременно. Я решилась на встречу… нет, не так, я раздумывала пару минут, а потом гоняла мысли по кругу для приличия. Я бы поехала в любом случае, даже если бы извела себя доводами «унизительно» и «опрометчиво». Плевать.
Уже поздно…
Я не сомневалась, от кого сообщение и что это первый реальный шаг. Ни намеки, ни легкий флирт, а приглашение в номер. И это только больше заводило.
Пришлось ехать на выставку в откровенном платье. Нет, я не дура с распродажной скидкой на тело, чтобы носить глубокое декольте или мини, но с моей фигурой любое атласное платье смотрится чертовски откровенно.
Я сказала мужу о выставке, которая плавно перетечет в закрытую вечеринку для своих, поэтому ждать меня рано не стоит. Он кивнул, хотя удивился, ведь я с трудом переношу многие мероприятия.
И проклятая выставка не становится исключением: душно, скучно, стрелки на часах замирают. И мне приходится уворачиваться от вспышек приятеля-фотографа, который плохо понимает слово "нет".
К счастью, меня немного развлекают острые взгляды местных бабочек, которые оценивающе смотрят в мою сторону. Девушки потирают руки, глядя как я оделась на картинную выставку. В их глазах, я в отчаянии и кризисе, что-то из бабской классики — муж охладел, так хоть жадными взглядами чужаков подпитаться. И они уже начинают строить планы и тихо ненавидеть друг друга, на горизонте замаячил перспективный мужик, а тут столько желающих.
Дурацкое развлечение, в общем.
Я собираюсь на выход, когда отбываю положенный срок. Время как раз подходит. Не верится, что я устояла и не стала изводить себя, думая о том, что скоро случится. Как именно случится… Я нарисовала слишком много картин за последние дни, и эти картины одна грязнее другой, я и забыла, как далеко умею заходить.
Как я люблю это.
Спускаюсь по лестнице, чтобы поймать такси, и пытаюсь удержаться мыслями на границе. Но ничего не выходит, фокус предательски расплывается. Я в деталях представляю лицо мужа. Мне интересно, что будет с его свежим ухоженным лицом, когда он узнает? Когда узнает, как я отплатила ему за вчерашний вечер?
Я умею мстить как все женщины.
Ловлю желтый фирменный седан и оказываюсь в нем после взмаха руки. Произношу водителю адрес… Это последнее несмазанное воспоминание. Потом же случается стук, кто-то грубо бьет по капоту, еще секунда и открывается задняя дверь.
N. Он вдруг оказывается рядом.
— Здравствуй, Ольга.
Он садится и, не отрывая от меня жадного взгляда, подает водителю знак ладонью. Мужская раскрытая ладонь опускается вниз, но уже не на сиденье, а на мое колено. N резко рвет дистанцию и нависает, уткнувшись грудью в мое оголенное плечо.
— Я не ошибся, — произносит он с хитрой улыбкой. — Я никогда не ошибаюсь.
Мне жарко от него, и он плавно выдыхает, касаясь моих волос. Стоит поднять лицо и можно почувствовать его дыхание на щеках.
— Я ждал в кафе напротив, долго… У тебя сумасшедшая выдержка, я уже хотел идти и брать тебя под руку.
— Ты сам назначил время, — я, наконец, нащупываю свой голос, — до минуты.
— И ты наплевала на него, — он улыбается еще шире и закусывает нижнюю губу, когда опускает взгляд ниже. — Тебе нельзя носить такое, я чувствую себя животным.
— Это плохо?
Я чувствую его поцелуй на волосах, хотя это даже не поцелуй. Он дразнит и забирает последние сантиметры, касаясь моего виска. Слишком невинно, мало. Черт возьми, сукин сын издевается… И я запрокидываю голову сама, чтобы уже почувствовать его горячие губы, с которых слетают все эти слова, от которых мне только жарче и теснее. И еще его пьяная расслабленная интонация, будь она проклята!
— Ольга, ты…
— Заткнись.
Он подхватывает мое движение и впивается в губы, забывая весь недавний торг. И я верю, что он извелся в том кафе, он буквально врывается в меня, так жадно, неистово… Я ничего не могу сообразить, проваливаюсь в тягучую сладость мужских прикосновений и плавлюсь.
Всего лишь поцелуй. Первое касание.
— У тебя нежные губы, — его взгляд плывет, не в силах сфокусироваться, — и это точно плохо.
— Почему?
— Не смогу остановиться, я уже чувствую… Не отпущу.
Теперь глубже и медленнее, я закрываю глаза, представляя, как его губы скоро перетекут ниже.
— Что ты сказала ему? — N выдыхает вопрос мне в рот, отодвигаясь всего на миллиметр.
— Что?
— Что ты сказала мужу?
— Я не хочу говорить о нем.
— Уверена? — он вновь целует, нежно касаясь языком, и тут же отстраняется. — Я думал, игра в этом.
Он говорит «игра», а я отчетливо слышу «весь кайф». Весь кайф в этом?
— Хочешь трахнуть его жену? — произношу с усмешкой.
— Хочу много и долго трахать его жену.
Я прячу раскрасневшееся лицо ему в плечо. Моя алая помада останется на его белой рубашке, даже не надо проверять, так и будет. Оставляю свой отпечаток и вбираю его запах. Он идеален, запах в мужчине — самое главное и сексуальное, и вот он идеален. Из-за него туман в голове только сгущается, и меня можно сейчас уговорить на любое безумие. Я абсолютно пьяна им.
— Я вся мокрая.
— Вся? — N повторяет мою недавнюю усмешку и подгибает под себя.
Я за мгновение оказываюсь у противоположной двери, и он теперь давит сверху, а его рука… Я пытаюсь поймать ее, хотя хочу ощутить касание, да, хочу, и поэтому плохо стараюсь, безвольно проскальзываю пальцами по его локтю и позволяю ему.
— Сумасшествие, — сдавленным голосом говорит N, находя кружевную ткань белья, — ты чистое сумасшествие…
Глава 9
Я пересаживаюсь на другую сторону. Устраиваюсь рядом с Итаном и жду Кирилла, который должен скоро появиться. Итан чувствует, как нарастает моя нервозность с каждой минутой, и произносит пустые мелочи, чтобы отвлечь меня. Он мягко улыбается и я на мгновение забываю, почему сжимаю край стола. Дешевый пластик скоро не выдержит и пойдет на излом.
Скоро…
Я замечаю Его на пороге, Кирилл как раз поворачивает голову в правильную сторону и находит наш столик. Наши глаза встречаются, и он замирает на месте, так что стеклянная дверь с доводчиком подпирает его сзади. Но он не реагирует на толчок и продолжает неотрывно смотреть на меня.
Я же отмечаю, что он выглядит иначе, хотя вновь закутан в серо-голубое пальто. Уставший, заторможенный… Он не сразу вспоминает, что надо двигаться. Его приводит в чувства Итан, когда встает со стула и делает шаг навстречу, чтобы привлечь внимание.
— Кирилл, — вполголоса зовет Итан, поднимая ладонь.
Кирилл приближается, и я вдруг вижу, что его руки не пусты. Он сжимает черную папку, которая набита бумагами. Или фотографиями. Нет, пожалуйста, только не ими!
Кирилл молча садится напротив и кладет папку на стол, под правую ладонь, а потом переводит тяжелый взгляд на Итана.
— Ты зря вмешался, — произносит Кирилл холодно, — и я хотел бы получить все ключи назад.
— Ничего важнее сейчас нет? — Итан хмурится и едва скрывает раздражение.
— Ключи, Итан.
— Они в машине…
— Проверь карманы, ты всегда носишь ключи с собой.
Итан качает головой, не веря в происходящее, но тянется к карману пиджака. Угадывает нужный карман с первой же попытки и протягивает связку с электронным брелком через стол.
— Спасибо, — Кирилл кивает. — Теперь к делу.
Он замолкает и вдруг смотрит на мое лицо. Кирилл сбивает меня с толку, но потом я понимаю, что он показывает, что готов слушать.
Слушать!
Я едва удерживаю злые слова на языке, хотя безумно хочется сообщить, что из него дерьмовый эмпат, который опаздывает на автобусную остановку. Я хотела говорить в его доме, чтобы не быть пустым силуэтом, к которому можно приладить любую роль и любой фетиш. Я хотела достучаться и крикнуть о себе, что я живая! Или хотя бы прошептать… Но теперь, за столиком полупустого кафе, я хочу слушать сама.
— Я почти набрал Артема, — наконец, выдыхает Кирилл, и следом кривится, словно сказал не то, что следовало.
— Но, к счастью, одумался, — отвечает Итан, подаваясь вперед навстречу другу.
— Кто это?
Итан поворачивает голову на мой вопрос.
— Старый приятель, который знает кучу крепких ребят без мук совести. Или у него уже всё официально?
— Официально, — кивает Кирилл. — И черная военизированная форма, как полагается.
— Могли бы запросто положить всех в пол, у него лютые парни, а теперь и с корочками, — Итан мягко усмехается и запрокидывает голову, утыкаясь взглядом в светлый потолок. — Последний раз мне руки заламывали лет шесть назад.
— У меня последний раз воровали тогда же.
— Я не вещь, — я улавливаю намек Кирилла, что Итан украл меня у него, и встреваю в дружескую беседу.
— Да, прости…
— И я по-прежнему хочу домой, — ловлю взгляд Кирилла, в котором вдруг отражается чистая усталость. — Я хочу разобраться в этом деле, чтобы покончить с ним. Не надо тянуть время и говорить о пустяках, вы можете мило пообщаться о своем без меня. Я здесь, чтобы получить ответы, ясные и разумные, Кирилл. Ты должен мне после всего, что сделал, я же напротив… Я могу встать и уйти, могу творить со своей жизнью, что угодно. Ты мне не указ.