Девчонка совсем ничего не ответила, лишь кивнула в сторону кабинета, утирая слёзы. Он понял, что она хочет оставить на потом выяснения отношений, ведь сейчас им нужно было выступать.
Праздник последнего звонка был окончен. Родители отправились в отдельный кабинет, где для них и учителей был накрыт стол, а детей оставили в соседнем кабинете, чтобы те могли пообщаться и так же поесть. Аня кивнула на выход из класса, и Денис тут же отправился за ней.
В школе было совсем тихо и темно: девушка отвела парня в соседнюю рекреацию и встала около подоконника. Слёзы на её щеках совсем высохли, но парень заметил, что глаза девушки снова начали увлажняться. Она судорожно вздохнула, переводя дыхание.
– Я очень люблю тебя, Денис. Больше всех на свете, мне кажется. Я последние месяцы только и жила встречами с тобой, возможностью разговаривать и дотрагиваться до тебя. Ты был и остаёшься моим смыслом. И мне жаль, что всё так получилось, – она всхлипнула, а Денис сжал руки в кулаки, подавляя в себе желание прижать девчонку к себе. – Я так доверяла тебе! Я бы сделала всё, что угодно, если бы ты попросил. И пошла бы за тобой, куда захочешь. А ты всё так глупо испортил. Неужели ты не видел, что я искренне тебя люблю? Я никогда тебе не врала, всегда старалась помочь, – её дрожащий голос срывался на крик, а Денис смотрел на неё пустым взглядом, дыша через рот. Он был сильным парнем, но сейчас ему хотелось завыть от дикой, раздирающей боли внутри. – Что же ты наделал, а? Зачем ты так со мной? Ты ведь мог сказать мне раньше? Ведь мог? Ты знаешь, что я сейчас чувствую? Знаешь?
– Не знаю, – тихо и как-то обречённо прошептал парень.
– У меня такое ощущение, что я просто сдохла. И попала в Ад. Потому что всё это не может быть правдой. Тот Денис, которого я знаю, не мог так со мной поступить. Не мог меня обмануть. Мой Денис оберегал меня, кормил с ложки мороженым и обнимал, когда мне было грустно. А теперь у меня нет Дениса. Нет смысла.
Он протянул к ней свою руку в надежде, что она не оттолкнёт. Но девушка шарахнулась от парня, словно боялась.
Она именно боялась.
– Ань, всё не так, я клянусь. Ты ведь знаешь, я бы никогда… – всё казалось ему ничтожным и жалким: собственный дрожащий голос, нелепые оправдания, даже он сам.
– Не нужно оправдываться, Денис. Теперь уже всё равно поздно. Я не буду здесь учиться больше, и даже не спрашивай, почему.
Внутри что-то оборвалось, какой-то судорожный звук вырвался из глотки. Не хотелось в это верить. Не хотелось верить в то, что он больше её не увидит. Не увидит своего маленького солнечного зайчика, который поднимал ему настроение одной своей улыбкой.
– Ты не можешь, Ань. Ты не должна так…
– Я ничего никому не должна, Денис, – как-то грубо сказала брюнетка, заправляя за уши свои длинные волосы. – Теперь никому, – она сделала ещё один шаг назад. – Спасибо, что снял с меня розовые очки. Доверять людям – нельзя. Любить людей – нельзя. Ничего нельзя, слышишь? Теперь я знаю. Спасибо, мой хороший.
Мой хороший.
Аня всегда так называла его, когда они просто болтали или смеялись вместе. Обнимала его крепко-крепко и шептала: «Мой хороший, я так скучала».
А теперь она пятится от него, как от прокажённого.
Он и есть прокажённый. Эту заразу не вывести из организма просто так. Это не лечится. А она могла вылечить. Но теперь не будет. Никогда больше.
Аня ушла, подарив ему на прощание гнусную и ядовитую улыбку, которая никак не вязалась с полными слёз глазами.
Коротин зажмурился, отгоняя больное воспоминание, и тут же открыл глаза, когда почувствовал прохладную ладошку брюнетки на своей щеке. Он продолжал практически лежать на ней и дышать в её губы, а Аня удивлённо всматривалась в его лицо.
– Денис, в чём дело?
Парень смотрел на девушку пустыми глазами, пока внутри творилось что-то невообразимое.
Чертовски горькие воспоминания.
Всё изменилось. Эта Аня уже не та солнечная девочка, которую он знал. Да, он продолжал любить её, продолжал хотеть, но знал, что уже не будет, как раньше. Она не пустит его в своё сердце. Она никогда больше не позволит ему приблизиться к ней так, как раньше. И будет права. Потому что он недостоин.
Вся эта глупая затея с игрой показалась ему нелепостью.
Как он смеет после того, что натворил, играть с ней? Он и приближаться-то к ней не имеет права, не то что издеваться над её чувствами.
Денис вдруг резко отстранился и упал на спину рядом с девушкой. Парень зарылся рукой в свои волосы, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Что-то выедало его изнутри. Он не должен был, но вопрос сам сорвался с губ.
– У тебя было много молодых людей в новой школе? То есть… ты встречалась с кем-нибудь?
– Встречалась, – спокойно ответила девушка, чуть перекатившись на бок, почти свернувшись клубочком. – А в чём дело? Зачем тебе-то знать?
Денис глядел в потолок и представлял, как её тело трогают чужие руки.
Чертовски неприятно.
Даже больно. Но он сам во всём виноват. И не имеет права её упрекать.
– Просто из интереса.
– Боишься что-нибудь от меня подцепить? Не волнуйся на этот счёт, это ты у нас герой-любовник, так что скорее я должна волноваться, – девушка хмыкнула, а Денис нахмурился.
Парень повернул голову к девушке и заглянул в её глаза. Она никогда не умела врать. Это показное равнодушие вселяло какую-то надежду в его сердце, потому что было только показным.
– Я такой дурак, Ань, – Денис сел на кровати, глядя перед собой. – Прости меня за всё ещё раз.
Девушка всматривалась в его напряженную спину, не понимая, в чём дело. Она села рядом с парнем, свесив ноги с кровати, и положила свою ладонь ему на щёку, вынуждая заглянуть ей в глаза.
– Что случилось? За что ты извиняешься снова? – парень отрицательно покачал головой, не желая отвечать. – Всё в порядке, ну же, Денис.
Парень смотрел в её глаза и не мог сказать ни слова. На плечи словно навалился огромный груз. Вот же она, его девочка, его солнечный зайчик. Просто протяни руку.
– Ань, скажи, ты была с кем-нибудь, кроме меня? Только скажи правду, пожалуйста. Мне важно знать.
Девушка словно ждала этого вопроса. Ей было нечего скрывать. Она чиста перед ним. И всегда была.
– Нет, не была. Я немного разучилась доверять молодым людям после того случая. Кажется, что ни один из них не настроен серьёзно, как и ты был тогда, – она говорила это так спокойно и мягко, но внутри Дениса снова что-то оборвалось. Как тогда, в девятом классе, когда он узнал, что Аня уезжает. Парень знал, что Аня сказала правду. Она никогда не умела врать.
Шатен судорожно выдохнул, отодвигаясь от девушки, упёрся локтями в собственные колени и уронил голову на свои ладони. Он не мог поверить в то, что услышал.
Она не позволяла чужим рукам трогать своё тело. Она до сих пор принадлежала только ему. От этого блаженное чувство эйфории затмило сознание. От этого он почувствовал себя конченной мразью. Он не мог похвастаться тем же. Денис перетрахал немало красивых брюнеток, которые напоминали ему Аню. И то, что на их месте он представлял Калинину, никому не докажешь.
– Ань, я знаю, зачем ты хочешь отдаться мне. Думаешь, отпустит? Нихрена. Будет только хуже. Будет ломать изнутри. Будет чертовски больно, – Коротин убрал руки от своего лица и заглянул в её глаза. – Ты ведь знаешь это. Чувствуешь, что влюблена, как и прежде. Боишься своих мыслей, своих желаний. Я тоже боюсь, мой солнечный зайчик, – он увидел, как она вздрогнула, но всё равно продолжил. – Всё уже не будет, как раньше. И даже если ты затащишь меня в постель, не сможешь отпустить. Будет совсем поздно. Это вряд ли будет похоже на быстрый трах, чтобы забыться, а потом выкинуть меня из своей головы. Я буду любить тебя, не трахать. Потому что не смогу по-другому. И ты знаешь, что после этого мы уже оба не сможем отпустить. А я не хочу, Ань. Не хочу снова всё это начинать. Эти больные чувства не сделают нас счастливыми. Ты всегда будешь помнить моё предательство. А я всегда буду считать себя грязным и недостойным тебя. Нужно закончить всё сейчас, пока не поздно. Пока я не свихнулся окончательно, – Денис видел, что Аня всё понимает, несмотря на то, что его речь была похожа на несвязный поток слов. Её глаза быстро увлажнились от слёз. Он ненавидел себя за её слёзы. – Я люблю тебя, малышка. Чертовски люблю. И я просил прощение за то, что вдруг возомнил себя всесильным, решившись добиться тебя. Я не имею права добиваться тебя. Ты достойна лучшего.
Коротин быстро встал с кровати, пока не наделал глупостей и не прижал к себе плачущую девчонку. Его понесёт, он был уверен.
Аня медленно пошла за ним в прихожую, но не успела остановить: дверь за ним хлопнула. Она закрыла замок, пытаясь сдерживать истеричные рыдания, рвущиеся из её глотки. Слёзы, как сумасшедшие, текли по щекам без остановки. Было так хреново. Ноги дрожали, и подогнувшиеся колени не хотели держать вес её тела.
Хотелось задохнуться. Просто ничего не чувствовать. Как и говорил Денис: ломало изнутри.
Она просто сидела на коленях, вжавшись лбом в жёсткую поверхность входной двери, и в лихорадке повторяла.
Мой хороший. Мой хороший. Мой хороший.
========== 9. Переступая через себя ==========
***
Денис сидел на лавочке в заснеженном парке и нервно затягивался практически выкуренной сигаретой. От глубоких затяжек фильтр неприятно обжигал губы, но дым помогал отвлечься от ненужных мыслей, а именно это сейчас и было ему нужно. В последнее время он курил редко, потому что тренировки по баскетболу участились, и лёгкие убивать было совершенно ни к чему: Коротин ограничивался парой-тройкой сигарет в неделю, ну и на вечеринках, ведь при алкогольном опьянении себе трудно в чём-либо отказывать.
Ждать Белова долго не пришлось: буквально через пять минут послышался характерный скрип снега от шагов совсем рядом, а потом из-за дерева вышел Егор, одетый в тёмно-синюю парку.
– Дорогой мой друг, потрудитесь объясниться, почему вы вынуждаете мою царскую задницу прогуливать алгебру? – в привычной шутливой манере начал русоволосый юноша, отряхивая для себя место рядом с Денисом. Белов достал из кармана свою пачку никотиновой отравы и прикурил сигарету, выжидающе глядя на друга.
– Никуда она от тебя не убежит, а вот я по делу тебя позвал, – шатен никогда не любил ходить вокруг да около, чем разительно отличался от своего собеседника. – Вот эту бумажку передай моей классной руководительнице, – парень потянул Егору сложенный лист коричневатой тонкой бумаги.
– Что это?
– Освобождение из поликлиники, у меня тётя там педиатром работает. Проблем с учителями не хочу, пусть продолжают меня воспринимать, как хорошего и старательного мальчика, а школа меня что-то напрягает в последнее время, – докуренная до фильтра сигарета была брошена в урну, Денис перевёл взгляд на Егора, который лукаво смотрел на него в ответ.
– Так уж и школа, Дениска? – проницательно поинтересовался Белов, делая глубокие медленные затяжки. Изводить своих друзей он не любил, но ещё больше он не любил, когда его друзья ему недоговаривают.
– Мне нужно от неё немного отдохнуть, – Егор не стал переспрашивать, кого имеет в виду Денис, потому что его интонация кричала о том, что вовсе не о школе сейчас идёт речь. – Я не могу сидеть с ней за одной партой спокойно, чёрт возьми. Повсюду её запах, тепло её тела. Это с ума сводит.
– Да уж, у меня действительно складывается впечатление, что я разговариваю с умалишённым.
– Иди на хуй, Егор. Вали в школу, – Денис никогда не отличался раздражительностью, но сейчас его не по-детски раздражал собственный друг.
– Не кипятись. Просто это странно. Столько времени прошло, а ты всё ещё…
– Заткнись.
– Ладно.
Тишина, повисшая над этими двоими, напрягала: Денис не шевелился и смотрел вдаль, Егор же подвывал себе под нос какую-то песенку, ожидая, пока его задумчивый друг придёт в себя. Белову не нравилось нынешнее состояние Коротина, не только потому, что в последнее время они стали меньше общаться, или потому, что шатен стал подавленным и молчаливым. Егор просто напрочь отрицал то, что до такого состояния может довести девушка.
Все знают, что человек обречён на провал, если деньги становятся его целью, а не средством достижения цели. То есть, если ты зарабатываешь деньги, чтобы обеспечить семью – это норма, но если ты горбатишься, просто чтобы они были – это болезнь.
Так и с девушками. Как только одна из представительниц слабой половины человечества становится твоей целью, а не средством её достижения (а главной своей целью Егор всецело считал физическое удовлетворение) – ты обречён на провал.
Всегда весёлый и пофигистичный, излучающий уверенность Денис сейчас казался жалким в глазах Белова. Но он по-прежнему был самым близким его другом, а кидать друзей было не в правилах Егора.
– Мне нужен перерыв. Я всё хорошенько обдумаю, попытаюсь выкинуть её из головы, и всё будет в порядке. Как раньше, – спокойно сказал Денис, продолжая смотреть в пустоту.
– Ты ведь собирался её влюбить в себя. Неужели так не будет проще? Тем более ты сам что-то к ней чувствуешь.
– Не думаю, что тебе интересны все подробности, но наши отношения обречены на провал. Наше слишком грязное прошлое не только портит настоящее, но и просто убивает будущее. Она знает, что я в курсе её планов на мой счёт, и, кажется, уже передумала их осуществлять.
– А зря! Её план был бы тебе на пользу: натянул бы её напоследочек, а там пусть валит на все четыре стороны, – усмехнулся Егор под неодобрительным взглядом Дениса.
– Не всё крутится вокруг ебли, Егор. Я, правда, серьёзно к Аньке отношусь, просто она заслуживает чего-то большего. Явно не такого отморозка, как я.
Белов закатил глаза и резко поднялся со скамьи, показушно отвешивая поклон Денису, продолжая весело улыбаться.
– Разрешите откланяться, дорогой друг, ибо от вашей сопле-романтики меня сейчас стошнит.
– Вали, – снисходительно ответил Денис, даже не глядя на изгаляющегося Егора. Русоволосый хмыкнул и быстро засеменил к расчищенной парковой дорожке, но тут же был снова окликнут. – Белов, передай моей класснухе ещё кое-что…
***
Калинина нервно теребила лямку рюкзака, не решаясь войти в класс. Она опаздывала буквально на пару минут, но входить в кабинет боялась вовсе не из-за возможного гнева учителя: там был Денис. Увидеть его она хотела так же сильно, как желала сейчас убежать подальше от этой злосчастной двери.
Впрочем, оттягивать этот момент не было смысла, и, вежливо постучав, девушка вошла в класс, тут же бросая взгляд в сторону своей парты.
Которая, вопреки ожиданиям Калининой, оказалась совершенно пустой.
Учитель окинул Аню недовольным взглядом, пролепетав что-то про неуважительное отношение к преподавателю и его предмету, и позволил девушке присоединиться к классу. Старика, который вещал что-то у доски, брюнетка совершенно не слушала, потому что дикий шум в ушах, бешеное сердцебиение и ватные ноги отвлекали её от прочих мыслей.
Девушка на автомате доставала нужные принадлежности из рюкзака, удивлённо оглядываясь по сторонам. Через проход от неё сидела Катюша, которая, завидев сомнамбулистическое состояние своей подруги, пожала плечами, намекая на то, что совершенно не знает, где может быть Коротин.
То, что Денис не явился на урок, задело брюнетку. Она знала: он просто не хочет её видеть. А когда шатен чего-то не хотел, он находил любой способ этого не делать.
Надежда на то, что он просто проспал, пропала, когда Аня пыталась вслушиваться в голос классной руководительницы: был последний, шестой урок, а Денис так и не почтил класс своим присутствием.
Всё раздражало. Эта чёртова неизвестность после их разговора, ощущение какой-то неизбежности. А самым отвратительным было то, что Аня чувствовала себя виноватой, хотя знала, что не сделала ничего предосудительного. Просто осознание того, что Денис действительно страдает, заставляло испытывать вину перед ним, из-за своих глупых планов с ним переспать, из-за собственной язвительности.
Коротин изменился. Стал рассудительнее, решительнее. Из него испарилась юношеская дерзость, на смену которой пришла уверенность и понимание. Денис пытался с ней поговорить – Аня грубила в ответ, он начинал играть по её правилам – она считала его моральным уродом. Из крайности в крайность. Чертовски тяжело. И так необходимо.
– Аня, задержись на минутку, пожалуйста, – голос классной руководительницы заставил её вернуться в реальный мир. Рядом с ней стояла Катюша, которая кивком указала на дверь, мол дождётся её в коридоре. Калинина лишь кивнула, собирая всё со стола.