— Я все сохранил так, как было при вас, — произнес Энцо, заметив направление моего взгляда. — Только убрал реактивы в шкаф. На всякий случай, мало ли…
— Вы все сделали правильно, Энцо, — сказал я и откинулся на спинку стула. Я ждал первого укола усталости, но по-прежнему чувствовал себя свежим и бодрым. — Огюст рассказал вам, что Инга хотела меня убить?
Энцо утвердительно качнул головой.
— Да, милорд. Откровенно говоря, я не могу в это поверить. Я понимаю, что это правда, но…
Я полностью разделял это чувство. Мне тоже было трудно поверить в то, что Инга хотела моей смерти. Что это из-за нее я почти три года пролежал бесчувственным чурбаком. Но мне пришлось это сделать.
— Это только часть проблемы, — сказал я. Энцо вопросительно поднял левую бровь, тотчас же напомнив мне моего отца — тот всегда так делал.
— Что же еще, милорд?
— Дора, — сказал я. — Пока не знаю, как это произошло, но у меня есть все основания утверждать, что она принадлежит к сноловцам.
Энцо посмотрел на меня так, словно я позволил себе матерную брань на приеме у его величества.
— Сноловцы? — переспросил он. — Но ведь их уже нет. Последнего обнаружили еще в прошлом веке…
Он окончательно растерялся. Я кивнул.
— Она поймала мой сон, как только появилась в замке, — сказал я. — И видимо, я как-то направил ее силы, чтоб проснуться. Дора пересказала мне свой сон, она видела меня в подвалах замка Цетше — а эти подвалы снились мне почти три года. Я сидел в кресле, читал книгу о хаалийских филинах и не мог выйти.
Энцо провел ладонями по лицу, и этот жест был таким, что я невольно ощутил дрожь.
— Я решил, что это совпадение, — продолжал я, — и ничего не стал говорить Доре. Но сегодня ночью она поймала уже не сон, а энергетический отпечаток вчерашнего заклинания. И это уже намного хуже.
Лоб Энцо прочертила глубокая морщина — он все понял. Он не был магом, но прочел очень много книг по магии, и знал, что я имею в виду.
— Она может умереть, — сказал Энцо. — Поймает какой-нибудь сон, и на этом все закончится.
Я кивнул.
— Если сделать для нее защитный артефакт, то она будет жить долго и счастливо. Но у меня сейчас нет для этого ни ингредиентов, ни условий, — я помедлил, крутя в руках перо. Оно было чистым, а чернильница рядом — наполненной. — Именно Дора меня разбудила, и я должен ответить добром за добро. Завтра мы отправляемся в столицу, Энцо. Я хочу, чтоб ты поехал с нами.
Энцо посмотрел на меня с благодарностью и надеждой, словно увидел за столом не меня, а человека, который был намного лучше и сильнее, чем я.
— Разумеется, милорд, — ответил он. — Я прикажу слугам собрать все необходимое.
(Дора)
У семьи Цетше был собственный особняк в одном из самых престижных районов столицы, и, когда Мартин вошел в дом, то слуги, которые выстроились встречать хозяев, смотрели на него так, словно видели перед собой восставшего из мертвых. В каком-то смысле это так и было — должно быть, все просто ждали, когда Мартин тихо умрет в своем сне, и никто не думал, что однажды он снова станет таким — сильным, уверенным, решительным.
— Добрый день, — сказал он тем тоном, который заставляет вздрагивать и подчиняться, и слуги поклонились и прошелестели:
— Добрый день, милорд Мартин. Добрый день, милорд Огюст.
Драконы Огюста домчали нас до столицы за три часа — несмотря на обогревающие артефакты, я замерзла так, что почти не чувствовала ни ног, ни рук. Но холод зимних небес был просто пустяком в сравнении с полетом на огромном сильном животном. Драконы сперва обнюхали нас, негромко фыркая и водя чувствительными ноздрями, а затем один из них посмотрел на меня и едва заметно повел огромной шипастой головой.
— Отлично, Дора! — радостно воскликнул Огюст. — Он тебя выбрал! Давай-ка в седло!
Меня усадили в маленькое седло, закрепленное среди гребней на драконьей спине, Огюст затянул добрую дюжину ремней и, укутав меня толстым одеялом, больше похожим на броню, сказал:
— Ничего не бойся, Дора! Он не сбросит, если не захочет — а он не захочет.
Дракон согласно фыркнул, и огромные крылья слегка дрогнули, готовясь к полету. А потом волна воздуха ударила меня в лицо, и кругом вдруг взгромоздились облака, а замок Цетше внизу стал совсем маленьким — игрушкой в стеклянном шаре, вокруг которой кружат снежинки. Рядом летел дракон с Мартином и Огюстом, и младший Цетше восторженно орал какую-то веселую и совершенно нецензурную песню…
Это было сказкой или сном. Это было невероятно.
В столичный дом Цетше я вошла уже не служанкой милорда Мартина, а помощницей и гостьей семьи. Для меня отвели небольшую комнату по соседству с хозяином дома, и, устало вытянувшись на мягкой кровати, я подумала, что все это вполне можно было бы назвать хорошим.
Вот только Мартин выяснил, что я стала сноловцем. И это могло меня убить.
Сначала я не восприняла эту информацию всерьез — меня больше потрясло то, что упрямый гордец Мартин Цетше все-таки признал, что именно я пробудила его ото сна. Но сейчас, когда мы были в столице, и Мартин сидел в своем кабинете над каталогами артефактов и ингредиентов, я наконец-то осознала, насколько все скверно.
— Мне теперь не стоит спать? — спросила я. Мартин ободряюще усмехнулся и заботливо погладил меня по плечу.
— Спи на здоровье, — сказал он. — На ближайшие пару дней я выставлю охранные заклинания, так что ты просто будешь спать без снов. А к тому времени уже приготовится твой личный артефакт, в общем, переживать тебе не о чем.
В тот момент я так растерялась, что смогла ответить лишь:
— Спасибо, Мартин. Я признательна.
— Это я должен тебя благодарить, — он вновь дотронулся до моего плеча и убрал руку. — Ты меня разбудила.
Я через силу улыбнулась. Кто бы мог подумать, что несколько дней назад этот красавец мужчина был готов выставить меня на мороз среди ночи. Вот что значит вовремя отодвинуть гордость и увидеть в том, кто находится рядом с тобой, человека, а не вещь.
В дверь комнаты постучали, и вошла маленькая рыжеволосая служанка с подносом. Я узнала ее: при встрече хозяина девушка кланялась ниже всех.
— Ваши травы, миледи.
Вот как. Похоже, теперь лекарства пьет не только Мартин, но и я. Девушка поставила поднос на прикроватный столик и добавила:
— Милорд Мартин и господин Бруно ждут вас в библиотеке.
Бруно! Я невольно села, не совсем понимая, что именно чувствую. При мысли о том, какое именно воспоминание он вложил в мою голову, меня бросало одновременно и в жар, и в холод. Волшебник покинул замок с арестованными, но цветные картинки никуда не делись, всплывая перед глазами в самый неподходящий момент.
Впрочем, мне нечего стыдиться. Я выпила отвар — такой горький, что сбивало дыхание — и послушно отправилась в библиотеку.
Бруно, сидевший на диванчике, сейчас не выглядел ни угрюмым, ни пугающим — просто джентльмен в скромном черном одеянии, который заглянул в гости. Зато стойка возле него действительно пугала — увешанная самыми невероятными инструментами, она заставляла вздрагивать и искать пути отступления.
— Сноловец? — спросил Мартин, стоило мне войти в библиотеку. Бруно бросил в мою сторону цепкий оценивающий взгляд и ответил:
— Да. Сноловец. Хотя и очень-очень слабенькая.
Мартин откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза.
— Ты часто такое видел у иномирян? — поинтересовался он. Бруно пожал плечами и принялся перебирать инструменты на стойке.
— Я вообще не рассматриваю иномирян, — признался он. — Мне в них ни пользы, ни интереса. Рабов я не держу, — Бруно вытащил нечто, похожее на щипцы с десятком зубьев, и сказал: — Ну-ка, подойди сюда.
Я послушно приблизилась к нему, стараясь не смотреть ни на стойку, ни на инструменты. Щипцы клацнули где-то за моей головой, и я закусила губу, чтоб не вскрикнуть. Представилось, что Бруно успел вскрыть черепную коробку и сейчас с интересом копается в моих мозгах, а я ничего не чувствую и не могу сопротивляться.
— Что там? — спросила я. Щипцы щелкнули еще один раз, и Бруно повесил их на стойку и взял очередной инструмент самого пугающего вида. Я бы убежала — да ноги приросли к полу.
— Мартин, советую тебе садиться за диссертацию, — сказал Бруно, и инструмент защелкал настолько громко и пугающе, что я даже присела. — Бери меня в соавторы, и мы перевернем научный мир. Тем более, в академии чародейства и волшебства сейчас нет ректора. Амзуза сидит на замещении и клянет весь белый свет.
Мартин только фыркнул.
— Нет, это точно не по мне. Не хочу сражаться с этим старьем каждый божий день.
— Ну и зря, — ответил Бруно. Я вдруг обнаружила, что от страха покрылась потом с ног до головы. — Она действительно сноловец, причем ее иномирное происхождение позволяет ей ловить клочки чужой магии. Вот твой лоскуток. А вот этот, — за спиной снова защелкало, — от твоей жены. Очень тонкий и старый, но он все же есть. Любопытно, очень любопытно.
Бруно бросил инструмент на стойку и похлопал меня по плечу. Оцепенение миновало, дав мне возможность двигаться, и я почти без сил опустилась в кресло возле стола Мартина. Я хотела дотронуться до головы и убедиться, что с ней все в порядке, но мне страшно было поднять руку и прикоснуться к затылку.
— И что мне теперь делать? — спросила я. Голос прозвучал на удивление жалобно. Бруно щелкнул по стойке, и она негромко заскрипела и, сложившись вместе со всеми инструментами на своих ребрах, нырнула в раскрытый саквояж.
— Тебе — ничего, — ответил он. — Сноловчество это не болезнь и не увечье, это, скажем так, определенная особенность твоего организма. Но она может убить тебя, если ты уловишь, например, петлю Меркавы.
Название заклинания прозвучало очень пугающе и почему-то знакомо.
— А что это? — спросила я. Бруно выдернул из кармана носовой платок и принялся тщательно оттирать пальцы от невидимой грязи.
— Это коллективное заклинание, которое соединяет нескольких магов, — ответил Бруно и посмотрел на Мартина. — Защитная решетка просто отличная, поздравляю. Честно говоря, не думал, что у тебя хватит на нее сил.
Мартин улыбнулся и развел руками: вот так, справился вопреки всему.
— Думаю, ее хватит, — сказал он. Бруно согласно кивнул.
— На первое время вполне достаточно. А там и артефакт поспеет. Я уже приготовил кое-какие разметки.
Он нырнул в саквояж и вынул несколько свернутых в трубочку листов. Мартин поднялся, взял бумаги и, разложив их на столе, некоторое время всматривался в схемы. Я тоже посмотрела — разумеется, ничего не поняла, но черные тонкие линии показались мне живыми. Они двигались — неторопливо, очень осторожно, словно не хотели, чтоб эти волнообразные движения кто-то увидел.
У меня закружилась голова, и я вцепилась в подлокотники.
— Удивительная схема, — с глубоким уважением и восторгом исследователя произнес Мартин и, взяв с подставки перо, окунул его в чернильницу. — Я бы добавил еще несколько узелков силы вот здесь, — на желтое поле легла еще одна черточка, — и здесь. Как думаешь, вытянет?
Бруно нахмурился и несколько минут пристально изучал схему, а затем указал на переплетение линий в центре и ответил:
— В принципе, может вытянуть. Но только надо будет усилить здесь и еще вот тут, — указательный палец волшебника, украшенный тяжелым серебряным кольцом, ткнул в бумагу.
— Камни? — предположил Мартин. — Как раз две штуки в гнезда.
Бруно кивнул и оценивающе посмотрел в мою сторону.
— Тебе повезло, Дора, — заметил он. — Ни одна служанка в Мире не носит бриллианты.
— Я больше не служанка, — сказала я и вдруг поняла, что он сказал.
Бриллианты? Девчонка из колл-центра, которая едва сводила концы с концами, будет носить бриллианты? Мне одновременно стало хорошо и жутко, и я смогла лишь ответить:
— Спасибо. Это неожиданно, честно.
— Это тебе поможет, — сказал Мартин. — Подвеска, которую ты никогда не должна снимать, вот и все. И больше волноваться не о чем.
Бруно свернул листки и произнес:
— Что ж, тогда завтра жду тебя на рынке артефакторов, будем закупаться. В полдень сможешь?
— Вполне, — кивнул Мартин. — Дора, пойдешь с нами, камни должны откликнуться именно на тебя, а не на нас.
Мне показалось, что у меня сейчас ужасно глупый вид.
— И вот еще что, — сказал Бруно так, что стало ясно: скверные новости он приберег напоследок. — Огюст все мне рассказал, и я навел справки. Твоя бывшая жена вчера вернулась в столицу. Не замужем, владеет двумя доходными домами. Конечно, это просто предположение… но возможно, она захочет встретиться с тобой.
Я испуганно посмотрела на Мартина. Он неторопливо перебирал вещи на столе, пытаясь скрыть волнение, но получалось плохо.
— Что ж, — произнес он, резким движением загнав перо в подставку. — Я буду к этому готов.
Рынок артефакторов располагался в огромном здании, похожем на дворец, не меньше. Я так и замерла, рассматривая огромные мозаичные картины, украшавшие стены возле входа — на них в сиреневом с золотом зареве рождалась жизнь. Из водоворота красок выходили люди и животные, вылетали птицы и выпрыгивали рыбы. На мгновение мне показалось, что мозаики живые — вот лосось дернул хвостом, вот олень вскинул благородную голову в короне рогов, вот обнаженный мужчина улыбнулся своей спутнице… Мартин легонько подтолкнул меня в спину и сказал:
— Не стой, замерзнешь.
Перед нами открылись высокие дубовые двери с лиственной резьбой, и мы вошли внутрь. Меня сразу же оглушило звуками и запахами — со всех сторон неслись голоса, мелодичный звон, какие-то цокающие удары, а крепкий аромат чего-то похожего на очень дорогие духи просто выбивал слезу и заставлял морщиться. Швейцар с поклоном принял мою легкую курточку и пальто Мартина с пушистым воротником, и мы пошли к лестнице.
— Они движутся, — негромко сказала я, увидев, что статуя карлика, одетого в кудрявую шкуру, повернула голову в нашу сторону. Мартин только кивнул — для него-то все эти чудеса были не в диковинку.
— Это не просто статуи, — ответил он. — Это древние артефакты, они оценивают всех, кто входит на рынок. Потом можно будет спросить у них совета в делах, если захочется.
— А ты спрашивал? — поинтересовалась я. В зеркале сбоку мелькнула испуганная и заинтересованная девушка с длинной косой, и я узнала в ней себя. Отражение сразу же изменилось: теперь в зеркале отражалась не мраморная лестница, а морская гладь, и на светло-зеленой волне плясала золотая рыбка.
— Когда-то давно, — ответил Мартин. — Я тогда был ребенком, и мы с отцом приехали сюда в первый раз.
— А что тебе сказали?
— Что надо думать своим умом, а не надеяться на древний мрамор, — улыбнулся Мартин. — А вот и Бруно!
Бруно спускался нам навстречу — судя по бумажному пакету в руке, он уже успел сделать какие-то покупки. Сегодня волшебник выглядел вполне спокойно и мирно, в нем не было ничего пугающего, и я подумала, что постепенно начинаю к нему привыкать.
— Прекрасное утро для покупок! — сообщил Бруно, и пакет в его руке дернулся несколько раз. — В магазин Абертетта завезли золотых кивсяков.
Я вспомнила, как однажды видела в Интернете картинку с кивсяком — черная многоножка с бесчисленным количеством желтых лап вызывало лишь одно желание: зажать рот и попробовать избавиться от тошноты. Но Мартин проявил невиданный интерес.
— Уже купил? Покажи!
Бруно открыл пакет, и из него выползло круглое пушистое существо, совсем не похожее на кивсяков из моего мира. Открыв огромные темно-голубые глаза, кивсяк посмотрел на меня и негромко мурлыкнул.
— Жирненький, — одобрительно произнес Мартин. — Дюжина карун, не меньше.
Бруно лишь усмехнулся, погладил кивсяка кончиком пальца и осторожно опустил обратно в пакет.
— Три дюжины, — ответил волшебник. — Но он того стоит.
— А зачем они вообще нужны? — полюбопытствовала я. — Питомцы?
Вспомнилось, что господин Энцо купил меня на рынке всего за пятнадцать карун. Кивсяк стоил дороже людей…