И упираться было возможно только словесно, сопротивление Грининой мощи было бесполезно.
— Да я же чувствую, что дрожишь как листик. Я не повезу тебя сразу домой, если ты об этом, ещё в кафе заедем, горячий чай выпьешь. — посмеиваясь, обнадёжил Мамонт, так и ведя меня к машине.
— Хорошо! — радостно согласилась.
Это даже и лучше. В уютном кафе шепну на ушко по секрету. Решила так, но в прогретой, урчащей как Кася машине, я расслабилась, распустила всех бабочек, и не дожидаясь местечка за столиком, призналась;
— Я тебя люблю. — так просто это сказала, потому что не сказать не могла, да и сомнения все растворились, как только мы сели в машину и Гриня накрыл своей курткой мои, как он считал замёрзшие ноги.
Он отвлёкся от выезда с парковки, обратив всё своё внимание только на меня.
— Кошка… — шепнул, быстро и с силой прижимая к себе, хрипло на ухо добавил, — Это взаимно. — от такого ответа я была слегка не в себе.
Что значит взаимно?
Я, конечно, понимала смысл и значение этого слова, но мне нужно было слово поконкретней. С трудом отстранившись от Мамонта, задала ему прямой вопрос глядя прямо в его янтарные глаза, хотя они казались в этот момент почти чёрными из-за плохого освещения в салоне Тундры.
— А ты? Ты тоже любишь меня? — вопрос звучал неуверенно в отличие от признания и дался гораздо сложней.
Гриня хрипло засмеялся, рукой скользнул на затылок, зарываясь тут же пальцами в волосы, отчего стало тепло и в положительном ответе сомнений не было.
— Кошка, моя любимая Кошка, я люблю тебя всем сердцем, безмерно и пожизненно. — и притянул меня к своим губам накрывая мой рот страстным, но наполненным нежностью поцелуем.
Гринина куртка скатилась в ноги, а я забралась коленками на кожаное сидение, чтоб быть ближе. Поцелуй всё не заканчивался, и в момент уже острой нехватки кислорода, отстранившись, почувствовала руку любимого на собственной груди. Когда успел пробраться под куртку и кофту? Неловко плюхнулась на задницу освобождаясь от ручищи, и спешно поправляя одежду.
— Что, если я тебя сегодня украду? Ты не против? С папой я договорюсь. — с нескрываемой радостью поинтересовался довольный Мамонт, аккуратно выезжая с парковки.
— Знаешь, на самом деле я не могу. Завтра же ужин и знакомство с родителями Андрея перед их с Викой свадьбой, надо подготовиться. Помочь. — врала и не краснела, активно оттряхивая поднятую Гринину куртку.
Да! И данное обещание папе тут вовсе ни при чём, я просто трусиха!
— Точно, у меня после твоего признания память отшибло. — хрипло посмеиваясь, Мамонт бросил в мою сторону горячий взгляд, и я его уловила, хотя всё ещё занималась спасением куртки от пыли и грязи.
— Что ты приглашён помнишь? — нарочито строго спросила я.
Не хотелось сидеть одиночкой среди парочек.
— Ну надо же, а Кошка оказывается шипеть умеет. — ехидно заметил Гриня, — Конечно, помню, в семь вечера буду.
К Вике соваться за советом в такое для неё волнительное время я не могла, а к Ленке просто не хотела. Мне вообще хотелось скрыть Мамона ото всех, уж больно жаркие взгляды на него бросают девицы. И уж если в Вике я была уверенна, что ей Гриня на фиг не нужен, то от Ленки предпочитала держать его подальше, даже не хвастаясь, что у меня появились отношения. Бережёного и бог бережёт, счастье любит тишину и тому подобное.
Ужин ожидался спокойный для меня, я так думала по крайней мере. Была уверенна, что папино внимание будет только к Вике и Андрею с его родителями, а мы с Гриней просто поедим за компанию и поедим.
Но папа всё решил по-своему. Между разговорами о том, как классно жить в Москве и хорошо бы родителям Андрея перебраться к нам, он решил и меня уж точно пристроить, неожиданно задав Грине серьёзный вопрос, вгоняя меня в краску.
— А вы молодой человек, когда собираетесь со Светой бракосочетаться? — подпёр свою пьяную голову рукой, чтоб точно смотреть в Мамонта.
— Пап ты чего? Про Москву же говорили. — усмехнувшись, занервничала, ведь речи о свадьбе не шло даже о Викиной и чего он про меня вспомнил?!
Меня это навязывание даже обидело и все, как назло, несмотря на подпитие и активный разговор замолчали, разом создав оглушительную для меня тишину. Все смотрели на нас. Я опустила взгляд, взяв в руку нож. Глупо пыталась в отражении на блестящем металле разглядеть степень своего покраснения. Красней, чем пожарная машина или всё же ближе к фламинго.
— Летом будет идеально. — пробасил Гриня, страстно сжимая под столом мою коленку.
— Этим? — спросил папа следом икнув.
У-у-у! Позор-то какой.
Я тяжело вздохнула и с трудом посмотрела на Мамонта. Хотела понять, он это серьёзно про лето или всё же по вынуждению моего отца определился.
— Естественно. — заявил безапелляционно и даже оскорблённо, следом мягко добавив; — Летом хорошо.
Большим пальцем руки на моей коленке поглаживал кожу, посылая по телу горячие импульсы. Внизу живота необычно заныло и я не могла бы сказать, что это было на сто процентов приятное ощущение. Неизвестность пугала.
После ответа Грини папа Андрея засуетился с тем, что предстоящую женитьбу нужно отметить. Пока всем наполняли рюмки и бокалы, Гриня, подливая в мой вино, шепнул на ухо;
— Кошка же не против выйти замуж летом? — как обычно, хрипло, одаривая всю левую сторону моего тела мурашками.
— Совсем нет. Лето идеальный вариант. — кокетливо улыбнулась, подхватывая бокал с красным лёгким вином и не дождавшись, когда все чокнутся, отпила сразу половину.
Ужин плавно превратился в мужскую пьянку. Мужскую, потому что лёгкое вино не могло бороться с крепкими спиртными напитками, и потом, на нашей женской половине была одна трезвая Вика. Наши шансы были равны нулю. Мама позвала всех нас девочек на кухню, ибо беседы кардинально разделились, а переорать пьяных мужчин было невероятно сложно.
Пока мама убеждала Викину свекровь, что переезд в Москву дело по сути плёвое, я молча цедила вино, без всяческих надежд окосеть. На нервной почве я наелась всего что было на столе, и двойная порция корейки ягнёнка тем более не позволила бы этому случиться.
Не знаю, что за время наших девичьих посиделок на кухне произошло с папой, но, когда мы все разбредались по комнатам, Гриня беспрепятственно очутился у меня вместо гостевой спальни.
Как только переступили порог моей комнаты нас сразу же встретила Кася. Громким мяуканьем посвящая нас в своё возмущение.
— Детёныш. — пьяный до этого момента Гриня вполне трезво опустился на колени и взял котёнка на руки.
Кася тут же затарахтела как леопард или любая другая крупная особь кошачьего представительства.
— Ты вроде кривой был как сабля несколько секунд назад. — сами собой мои руки упёрлись в бока, и я сейчас смотрела на Мамонта сверху вниз, что было очень необычно.
— Ты что Кошка? Мне чтоб в саблю, бочка ядрёного рома нужна. — хрипло посмеиваясь, с Касей в одной руке, другой Мамонт захватил меня в объятия, резко поднялся вместе со мной так, что я взвизгнула, хватаясь за его шею.
Все вместе мы приземлились на кровать. Кася топталась прям по нам, прогнув спинку и хвост трубой, громко мавкала, требуя, чтоб её беспрестанно гладили, а Мамонт тут же поцеловал меня.
Поцелуй был сладкий со вкусом вишни. Именно такая карамель постоянно лежит у меня в вазочке на комоде.
— М-м-м. Когда ты успел стащить конфетку? — спросила с интересом.
— Я не стащил, а купил такие же. В Подсолнухе по девяносто девять рублей за упаковку. — щурясь от удовольствия, Гриня счастливо улыбался.
Как только Кася успокоилась, и получив необходимую ей порцию ласки, устроилась в ногах клубочком спать, Гриня притянул меня к себе. Начал целовать меня с новой силой, и тут же стаскивать платье. Возможно, если бы я была более охмелевшая, я бы сдалась такому напору. Но я была трезва практически и волнение побороло, то, всё-таки приятное чувство, томящееся во мне.
— Кошка, скажи честно, сколько ждать? Я серьёзно. — Мамонт прямо в лоб влепил мне этот вопрос, почувствовав моё сопротивление.
Я отдышалась, одёргивая платье, глядя в его тёмные и хмурые глаза. Он тяжело дышал и даже мне неопытной было достаточно понять, что он хочет знать, и очень хочет перешагнуть на ступень повыше, чем срывающие дыхание поцелуи.
— Так свадьба летом. До свадьбы и ждать. После, то есть. — выпалила, жадно дыша.
Не была уверенна, что продержусь до дня свадьбы, но сказала до свадьбы. Ведь после свадьбы мне так и так деваться будет некуда, а до я может быть и не решусь. Кто знает.
Этот момент запомнила для себя как самый-самый, полный переживаний и душевного метания. А во взгляде Мамонта проскользнуло смятение, он приподнялся на локте, и сведя свои густые брови вместе, строго уточнил;
— Так ты ещё ни разу? — от этого вопроса меня подбросило, так просто мы с Гриней сошлись и так непросто было разговаривать с ним на эту тему.
— У нас с Викой папа очень строгий в этом вопросе. — призналась, отводя взгляд и нервно ковыряя невесть откуда взявшуюся дырочку в покрывале, видимо Кассиопея постаралась.
— Ха! Да ты меня разыгрываешь Кошка! — хрипло смеясь, Гриня, снова притянул меня к себе целуя, но без новой попытки стянуть с меня платье.
Я замерла, почти не отвечая на поцелуй, позволяя лишь целовать себя, и ответила ему, как только он взглянул мне в глаза;
— Я правду сказала. — шепнула не в силах от тревоги говорить громче.
— Но Вика беременна! — резонно возмутился Гриня.
— Папа был очень зол. — едва могла говорить, потому что от Мамонта исходило только возмущение.
Словно он очень огорчился моему девственному состоянию.
— Надо умыться. — поторопилась выбраться из-под руки Мамонта, и перебравшись через него, юркнула в ванную комнату.
Необходимо было остаться хоть на небольшое время наедине, чтобы подумать и успокоить бешено бьющееся сердце.
Закрылась в ванной комнате и что-то совсем не хотела возвращаться к Мамонту. Не понравилась мне его реакция. Так у него лицо вытянулось словно у меня какая-то болячка.
Долго умываться было глупо, а быстро вернуться в комнату я бы никак не смогла. Поэтому решила не умыться, а помыться полностью несмотря на позднее время. Всё равно не усну. Приготовила себе молочную ванну с пеной. Пока грелась в белой воде, балуясь масочками, успокоилась и перестала раздувать из мухи слона. Убедила саму себя, что Мамонт расстроился из-за предстоящего ожидания. Спустя лишь час выбралась из остывшей воды, и закутавшись в халат, вышла из ванной комнаты.
Сердце сразу же зашлось от нежности, когда я смотрела на спящего Гриню. Пока я плескалась Русалочкой, он разделся, и забравшись под одеяло, крепко и безмятежно уснул. Без рубашки он выглядел ещё больше, а спящий, он такой милый.
Со щенячьим восторгом поторопилась к комоду, по-быстрому напялила пижамку и немного потеснив спящую на свободном крае кровати Касю, прижалась к могучей спине Мамонта. Это невероятное чувство, когда понимаешь, что ты именно там, где нужно. Сладкий сон возле горячей спины Мамонта накрыл сразу же, даже помечтать о предстоящей свадьбе не успела толком.
И уже утром, всё, было, между нами, как-то напряжённо. Мамонт долго спал и не реагировал на мои попытки его разбудить, а когда проснулся был совсем не в настроении. Я особо не придавала этому значения списав всё на похмелье, хотя сомневалась, что у Мамонта оно бывает, он же не бочку ядрёного рома выпил.
— Чем займёмся? Может кино посмотрим? — с радостью предложила хоть что-то.
— Давай. — Мамонт хотел выйти из комнаты, но я остановила.
— Давай тут посмотрим. — кивнула на телек, висящий на стене. — Что ты хочешь? Комедия, ужастик или боевик? — это была ещё и уловка, чтобы понять каково у Грини настроение.
— Мне всё равно. Выбирай сама. — он сел на диван, хотя я планировала посмотреть фильм, валяясь на кровати в обнимку.
— Тогда комедия. — внутри тревожно заёкало, я не стала перебираться на диван к мамонту, легла набок отвернувшись к нему спиной.
Включила семейный фильм, про неудачное свидание двух родителей одиночек, по воле случая оказавшихся в одном номере спустя время. Фильм шёл почти два часа, и смеялась только я и то в попытке сбежать от осознания явно назревающей проблемы. Мамонт так и просидел на диване всю комедию, а я так и не дождалась его. Он не лёг рядом, не обнял и не согрел.
Когда по чёрному экрану уже бежали белые титры я повернулась к нему и радостно спросила;
— Свадьба летом, а дата какая? Я могу дату выбрать сама? — подскочив с кровати, взяла телефон, лежащий на комоде, и начала рыться в календаре выискивая красивое сочетание чисел.
— Света, послушай. — от этого «Света» сердце тревожно ёкнуло, теряя заданный ритм.
Он всегда меня Кошкой называл, а тут резко перешёл на Свету.
— Да. — я смотрела на него, а он на меня нет, чуть подавшись вперёд, кажется, он изучал узор на ковре.
— Идите обедать! — раздалось в коридоре.
Тётя Катя так звала к столу.
— Ой я так есть хочу! Слона бы съела! — резко вскочив с кровати, увидела, как покачнулся мой горизонт, взяв угол градусов в девяносто.
Я никогда в обмороки не падала, но это похоже был почти он. Тряхнув головой, пришла в себя, и хихикнув, сделала вид, что оступилась, запутавшись в домашних тапочках.
— После обеда поговорим. — поднимаясь с дивана, пробасил Гриня.
Внутри всё сжалось, ещё наш вчерашний разговор вспомнился, в общем ужас тихий. И что делать? Я как Кася совсем растерялась, словно меня поместили в чужую среду и началась жестокая и беспощадная адаптация.
За столом я ела за всех вместе взятых, когда остальные нехотя ковырялись в тарелках. И Гриня где-то растерял свой аппетит, сидя за столом лишь для вида в ожидании меня.
После обеда Вика с Андреем и родителями собрались домой, я в их проводах даже для приличия принимать участия не стала. Только чмокнула сестрёнку в щёку, и всё.
— Пока все заняты, можем поговорить. — прильнула к Грининой руке, он, соглашаясь кивнул, и мы вернулись ко мне.
Дальше начался самый настоящий ужас, кошмар и всё тому подобное. Мамонт встал у двери, подперев рукой косяк.
— Ты только не думай, что дело в тебе… — начал он, серьёзно глядя мне в глаза.
— Что? — пискнула я, понимая, к чему он ведёт и словно чем-то горячим окатили.
— Свет давай без истерик. Свадьбы не будет. — вот так в лоб сказал.
Что там с людьми происходит, когда они в шаге от смерти? Перед их глазами пролетает вся жизнь. А я была в шаге от разрыва очень важных для меня отношений, перед моими глазами пролетели наши с Гриней моменты от первой встречи до того момента, как легла с ним спать ещё сегодня ночью. И сейчас мне говорят, что всё! Дальше кина не будет и все серии ты не посмотришь.
Я была против категорически поэтому и готова на всё.
— Это из-за того, что я до свадьбы ждать хотела? Я могу не ждать! Это вообще неважно, я… я просто испугалась. Давай прямо сейчас, пока родители Вику провожают, да и потом они не зайдут. — я в отчаянии почти схватила Мамонта за пояс джинсов, но он перехватил мои дрожащие руки и прижал к себе крепко обнимая, уже трясущуюся от рыданий.
Хоть он и просил без истерик, а как её сдержать? Она вырвалась наружу, круша всё вокруг.
— Я же сказал, что ты тут ни при чём. Ты самая лучшая, самая замечательная. Дело во мне и поверь так для тебя будет лучше. — басил он над моей головой, а я ревела, задыхаясь в голос, утыкаясь лбом в его грудную клетку.
Я слышала сквозь шум в ушах, как быстро колотится его сердце и не понимала, что он несёт. Он же говорил, что любит и не только говорил, поступки же тоже такие, которые только любя и вот так?! Ну как же так?!
Мне было так плохо, что я не могла говорить. Слёзы, казалось, были всюду, я не могла дышать из-за них. Говорить и видеть тоже не могла. Хотелось спрятаться в тёмный угол, чтобы никто не нашёл.
— Я пойду поговорю с твоим отцом. У тебя не будет никаких проблем. — усадив меня на кровать, сунул мне в руки Касю и хотел действительно уйти.