Мой без пяти минут любовник внимательно следит за каждым движением, его глаза наполняются страстью охотника, который почти загнал желанную дичь. А я… Я не знаю, что еще сделать… Не очень хороша в искусстве обольщения, точнее совсем никакая. Подобного опыта у меня нет, и обзаводится им я не собиралась… Наверное, сказать «трахни меня» это как-то слишком в лоб.
— У тебя ведь есть резинки? — на данный момент этот вопрос кажется мне наиболее подходящим, хоть и не слишком изящным ходом.
Арман молча кивает, продолжая следить за мной. Мне уже откровенно не по себе, не так я представляла эту встречу. Интересно, если вернусь домой и скажу Роману, что тупо не смогла соблазнить иностранца, он оторвет мне голову сразу или даст еще один шанс. Впрочем, я говорила ему, что действовать так напрямую — идея плохая.
Но как бы я не ждала активных действий от мужчины, как только они последовали, тут же струсила. Стоило ему дернуться в мою сторону, моментально отступила назад.
— Можно мне сначала в ванную? — проблеяла тихо, стараясь не смотреть на него.
— Там, — мотнул головой в сторону одной из дверей.
Там оказалась спальня, фантазия сразу же нарисовала мне картины нашего секса на этих белоснежных гостиничных простынях. Щекам стало жарко, и я поспешила скрыться за следующей дверью. Тщательно вымыла руки, жалея, что из-за косметики нельзя умыться. Охладиться мне бы не помешало — широкие зрачки, учащенное сердцебиение, тугой ком нервов там, где он и должен быть в начале свидания. Черт, неужели я хочу этого?! Желаю мужчину, которого динамила три недели, и категорически не планировала сдаваться? Кажется, подобных реакций не ожидала от себя вовсе, это сбивает с толку и раздражает. Нервы мои на пределе, поэтому, когда раздается короткий стук в дверь, резко вздрагиваю и разворачиваюсь в ту сторону.
Арман решительно входит, очевидно, ждать он больше не намерен. По пути сюда он избавился от футболки, но полюбоваться его потрясающим торсом я не успеваю. Он протягивает ко мне руку и, удерживая за шею, впивается в губы жестким поцелуем. Второй рукой оглаживает спину и задницу, задницу особенно. Я сначала замираю от нахлынувших эмоций — страх, стыд, протест, вожделение, стекающее по венам за его рукой. Арман же игнорирует это, и тормозить явно не намерен. Задирает подол платья и разворачивает меня лицом к зеркалам, упираюсь руками в столешницу, закусывая губы, которые все еще горят от далеко не нежных поцелуев. Далее нежности также не следует, иностранец проводит рукой по моим нижним губам, за считанные мгновения расправляется с резинкой и сразу же входит — быстро, резко и до конца. Вскрикиваю, выгибаюсь, опускаю голову, чтобы не видеть нас в отражении, и еще сильнее закусываю губы. Он большой, прилично большой, мне хочется, чтобы все это закончилось сейчас же, но я не могу себе этого позволить. Пытаюсь хоть немного расслабиться, дышу спокойно и равномерно. Арман спускает платье с плеча и гладит мою грудь, ласка простая, но очень нежная, он будто пытается помочь мне успокоиться. Это длится всего несколько секунд, далее он продолжает в первоначальной манере, все ускоряя движения бедрами.
Не знаю, сколько прошло времени, кажется, все закончилось очень быстро. Перед финалом он все же заставил меня смотреть в зеркало, потянув за хвост, который намотал на ладонь. Сам внимательно наблюдал за моей реакцией, впившись болезненным поцелуем в шею. Но мне собственно было не до этого — я уже была на пике и наблюдала за происходящим, будто со стороны. Оргазм был коротким и каким-то поверхностным, но он был, и осознание этого меня обескуражило настолько, что все прочее просто ушло на второй план.
Я пропустила разрядку своего партнера, и то, как он, чуть отдышавшись, вышел из меня, как избавился от резинки и привел в порядок одежду. Не знаю, что ему понадобилось на полу, но в себя я пришла, когда почувствовала боль от прикосновения к огромному и все еще чувствительному синяку на бедре.
— Что это?
Резко развернулась, оправляя подол.
— Упала, ударилась о кресло.
Арман зло сузил глаза, продолжая сверлить меня взглядом снизу вверх. Я до сих пор не до конца пришла в себя, поэтому с трудом пыталась сосредоточиться и вернуть ситуацию под контроль. Иностранец взял со столешницы пачку влажных салфеток, вытащил одну и тщательно стер с губ мою тоналку. Внимательно посмотрел на след на салфетке, на мою шею и буквально выплюнул:
— Приведи себя в порядок, нам нужно поговорить, — быстро вышел из ванной, хлопнув дверью.
Кажется, начать соображать у него получилось гораздо быстрее, чем у меня.
Глава 4
Постаралась максимально быстро выполнить, что велено. Не хотелось дразнить его и дожидаться еще одного визита в ванную. Между ног все горело, закономерный результат быстрого грубого секса. Сволочь! Слезы навернулись на глаза, но я запретила себе раскисать — рано, поплачу дома. Кое-как привела себя в порядок: надела прихваченный комплект белья, поправила макияж, постаралась успокоиться. Но как бы я ни торопилась, оказалась недостаточно быстрой.
Арман уже ждал в гостиной, он сменил одежду и явно посетил душ — с мокрых волос капала вода прямо на ковер. Курил, откинув голову на спинку дивана. Услышав мои шаги, затушил сигарету и кивнул на диванчик напротив. Села, между нами стол, но я чувствую себя так неуютно, будто между нами пропасть, в которую упаду, сказав одно неверное слово.
— Чем он тебя держит? — предварительно посверлил меня недовольным взглядом и сразу попал в цель.
— Не понимаю, о чем ты, — пытаюсь сыграть в дурочку.
— Милена, не надо мне врать! Это существенно осложнит наши дальнейшие взаимоотношения.
Молчу, опустив взгляд на стол, и он продолжает.
— Когда ты пришла, я подумал, что он заплатил тебе, — дернулась как от удара, Арман лишь усмехнулся на это, — Прости, но в то, что ты по мне соскучилась, я как-то не поверил. Но дело ведь не в деньгах? Да и нет их у него, у вас точнее. Так что?
Роман выполнит все свои обещания, если я слажаю. Знаю это абсолютно точно. А вот что сделает со мной мужчина, сидящий напротив, и предположить не могу. Хотя, что он не трогательный романтик, коего корчил все две недели, мне уже понятно.
— Какая разница, почему я пришла? Ты ведь этого хотел? — говорю достаточно агрессивно, я, в конце концов, трахаться сюда пришла, я не про наши внутренние разборки рассказывать.
— Хотел, но добиться этого я собирался без посторонней помощи.
Ах вот оно в чем дело — охотничий инстинкт ему обломали! День, и правда, выдался трудным, а нервы мои давно на пределе, поэтому выпаливаю, сама не понимая, что говорю:
— Без посторонней помощи у тебя бы ничего не вышло! — на последнем слове осекаюсь, потому что ответом мне становится взбешенный взгляд мужчины, которому не отказывают.
Вдох-выдох, мы оба размеренно дышим, глядя в глаза друг другу. Я стараюсь погасить панику, а он, очевидно, борется с яростью.
— Пусть так, теперь мы все равно этого не узнаем. Так чего он хочет? Вряд ли сделать мне приятное это его цель.
У него справиться с эмоциями, кажется, получилось, чего не могу сказать о себе. Я все больше запутываюсь в собственных мыслях, пытаясь понять, куда приведут меня мои неосторожные слова.
— Ты сам прекрасно знаешь ответ, — практически шепчу, снова уставившись в стол.
— Деньги? Все так банально? Ему не нужны мои секреты, мои слабости, другая информация для переговоров?
Он шутит сейчас?
— Я что похожа на шпиона? — слегка недоумеваю по поводу резкого поворота нашего разговора.
— Нет, ты похожа на маленькую испуганную девочку. А я, видимо, похож на идиота, если ты собираешься и дальше отрицать очевидное. Он ведь бил тебя? Угрожал? Расскажи, чтобы я смог помочь.
Молчу некоторое время, никаких оснований доверять этому человеку у меня нет.
— Просто подпиши все документы, этого будет вполне достаточно.
— Я не могу, — после небольшой паузы отвечает он. — И возможно никогда не подпишу. Я веду переговоры еще с двумя компаниями и отдам деньги тому, кто убедит меня в финансовой целесообразности этого. Роман, безусловно, хорош, но его методы…, - Арман поморщился, — Ты и сама в курсе. Мне все это не очень нравится, да и показатели ваши сейчас ниже уровня нуля, часть денег уйдет на долги и возврат в точку безубыточности. Зачем бы мне все это? Потому что ему удалось запугать тебя, и ты согласна трахаться со мной?
Он говорил, а надежды мои расползались как стрелы на колготках. Не подпишет, потому что мы не единственные на этом рынке, и потому что у нас все очень и очень хреново. И секс со мной не стоит ровным счетом ничего, никаких иллюзий на этот счет не питаю.
— Но есть то, что я могу для тебя сделать, — продолжил, не дожидаясь моей реакции на плохие новости. — Думаю, сама ты уехать не можешь, но я помогу. Рейс Москва — Лос-Анджелес, частный самолет. Роману не хватит возможностей, чтобы помешать мне.
— Спасибо, — говорю сквозь еле сдерживаемые слезы, свобода так близка и так недосягаема. — Но ничего не выйдет — я не могу уехать.
Смотрю ему в глаза, он, кажется, не верит в то, что услышал — опять не ожидал отказа.
— Я пойду, поздно уже.
Забираю сумку и плащ, и быстро, чтобы не дать ему опомниться, выхожу в коридор. До лифта практически бегу, нажимаю на кнопку, двери начинают закрываться. Где-то позади открывается дверь, не оборачиваюсь.
Всю дорогу до дома ломаю голову, что сказать Роману. В итоге принимаю, наверное, единственно верное решение — говорить буду правду и только правду. Партнер ложь за версту чует и как бы все плохо ни было, почему-то я уверена, что мое желание решать новые проблемы сообща он оценит. Но, а если нет, конец у меня все равно будет один.
Роман ждет меня у лестницы, как бывало и раньше. Он трезвый, бледный и нервный. На первый взгляд его реакция кажется мне странной. Увидев меня, он подскакивает с кресла и быстро пересекает холл. Пытается обнять, но я выворачиваюсь.
— Мне нужно в душ, сейчас же. Потом все расскажу.
Быстро ухожу в сторону своих комнат, и он не препятствует мне. В ванной долго и тщательно пытаюсь отмыться от запаха мужчины и секса с ним, от самих воспоминаний о его прикосновениях. Между ног уже почти не саднит, и я выдыхаю с облегчением, хотя бы врача звать не придется.
С тех пор как Роман напал на меня, я стала закрывать свои двери, причем все. В халате также больше не хожу. Выбираю в шкафу максимально закрытую и плотную домашнюю одежду, переодеваюсь, просушиваю волосы полотенцем. Внимательно разглядываю себя в зеркале — старые синяки все еще виднеются бледно-серыми пятнами, а на шее расцветает огромный лиловый засос. Почему-то именно это становится последней каплей, и я реву, уткнувшись в собственные руки. Пару ногтей все же сломала, пытаясь удержаться за скользкую столешницу раковины. Чувствую себя растоптанной, использованной и почему-то обманутой. Роман так сильно верил, что мое согласие заставит Армана ускорить переговоры и приведет их к положительному результату, что и я поверила в это. На самом деле ни у одного из нас не было реальных оснований так думать.
Не знаю, сколько продолжается моя истерика, на улице уже совсем темно. Выхожу в сад, сажусь на скамейку и открываю коробку конфет. Дмитрий притащил ее с какой-то встречи незадолго до своего исчезновения, я убрала в ящик и забыла, а недавно нашла. Ем сладкое, не задумываясь о калориях и кариесе. На улице прохладно, ветерок треплет все еще мокрые волосы. Шоколад очень вкусный, я люблю сладкое, оно всегда помогает мне стать немного радостнее. Вспоминаю Дмитрия, как он заботился обо мне, как баловал и ничего не просил взамен, только предлагал. Где-то за месяц до нашего последнего совместного завтрака, я все же ответила «да» на его самое настойчивое предложение. Он был в восторге, но я настояла, чтобы никто заранее не узнал. И зря, если бы все знали, сейчас бы у меня все могло складываться совсем по-другому. Прошло чуть больше года, как он пропал, и его любимая девочка превратилась в девку, которую бьют и насилуют. И я все еще не могу понять, как это случилось со мной…
Конфеты закончились, слезы и жалость к себе — тоже. Второй час ночи, но я знаю, что Роман ждет. Умылась и пошла к нему в кабинет. Он что-то нервно выстукивает на клавиатуре ноута. Дверь приоткрыта, поэтому заметил он меня не сразу. Села на стул перед его рабочим столом, и тогда он поднял глаза.
— Ты в порядке? — вопрос логичный, но абсолютно излишний в нашей ситуации.
— Нет, но скоро буду.
— Он… он не обидел тебя?
Я скривилась, будто от кислого, и, кажется, меня даже слегка замутило.
— Не больше, чем ты. Может, хватит этого лживого сочувствия? Ты же сам меня к нему отправил.
— Знаешь… когда ты уехала, подумал, что слегка погорячился, — на лице его проступила такая искренняя, глубокая печаль, что я бы поверила, если бы успела забыть его угрозы.
— Так что не позвонил? Не разрешил вернуться?
Вопрос мой он оставил без ответа, но и так все было понятно.
— Как прошло?
— Не очень, — решимость рассказать все, как есть, покидала меня с каждой секундой. Я ведь сделала все, что от меня требовалось. Не хотелось пострадать за то, в чем не было моей вины.
— Расскажешь? — реакции Романа меня странным образом напрягали, не могла понять, в чем дело, но что-то очевидно было не так. Точнее было так. Так как раньше.
— Пока ехала домой, решила, что расскажу все, но теперь мне страшно. Хороших новостей у меня нет. И я боюсь, что ты отыграешься на мне за это.
— Милена, — партнер сделал паузу, очевидно подыскивая слова. — Я поставил перед тобой четкую задачу — дать ему то, чего он хочет. Если ты сделала это, то тебе нечего бояться.
— Я сделала, — голос дрогнул, слезы снова навернулись на глаза. — Я даже попросила его подписать документы, когда представился случай для этого, — сложно было говорить, слезы душили. Воспоминания об унижении выворачивали наизнанку, заставляя погружаться в себя, а не вести беседу.
— И? — последовал настороженный вопрос.
— Он сказал, что не готов и возможно никогда не будет готов.
— Я что-то не понял…
— Да что тут непонятного? — вспылила я. — У него еще две компании-кандидата! Ты знал об этом?!
— Догадывался, — медленно проговорил Роман. — Мы никогда не обсуждали эксклюзив. Это ведь нормальный обычный подход — конкурс.
— Почему ты мне ничего не сказал?! — я все же заплакала. Мое чувство обманутости было не случайным, только обманщиком я назначила не того.
— Не думал, что это важно.
— Я шла к нему с мыслью, что мое согласие ускорит сделку. О том, что никакой сделки, возможно, не будет, речи не было.
— Милена, послушай…
— Ты обещал, что я уеду, как только все закончится! А если он выберет других, как это закончится для меня?
— Я не знаю, — не стал он врать мне в глаза. — Я даже не знаю, как это закончится для меня в этом случае. Скорее всего — мы оба сдохнем.
— Ненавижу тебя!
— Пойми, я не мог отправить тебя к нему с другим настроем.
— Меня не надо было к нему отправлять! Это абсолютно ничего не дало!
Роман некоторое время молча теребил ворот рубашки, разглядывая потолок. Мне сложно было понять, о чем он думает, но, похоже, не о том, чтобы объявить меня крайней и наказать.
— Это все плохие новости? — спустя какое-то время спросил.
— Нет. Он догадался. Увидел синяк на бедре и догадался. Я выдала версию про кресло, но он не поверил.
— Это случилось до секса или после? — по лицу партнера было не понять, что он думает по этому поводу.
— После.
— И? Как он отреагировал?
— Цветы с благодарностями он тебе вряд ли пришлет, — буркнула, вспоминая ярость в глазах Армана.
— Что еще? Договаривай.
— Предложил улететь вместе с ним.
Мой собеседник только хмыкнул.
— А ты?
— Сказала, что не могу.
— Знаешь, — после очередной паузы выдал Роман. — Все не так уж плохо.
— Да неужели? — не смогла сдержать злой иронии.
— Наверняка он захочет увидеть тебя еще раз. А я как раз бизнес-планы очередные закончил, там все, как надо. Считай, экономику я обеспечил, а ты займись его настроением.
— Не уверена, что захочет. Не в особом восторге он от твоих методов.
— Да он сколько угодно может быть не в восторге, а от сладкого не откажется, — хмыкнул этот урод.
Мне нечего больше сказать. Я — всего лишь инструмент в этой ситуации, и на сегодня свою роль уже сыграла.