Когда я, довольный собой, с огромной кружкой бульона, ушел в кабинет, ко мне пришел врач, пришлось пить на ходу и говорить о состоянии. Оно было чем-то средним между «ничего так» и «паршиво», но «бывало и хуже» все же побеждало. В итоге мне велели следить за температурой, пить лекарства и приехать на снимок послезавтра.
— Если состояние изменится, звоните вот сюда, — говорит мне врач перед уходом. — Если будет совсем плохо, лучше сразу скорую.
— Так плохо, как сейчас, уже не будет, — с улыбкой говорю я, прощаясь. Закрыл за врачом дверь и удовлетворённо выдохнул.
Теперь-то я точно поработаю!
Иду в кабинет, допивая остывший немного бульон, а у меня снова звонит телефон. Я почти уверен, что это Лиля, но все же смотрю на экран.
Нет, это не она, а отец. Незамедлительно принимаю вызов.
— Да, что-то случилось? — спрашиваю сразу.
Отец если звонит просто так, то вечером, а в разгар дня… нет! Только по делу.
— Это у тебя что случилось? — спрашивает он. — Почему мне Рогозин сообщает, что ты заболел?
Я неловко усмехаюсь.
— Потому что твоя Кира, коза неуравновешенная, скинула меня в фонтан, а потом сама отцу и поныла, — честно признался, не собираясь скрывать, и рассказал эту замечательную историю. Мол, встретился я с Кирой, поцапался немного, а она меня в фонтан, а потом домой ко мне увязалась. — Теперь она будет целый месяц жить со мной, — заключаю я. — Все как ты хотел.
— Не передергивай, — ворчит отец. — Я все ее отцу расскажу, о каком браке…
— Так, стоп! — перебиваю я. — Я сам во всем разберусь. Мы, кажется, с тобой договаривались: я рассказываю тебе все, а ты не вмешиваешься, если я об этом не прошу. А сейчас я не прошу, просто злюсь. Маме, кстати, ничего не говори. Подумаешь, простуда.
— Да, она сорвет съемки и примчится.
— Вот именно.
— Но у тебя голос…
— Я не буду с ней разговаривать. Перейду на переписку — не впервой, напишу, что дел много, мол, очень занят… ну как всегда.
— Смотри мне, — бурчит отец, — но мне эта Кира теперь тоже не нравится. Разве адекватный человек будет пихать других в фонтан?
Мне остается только рассмеяться. Кто бы сомневался, что эта блондинка способна кому-то нравиться! Она именно такая: бестолковая и неадекватная, как сказал отец, но все же забавная. Это ж надо… завтрак сервировала, нет бы просто вилку мне дать!
— Она странная, — озвучиваю свои мысли в трубку, — но даже немного милая.
Дико даже, что я это говорю, но мне правда так кажется. Не бросила меня, или это я не дал ей себя бросить? Отцу про то, что мы проснулись в одной постели, я не сказал, и наверно зря. И чего постеснялся? Не ясно. Он и не такое про меня знает. Я ведь не обязан быть идеальным. Он этого от меня никогда не требовал, только честности, а тут… Но ведь мы с Кирой просто спали, а не… в общем, просто спали.
Попрощался с отцом и снова звонок. Я вообще сегодня до компа дойду?
— Да, — отвечаю своему другу, а тот прямо орет в трубку.
— Ба! Зацепин, ну у тебя и телка!
— Что? — не понимаю я.
— Видел я твою Киру. Ух, я бы ей…
— Так! — перебиваю я его, не желая слушать бред в приступе истерики. — Никакая Кира не моя, зачем ты вообще о ней спрашиваешь?
— Ну, понимаешь… она про Ботаника узнавала, меня одна знакомая просила рассказать, мол, как я выкрутился, когда был должен.
— И? — настороженно спрашиваю я.
— Ну вот я и удивился. Это же ты просил пустить слух, что я Ботанику должен был, а она вон его ищет. Чего надо от него такой крошке, не подскажешь?
— Наверное, бегает, пытается отсрочку по долгу выклянчить? — фыркаю я и затыкаюсь, понимая, что полная чушь получается, лучше просто перевести тему, пока я лишнего не ляпнул: — У меня она ничего не спрашивала и не спросит, и вообще, Игорь, давай по делу.
— Это и было дело, потому что я бы на твоем месте…
— Ты не на моем месте, — отрезаю я и выключаю телефон.
Мне сегодня еще две контрольные сделать и одну курсовую закончить, а мне звонят и болтают, и болтают, и всё какие-то глупости.
Глава четырнадцатая
о горячих девушках и мокрых сковородках, ну или все наоборот
Иван
Работу я все же сделал. Бульон выпил. Курицу съел. Про лекарства не забыл. Какой я молодец. Маме тоже написал.
Прямо так: «Много дел, поэтому отключил телефон. Не волнуйся»
«Поняла, береги себя, надеюсь, ты там не болеешь», — почти мгновенно ответила она.
Я только посмеялся. У мамы просто чуйка. Скажу, что совсем здоров — не поверит.
«Немного простыл, но ничего серьезного, так легкий насморк»
Да! Насморк, легкий, еще, может, и температуру не сбиваю каждые четыре часа, но маме об этом знать не положено.
«Береги себя», — попросила она и исчезла, явно на съемки.
Она сейчас снимается в каком-то фильме, которому все пророчат успех, играет роль матери двух дочерей: главных героинь. Одну играет сама Екатерина Парфенова, из-за чего мама охала три дня, не потому, что играет с Катей, а потому, что очень хотела, чтобы я на ней женился, а Парфенова взяла и вышла замуж, слава тебе Господи! Вторую дочь играет какая-то Валентина Лис, которую мать тоже обожает, называет Валюшенькой и пророчит ей великое будущее, но, к счастью, не сватает ее мне в жены.
Круче всех в этой ситуации моей сестре. Она мне так и говорит:
— Крепись, Ваня, я в тебя верю, потому что, пока мама не женила тебя, она не станет приставать ко мне.
— Наивная ты, Инка, — отвечаю я ей на это всякий раз. — Школу закончишь и все, никакого тебе покоя не будет.
— Нет! — всегда шутливо вскрикивает Инна и театрально заламывает руки в мольбе. — Я так молода, чтобы умирать!
В итоге отец грозил ей кулаком и все заканчивалось смехом. У меня от воспоминаний о сестре настроение сразу поднялось. Умеет она все же валять дурака, но хорошая она, добрая и вот совсем не дура, не то что некоторые.
Смотрю на часы и понимаю, что те самые некоторые давно должны были прийти домой и покормить меня!
— Смылась, наверняка, — решаю я и плетусь на кухню.
Дико хочется есть, а вот за Кирой бегать не охота. Черт с ними с деньгами. Пошла, наверно, поплакалась папе, тот ей денег дал, а она сразу в кусты. Это же проще, никакой ответственности. Можно, конечно, предъявить ей подпорченный договор, но зачем? Скажу отцу, что она от меня сбежала, дескать, сделал что мог, а теперь отстань — я болею.
Заглядываю в холодильник и понимаю, что надо было оформить доставку продуктов, но уже поздно, теперь только завтра привезут, приходится выгребать все, что осталось. Два яйца, банка тушенки и… О!
Быстро ставлю вариться макароны, торжественно сливаю и перекидываю их на сковородку, как только они готовы, и так тороплюсь — есть-то смерть как хочется — что хватаю кастрюлю мимо полотенца прямо пальцем и едва ее не роняю.
Но это все ничего, сейчас мы туда тушенки, потом два последних яйца — и до завтра я буду сыт, а там…
Щелкнул замок входной двери и я с перепугу чуть не перевернул сковороду, поправляю ее рукой и… угадайте, каким пальцем мимо ручки за раскаленную сталь?
— Бл-л-л-л-линная же ты кочерыжка, — матерюсь сквозь сцепленные зубы и грозно шагаю в коридор, выкличив плиту.
В прихожей стоит эта блаженная, рядом чемодан, вот-вот упадёт, и ме-е-едленно, словно специально, разувается.
Где только ключи взяла? Неужто запасные сама нашла и додумалась взять? Вот это интеллект!
— Ты где шлялась? — спрашиваю у блондинки зло.
Если она от меня не сбежала, то действительно большой вопрос, где она была? Я вообще-то Рогозину пообещал, что отвечаю за это чудо головой, а она ползает неизвестно где, чуть ли не до полуночи! Но блондинке о моем волнении знать необязательно, пусть ей просто стыдно будет!
— Ты меня кормить не собираешься? — продолжаю ругаться. Больше для вида. — Я из-за тебя палец обжег! Блин, вон волдырь какой!
Торжественно демонстрирую блондинке обожженный палец. Мне бы его сейчас под холодную воду, а не с ней ругаться, но должна же быть у девушки хоть какая-то совесть. Работает она на меня или как?
Видимо, не работает и совести у нее тоже нет, потому что на меня она даже не смотрит.
— У меня был тяжелый день, — произносит, даже не взглянув на меня.
Вид у Киры замученный и какой-то потерянный, даже издеваться над ней не интересно. Поставила чемодан ровно, посмотрела на меня, или сквозь меня и продолжила:
— Мне нужно в душ и поесть, иначе я кого-нибудь сожру. А потом… — набирает в лёгкие побольше воздуха, — займёмся твоим пальцем.
Посмотри ты на нее… Ей нужно! Ну обалдеть!.. а мне не нужно. Хоть бы помощь предложила.
— На сообщения надо отвечать, — добивает она и прямо в коридоре открывает чемодан.
Начинает копаться, достаёт какие-то вещи, бельё… кружевное, не стесняясь, рассматривает, выбирая, а я как дурак глазами хлопаю.
— Твоя комната там, — кое-как произношу заторможенно, указывая на дверь.
Ругаться с блондинкой явно все равно бесполезно, пусть хоть вещи свои по квартире не разбрасывает.
— Ключ от нее в замке с другой стороны, — сообщаю я, — но дубликат у меня есть, обещаю пользоваться только в случае пожара, потопа и конца света.
— Очень смешно, — равнодушно отзывается блондинка. Берет мыльные принадлежности, полотенце и скрывается за дверью моей ванной, а вот белье, кажется, не взяла, и это почему-то не ускользает от моего внимания и волнует.
— Еще и корми ее такую вредную, — ворчу и возвращаюсь на кухню. Включаю плиту, продолжая готовить.
Мешаю нечто съедобное на сковороде, а сам все думаю, взяла она белье или не взяла? Глупо, наверное, а может, всё дело в том, что у меня давно не было секса, да и не каждый день в моей ванной девушки моются…
А вообще, даже если взяла? Ну или не взяла? Сейчас мне отец говорит, мол, не будет настаивать, а завтра мамам узнает и взвоет: «женись, сынок, я внуков хочу». И что я тогда? Женюсь, куда я денусь, ужас при этом будет весь в том, что я даже знать не буду красивая у меня жена или не очень. Кому скажу — не поверят. Живу с ней вместе, а без штанов не видел.
Она меня видела, а я ее нет! Не порядок!
Полный решимости, я поплелся в сторону ванны. (наверное, температура поднялась) У меня там в дверной ручке есть паз, поворачиваешь и все видно, как в замочную скважину, вот я и присел у двери, подглядываю, будто школьник. Стыдобища!.. но ничего поделать не могу. Точно температура…
Кира стоит ко мне спиной, подставляя лицо под струи воды. Хм, прям как я в трудный день. Встанешь так и в себя приходишь, потом уже, как полегчает, начинаешь шевелиться. Оживать. Интересно, что у неё случилось?
Вообще, блондинка, конечно, ничего такая… стройная, а главное, настоящая. Не заметил я на ней тонны макияжа, и грудь, судя по всему, натуральная. А ведь могла импланты вставить…
Пока смотрю, облизываю обожженный палец, охаю и иду его все же мазать мазью и бинтовать. Ох уж эти мокрые сковороды и горячие девушки… ну или наоборот, или все сразу, или…
Кажется, от температуры плавится мозг, но это все не важно. После оказания себе медицинской помощи возвращаюсь к двери ванной, чтобы посмотреть на блондинку в мыльной пене.
Глава пятнадцатая
о пицце и нелепом падении
Кира
С трудом справилась с душем, хотя у нас дома примерно такая же кабина. Просто сегодня… Феликс едва не умер на операционном столе. Это было… страшно. Я оказалась не готова. Не знала, что делать. Растерялась.
Потом Витя меня почти час в чувства приводил, сказал — так бывает. Я знала, но… слёзы текли по щекам. Сердце рвала боль. Как я буду работать ветеринаром?.. я же буду над каждой животинкой рыдать навзрыд.
Забираюсь в кабину и встаю под прохладные струи воды, что бьют по лицу, приводя в чувства. Отрезвляют. Пытаюсь отбросить грустные мысли, вспомнить, что от меня с порога хотел мажор. Кажется, что-то кричал про палец. Размахивал им даже. Снова претензии. Но неужели он пытался готовить? С температурой?
Резко прихожу в себя, быстро мою голову, напоминая себе, что я не живу тут, а просто «в гостях», не стоит занимать ванну на три часа. Да и Зацепин наверняка ждёт объяснений, где я пропадала.
Намыливаю тело и почти в пене вылетаю из ванной, обмотавшись полотенцем и оставляя на плитке влажные следы от босых ног… В коридоре пахнет горелым…
— Ты что там творишь? Пожар решил устроить? — влетаю в кухню, едва не поскальзываясь, но цепляюсь за дверной косяк влажными пальцами.
— Мечтаю взломать твою комнату, — ворчит мажор и обреченно выбрасывает все со сковороды. Небрежно бросает её в мойку и открывает окно.
А я замечаю забинтованный палец. Молодец, догадался…
— Это был наш ужин, да? — спрашиваю не менее обречённо.
— Да, — очень грустно и устало. — Теперь остались только пельмени, но их у меня, кстати, нет.
Хмыкаю над абсурдностью ситуации и поправляю сползающее с груди полотенце.
— Ладно, не переживай, сейчас что-нибудь придумаю. Интернет для чего? А ты температуру померь. Врач приходил?
— Приходил, температуру я сбил, а еду, и правда, можно заказать, только… быстро нам доставят разве что пиццу из заведения напротив. Устроит?
— Плевать, — отмахиваюсь равнодушно. — Пусть будет пицца, я и бутербродам буду рада.
— Хорошо, я закажу, — произносит отсранённо и поднимает на меня взгляд серых водянистых глаз. Пробегается по мне мельком и на удивление спрашивает. — Пожелания есть?
Не думала, что моё мнение его интересует. Что-то он подозрительно добрый сегодня.
— Только без яда, — усмехаюсь в ответ.
— Я всегда могу его сцедить с твоих клыков, — фыркает в ответ и опускается на стул. Достает из кармана телефон, собираясь звонить в пиццерию.
Пропускаю шпильку мимо ушей и спрашиваю:
— Слушай, а тебе лекции прислали? Я там просила твою одногруппницу, но она не очень приветливая. В очках такая…
— Так это ты?! — Зацепин внезапно вскакивает, роняя табурет. — Ты совсем дурная? Ты никого другого не могла попросить? Да если эта прилипала опять за мной бегать начнет, я на тебя в суд подам! За нанесение морального вреда! Ты хоть знаешь, что эта Лиля помешанная на всю голову?
Изумленно моргаю, не понимая суть претензии.
— Откуда мне знать?! — раздраженно шиплю в ответ. — Ты мне фоторобот не выдавал! Подошла к первой попавшейся…
— Ты… короче, уйди с глаз моих, пока я в тебя ничего не кинул. Я эту ненормальную год от себя отваживал, теперь опять. Она вообще приехать обещала! Скажешь ей адрес — точно убью!
— Пфф!.. — возмущенно фыркаю, резко разворачиваюсь, кипя от злости, и всё же поскальзываюсь…
Нелепо взмахиваю руками, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но падаю. Правда, так и не упав…
Зацепин в одно мгновение оказывается рядом и ловит меня. Это радует, но чёртово полотенце слетает, горячая рука парня замирает на моей груди, а сам Зацепин спешно смотрит в сторону.
— Я ничего не видел, — заявляет, ставя меня на ноги.
— Руки убери… — глухо выдавливаю, мучительно краснея. Мне хочется провалиться сквозь землю. Вот так унижение…
Зацепин спешно убирает руки и прячет их за спину, старательно изучая стену взглядом. Стремительно подхватываю полотенце и скрываюсь в моей теперь комнате. Закрываю дверь на ключ, который, как и обещал Зацепин, в замке, и прижимаюсь к ней спиной.
— Позорище… — выдыхаю, а на глазах снова слёзы. Как так получилось, что жизнь моя пошла кувырком?
Нет, я обязана разобраться с Ботаником, вернуть доверие отца и как можно быстрее съехать от Зацепина. Иначе я его просто прибью за этот месяц…
Глава шестнадцатая
о фантах и первом задании
Кира
Немного успокоившись, осторожно выхожу за брошенным в коридоре чемоданом и снова скрылась в комнате, которая кажется не жилой. Ей, видимо, давно не пользовались.