Как раз в эту секунду Бенсон в очередной раз подбрасывал в воздух мальчика, и, судя по его заливистому смеху, Ники совсем не хотел отставать. Тристан закружил ребенка по комнате, пользуясь тем, что игра с малышом позволяла не участвовать в разговоре, который, мягко говоря, был ему неприятен.
— Ну, а что еще он может сказать? — Райли плеснул себе в чашку молока. — Что в театр пришел сгоряча, не подумав, а потом вдруг понял, что интересы у него другие? Нет, конечно. Думаю, еще и на Джеймса зол. На его место в «Отверженных» ведь не просто замена нашлась, а еще и такая, что народ валом валит, как в год премьеры. Анжольрас-Тейлор людям по душе не меньше Анжольраса-Олдриджа пришёлся. Еще и ребята из Universal масла подлили.
— А это здесь при чем? — Сенди удивлённо вскинула брови.
— Да при том же. Хупер своим фильмом нам неслабую конкуренцию составил. Критики на всех углах трубят, что Джекман — лучший Вальжан за всю историю мюзикла. Остальных персоналий это тоже касается. Аарона Твейта я вообще лично знаю, и да, Анжольрас из него шикарный вышел. Вот и представь, как это по самолюбию Олдриджа ударило. Это вот Тристану хорошо: у них с Кроу персонажи совсем разные получились.
— Да пусть бы и одинаковые, — Тристан, отдуваясь, усадил хохочущего Ники себе на плечи. — Я слишком люблю фильм «Гладиатор», чтобы Расселу завидовать.
— А, ну тоже аргумент, — Рич улыбнулся и повернулся к Сенди. — Мне вот больше интересно, за какие заслуги Джереми на X-factor взяли?
— Так здесь как раз все прозрачно: Макадамс, — Сенди откусила кусочек от макового рулета. — Не просто же так Гвен сразу за бойфрендом из театра ушла. Явно убедила папу помочь Джереми. Мне вообще странно, что они до сих пор о помолвке не объявили.
— Да не нужно это Джереми, понятно же. Думаю, и Макадамс это понимает, но против влюблённой дочки разве попрёшь? Если он и продвинул Олдриджа, то явно не в качестве будущего зятя. Хотя, кто их знает…
— Еще, Тристан, еще! — в эту секунду Ники с оглушительным визгом повис у Бенсона на руке.
— Так, все, детка, на сегодня хватит! — Сенди подхватила сына на руки и посадила себе на колени. — А то Тристан сломается и больше не сможет играть с тобой. Сейчас придут тетя Мэри с Филиппом и Грейс, будем подарки доставать.
— Подарки, подарки! — мальчик радостно спрыгнул на пол и убежал в другую комнату, где стояла наряженная ёлка. Сенди усмехнулась.
— Как мало нужно маленьким для счастья. Ребят, точно не хотите остаться на ужин? Сочельник все-таки…
Но мужчины в очередной раз отказались от предложения подруги: Рич это Рождество отмечал с сыном, в доме своих родителей, что касается Тристана, у него особых планов на вечер не было, но в этот раз он предпочёл бы провести Сочельник в одиночестве. Если уж тот единственный, кто был нужен для компании, находился черт знает где. В Шотландии.
За последнюю неделю вся связь с Джереми свелась к редким сообщениям и одному-единственному звонку, о встречах речи даже не шло. В этом не было ничего удивительного: после того, как Джеймс отказался продлевать контракт на невыгодных для себя условиях, Олдридж большую часть времени тратил на концерты и музыкальные мероприятия. В Лондоне он задерживался на короткое время, чтобы записаться в студии или поучаствовать в шоу на радио и телевидении. И Сенди в своих подозрениях была недалека от истины, с той лишь разницей, что Джеральд Макадамс оказывал Джереми поддержку совсем не безвозмездно и не на родственных началах. Он получал солидный процент с каждого проекта Джереми, если же в отношении Гвен и существовали отцовские надежды, Олдридж Тристану об этом не сообщал. Уход Гвен из театра был обставлен, как простое расхождение интересов, поскольку актриса получила более выгодное предложение в другом театре. На деле же она занималась только сольным проектом и всем, что было связано с Джереми.
Два дня назад группа «Ginger» улетела в Шотландию, на серию благотворительных концертов. Поездка должна была растянуться на неделю, Тристан и не ожидал от любовника частой связи. О том, что Джереми станет судьёй на X-factor, речи в последнее время не было, так что для Бенсона эта новость стала неожиданной так же, как для Сенди и Рича.
В театре рождественский период выдался, как всегда, очень напряжённым, можно было и не надеяться, что свободного времени хватит на поездку домой, в Грейсфилд, поэтому вот уже в который раз Тристан поздравлял родных с Рождеством по телефон и отправлял подарки срочной доставкой. Правда, в отличие от прошлых лет, к этому Сочельнику он подошёл настолько морально и физически уставшим, что был даже рад возможности провести рождественский вечер одному. Нескончаемые музыкальные вечера, увеличение числа спектаклей перед праздниками и катастрофическая нехватка времени хоть и оставляли к ночи почти без сил, но, как ни странно, главной проблемой для Тристана стали «Отверженные». Как выяснилось, никакая сдержанность и профессиональное умение оставлять личное вне театра не могли изменить тот, факт что без Джереми постановка начала Бенсона раздражать. Эдвард Тейлор был чертовски хорош, это отмечали и коллеги, и зрители, и главреж, его Анжольрас был способен одним своим присутствием зажечь революцию. И чем больше совместных спектаклей они отыгрывать, тем отвратнее чувствовал себя Тристан. И злился на Джереми: любовник слишком глубоко проник ему под кожу и это выводило из себя. Тяжело приходилось еще и потому, что поделиться собственными переживаниями Тристану было не с кем.
После прощания с Сенди Тристан подбросил Рича до квартиры его бывшей жены и поехал домой. Декабрь в этом году выдался холодный и снежный, на дорогах царил хаос, и Бенсон уже много раз радовался тому, что живет недалеко от театра и при необходимости можно было до него и пешком дойти. Выстояв почти час в пробках и вовсю ощутив на себе магию рождественского духа, Тристан, наконец, добрался до своей квартиры.
Еще в детстве ему казалось, что украшениям в Рождество придают слишком много значения, куда больше, чем самому празднику. Провести время с родными, поговорить обо всем, разобраться в себе — это Тристан считал куда более нужными атрибутами. Поэтому в своей квартире он ограничился небольшой ёлочкой, наряженной на столе, и вызовом уборщицы с утра в Сочельник. Переодевшись в домашние штаны и свитер, Бенсон включил на ноутбуке «Рождественскую песнь» Диккенса и отправился на кухню варить глинтвейн.
Насколько часто наши ожидания становятся реальными? Именно в Рождество этот вопрос встаёт особенно остро, и хочется понять: а все ли ты сделал для обретения внутреннего покоя? В случае с Тристаном эти вопросы не работали. Он давно уже смирился с тем, что сам, собственными руками, наполняет свою жизнь вопросами без ответов и дорогами в никуда. Это не значило, что он бы от этого отказался, совсем нет, но насколько легче была бы жизнь, останься он в Грейсфилде. Легче, спокойнее… Бессмысленнее.
Из ноутбука тихо журчала озвучка фильма, часы показывали без четверти одиннадцать, и Тристан, вытянувшись на диване в гостиной и согретый большой чашкой глинтвейна, медленно погружался в дрему. Тело и сознание уже настолько расслабились, что звонок в дверь, нарушивший эту идиллию, показался абсолютно нереальным. Не говоря уже о человеке, который за этой дверью оказался.
В расстегнутой куртке, со спортивной сумкой через плечо, с подтаявшими снежинками в волосах, на пороге квартиры стоял Джереми, раскрасневшийся и довольный, олицетворение лучшего рождественского подарка.
— Откуда ты взялся?! — настолько ошарашенным Тристан не чувствовал себя очень давно. Джереми шагнул в квартиру, быстро чмокнул любовника в губы и всучил ему большой белый пакет.
— Из самолёта, ясное дело. Другим способом из Эдинбурга сюда так быстро не добраться. Кстати, вылет назад у меня в шесть утра завтра, так что я, к сожалению, не надолго.
Пока Джереми скидывал с себя куртку с ботинками и стряхивал с головы снег, Тристан заглянул в пакет: оттуда пахло мясом и китайской едой.
— По дороге заехал в ресторан, у тебя наверняка пустой холодильник. Тут мясо по-французски, жульен и что-то восточное, типа риса с овощами. Ммм, глинтвейном пахнет, — Олдридж потянул носом и блаженно зажмурился. — Я знал, что ты меня ждёшь.
Они подтащили кофейный столик к дивану в гостиной, разложили на нем еду, Тристан налил две чашки горячего винного напитка, и через несколько минут они уже устроились с комфортом, так, словно Джереми и не явился только что, как снег на голову. Оказалось, что его неожиданный визит — абсолютный экспромт, внезапный порыв.
— Я оставил парней в отеле, сказал, что у меня дела, вернусь утром. И все, через час я уже был в самолёте, — голова Джереми уютно устроилась на коленях Тристана, оставляя на штанах влажные разводы от волос.
— Значит, группе своей ты ничего не сказал. Ну, а Гвен?
— А что Гвен? Она дома, с родителями, уверена, что я в Эдинбурге.
— Ну вдруг ей тоже придет в голову идея устроить тебе рождественский сюрприз.
— Нет, исключено. Этот день у них традиционно семейный, к тому же я сказал, что буду очень занят, даже в Рождество.
Олдридж приподнялся, чтобы дотянуться до чашки.
— Как-то многовато вранья для одного святого праздника, не находишь? — Тристан пригубил глинтвейн, искоса поглядывая на любовника. Тот улыбнулся и погладил его по бедру.
— Так это смотря кому врать. Тебе вот я сказал чистую правду, по-моему, это важнее.
Это срабатывало без осечек. Один короткий взгляд, одна улыбка, и все сомнения Бенсона отправлялись черт знает в какие дали. Он подался вперед и поцеловал Джереми, обхватив ладонями за затылок.
— Я рад, что ты приехал.
— Я рад, что ты меня ждал.
Разговоры потекли в более обыденном русле: Джереми говорил о Шотландии, с кем предстояло еще сыграть вместе, поделился своим восторгом от добавления фолк-мотивов в современную аранжировку. Вспомнив, что где-то в папках у него была гэльская музыка, Бенсон полез сначала в ноутбук, потом в коробки со старыми пластинками в шкафу, и там наткнулся на маленький свёрток в подарочной упаковке. Подарок для Джереми он купил давно, положил в шкаф и старался не думать, когда же случай представится его вручить. Случай наступил, а он чуть не забыл об этом. Забавно.
— С Рождеством тебя, — удивлённый Джереми принял из рук Тристана подарок и с улыбкой покачал головой.
— Эх, а я надеялся свой к тебе под ёлку спрятать, чтобы все по правилам.
Под оберткой скрывался темно-коричневый кожаный браслет с серебряными вставками и черненной гравировкой «Будь королем». Тристан планировал купить в подарок новый микрофон для студии, но, увидев это украшение в витрине ювелирного, не смог пройти мимо. Джереми защелкнул браслет вокруг запястья и усмехнулся.
— Пожалуй, лучшего девиза и не придумать. Это очень круто, спасибо!
Покопавшись в своей сумке, он извлек на свет маленький бархатный мешочек и опустил его Бенсону в руку.
— Похоже, серебро — тема этого Рождества, — проговорил Джереми, глядя, как Тристан извлекает на свет цепочку с кулоном в виде плоской серебряной пластины. С виду это напоминало солдатский жетон, но выполнено было из серебра, и вместо данных на нем были выбиты слова на гэльском.
— Я узнал у продавца перевод, это значит «И телом, и душой», — пальцы любовника коснулись щеки Тристана, и тихий голос прошелестел прямо в ухо. — С Рождеством, малыш.
Кажется, рождественский дух все же посетил их сегодня, внутри все потеплело и наполнилось абсолютным ощущением покоя. Хотя и не покидала мысль, что завтра утром магия развеется. Обнимая Джереми одной рукой, Тристан поднес к глазам медальон и всмотрелся в слова.
— Это уже напоминает признание… Не слишком ли сильные слова для людей без будущего?
— Думаешь, я ими просто так бросаюсь? Не веришь мне? Хотя причины у тебя есть, это понятно, — Джереми взял ладонь Тристана в свою и поднес к губам. — Но сейчас я уверен в своих словах как никогда.
Бенсон так долго удерживал себя от подобных разговоров, что теперь слышать такое от Джереми было почти невыносимо. В первую очередь потому, что он готов был им поверить, сразу, не задумываясь. Здравый смысл подсказывал, что лучше бы удержать любовника от подобных признаний, и все же услышать их хотелось до боли в сердце.
— Я готов сказать это снова и снова, тысячу раз. Я твой, и душой, и телом. Ты только доверяй мне, я обещаю, что Гвен, тайны, притворство — все это я оставлю в прошлом. Дай мне время до лета, и все будет именно так. Я обещаю.
— Джереми, стой. Не надо обещаний, — последняя попытка удержать их обоих на плаву прежде, чем под ногами разверзнется пропасть. — Не говори того, в чем не уверен, только потому, что я хочу это слышать.
— Смотри на меня. Малыш, смотри, — Олдридж обхватил лицо Тристана ладонями и заглянул в глаза, уверенно и серьезно. — Я обещаю, скоро между нами не останется препятствий. Я люблю тебя.
Сердце как-то глухо стукнуло и подкатило к горлу, во рту пересохло, но, как под гипнозом, Тристан не в силах был оторваться от синих глаз и жадно ловил каждое слово.
— Люблю тебя, — Джереми держал его крепко, словно боялся, что, если разорвёт контакт, слова не смогут достичь своей цели.
Этого момента Тристан и ждал, и боялся до ужаса. Одно дело чувствовать, осознавать, зная, что это ни к чему не приведёт, совсем другое — произнести вслух, дать обещание, заставить поверить. Джереми он верил, не мог не верить. И, может быть, в этом было что-то наивное, почти ребячество, но, в конце концов, разве Сочельник не время для таких признаний?
Тристан прижал к себе голову любовника, зарываясь лицом в рыжие волосы, чувствуя, что у Джереми сердце бьётся как бешеное. Ему страшно не меньше, конечно, страшно.
— Я тоже тебя люблю.
Спина под руками вздрогнула, Джереми чуть отклонился, пытаясь снова заглянуть в лицо Тристану. И опять эта сосредоточенность и детский восторг в глазах. Бенсон улыбнулся и прошептал прежде, чем поцеловать его.
— И я верю тебе.
Иногда соблазн убежать от реальности и создать собственный счастливый мир заводит настолько далеко, что любые доводы рассудка кажутся глупостью. А ведь на утро всегда наступает похмелье. Может быть, и для них оно наступит. Но не в эту секунду. Не сейчас.
========== Глава 13 ==========
Сентябрь, 2013
Дверь в гримерку распахнулась с такой силой, что стальная ручка, врезавшись в стену, оставила на краске трещину. В открывшийся проем сначала влетел черноволосый парик, а затем показался и его хозяин. Обернувшись к вошедшему, Тристан в первую секунду и не узнал его: никогда еще Рокко Фортунато не приходил в такое бешенство на глазах у труппы. Он с силой пнул лежащий на полу парик так, что тот отлетел под гримировочный стол, и обернулся к двери.
— Еще раз подобное себе позволишь, я тебя прямо на сцене и закопаю, ты понял?!
Тот, кому эта угроза была адресована, стоял, прислонившись к дверному косяку, и улыбался лениво и расслабленно, казалось, еще чуть-чуть — и он зевнет, демонстрируя скуку. Рука небрежно поглаживала полу красного пиджака.
— Да брось, Фортунато, всего лишь небольшая импровизация.
— Тейлор, твою мать, не смешно, — в гримерку вошли еще несколько артистов, и каждый бросил на стоявшего у двери неодобрительный взгляд. — От незапланированного падения может повредиться микрофон. А ты Рокко чуть ли не плашмя уронил! Это вообще не по сценарию!
— Боже, ребята, какие вы скучные, — хоть и обращаясь ко всем, смотрел Эдвард в основном на Рокко. — Одно и то же ведь играем из раза в раз, ну давайте добавим баррикадным сценам больше огня.
— Я тебя предупредил, Тейлор, — Рокко говорил тихо, от чего угроза в голосе звучала почти устрашающе. — Еще одна такая подстава…
— А ты пожалуйся на меня, — Тейлор ухмыльнулся и заложил руки за спину. — Иди к Андерсону, скажи, что не в состоянии изобразить ничего, кроме заученных движений. Хотя, может, тебя, как и Бакстера, именно за послушание терпят…