— Да, не заметил.
Стоять и разговаривать на глазах у Джины было идеей явно не очень удачной, так что Тристан взял свой стакан и пошел в сторону трейлера за сумкой. Очень хотелось побыстрее сесть в машину и уехать, чтобы не видеть, не слышать и не чувствовать. Ничего. И не вступать больше в разговоры с Джереми, который по какой-то необъяснимой причине не остался в кафетерии, а пошел за ним к трейлеру.
— Домой, значит, поедешь?
— Да, как всегда, — Джереми шел в двух шагах позади, и это хотя бы давало Тристану возможность не оборачиваться и отвечать кратко.
— По-моему, не очень логично, тратить каждый раз столько времени на дорогу.
— Всего час туда и час обратно. Зато я ночую дома. А ты сам-то домой не хочешь съездить?
Из тёмного прохода наконец показалась белая дверь трейлера и Тристан остановился перед ней, разворачиваясь лицом к своему преследователю.
— Просто не хочу отвлекаться от процесса, — Джереми чуть запыхался, остановившись в одном шаге от него.
— Ясно, — нужно было как можно скорее уезжать. — Ладно, удачи завтра на съёмках.
Не дав Джереми ответить, Тристан дёрнул на себя ручку двери и по трём ступенькам поднялся в трейлер. Сумка, толстовка, резинка для волос. Все, готов, можно ехать домой. Немедленно ехать домой. На этой мысли за его спиной и хлопнула дверь, давая понять, что в трейлере он уже не один.
— Тебя кто-то ждет? — Джереми прислонился спиной к двери, оказавшись полностью в тени, и по ощущениям голос звучал будто из пустоты.
Во рту как-то внезапно пересохло, хотя только что был сделан большой глоток кофе. Тристан молился о том, чтобы не оказаться в этой ситуации, и неизбежно проигрывал ее в голове. Теперь, когда все происходило наяву, внезапно пропали и слова, готовые сорваться с языка, и мысли, так долго душившие его. Только сердце глухо постукивало. Оставалось только одно — держать оборону.
— Естественно ждут. Я женат, ты помнишь? У меня семья.
— Ты понимаешь, что я имел в виду, — Джереми сделал два шага вперед, выходя в полоску света, бьющего из окна, и тут Тристан увидел лихорадочный, почти болезненный блеск его глаз. — У тебя кто-то есть?
Пожалуй, нервный смех был бы самой логичной реакцией на подобные вопросы. Тристан сдержался, отчётливо ощущая, что все задавленное и задушенное глубоко внутри воскресает и рвётся наружу с особым ожесточением. Черт бы побрал этот внезапный приступ откровенности, чего он добивается? Сильнее всего в эту секунду Бенсон ощущал злость.
— Ну конечно, я понимаю. Следуя твоей логике, семью стоит завести только для того, чтобы потом от нее прятаться на съёмках сериала, да? — взять бы этого рыжего парня за шиворот, да тряхнуть хорошенько.
— Просто скажи мне правду, — Джереми проигнорировал выпад в свою сторону и сделал еще один шаг вперед.
— Господи, да что?! Что ты хочешь услышать?! — расстояние уже сократилось настолько, что близость становилась физически ощутимой. — Что после тебя у меня больше не было мужчин? Или что я женился, потому что Джейн залетела? Или, может, рассказать тебе, как я подыхал от тоски? Что ты хочешь, Джереми?!
Сумка и стакан с кофе с силой приземлились на стол, оказавшийся под левым локтем, Тристан шагнул вперед и схватил Олдриджа за ворот футболки. Кожа под пальцами пылала.
— У меня дочь родилась, понимаешь? Я только благодаря ей не сошёл с ума. Она для меня самое важное. А ты ушёл.
Хотелось скользнуть пальцами выше и сжать их вокруг горла, почувствовать, как пульсирует под ними вена, сделать что угодно, лишь бы оборвать этот долгий пронзительный взгляд синих глаз. А Джереми и не сопротивлялся: он замер на месте, словно изваяние, и только прерывистое дыхание и стук сердца выдавали его истинные чувства. Можно ли было думать, на самом деле верить, что он так спокоен и хладнокровен, как пытался показать?
— Ты еще любишь меня? — этот шёпот резанул слух Тристана сильнее, чем истошный вопль. Кажется, вот так и становятся убийцами в состоянии аффекта. Бенсон сделал глубокий вдох, обжигая воздухом абсолютно сухое горло, и впервые за долгое время ощутил рвущийся наружу стон отчаяния. За что, Господи?
— Дурак, — пальцы непроизвольно выпустили ткань футболки и замерли на ключице, подрагивая. — Твою мать, Джереми, ну почему ты такой дурак?!
И все рухнуло. Оглушительная лавина накрыла разом, перекрыв кислород и способность думать. Весь мир сузился до ощущения этой горячей кожи под пальцами и губ, сухих, потрескавшихся, судорожно и нервно искавших поцелуя. Джереми не ждал и не спрашивал разрешения, не давал шанса подумать и передумать, не контролировал себя. И Тристан, как случалось и прежде, просто отпустил собственную волю. Потому что кончилось терпение. И лимит вранья самому себе.
Джереми опрокинул его на стол и прижался сверху всем телом, беспорядочно покрывая поцелуями каждый обнаженный сантиметр тела, куда мог дотянуться. На пол полетела одежда, звякнул пряжкой выброшенный ремень, сверху упала сумка Тристана.
— Ненавижу тебя, — Бенсон задыхался, сильнее прижимая Джереми к себе за плечи и на ощупь стягивая с него джинсы.
— Я знаю, малыш, — Олдридж шептал, не отрываясь от шеи любовника, кусал, вылизывал и стонал от собственных ощущений, все сильнее прижимаясь бёдрами между ног Тристана.- Скажи еще раз. Скажи мне.
Сказать еще раз «ненавижу»? Или что придушил бы на месте, прямо сейчас? Сказать, чтобы убирался к чёртовой матери и дал жить и дышать? А дышал ли Тристан все это время? Или только думал, что дышит? Если все до этого было правильно, почему он так отчаянно цепляется за человека, который ничего, кроме боли, дать ему не мог? Ответ был на поверхности.
Приподнявшись от стола на локтях, Тристан запустил пальцы в рыжие волосы на затылке и, надавив большим пальцем на подбородок, заставил Джереми поднять голову. Тот подчинился, тяжело дыша и облизывая искусанные губы. И смотрел, не отрываясь, жадно и умоляюще.
— Скажи, — прошептал он почти беззвучно.
— Я люблю тебя, — собственный голос показался Тристану незнакомым, будто кто-то другой, давно забытый, говорил из самого его сердца.
И только тут он заметил мокрые дорожки, уже подсыхающие на скулах Джереми.
— И я тебя люблю. Боже, Тристан, я так тебя люблю.
Позже, уже под утро, когда Бенсон явится домой, очень тихо, чтобы не разбудить Джейн, возьмёт проснувшуюся дочь на руки, он подумает о том, в какой переплет угодил. А в памяти нескончаемым потоком будут проноситься скрипучий стол, горячие объятия и поцелуи, одежда, в беспорядке валяющаяся на полу, дикое желание, не способное к терпению. Магическое чувство трения, когда Джереми, устроившись прямо на нем, там же, на столе, обхватил рукой их истекающие смазкой члены. Поцелуи, похожие на укусы, не дающие стонать в полный голос. Обжигающая сперма, стекающая по животу. И шёпот, бесконечный, вездесущий, проникающий в самое нутро и выжигающий, как молитву на кресте, признание.
— Я люблю тебя.
========== Глава 19 ==========
Комментарий к Глава 19
Мюзикл “Элизабет”, на мой взгляд, лучше всего удался венграм.
Арии Смерти
https://youtu.be/uUZQQI-PvDM
https://youtu.be/DAjnHHdJoss
https://youtu.be/l5OGWAfy3jk
Весь мюзикл с английскими субтитрами
https://youtu.be/BvFbSQXyf2Y
Для сравнения, оригинальная Смерть в исполнении Уве Крегера, 1992
https://youtu.be/i9hFnlJIMNY
https://youtu.be/SwNbkC3_kyo
Декабрь, 2017
— Так, ребята, не расходимся! У меня для вас объявление! — голос Андерсона разлетелся по пустому зрительному залу и накрыл сцену, где после репетиции собралась труппа. По какому-то невероятному стечению обстоятельств спектаклей на рождественский вечер назначено не было, и артисты уже предвкушали свободный от работы праздник, кто с семьёй, кто в баре с компанией. Джеймс, не тратя время на обход сцены к лестнице, одним прыжком вскарабкался наверх и оказал в окружении своих артистов. В толпе, одетой по моде начала двадцатого века после репетиции «Ребекки», он смотрелся инопланетянином в своих тертых джинсах и белой толстовке.
— Ну во-первых, всех с Рождеством! Очень не просто нам дались эти полгода, но мы справились! — Джеймс дождался, пока одобрительный гул и аплодисменты стихнут. — Ну и во-вторых, у меня новость, которой я не собирался с вами делиться до весны, но сегодня утром у меня состоялся один любопытный телефонный разговор, так что, думаю, я просто обязан вам все рассказать.
Главреж в лучших традициях драмы выдержал паузу, убедился, что внимание всех артистов сосредоточено на нем и, сделав глубокий вдох, торжественно объявил:
— В следующем сезоне мы ставим «Элизабет».
Тишина висела над сценой ровно секунду, а потом разлетелась вдребезги под улюлюканье и радостные вопли. Может быть, Джеймс и не предполагал подобного, но этого объявления труппа ждала почти год. Даже делали ставки, будет ли главреж последователен в своих решениях и захочет ли поставить на своей сцене весь набор спектаклей Кунце и Левая. Что ж, история австро-венгерской императрицы очень даже вписывалась в их репертуар.
— Интересно, кого берет на главные роли? — Джейн незаметно подошла к мужу, стоявшему чуть в стороне вместе с Ричем Райли. Тристан пожал плечами.
— Думаю, он еще не решил.
— Зато мы точно знаем, кого этот вопрос больше всего волнует, — Рич кивнул головой, указывая куда-то. Тристан обернулся и увидел, что к Андерсону из-за спины как бы невзначай подобрался Тейлор и что-то тихо ему выговаривает. Главреж согласно закивал и, прочистив горло, снова обратился к труппе.
— Да, и раз уж все вы здесь, я могу рассказать установку по ролям. Сразу оговорюсь, Сильвестр Левай, с которым я, кстати, и говорил сегодня утром, будет участвовать в создании постановки и уже одобрил мой выбор. В общем так: Бенсона я ставлю на роль Смерти, Джейн, ты играешь Элизабет, Райли — Франц-Иосиф, Тейлор — Рудольф… Так, кто еще? А, Фортунато, ты, естественно, Лукени, куда ж без тебя. По остальным определюсь в январе, первые читки в марте, так что можете пока спокойно переваривать информацию. На сегодня все свободны!
— Ну что, опять мы будем на сцене великую любовь изображать, — Джейн усмехнулась, провожая взглядом выходящего из зала Джеймса. — Но нам теперь положено по статусу, да?
Тристан не ответил жене. Хоть от него и не укрылась нотка горечи в ее словах, сейчас он был слишком потрясён словами главрежа. Новость о главной роли в новой постановке не должна быть неожиданностью для ведущего артиста труппы, но именно в этот момент Тристан меньше всего оказался к ней готов. В последнее время голова его была занята совсем не театром, и от внимания как-то ускользнула логичная мысль, что такое может произойти. Хотя вот именно роль Смерти… Его ли это амплуа? Похоже, Джеймс решился на эксперимент, который явно не всех обрадовал.
— Ну ты посмотри, а? Где гордость у этого парня? Слушай, правда за Андерсоном побежал, уговаривать, что ли? — пока Рич это говорил, Эдвард Тейлор уже бегом догнал Джеймса у выхода из зала и, судя по бурной жестикуляции, пребывал в состоянии глубочайшего разочарования.
— Ну хочется ему главную роль, это не преступление, — Джейн взяла Тристана под руку и потянула за кулису. — Пойдем, я сегодня обещала няню пораньше отпустить.
— Да-да, вы идите, а я, пожалуй, прогуляюсь до кабинета Джеймса, до смерти любопытно, что же крошка Эдди ему такое будет говорить, — Рич хлопнул Бенсона по спине и направился к выходу из зала, туда, где уже скрылись Тейлор и главреж.
В гримерке, освободившись от микрофона, парика и изящного костюма Макса Де Винтера, Тристан уже собирался набросить на плечи куртку и идти ждать Джейн в машину, когда экран смартфона мигнул, сигнализируя о новом сообщении. Открыв WhatsApp, Бенсон чуть не подавился воздухом в собственных лёгких, одновременно пытаясь скрыть улыбку.
Припарковался на нашем месте, жду. Давай быстрее.
Если для Тристана последние полгода были наполнены абсолютным, запретным и стыдным счастьем, то у Джереми это усиливалось из-за темперамента. Летние съёмки в сериале для обоих стали почти медовым месяцем, учитывая, что Олдридж вообще с площадки никуда не выезжал, а Тристан начал регулярно ночевать в трейлере. После рабочего дня под покровом ночи Джереми втихаря скребся в его дверь, а на утро оба сверкали синяками под глазами, засосами под одеждой и совершенно идиотской улыбкой.
Тристан знал, что это сделка с совестью. Теперь чувство вины его увеличилось двоекратно, учитывая, что обманывали они не только жену Джереми, но и Джейн. Но, видимо, обретая заново любимого человека, сознание начинает более гибко подходить к теме долга. Тристан не любил жену и никогда не говорил ей слов любви, равно как и она ему. Вопросов лишних Джейн не задавала, отдавала должное тому, что Тристан — хороший отец, и в доме царил мир. Джереми в свою очередь вообще старался избегать разговоров о Гвен, но, судя по всему, добившись от него официального брака, девушка значительно снизила контроль и расслабилась. В этом Тристан убедился, когда наступила осень, и рабочие режимы у них с любовником перестали совпадать. Встречи перестали быть частыми, но остались регулярными: раз в неделю и всегда в разных мотелях. Тристан счел бы себя сумасшедшим, что согласился на подобное, но всякий раз, отказываясь за закрытой дверью с Джереми, он посылал к черту весь здравый смысл. Он любил, любил до потери пульса, и готов был голову на отсечение дать, что Джереми испытывал то же самое. Не всегда их встречи превращались в безумный сексуальный марафон: бывали случаи, когда, вымотанные и уставшие после тяжёлого дня, они просто обнимались и засыпали, до утра не выпуская друг друга из объятий. И дико в кайф было утром толкаться около зеркала в ванной, искать потерянные носки по номеру и ругать мерзкий растворимый кофе, который теперь неизменно ездил с Джереми в машине, на случай, если именно в этот день удастся провести вместе ночь. Дома Тристану относительно его отлучек вопросов не задавали, просто Джейн завела привычку в такие дни забирать дочь и ехать в гости к родителям. А Бенсон каждый раз спрашивал себя: насколько скверным является полное отсутствие угрызений совести? В отношениях с Джереми это как раз работало на пользу, то ли потому что теперь они одинаково обманывали тех, с кем были официально связаны законом, то ли потому что обоим было, что терять. Во всяком случае, как Джереми дорожил карьерой, так и Тристан не готов был лишиться дочери, так что никаких упрёков в отношении друг друга у них не возникало, а вот понимание того, что друг без друга они не могут, крепло с каждым днем. Иногда это выливалось в какой-нибудь безумный и романтический жест, граничащий с безрассудством. И, судя по всему, теперь настал черёд именно для подобного. Джереми заявился к театру днем и сидит в машине, ждет свидания. От одной этой мысли Тристана бросило в жар. Нужно было срочно придумать объяснение для Джейн, и на помощь очень вовремя пришел Рич, внезапно появившийся в гримерке.
— Ну я тебе скажу, это нечто. Парню лечиться надо. Ты бы слышал, что он сейчас Джеймсу заливал, видите ли, он на роль Смерти лучше тебя подходит, потому что его типаж соответствует тому, что был у Генриха Гейне. И на Уве Крегера он похож. Короче, Тристан, — Райли плюхнулся на стул рядом с Бенсоном. — Тэйлор явно слишком близко к сердцу принял образ Джека Фавелла. Из него дерьмо фонтаном хлещет, готовься. Будет тебе палки в колеса вставлять.
— Очень страшно, смотри, вон, мурашка побежала, — Тристан со смехом хлопнул по плечу приятеля. — Слушай, мне тут по делу нужно отскочить, сюрприз для моих девчонок готовлю, прикрой, а? Я скажу Джейн, что с тобой задержусь.
— Да без проблем, твой безгрешный зад прикрыть — святое дело, особенно в Сочельник, — Рич подмигнул Бенсону и наклонился к зеркалу, чтобы отклеить усы.
Вот перед кем было все-таки стыдно, так это перед Райли. Он и предположить не мог, что его дорогой приятель отнюдь не так безгрешен, как ему казалось. Но Тристан подобные мысли гнал от себя сразу: втягивать Рича в сложности своей личной жизни он не хотел.