В это время она опять наклонилась, чтобы взять сигарету со стола, и опять нарочно низко.
– Курить будете? Нет? А я буду.
Пока прикуривала от золотой на вид зажигалки, неотрывно глядела на Марка. Вернее – старалась сосредоточить на нем взгляд, но глаза все время уплывали в сторону, и ей стоило усилий держать их сконцентрировано.
Свернув губы набок, выпустила густую струю дыма, сказала негромко:
– А ты красавчик…
– Мисс Джонсон, давайте перейдем…
– Скажите, мистер адвокат, нельзя ли снять с меня эту штуку. – Качнула ногой, показала глазами на обруч.
– Я посмотрю, что можно сделать.
– Тогда мы встретились бы в другой обстановке. На пляже Эл Матадор в Малибу есть отличный бар «Сиамский шалаш». Мы звали его «Сиам». Там вместо пола песок – танцуй до упаду, ноги не устанут. Подают самый вкусный на побережье коктейль Коко-Локо в настоящем кокосовом орехе. Знаете, как его приготовляют? Берут кокос, срезают верхушку…
Марк начинал раздражаться. Скользкая дама, с ней следует быть начеку, иначе не успеешь оглянуться, окажешься в центре скандала. Его еще Грибс предупреждал, что мисс Джонсон – редкая манипуляторша. Ну, пусть она на ком-нибудь другом упражняется, Марк рисковать карьерой ради ее второсортных прелестей не намерен.
Проще, конечно, психануть и уйти с пустыми руками, но это не выход.
Надо перенастроиться. Посчитать про себя – от двадцати пяти в обратном порядке: двадцать пять, двадцать четыре, двадцать три… Пока считал, осушил стакан наполовину, достал ноутбук, раскрыл, включил.
Вроде успокоился, но про себя решил: если она еще раз слишком близко подойдет или будет провоцировать по-другому, он прекратит разговор и попрощается.
Когда вдова замолкла, чтобы сделать затяжку, Марк проговорил деревянным голосом:
– Мисс Джонсон, у меня мало времени, давайте по существу. Наша фирма защищает ваши интересы в деле об убийстве мистера Салливана. Мне необходимо в подробностях восстановить картину происшествия. Насколько возможно. Протоколы я читал, теперь хочу услышать от вас. Для того и приехал. – «О чем уже пожалел», – добавил про себя. – Прошу, будьте со мной откровенны. Полностью. Не бойтесь, я ваших тайн не выдам. Все, что будет произнесено в этой комнате, в ней и останется. – Посмотрел на клиентку: поняла ли она его или все еще занята какими-то своими идеями?
Она не поняла и не хотела.
– Скажите мистер… Не разобрала вашей фамилии.
– Руттенберг.
– А по имени можно?
– Нельзя.
– Хорошо, – согласилась охотно и без обиды в голосе.
– Вы поняли, что я сейчас сказал?
Она рассеянно кивнула. Кажется, не поняла, ну неважно. Надо с ней пожестче. Продолжил:
– Не собираюсь вас осуждать или давать оценки. Это неважно. И прошу не обижаться на мои вопросы. Задаю их не из праздного любопытства, а из желания выслушать ваше мнение о случившемся. – Сделал паузу и спросил влоб: – Вы участвовали в убийстве мистера Салливана?
– Нет, – не моргнув глазом, ответила Мэри Эллис и дернула головой в сторону.
– Где вы были, что делали в тот день?
– Была в гостях у друзей в Лондейле. Целое утро пыталась Бобу дозвониться. Безуспешно. Оставляла сообщения на автоответчике.
Да, именно они послужили алиби, мысленно подтвердил Марк. По данным с телефонной вышки, ее сообщения поступили примерно в предполагаемое время убийства, из места за двадцать пять километров от дома Салливана.
– Зачем вы звонили? Кажется, вы собирались разводиться?
– Да, собирались. Но это не значит, что были врагами. Мы с Бобом знаем… знали друг друга много лет, еще со школы. Договорились поддерживать дружеские отношения. В тот день – вторник, кажется, собирались встретиться. Но у меня не получалось. Хотела перенести на следующий день.
– Для чего понадобилось встречаться?
– Чтобы обсудить условия развода, финансовые вопросы.
– И что это за условия?
– Боб должен был поддерживать меня финансово, так как я не работаю. Также платить алименты на детей и кредит за жилье.
– То есть полностью вас обеспечивать. – Марк сделал пометку в ноутбуке. —Насколько я понимаю, убивать его не было в ваших интересах?
– Абсолютно не-е-ет, – протянула Мэри Эллис с выражением «Как вы могли предположить такую глупость?».
– Знаете Мэтью Крюгера?
– Кто это?
– Понятно. Перейдем к другому вопросу. Ваша дочь проходит в деле свидетелем. Она дома? Можно с ней побеседовать? В вашем присутствии, конечно.
Дама напряглась. Перестала беззаботно качать ногой, бросила на гостя хмурый, почти враждебный взгляд и жестко проговорила:
– Фиби не совсем здорова. Лежит у себя.
– Мисс Джонсон. Напоминаю, это не праздный разговор. Вы подозреваетесь в двух убийствах. Фиби – важнейший свидетель. Ее будут допрашивать в суде. Она должна знать, что можно говорить, что нет. Я подскажу. Нам троим необходимо договориться, чтобы не противоречить друг другу. От одного неудачно произнесенного слова может зависеть ни много ни мало ваша жизнь. Пожалуйста, позовите Фиби. Я ее надолго не задержу, – проговорил Марк и уткнулся в компьютер.
24.
Мэри Эллис поднялась и с недовольным видом отправилась к лестнице на второй этаж – все той же прыгающей походкой, шлепая босыми ступнями по доскам пола. Марк не смотрел ей вслед, уткнулся в экран ноутбука и поднял голову только тогда, когда услышал голоса.
К дивану шла девочка, в том переходном возрасте от подростка к девушке, который они так ненавидят.
У Фиби было бочкообразное туловище, его усугубляли чрезмерно узкие джинсы – наверняка она надевала их лежа, а когда встала, живот выпер вперед. Его бы скрыть под просторной майкой, но она выбрала обтягивающую, вдобавок с тонкими бретельками, которые выставили на всеобщее обозрение полные плечи. Она шла, округло расставив руки, похожая на тяжеловеса, приближающегося к штанге. Бросила «привет» и тяжело плюхнулась на мамино место, обдав Марка запахом застарелого пота. Как пахнет свежий – он знал и не считал отвратительным.
Постарался не сощуриться.
– Фиби, я ваш адвокат и хотел бы задать несколько вопросов. – Сделал паузу. Фиби не произнесла ни слова, глядела, насупившись, выжидающе, как на клоуна, приглашенного ее развлекать. Если не справится, получит в лоб. – Где ты была в момент гибели мистера Салливана?
Ответила не сразу. Подняла глаза к потолку, вспоминая.
– Мы целый день тусовались в Хермоса-Бич. До обеда сидели в Макдоналдсе, потом пошли на пляж… – скованно проговорила Фиби и посмотрела на мать. Та утвердительно кивнула.
– Как ты узнала об убийстве?
Снова молчание. Думала или просто имела замедленную реакцию? Вряд ли она приучена думать прежде, чем говорить. Просто как все толстые люди не любила торопиться.
– Мне мама позвонила.
– Ты видела приемного отца мертвым?
– Видела.
– Когда, при каких обстоятельствах?
Опять взгляд на родительницу.
– Полиция попросила нас с мамой приехать опознать тело. Я приехала быстрее. Отец… мистер Салливан лежал в прихожей с подушкой на голове. Она была прострелена. И кровь кругом.
Подушка? Марк взглянул на экран, где расположились в ряд фотографии из полицейского досье. Никакой подушки, ни на трупе, ни рядом. Неувязочка. Обратить внимание.
Сделал пометку и снова спросил:
– Откуда ты знаешь, что подушка была прострелена?
– Там дырки виднелись.
– Сколько раз стреляли?
– Три.
Откуда она все так точно знает? Отвечает без запинки, будто присутствовала при совершении преступления. Или слышала рассказ от убийцы?
– Как думаешь, почему соседи не слышали выстрелов?
– Так ведь через подушку… – Фиби посмотрела на него, как на идиота: что за адвокат, простых вещей не понимает.
Опять подушка! Марк насторожился. Собираясь сюда, он исходил из представления, что ни мать, ни дочь Джонсон к убийству не причастны – презумпция невиновности и все такое. Теперь уверенность поколебалась, но это не имеет значении – он возьмется за дело с удвоенной энергией.
– Что произошло потом?
– Потом приехала мама, и мы опознали труп, – произнесла Фиби совершенно равнодушно, как если бы сказала «потом приехала мама, и мы купили по мороженому».
Марк обратился к Мэри Эллис.
– Вашу дочь допрашивали в полиции?
– Нет. Я запретила.
Правильное решение при ее недалекости.
– Хорошо. В зале суда ее будут допрашивать представители обвинения и, возможно, судья. Фиби, запомни. Про подушку ни слова. Никогда. Ни с кем. Вообще забудь. Про три выстрела тоже. Говори – не помню, слишком много времени прошло. Ясно? – Марк смотрел на нее, пока согласно не кивнула.
Оставался последний вопрос к матери.
– Зачем вы разместили фото в фейсбуке, где вы покрыты денежными купюрами?
– А-а, это… – протянула женщина. – Я и не знала. Его Лукас поставил. Без моего ведома. Сейчас оно удалено.
Слишком поздно. Полиция за него уцепилась.
– Кто это – Лукас?
– Лукас Брэдли. Приятель Фиби. Просто знакомый, не бой-френд, – сказала она и отвела взгляд под стол, вроде проверить – как там босоножки.
На сегодня, пожалуй, все. Марк про себя облегченно вздохнул и ощутил необходимость глотнуть свежего воздуха, пусть горячего, зато вне этого протухшего дома. Захлопнул ноутбук, поднялся, торопливо попрощался с клиентками – мама подарила ему кокетливый взгляд, дочка – угрюмый.
Вышел на улицу, как узник из вонючих застенков на свободу. Не мог отделаться от ощущения, что прикоснулся к чему-то нечистому – захотелось срочно помыть руки и продезинфицировать одежду. Когда поворачивал ключ стартера, выруливал на дорогу, заметил в пальцах нервическую дрожь.
Домой к Мэри Эллис больше не пойдет. В следующий раз будут разговаривать на нейтральной территории.
25.
Дело «зеленой вдовы» было интересным с профессиональной точки зрения, но не являлось для Марка первостепенным или срочным. В следующие два дня он готовился к другому процессу, заранее зная результат. Не на сто процентов, ну на девяносто восемь – достаточно для уверенности. Недостающие два процента относил на непредвиденный, непредсказуемый случай, вероятность которого ничтожно мала, но в теории возможна.
История произошла три года назад и долго держала общество в напряжении. Медсестру крупного медицинского центра Люсию Берекел обвинили в намеренном умертвлении шести пациентов, среди которых новорожденный, а также в трех попытках. Ее арестовали, и начальник департамента по тяжким преступлениям сообщил – похоже, попалась серийная убийца.
Магические слова, заставляющие обывателя содрогнуться, а представителей прессы довольно потереть руки: удача, которую нельзя упустить. Практически на пустом месте не расследованное до конца происшествие было раздуто до сенсации. Газеты соревновались в придумывании броских заголовков – «Ангел смерти среди нас», «Монстр в белом халате». Журналисты взахлеб вещали о новых «жутких подробностях», которые удалось «раскопать». Полицейские чины каждый день появлялись на экранах – рассказать об «огромном успехе» департамента.
Задолго до вынесения приговора общественное мнение осудило и возненавидело бывшую медсестру. Разыгралась целая истерия. Разговоры дома, на работе, по телевизору только на эту тему. Новость подхватили зарубежные каналы, прислали корреспондентов для освещения процесса. Гостей города специально возили поглазеть на здание больницы, где работала Берекел – как раньше на камеру Аль Капоне в тюрьме Алкатрас.
Складывалось впечатление: Лос Анджелес был рад заиметь собственную маньячку в качестве новой туристической аттракции.
Не смотря ни на что Берекел держалась стойко, не признала вину под нажимом следователей и адвокатов, которые склоняли ее сознаться в обмен на облегчение наказания. На суде утверждала, что стала жертвой полицейской ошибки.
Несомненно, шумиха повлияла на решение присяжных, Люсию приговорили к смертной казни.
В камере смертников она не переставала за себя бороться. Ее поддерживали дочь с мужем, которые незамедлительно обратились с просьбой о пересмотре в Верховный Суд.
Тот рассмотрел просьбу и заменил смертную казнь на шесть раз пожизненное заключение – по одному за каждую смерть.
После чего родственники Люсии обратились с открытым письмом к адвокатам штата помочь – на добровольной основе. Откликнулись четверо, среди них Марк, который с самого начала следил за процессом и сильно сомневался в «доказательствах» обвинения.
Дела, связанные с медициной, очень скользкие. В спорных смертельных случаях установить истину сложно, порой невозможно. Врачебная ошибка? Ослабленный болезнью организм? Неизвестная науке бактерия? Привыкший к добросовестности Марк потратил уйму времени – своего личного, чтобы выяснить причину гибели пациентов, в основном пожилых, тяжелобольных людей.
По каждому больному штудировал специальную литературу. Разговаривал с узкими специалистами, всегда несколькими, чтобы составить объективное мнение. Связывался с медицинскими центрами в других городах, копался в интернете, советовался со старшими коллегами – дядей Саймоном и Бернсом.
Оба признали: дело Берекел – яркий пример юстиционного блуждания. Началось с того, что все шесть смертей без доскональной проверки объявили убийствами. Далее судьей был применен метод «привязанного доказательства» – если два убийства признаны доказанными, остальные считаются таковыми автоматически.
И еще много других нестыковок, ошибок, намеренного умалчивания или прямого сокрытия фактов и результатов проверок, короче – налицо подгон результата.
Если беспристрастно посмотреть, то единственная связь между медсестрой и трупами – что умерли в день ее дежурства, и Люсию «слишком часто видели в рядом».
Под нажимом адвокатской группы во главе с Марком была создана специальная комиссия, которая после тщательного исследования сделала вывод: все шесть пациентов скончались от естественных причин. Осужденная на смертную казнь медсестра должна быть полностью и безусловно оправдана.
Выводы представили суду, но это не значило, что женщину сразу освободили. Прошло долгих десять месяцев прежде, чем назначили новое заседание. В следующий понедельник оно должно будет поставить последнюю, справедливую точку в странном деле Люсии Берекел. За годы, незаслуженно проведенные ею в тюрьме, потерянное здоровье, разрушенные отношения с близкими Марк собирался потребовать от штата компенсацию.
Он навещал клиентку ежемесячно и каждый раз наблюдал, как стремительно ухудшалось ее состояние. Надсмотрщицы ненавидели «бездушную маньячку», обращались грубо, частенько «забывали» выводить в столовую или в душ. Когда она пожаловалась на судороги и онемение конечностей с левой стороны, не обратили внимания. К чему заботиться о психопатке?
В результате – инфаркт мозга, непреходящие головные боли, неподвижность в левой руке, не считая других недомоганий, «помельче».
Возмещение в размере пары миллионов, а также оплата адвокатских услуг по самому высокому тарифу, станет достойным завершающим аккордом в этом «юстиционном заблуждении».
26.
В четверг он опять засиделся на работе, готовя материалы по бывшей медсестре, которая шесть раз оказывалась «не в то время, не в том месте». Статистическая вероятность – один на триста сорок два миллиона, этот расчет присутствует в досье. Закатав рукава, чтобы не мешали печатать, в сотый раз просматривал текст, подчищая, уточняя. Марк не имел права на ошибку. Когда адвокату удается убедить суд пересмотреть предыдущее решение на основании вновь открывшихся доказательств, это для осужденного последний шанс.
Из коридора донесся приближающийся шум. Марк оторвался от экрана, посмотрел на приоткрытую дверь – только что читал про опухоли лимфатических узлов и ожидал, что войдет доктор.
Доктор не вошел.
Перед глазами расплывалось, взгляд не концентрировался, сознание запаздывало переключиться с компьютерного на реальное. Появилось ощущение – глубокая ночь, заработался, пора уходить.
Нет, какая ночь, вон уборщица пришла, шумит пылесосом…