- Как ты можешь меня осуждать? – я осмелилась поднять на главу семьи взгляд. – Ты и мама…
- Не смей сравнивать свой поступок и то, что было между мной и твоей матерью! – отец снова стал терять терпение. – Когинсы уехали час назад.
- Лукас покинул наш дом?
Я вдруг почувствовала, что по телу бежит уже не дрожь, а жар. Руки мелко затряслись, а в горле встал противный ком, который не давал нормально вдохнуть. Как он мог уехать? После того, что между нами произошло… Что-то внутри меня резко оборвалось - невидимая нить, которая связывала меня и Лукаса. Я больше не испытывала тех эмоций, которые еще недавно руководили мной, когда я, ведомая страстью, запятнала честь семьи. Отец прав, я совершила огромную, непростительную ошибку, поступив столь необдуманно. Глупо. Безответственно. Безрассудно.
- Младший Когинс еще с рассветом покинул его, Мари. Объяснил свой ранний отъезд необходимостью отдать долг родине! Но любому бы стало понятно, по какой причине он покинул наш дом. Признаюсь, мне был выгоден этот брак, поэтому я так быстро и дал свое согласие. Но если бы я знал, к чему это приведет… Повременил бы со столь важным решением. Я не могу разорвать деловые отношения с Когинсами из-за твоей глупости. Это ты тоже должна понимать.
- И что теперь будет?
- Ты отправляешься в монастырь. Я даю тебе два дня на сборы. Возьми с собой только самое необходимое. А лучше вообще ничего не бери. Я не могу позволить, чтобы про твой проступок стало известно в свете. Поэтому для всех ты решила посвятить свою жизнь служению богине Эште.
- Отец, нет!
Я подбежала к нему и попыталась обнять. Так хотелось почувствовать тепло родного человека, убедиться в том, что все им сказанное неправда. Он не может отправить меня в монастырь. Это все просто страшный сон. Кошмарное сновидение, в котором высшие силы решили проверить мое терпение и выносливость. Да это может быть что угодно, но только не правдой!
- Прекрати лить слезы, - отец отстранился от меня, не позволяя повиснуть на его шее и заплакать в его рубашку, как это было всегда в детстве, когда я прибегала домой с разбитой коленкой или локтем и искала в его теплых объятиях защиты и утешения. Но сейчас тот, кто раньше оберегал меня, поступил со мной слишком жестоко. Он заставил меня столкнуться с реальностью.
- Одевайся и спускайся к завтраку. Наш разговор окончен.
Сказав это, глава семьи Гиллтон вышел из моей комнаты, оставив меня одну. Одну, наедине со своими далеко не радужными мыслями. Монастырь. Он правда готов отправить меня в это скучное место, в котором нет места для леди? Что ж, я готова принять его решение. Но лишь принять, а не смириться с ним.
Два дня прошли как в тумане. Мать постоянно пыталась сдерживать слезы, но ни разу не заговорила со мной. Даже когда я садилась в карету, которая должна была отвезти меня в мою персональную тюрьму. Ни слова более не сказал и отец. Только в глубине его глаз я видела осуждение и… грусть. Не смотря ни на что, он не хотел отправлять меня туда. Но честь семьи важнее, и о моем позоре не должны узнать в свете.
Лукас. Тот, ради кого я была готова отправиться на край света, броситься в бездну, просто-напросто опоил меня. Зачем и для чего? Я не знала, но очень хотела это узнать. И я сделаю все возможное, что бы докопаться до истины. Как? Пока и сама не знала, но чувствовала, что возможность у меня будет. Любила ли я его, после того что он сделал? Нет! Да и не испытывала я к нему таких слепых чувств. Это еще раз подтверждало тот факт, что меня опоили.
Но с этой проблемой я разберусь позже. Пока мне предстоял долгий путь до монастыря и годы послушания.
Глава 2. Выжить назло всем
Карета подъехала к высокой кирпичной стене женского монастыря. При виде готических черных шпилей мне стало не по себе. Никогда не думала, что когда-нибудь мне доведется стать настоящей монахиней. Но я отлично понимала и принимала решение отца, который, узнав мой маленький секрет, не долго думая отправил меня подальше из столицы, дабы не допустить разглашения этой грязной информации. Ведь из-за меня всю семью могли заклеймить позором. Конечно, я могла бы вступить в ряды тех бунтарей, которые выступали за свободные отношения между мужчиной и женщиной до брака. Но я сама не хотела этого и была полностью согласна с отцом, с его решением. Я поступила плохо, безрассудно, безответственно, я сама себе противна и…и я должна понести соответствующее наказание.
Экипаж остановился напротив распахнутых кованых ворот. Я выбралась наружу вместе с небольшим чемоданчиком – моим нехитрым скарбом, собранным впопыхах перед отправкой в сие столь отдаленное от города место. Теперь этот - монастырь мой дом. Сомневаюсь, что родители будут навещать меня слишком часто. Но я сама виновата в том, что случилось, и винить их в холодности я просто не имею права.
Меня встречали две женщины, одетые в серые мешковатые балахоны. Кошмар столичных кутюрье! Во имя святого Мерлина, и мне предстоит это носить? Ужас… нет, по-моему, я провинилась перед родителями не так сильно, чтобы облачаться всю оставшуюся жизнь в это.
А тем временем женщины плавной походкой подошли ко мне.
- Я так и думала, - ледяным голосом произнесла одна из них. – Леди не догадалась даже шалью прикрыться. Марианна, правильно?
- Да, мадам, - смущенно пробормотала я.
- Не мадам, а, если на то пошло, мадмуазель, - резко поправила меня собеседница. – И да, прошу называть меня матушка Илиина. Кстати, в нашем монастыре вас, милая леди, теперь будут величать не иначе, как сестра Марианна. Вам все ясно?
- Да, матушка Илиина, - выдавила я, стараясь не показывать то раздражение, которое стало разрастаться внутри меня.
Подумать только, не успела я переступить порог их монастыря, она мне уже вздумала советы давать как одеваться! Нахалка! И что, спрашивается, мне надо прикрыть? Сейчас лето, поэтому вполне естественно, что мои руки оголены. А вот плечи отнюдь не обнажены. И декольте скромное. Я ведь знала, куда путь держу… И вообще, я не виновата, что у них тут настолько строгие нравы, что женщинам приходится носить подобную одежду каждый божий день. Кстати, о богине Эште. Она ведь на всех картинах изображается в довольно откровенных нарядах.
Пока я размышляла, матушка Илиина продолжила наставительную лекцию:
- В нашем монастыре нужно вести себя подобающим образом: пристойно одеваться, не кричать, не ругаться, не высказывать свои претензии богине Эште, употреблять в пищу только то, что положено монахиням, то есть круглогодично поститься. Ну и естественно, молитва… постоянная молитва о близких, о себе и собственном очищении, а также обязательная молитва о мире.
Да, судя по всему, жизнь меня ждет несахарная. Надеюсь, я тут не помру со скуки в первый же месяц…
- А еще мы все время трудимся и работаем на благо церкви, - продолжала Илиина. – Но вам, сестра Марианна, в ближайшее время это не грозит. Начиная со следующего дня, вас будут обучать основам духовной культуры. Вы изучали древнекараонский язык?
- Да, - спокойно ответила я.
- Хорошо, - кивнула матушка. – Тогда вам будет легче читать древние религиозные писания о создании нашего мира, о его порядках и законах.
На мгновение Илиина замолчала. Хмуро взглянула на свою спутницу, которая все это время не произнесла ни слова.
- Сестра Латарина, проводите нашу новенькую до ее кельи, - скомандовала она тоном, требующим повиновения.
- Слушаюсь, матушка Илиина, - откликнулась та и безэмоционально посмотрела на меня. – Сестра Марианна, прошу следовать за мной.
Не дожидаясь моего ответа, обе женщины развернулись ко мне спиной и направились в сторону монастыря. А мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ними. Интересно, у них там все такие ледышки? Если да, то я уже через неделю после подобного общения полезу на стену. И зачем меня дома так долго и усердно учили придворному этикету? Это несправедливо! Тут я его попросту не смогу использовать. Перед кем мне изображать книксен или реверанс? Перед матушкой Илииной? Или перед сестрой Латариной? Нет, они точно не оценят подобной выходки с моей стороны. Насколько мне известно, во всех монастырях приняты поясные поклоны.
Тем временем мы уже прошли через главные ворота и направлялись к входу в общежитие, скромное двухэтажное здание, в котором жили послушницы и монахини монастыря. На первый взгляд постройка выглядела тусклой и невзрачной. Побеленные стены облупились в некоторых местах, окна посерели от того, что их давно никто не мыл. Во дворе клумб и кустарников не было вовсе, из-за чего можно было подумать, что я попала отнюдь не в женское общежитие, а на развалины заброшенного в прошлом веке военного лагеря. Не понимаю, здесь живут только женщины… неужели никому из них не пришло в голову облагородить это место?! Вижу, что нет. Их и так все устраивает. А меня не все устраивает. Далеко не все. Поэтому, как только немного обживусь на новом месте, точно займусь озеленением и обновлением монастыря. Сложно, долго, энергозатратно, но необходимо, я считаю. Тем более это такая возможность отвлечься… забыться.
Войдя внутрь общежития, увидела отнюдь не лучшую картину. Нет я, конечно, все понимаю, они молятся, соблюдают пост…но почему они элементарно не могут собрать с потолка паутину? Жуть!
В холле матушка Илиина покинула нас, и мы с сестрой Латариной направились в мою келью уже вдвоем. Поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж и свернули направо. Последняя дверь, и здравствуй, моя каморка, подобная старому запыленному чулану. Не успела я и слова сказать, как сестра Латарина молча всунула мне в руку ключи от кельи и так же молча направилась прочь. Я так понимаю, что меня предоставили самой себе в распоряжение вплоть до ужина (на обед я благополучно опоздала). Ну, мне не привыкать блюсти фигуру, так что я вполне могу обойтись и без еды. Пока могу.
Прикрыла дверь и заперла ее на ключ. Огляделась. Очень бедная обстановка в моей каморке вызывала только тоску. Кровать, небольшой круглый столик у окна, стул и платяной шкаф. Спасибо и на этом. Подозреваю, что все удобства на этаже. Надеюсь, хоть полотенце и сменное белье они мне выдадут? Судя по всему, к ужину мне нужно будет облачиться в мешковатый балахон, а не то меня попросту не пустят за стол. И не мешало бы волосы собрать в простой пучок. Но для этого мне нужно зеркало…
Еще раз огляделась и не обнаружила нужного предмера интерьера. Хорошо, тогда начнем хотя бы с балахона. Если его нет ни на кровати, ни на стуле, то он, несомненно, должен висеть в шкафу. В два шага преодолела расстояние до шкафа и распахнула деревянные створки. Ура, на одной из дверок с внутренней стороны прибито зеркало! И подобие рясы висит здесь же. А еще внизу аккуратно стоят зимние черные сапожки и того же цвета летние кожаные туфли. Опять же, домашних тапочек и демисезонной обуви не предусмотрено. Зато есть верхняя полка, где аккуратно разложено нижнее белье, постельный комплект и полотенца. Хоть так. А теперь самая сложная часть сегодняшнего дня – переодевание в это бесформенное грубое скучное монашеское одеяние. Мое милое пышное платье, как мне будет тебя не хватать…
С тяжелым вздохом я принялась расстегивать маленькие крючки на корсете, которые так удачно находились спереди. И тут неожиданно в памяти всплыло воспоминание того, как меня раздевал Лукас. Ох, как же не во время! И чего он ко мне тогда привязался?! Жила бы сейчас в своем поместье рядом с родными и не знала бы никакого Лукаса… и его нежных и страстных объятий. А его поцелуи… Такое ощущение, что его пылкие прикосновения до сих пор не смылись с моей кожи. Платье полетело в сторону, а я принялась разглядывать свое отражение в зеркале. Усталый взгляд, осунувшееся лицо… Так и до истощения не далеко. Все, хватит! Хватит предаваться ненужным воспоминаниям. Он предал меня. Использовал…
Тряхнула головой, скидывая с себя наваждение. Пора уже одеваться. Нечего разгуливать по келье в одном нижнем белье.
Как оказалось, монахини под рясу надевают широкую белую сорочку с длинными рукавами. В ней потом и спят. А еще давно вышедшие из моды панталоны. Мамочка, куда я попала? На зиму имелись утепленные рейтузы, а также вязаный шерстяной свитер и утепленный плащ с меховым воротником и капюшоном. Надо же, я удивлена, что они решили мне так сразу предоставить полный комплект одежды.
Одевалась я медленно и с каким-то чувством обреченности. Мне ведь всю жизнь придется так жить… И все из-за какого-то мерзавца, возомнившего себя самым красивым и самым хитрым, прибегнувшего к приворотному зелью. Держу пари, он на меня с кем-то поспорил. Теперь я отчетливо осознаю, что те чувства, которые он во мне разбудил, были ненастоящими, искусственными. Но тогда я об этом не знала и совершила роковую ошибку – отдалась ему вся без остатка. Как можно было так глупо попасться в его сети?
И вот меня отправили в монастырь богини Эште, где мне придется провести остаток дней в покаянии и молитве. И все из-за Лукаса! Богиня, как же я его ненавидела в эти минуты!
Открыла замок входной двери, чувствуя себя полностью готовой к нежданным посетительницам – сестрам-послушницам этого святого места. Мне так ничего и не сказали про внутренний распорядок, которого придерживаются монахини. В таком случае ко мне скоро должны нагрянуть в гости, чтобы, по меньшей мере, возвестить о моих обязанностях, как новой трудовой единицы. Кто-то же здесь все-таки готовит, стирает, убирает… Должны же они тут хоть что-то делать помимо моления и поклонения богине?
Присела на стул возле окна и бездумным взглядом стала смотреть в посеревшее небо. И вот что за интересная мысль неожиданно посетила меня: я здесь нахожусь в полной безопасности. Да, именно так. Несомненно, когда Лукас вернется со своей службы, то меня он не обнаружит в столице. Это-то и хорошо, потому как я не знаю, что ему может взбрести в голову. А вдруг он бы захотел повторить близость между нами и прибегнул бы к повторному соблазнению с помощью приворотного зелья? И ведь это потом ничем не докажешь. А затем взрыв, и на утро я снова проснулась бы в собственной постели одна и с четким пониманием, что мной попросту жестоко воспользовались. Не сомневаюсь, что отец первым узнал бы о случившемся. Опять.
И вообще, где Лукас смог достать приворотное зелье? У нас в стране строго настрого запрещено производство подобных магических напитков. Следовательно, Лукасу за очень большие деньги помог какой-то маг Воды. Но - Лукас сам маг Воды! Он сам говорил мне об этом, не стесняясь. Тогда все встает на свои места. И тогда мне очень крупно повезло, что я попала именно в монастырь. Все дело в том, что в местах массового поклонения богине Эште магия не действует. Я сама очень слабая целительница и, возможно, поэтому не смогла определить наличие зелья в вине, которое Лукас мне предлагал на балу. Но как-то ведь он меня сумел расположить к себе еще до вкушения мною той отравы? Лжец! Как он искусно играл свою роль! Несомненно, Лукас прекрасно знает женщин и их желания… А мне теперь остается только молиться о собственном очищении, о том, чтобы внутри меня после всего произошедшего не пропал тот стержень уверенности и спокойствия, который сильно пошатнулся и грозил раствориться в приливе горечи и разочарования в любви и страсти, испытываемым к любимому человеку. Хорошо, пусть не любимому, но это говорит о том, что со мной никто не считался, не уважал моих чувств и даже не задумывался о том, как я буду жить дальше.
В дверь настойчиво постучали. Не дожидаясь моего позволения, в комнату вошла матушка Илиина в сопровождении еще не знакомой мне монахини. Оглядев меня, обе женщины удовлетворенно кивнули.
- Прекрасно, сестра Марианна, - изволила первой заговорить матушка. – Позвольте представить вам сестру Магрэс. Она первое время будет помогать вам осваиваться в монастыре.
- Мне очень приятно, - бесцветно улыбнувшись, мягко откликнулась я и неуверенно поклонилась. – Благодарю вас, матушка Илиина, сестра Магрэс.
- Отлично, тогда я могу вас покинуть, сестры? – спросила Илиина, как мне показалось, скрыв тяжелый вздох облегчения.