Как такое могло произойти, как я могла допустить подобное? Именно этими вопросами я задавалась весь день, лёжа в своей постели, укрывшись от мира одеялом. Конечно же, ответов на эти вопросы у меня не было. Я старалась изо всех сил убедить себя, что ничего катастрофического не случилось. Мир не рухнул и жизнь продолжается. В конце концов, когда я наконец встречу человека, которого полюблю, и который полюбит меня, я смогу насладиться первой близостью с ним, не отвлекаясь на боль. И мне всё же уже почти девятнадцать, неизвестно сколько пройдёт времени прежде, чем я встречу своего человека, а быть девственницей лет в двадцать пять странно. Я старательно культивировала эти убеждения в своём сознании. А случившееся я когда-нибудь забуду. Но всё равно во рту ощущалась горечь.
Под вечер я ощутила наконец голод, и, откинув одеяло, села на постели и ужаснулась. Только сейчас до меня дошло, что я до сих пор даже в душе не была. Фу! Вскочив на ноги, я скинула нижнее бельё и оделась в пушистый халат. Подобрав с пола бельё и платье, я засунула их в непрозрачный пакет, завязала его узлом и выбросила в мусорное ведро. Конечно же, понимала: вещи не виноваты в моём позоре, но мне не хотелось, чтобы хоть что-то напоминало мне о нём. После чего направилась в душ, смывать грязь хотя бы с тела, с души её смыть уже не получится. В который раз намыливая тело, я чувствовала, как глаза опять жгут слёзы, но упрямо стиснула зубы. Хватит. Сейчас надо поужинать и спать. Завтра начнётся новый день, и я начну его так, словно ничего и не случилось.
***
Конечно, расспросов от соседок избежать мне не удалось. Я была несказанно благодарна им, что они дали мне порефлексировать в первый день. На моё счастье, первой, с кем я столкнулась, была Катя. В отличии от кокетки Светы, которая была девушкой доброй, хорошей, но совершенно легкомысленной, поэтому совершенно не умела держать язык за зубами, Катя секреты хранить умела. Я знала, что бы я ей не сказала, всё это останется между нами, стоит мне только попросить. И я поняла, что хочу ей всё рассказать. Мне просто необходимо с кем-то поделиться той горечью и болью, что сжирали меня изнутри. Я рассказала ей всё без утайки, все события и свои чувства. Несколько раз я замолкала, чтобы сделать несколько глубоких вздохов, дабы успокоиться. Мне удалось сохранить видимость спокойствия и не разреветься, я гордилась собой. В какой-то миг мне стало страшно, я боялась увидеть осуждение в глазах подруги. Но она не осудила, напротив — поддержала, по сути повторив те же мысли, которые я внушала себе вчера. После этого разговора, я ощутила колоссальное облегчение. Словно гора с плеч упала. Нет, я не перестала корить себя за свершённое, но мне определённо стало лучше. Зная характер Светы, мы решили сказать ей, что меня просто силой уволок из клуба какой-то парень, затащил к себе домой и хотел изнасиловать, но с перепоя вырубился раньше, чем надругался надо мной. До утра я сидела обмирая от страха, не зная, как выбраться, а утром ему уже было не до меня, и он меня отпустил. Подруга поохала с круглыми от ужаса глазами, но с расспросами отстала. Конечно же, вскоре об «инциденте» знала уйма народу. Я постоянно ловила на себе любопытные или сочувствующие взгляды. Но лучше так, чем если бы все узнали правду.
Постепенно жизнь начала входить в привычный ритм. Учёба, лекции, библиотека. Я вообще всегда была на хорошем счету в университете, надеялась закончить его с красным дипломом. Мне знания давались достаточно легко, и я надеялась со временем это не изменится. Так же я любила проводить уютные вечера перед телевизором за просмотром любимых фильмов с чашкой чая. Иногда совершала прогулки с подругами, по расположенному неподалёку парку. Погода располагала к этому.
Моя семья не была богатой, но достаточно обеспеченной, поэтому у меня не было постоянной работы. Родители считали, что я должна максимально сосредоточиться на учёбе, не отвлекаясь на работу и выживание на крохотную зарплату. Даже квартиру снять мне хотели, но я отказалась. Насчёт того, что я ударюсь в загул, буду постоянно пропадать на вечеринках, они не беспокоились, так как считали, что правильно воспитали меня. И, в общем-то, были правы. Ну почти. Однако иногда я подрабатывала в местном кафе, в свободное время, исключительно по личной инициативе. Просто деньги заработанные собственноручно, ощущались иначе. Они грели душу.
Дни летели вперёд и мне удалось относительно успокоиться. Я не думала о случившемся. Не ощущала в себе каких-то изменений. Была всё той же Алиной Старостовой, которая любила учиться и покой, которую совсем не привлекала разгульная студенческая жизнь. А что случилось тогда… Иначе, как помутнением рассудка, назвать нельзя. Ну и ладно, нужно относиться к этому гадкому, негативному происшествию, как к опыту. Сделать выводы и не допускать впредь ничего близко напоминающее это.
И лишь по ночам меня иногда преследовали глаза незнакомца. Во снах я снова и снова переживала случившееся. Удивительно, но как бы мне не хотелось забыть, я в деталях помнила всё. Прикосновения рук, поцелуи со вкусом алкоголя, которые почему-то всё равно были очень сладкими. Неведомое доселе томление в теле. Его плоть в себе, как он ворвался в меня, сметая с пути природную преграду, и как с каждым толчком возносил меня к вершинам блаженства. И острое чувство разочарования, словно меня жестоко обделили, когда он закончил и завалился спать, а я так и не достигла чего-то большего, к чему была очень близка. Даже под пыткой я не призналась бы кому бы то ни было, что эти воспоминания меня волнуют. И вызывают отнюдь не отвращение, как должно быть. Даже себе признаться в том, что мне было хорошо, я была не готова.
Так прошло чуть больше месяца. Я вышла из здания университета в приподнятом настроении. Погода была чудесной: солнце ярко светило, было очень тепло, а нежная, молодая листва радовала глаз, поднимая настроение.
— Алина Старостова? — окликнул меня мужской голос.
Обернувшись, я почувствовала как вся кровь отлила от лица. Тело мгновенно прошиб холодный пот и меня начало потряхивать. Охваченное ужасом сознание вопило: бежать! Но я стояла на месте, словно окаменев. А всё по тому, что на меня смотрели до боли знакомые светло-синие глаза с темной каймой, которые неоднократно снились мне. И да, я не ошиблась, когда уходя мимоходом оценила внешность парня. Красивый, какой-то порочной красотой. Тёмные, каштановые волосы были коротко подстрижены, легкие хлопковые брюки серого цвета и облегающая майка-борцовка, открывали взгляду крепкое, накаченное тело. Лицо выражало дружелюбие, во всяком случае, гримаса исказившая его губы, как понимаю, должна была быть улыбкой. Однако взгляд ярких глаз был холодным, оценивающим, сводя на нет старания парня выглядеть приветливо. Девушки засматривались на этот образчик мужественности, буквально ели его глазами.
— Думаю это твоё, — произнёс он, показывая мне корочки студенческого билета.
Когда обнаружила отсутствие студенческого, то решила, что посеяла его в клубе. Мне и в страшном сне в голову не могло прийти, что он остался в квартире незнакомца. Я была свято уверена, что больше никогда не встречу его, а если такое и случится, то он меня ни за что не вспомнит и не узнает. Ведь он той ночью был смертельно пьян, а может и не только пьян. Но жизнь любит преподносить сюрпризы. Поэтому он теперь стоит напротив меня, заставляя обмирать от ужаса и стыда. Тело окаменело от нервного напряжения, лицо пылало от смущения.
— Можешь выбросить, — постаралась я ответить как можно безразличнее, — я давно новый выправила.
Не в силах больше выносить взгляд и близость своего случайного любовника, я постаралась как можно быстрее ретироваться. Для этого мне нужно было пройти мимо парня.
— Постой, — услышала я его голос и ощутила как незнакомец крепко ухватил меня за локоть, — наше знакомство вышло каким-то корявым. Думаю, нам есть о чём поговорить. Как насчёт обеда вон в той кафешке?
========== Глава 3. ==========
Марк.
Тот бой я выиграл. Хотя, как никогда был близок к поражению. Этот сукин сын, американец, оказался чертовски сильным. А я же, как и опасался, начал быстро выдыхаться. Моей фишкой всегда была скорость, поэтому и прозвали Ветром. Спустя минут пятнадцать, я стал медлительнее и начал совершать глупые ошибки. И только то, что мне удалось подметить, что мой противник тоже начал уставать, помогало держаться. Это вдохновило меня. Время шло, мы оба всё больше уставали. Я пропустил мощный удар в голову, кожа на лбу лопнула и кровь начала заливать глаза, а точнее, щёлочки, которые от них остались. Несколько раз я падал, и порой мне казалось, что подняться мне больше не удастся. Но я не привык проигрывать, я привык побеждать. За свою жизнь я крайне редко оказывался в роли побеждённого, и то это случалось в самом начале моего пути в качестве бойца на ринге. Поэтому сцепив зубы, я раз за разом вставал и продолжал бой, наплевав на слабость и боль. Мой противник тоже падал и ему тоже было тяжело встать, и это вселяло надежду. Под конец всё отошло куда-то на десятый план: кровожадная толпа ублюдков, сильные этого мира, которые явно переживали за собственные деньги. Все собственные мысли и тревоги давно вылетели из головы. В очередной раз оказавшись на полу, я краем сознания подметил, что мой соперник тоже упал. «Подняться, я должен встать» — пульсом билось в голове. И я встал. Перед глазами всё было окрашено в цвет крови, тело превратилось в комок боли. Американец тоже пытался подняться, но похоже мой последний удар ногой в голову, стал для него роковым. Неизвестно каким чудом выстояв положенное для зачтения победы время, я всё же победил. Стоило мне покинуть ринг, как остатки сил покинули меня.
В себя я пришёл в частной клинике, которая по договору с Бесом ставила его людей на ноги. Ощущал я себя куском освежёванного мяса. Оказалось, у меня было приличное сотрясение мозга, сломано три ребра. Про множественные гематомы и говорить нечего. Но оставаться там отказался наотрез. Дома, как говорится, и стены лечат. Двое суток спустя я наконец смог сносно передвигаться по квартире. Конечно о том, чтобы отметить победу, как привыкли с рекой бухла, дурью и девочками, в компании близких приятелей, речи пока не шло. Слишком плачевным было моё состояние. Порой Лёха и ещё несколько парней забегали ко мне, но всё остальное время я бесцельно ковылял по комнатам, подыхая от скуки. Тогда-то мне и попался в очередной раз на глаза студенческий билет некой Алины, с которой я провёл ночь накануне боя, но мало чего помню о ней. И опять меня одолело любопытство: кто она такая и зачем так поступила? Наверное, виновато во всём вынужденное затворничество, но лёгкий интерес перерос в настоящую идею фикс. Для себя я решил: как только окончательно приду в себя, а моя рожа перестанет напоминать морду чудища, обязательно встречусь с этой малышкой.
Как только я почувствовал себя достаточно хорошо, ребята закатили славную пирушку на нашей хате. Хатой мы называли дом, который снимали у Беса за бесценок, и где и устраивали все наши посиделки. Там было пять комнат, одна большая, которую мы назначили местом сборов, и четыре поменьше, где любой желающий мог уединиться, чтобы отдохнуть или потрахаться с очередной соской. Бес дал мне два месяца на восстановление и прихождение в форму. Меня это устраивало. Выходные проплыли в алкогольно-наркотическом дурмане в объятиях красивых и на всё готовых шлюшек. Их совсем не отталкивала моя побитая морда, они вообще были готовы на всё, не знали слова «нет». Обычные люди наверное пришли бы в ужас наблюдая нашу пьяную оргию, но мы были привычные и нас заводили развратные игрища с участием нескольких действующих лиц.
Понедельник для всех выдался непростым, но почти у каждого присутствующего на «празднике в честь моей победы» были свои дела и обязанности. Поэтому, постанывая от чудовищных отходняков, мы выставили девок за дверь и расползлись по своим углам. Работники в мастерской тихо и со стёбом комментировали наш с Лёхой непотребный внешний вид. И если по началу мне было глубоко похрен, то ближе к обеду мне хотелось загнать зубы в глотку этим хохмачам.
Жизнь постепенно начала приходить в привычное русло. Дни я проводил в мастерской, помогая мужикам или разбирая бумажки, вечера дома или на хате с кем-нибудь из безотказных девиц, реже в клубе, когда хотелось разнообразия. Но я не забывал о решении разыскать малышку Алину. И как только в зеркале я начал видеть лицо парня, который всегда нравился женщинам, а не морду редкого уродца, я решился. Разыскать её было просто. По данным её студенческого Сева, наш компьютерный гений, легко пробил расписание её занятий и место проживания на данный момент. Мысль явиться в общагу была соблазнительной, но пришлось от неё отказаться. Конечно, вряд ли девица, которая решила расстаться с девственностью при помощи клубного тусовщика, окажется ангелом, но излишний напор может её отпугнуть. Поэтому я решил подкараулить её после учёбы.
Когда я увидел девушку, меня охватила оторопь. Она выглядела совсем молоденькой девочкой лет шестнадцати! Глядя на совсем юное лицо и хрупкую фигурку в легком бежевом платье, я ощутил себя педофилом, который трахнул ребёнка. Даже мимолётом появился порыв плюнуть на всё, незаметно исчезнуть. И поэтому поспешил себе напомнить, что этому «ребёнку» почти девятнадцать. И все отголоски совести канули в лету. Малышка сама решила играть во взрослые игры. Если я в чём и был уверен на все сто, так в том, что у нас всё было по взаимному согласию.
Алина не была яркой красавицей. Её красота была очень нежной, неброской. На юном личике не было косметики, и она казалась такой воздушно-прекрасной. Вместе с тем было в ней что-то, что выдавало в ней натуру страстную. Может, походка, а, может, просто ощущал это на уровне инстинктов. И, если до этого момента у меня было стремление лишь удовлетворить своё любопытство, то сейчас я понял, что хочу её. Хочу ещё раз разложить её на мягкой кровати и не спеша насладиться хрупким тельцем, обещающим уйму наслаждения. Она будет моей. Сегодня.
Натянув на лицо приветливую мину, я окликнул малышку. Девушка обернулась и замерла. Она меня узнала. Её тело было напряжено, словно натянутая струна, в глазах смесь ужаса и стыда. Это даже покоробило. Я знал, что нравлюсь женщинам и привык к другому приёму. Мне никак не удавалось поймать её взгляд. Была у меня одна особенность, которую я обнаружил лет в четырнадцать — когда я смотрел людям в глаза, многие терялись и мне удавалось добиться своего, внушая им нужные мне вещи. Но она избегала зрительного контакта. Она явно мечтала сбежать. Не так-то быстро, малышка. Я с тобой ещё только начал.
Не обращая внимания на явное смущение и нежелание Алины видеть меня, я пригласил её в ближайшее кафе и был настроен настаивать на своём до конца. Однако не пришлось, девушка согласилась. Когда мы заняли место за столиком, она сидела напряжённая, спина прямая, словно палку проглотила, и молчала. Так, значит помогать она мне не хочет. Ладно.
— Думаю нам пора наконец нормально познакомиться, меня Марк зовут, — произнёс я, до сих пор безуспешно пытаясь поймать взгляд девушки.
Алина на это лишь сдержанно кивнула. Меня это разозлило. Какого чёрта?! Я пытаюсь быть милым и завязать разговор, а она сидит с таким видом, словно делает мне одолжение! Так, успокойся, Марк, ты и не такие «крепости» покорял. Вспышка раздражения схлынула, и я сам не понял, почему внезапно завёлся. Её поведение, скорее следствие робости, нежели высокомерия.
— Наше знакомство началось не совсем удачно… — начал было я.
— Марк, не надо всего этого, — неожиданно перебила меня Алина, и посмотрела мне прямо в глаза, — говори прямо, чего тебе надо. Ты не похож на парня, который по доброте душевной возвращает случайным любовницам забытые вещи.
От такой прямоты и смелости, я чуть рот не открыл. Не ожидал. Оказывается у этой тихони есть коготки. Мой интерес от этого открытия только усилился. А ещё мне понравились её глаза. Красивые. Шоколадные. Именно шоколадные, а не карие. Очень живые и теплые. Что же, пусть будет, как она хочет, откровение за откровение.