— Конечно, он был рад, — вмешался Шок. — Черт возьми, если бы я был на месте Лукана, я бы сжег весь мир, пока не нашел тебя. Я убил бы любого, кто оказался бы настолько глуп, чтобы встать у меня на пути.
Это была не пустая болтовня. Шок готов был сжечь весь мир за все, что считал важным, и за последние несколько месяцев он снова и снова доказывал, что сделает все необходимое, чтобы защитить ее и заботиться о ней. — Вот именно.
Он еще крепче обнял ее.
— И что же сделал Лукан?
По словам Сабэль, он сошел с ума.
Сейчас все это было неважно. Она не могла постоянно оглядываться через плечо и смотреть на прошлое. Она должна смотреть вперед.
— Это не то, о чем я хочу говорить, Шок.
Он смотрел на нее своими необычными глазами, копаясь в ее мыслях. Анка ему позволила. Его все равно не удержишь.
— О, черт возьми, нет! Ты не сражаешься с Матиасом.
Она знала, что его реакция будет именно такой.
— Мне не нужно твое разрешение. Ты мне не пара.
Это был удар ниже пояса, и она пожалела о своих словах, как только произнесла их. С напряженным от гнева лицом он схватил ее. Затем ее раскаяние просочилось в него. Его лицо смягчилось.
— Несколько слов все исправят, Анка. Поговори со мной о спаривании. Я ждал тебя больше века.
Анка закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает чувство вины.
— Я не готова принадлежать кому-либо сейчас и я не дам тебе силу, чтобы остановить меня от борьбы. Мне это нужно. Пожалуйста, пойми.
Шок выругался и оттолкнулся.
— Тогда какого хрена ты здесь делаешь?
Она заколебалась, почти ненавидя говорить это. Ее просьба звучала так эгоистично, но она не могла позволить себе сдерживаться.
— Я хочу… тебя… вот так.
Она кивнула на путы, торчащие из всех углов кровати, ожидая ее запястий и лодыжек. Для этого он и спрятал их под матрас.
— Пожалуйста.
— Почему? — потребовал он.
Анка знала, чего он ждет. Если она хочет, чтобы он заставил ее принять удовольствие без мучительного чувства вины, то должна играть в его игру. Она быстро сняла юбку, блузку, трусики и лифчик. Она оставила туфли на высоком каблуке, потом опустилась на колени и посмотрела на него большими умоляющими глазами, в которых стояли слезы.
— Ты мне нужен.
— Черт, — выругался он почти себе под нос.
Но его пальцы скользнули в ее волосы, ухватились за макушку и потянули, заставляя ее пристально смотреть на него.
— Ты сдерживалась, да?
— Да.
Это слово сорвалось с ее губ.
— Я стою на коленях. Я умоляю.
Он посмотрел на нее сверху вниз, и она задрожала от смешанного чувства предвкушения, печали, стыда и гнева, бушевавшего в ней. Без сомнения, он мог ощущать каждую из ее эмоций. Так много было связано к Луканом, и она отбросила мысли о нем. Сегодняшний вечер не имел к нему никакого значения. Теперь у него есть суррогат. Она нуждалась в этом, чтобы распутать свои чувства, очистить себя от позора. Для энергии.
— Вот именно. Он не имеет никакого значения, Анка. Это гребаная чушь, я толкаю свой член в тебя, толкаюсь в тебя, но слышу, как твои мысли крутятся вокруг того, как сильно ты скучаешь по этому мудаку и как ты чувствуешь вину за то, что трахаешься со мной. Только не сегодня. Одна мысль о нем — и все прекращается. Ясно?
— Да, Шок, — тихо сказала она, извиваясь от желания.
Он сделал паузу, послав ей долгий, оценивающий взгляд, заставляя ждать.
Наконец он кивнул:
— Стой спокойно. Ты двигаешься, когда я говорю тебе двигаться. Но не раньше.
Облегчение нахлынуло на нее:
— Да, Шок.
Ее голос снова смягчился, понизился и стал хриплым. Он ответил немедленно, его член встал в кожаных штанах. Он наклонился и обхватил ее лицо большими руками.
— Ты уверена?
Боже, мягкость его голоса проникла под ее хрупкую поверхность и начала проникать в голову. Она могла терпеть его гнев весь день, но его доброта убивала. Она прекрасно понимала, что не может быть той парой, которую он хочет. Ни он, ни… она не осмелилась закончить эту мысль. Она даже не заслуживала помощи Шока. Но ей это было необходимо.
Анка едва сдерживала рыдания:
— Да, Шок.
Он резко кивнул ей:
— На кровать. На спину. Разведи руки и ноги.
Она поспешила подчиниться; ее сердце колотилось, зная, что к тому времени, когда он закончит, она почувствует себя немного легче. Кровать казалась твердой у нее за спиной, простыни же были мягкими, пока она тяжело дышала.
Шок одобрительно кивнул, затем сбросил кожаные штаны, обнажив сильные бедра и икры, бугрящиеся мускулами, большие ступни с длинными пальцами.
— Посмотри на меня.
Взгляд Анки блуждал по его телу, останавливаясь на тяжелых яичках и толстом жестком члене, стоящем высоко и нетерпеливо. Его плоский, сильный пресс двигался с каждым вдохом. Выпуклости грудных мышц, плеч и рук кричали о его силе. Его безжалостный взгляд пронзил ее насквозь. Ее соски покрылись пупырышками. Боль поселилась возле клитора. Точно зная, как он действует на нее, Шок послал ей холодную улыбку.
Опустившись между раздвинутых ног, он схватил ее за талию и перевернул на живот, затем закрепил лодыжки и запястья нейлоновыми ремнями. Застежки были простыми липучками. Она могла бы сбежать, если бы действительно захотела… но это было последнее, чего она хотела.
Она посмотрела на него через плечо умоляющими глазами, дрожа всем телом. Его лицо напряглось, и он провел рукой по углам кровати, запечатывая ее путы своей крепкой магией. Теперь уже не было спасения.
Шок накрыл ее тело своим, каждый жесткий угол давил на ее мягкие изгибы. Она прижалась к нему, выгибаясь дугой, когда он устроился между ее бедер. Он зарычал ей в ухо:
— Ты берешь то, что я тебе даю. Кончишь, когда я скажу.
Ее дыхание сбилось:
— Да, Шок.
Он встал на четвереньки, навис над ней, обдавая горячим дыханием ее шею. Он потянулся за хлыстом. Анка едва успела собраться с духом, как почувствовала жало жесткой кожи хлыста на своей заднице. Она вскрикнула.
— Ты можешь добиться большего, чем это, — сказал Шок.
— И ты тоже, — бросила она ему в ответ.
— Зудит от боли, малышка?
У нее не было ни секунды, чтобы ответить, прежде чем он снова ударил ее, на этот раз по другой половинке, затем по бедрам, вверх по спине, по плечам, затем снова вниз, в опасной близости от ее влажных складок. Она втянула в себя воздух, стараясь побыстрее привыкнуть к боли, покрывавшей ее кожу, как одеяло. Шок давал ей боль сильно и быстро, и у нее, вероятно, будут синяки завтра. Эта мысль принесла ей странное чувство покоя, которого она до сих пор не понимала.
Это не заняло много времени, прежде чем ее мысли закружились по спирали. Боль пересилила защиту, и хрупкая скорлупа раскололась. Ее тело начало содрогаться. Послышались сухие всхлипывания, слез не было. Шок знал, что лучше не сдаваться. Он просто замедлил движения.
— Дай мне больше. Выпусти это, — прорычал он ей на ухо.
Это был не более чем приказ.
Сладостное разрешение разлилось в ее мозгу и теле. И больше не было никакой возможности сдерживать боль. Слезы хлынули тяжелыми рыданиями, обжигая щеки, пропитывая простыню.
Шок отбросил хлыст и провел грубой рукой по её пылающим ягодицам, одновременно успокаивая и усиливая жар, еще больше распутывая ее. Нежность в этом прикосновении ранила почти так же сильно, как и хлыст.
— Шок…
Прошептав проклятие, он накрыл ее тело своим собственным, удерживая жар, обжигающий ее кожу между ними. Его губы скользнули по ее шее, когда он просунул руку под ее тело, пока его пальцы не нашли ее киску и не остановились на ее нуждающемся клиторе. Она была такой мокрой, что это почти смутило ее.
Почему ей нужно было освободиться именно сейчас? Что бы ни сделал с ней Матиас, это изменило ее мозг, заставило принимать удовольствие только по приказу. Она всегда умела скрывать свои чувства, но теперь боль и рычащие требования не только доставляли ей удовольствие, но и высвобождали все, что накопилось внутри нее. Она ненавидела его, ненавидела Матиаса. Ненавидела то, что она была бессильна остановить эту потребность. Что бы Лук… Анка не закончила эту мысль.
— Тсс. Сосредоточься на мне, Анка. Прими меня сейчас, — потребовал Шок, когда раздвинул ее ноги шире, а затем скользнул членом внутрь одним мощным толчком.
Его размер всегда заставлял ее задерживать дыхание, и он давал ей очень мало возможностей приспособиться. Ее тело содрогнулось. Она с криком вцепилась в ремни. Его пальцы прошлись по ее клитору, а губы, коснувшиеся ее кожи, медленно расслабили ее. Наконец, Шок полностью вошел в ее тело и начал медленный, безжалостный темп, который подталкивал ее вверх по матрасу с каждым толчком. Время от времени он заставлял ее снова опуститься, яростно сжимая бедра и прижимая к себе, пока между ними не пропадал воздух. Путы царапали ее запястья. Простыня натирала соски. Бородка Шока царапнула ей плечо. И все это поставило ее на острие бритвы.
Его зубы скользнули по местечку между ее шеей и плечом.
— Ты заставляешь меня голодать.
Он собирался отправить ее за пределы безумия. Когда он брал ее таким образом, наслаждение всегда было таким сильным, что она кричала, пока не начинало саднить горло, а потом на долгие минуты теряла сознание. Потеря контроля была полной, и это почти пугало ее. Но Шок позаботился о стольких ее потребностях, даже проводя долгие часы с ней вначале, чтобы узнать, на что она отвечает, что заставит ее отпустить всю ярость, боль и желание, заключенные в ней. Она была обязана ему всем.
— Ты хочешь меня?
— Всегда, — пообещала она.
— Я держу тебя.
А потом он укусил.
И Анка разлетелась на куски с резким, пронзительным криком, который разнесся по всему дому и отозвался эхом. Наслаждение бульдозером поглотило ее, заставляя каждый уголок ее тела трепетать жизнью с богатым водоворотом удовольствия, от которого у нее закружилась голова, и она воспарила. Позади нее Шок целовал ее шею и вбивался в нее все сильнее, пока не выругался, не застонал, а затем не излился внутри нее. Она летела, плыла туда, где не было ни боли, ни сожаления, ни каких-либо чувств… только благословенная тишина. И темнота. Она закрыла глаза.
Когда она пришла в себя, он встал с кровати, оделся, поправил темные очки и теперь бродил по комнате с бутылкой виски в руке:
— Все в порядке, малышка?
Она потянулась, вздохнула и уставилась на Шока. Обычное чувство вины ударило ее в живот. Эта эмоция была бесполезной и только разозлила бы его, поэтому она подавила ее и встала.
— Конечно. Спасибо.
Внезапный стук в стену заставил ее подпрыгнуть. Его свирепый взгляд заполнил ее обзор.
— Мне не нужна твоя гребаная благодарность.
Он никогда не просил об этом, никогда не говорил об этом вслух, но он хотел того, чего она никогда не сможет ему дать. Ее сердце. Оно не принадлежало ей уже сто лет.
— Дерьмо, Анка. Ты никогда не пыталась. — Он схватил ее за руки, сжимая так сильно, что она ахнула. — Не делай этого. Мы уже много раз это обсуждали. Это не имеет значения. — Что тебе еще нужно от меня, мать твою?
Он редко обсуждал что-либо в таких откровенных выражениях. То, что он сейчас начал, заставило ее остановиться. Чувство вины пронзило ее.
— Ничего. Ты сделал все, что я только могла пожелать, и даже больше.
Шок нахмурился под темными очками, его темные брови превратились в букву V, которая исчезла под черной оправой.
— За исключением того, чтобы не быть дыркой для Лукана.
Это был Шок, которого она знала. Тот, который набрасывался, когда чувствовал угрозу, беспокойство или страх.
— Вот такой я страшный монстр, — усмехнулся он. — Я не боюсь.
Анка пропустила это замечание мимо ушей, не назвав его лжецом. Достаточно было того, что он вздрогнул, когда она подумала об этом. Его статус-кво менялся, и ему это не нравилось. Она все поняла.
— Рад это слышать.
Она улыбнулась:
— С завтрашнего дня я буду тренироваться, чтобы сражаться с Матиасом. Я ценю все, что ты для меня сделал, Шок. Действительно ценю. Но мне нужно это сделать.
Его поза изменилась, взгляд пронзил ее насквозь:
— Я могу научить тебя большему, чем эти придурки.
— Может быть, но это чепуха. Ты не можешь. Ты не сможешь защищать меня вечно.
Шок определенно выглядел так, будто хотел попробовать. Он скрестил обтянутые кожаной курткой руки на массивной груди.
— Лукан вообще не может защитить тебя. Тебе лучше избегать его, пока ты учишься драться. Или он залезет тебе в голову и опять нагадит, Анка.
Она закрыла глаза, пытаясь опустошить голову. Но он был прав. Лукан ничего не понял. Он никогда этого не поймет.
— Сомневаюсь, что мы будем видеться так часто. Маррок, вероятно, научит меня сражаться с людьми, и я уверена, что Брэм будет работать со мной, чтобы улучшить мои магические навыки. Я вообще сомневаюсь, что увижу Лукана.
— Хорошо. — В его голосе зазвенела сталь. — Если этот ублюдок прикоснется к тебе, я убью его.
Глава 3
Одетая в выцветшие джинсы, которые почему-то стали слишком большими за последние несколько месяцев, и хлопчатобумажную рубашку с длинными рукавами, которая позволяла свободно двигаться, Анка вошла в помещение, которое когда-то было бальным залом, в недавно отстроенном поместье Брэма. В этой итерации особняка он не потрудился сделать его шикарным или элегантным. Деревянные полы и зеркала, покрывающие одну стену целиком, существовали исключительно для учебных целей, а оружие располагалось вдоль других стен. С потолка свисали боксерские груши. Окна выходили на стрельбище и мишень для стрельбы из лука. В комнате не было никакой мебели.
Она на цыпочках вошла в тишину, вбирая в себя все происходящее. Она явилась на рассвете, как было велено, Брэм отправил ее в бальный зал и велел ждать. Расхаживая взад-вперед, она нервничала, и каждая проходящая минута раздражала ее. Она ждала уже несколько недель. Месяцы. Месть была красным туманом в ее голове. Следующим напитком, которого она жаждала. Наркотиком, в котором она нуждалась, чтобы продолжать жить. У нее не было терпения ждать.
Но, как и со всем остальным с той ночи, когда ее оторвали от прежней жизни, у нее не было выбора.
Деликатно прикусив нижнюю губу, она потрогала рукоять зловещего ножа, висевшего на стене, провела ладонью по ярко-красной боксерской груше, висевшей рядом, и отпрянула при виде очень грозного пистолета, сверкающего на стойке, полной оружия.
Боже, неужели она вляпалась по уши? В комнате пахло потом и тестостероном. Они практиковали насилие здесь каждый день своей жизни. Она никогда никого не убивала, даже насекомых. Но для Матиаса она сделает исключение. Это означало начать здесь и изучить каждое из этих видов оружия в совершенстве. Не важно, как сильно это пугало ее, как сильно вырывалось из ее тела сердце — даже если это стоило бы ей самой жизни — она убьет этого ублюдка.
Внезапно она почувствовала жар у спины. Чья-то рука обхватила ее за шею и притянула к твердому телу. Другая рука мужчины с рычанием обвилась вокруг ее талии. Накатила паника, и она закричала, отбиваясь и извиваясь всем телом. Но ее противник был выше ростом, наделён большим весом и силой, его хватка была твердой.
Анка попыталась телепортироваться, но что-то блокировало ее магию. Когда это не сработало, она наклонила голову, укусила его, впилась ногтями в его предплечье. Пихалась, толкалась, кричала. Ничего. Он не сдвинулся с места и не сдвинулся даже на долю дюйма… разве что прижал растущую эрекцию к ее пояснице.
Ощущение его молчаливого требования заставило ее замереть. Рыдание застряло у нее в горле:
— Не надо, нет! Пожалуйста.
Мгновенно он отпустил захват и отступил назад. Анка тяжело дышала, сердце колотилось в пугающем ритме, адреналин хлынул через ее тело, когда она развернулась и попятилась, широко раскрыв глаза.
— Лукан?
Она прижала руку к груди в ошеломлении.
Он просто кивнул ей.
— Я вижу, мы начнем с нуля.
— О чем ты говоришь? Какого черта ты здесь делаешь?