Мама живет одна. Она работает медсестрой и постоянно занята, но я знаю это ощущение одиночества. Одиночество иногда надоедает.
Прямо сейчас она в путешествии на Аляску и не вернется домой несколько недель, за что я благодарна. Не могу ей позволить увидеть себя прямо сейчас.
– Ты даже не представляешь, насколько я счастлива, милая, – я чувствую себя виноватой, после ее слов.
Мы с мамой были очень близки в детстве. Всегда были только мы вдвоем. Я знаю, что говорят, будто мать не должна быть твоей лучшей подругой, и я не была каким-то диким ребенком.
Если бы не было в моем детстве мамы, то у меня бы вообще не было друзей, и я бы жила в одной из своих книг, в которые утыкалась лицом большую часть времени. Она всегда поддерживала меня, даже когда я захотела окончить школу раньше. Она понимала, что мне нужно уйти, и проследила за тем, чтобы у меня это получилось.
– Люблю тебя, мам. Повеселись там, – произношу самым счастливым голосом, на какой способна.
– Я тоже люблю тебя, милая, – отвечает она, и мы прощаемся.
Я кладу телефон на свою детскую кровать. Ничего не изменилось. Все осталось таким же, как было во время учебы в школе. Я подхожу к зеркалу над комодом и рассматриваю свою губу. На ней есть небольшая трещина, но частично припухлость спала. Я задираю футболку и осматриваю синяки на ребрах. Они болят намного больше, чем моя губа, но пинки ногами намного болезненней, чем пощечины.
Слеза стекает по щеке, и я смахиваю ее так быстро, как могу. Я отворачиваюсь от зеркала и опускаю футболку. Меня тошнит от слез. Тошнит от страха, что Джейсон может приехать за мной. Он уже должен был понять, что меня нет.
Я сделала все, чтобы оборвать любые контакты. Я удалила старые электронные адреса, уехала из города и даже номер телефона сменила. Но я знаю, если он по-настоящему захочет меня найти, у него это получится. Все, что ему нужно будет сделать – поднять мое личное дело. Я указывала контакты мамы на случай, если со мной что-то случится. Я просто не могу вспомнить, указывала ли я и ее адрес. Кажется, там только номер ее телефона, и она ничего не говорила о странных звонках. Думаю, она бы упомянула о чем-то подобном.
От мыслей про Джейсона по моей спине пробегается мороз, и желание принять душ липнет к моей коже. Направившись в ванную, я срываю одежду и включаю воду такой горячей, какую могу вытерпеть.
Я встречалась всего лишь раз в своей жизни. Ну, даже не уверена, что это можно назвать отношениями. Генри… сердце ноет от воспоминаний о нем. Прошло десять лет, но с моим сердцем происходят забавные вещи, когда я о нем думаю.
Он причинил мне боль совершенно иного рода, в отличие от Джейсона, и не сказать, что я вообще встречалась с Джейсоном. И боль, которую оставил на моем теле Джейсон, исчезнет.
Я достаю мыло и натираю свое тело, осторожно двигаясь на ребрах и пытаясь не смотреть на метки.
Я все еще не до конца понимаю, что нашло на Джейсона. Как будто переключатель щелкнул. Он был владельцем компании, и я считала, что мы друзья. Что внимание, которое он уделял мне, повышение и премии были потому, что он уважал мою работу. Я думала, что он хотел услышать мои слова и оценить мое мнение.
Я думала.
Со временем его прикосновения стали задерживаться. Встречи за обедом превратились во встречи за ужином, а разговоры переходили от рабочих к личным. Он подливал мне вино, а потом и крепкие напитки. То, что я считала дружбой между людьми, оказалось чем-то намного зловещим.
У меня не было много друзей, из-за моей стеснительности. И стало еще тяжелее, когда меня повысили. Я стала руководителем целого отдела, и никто не хочет дружить с начальником.
А потом однажды, Джейсон попытался меня поцеловать. Я оттолкнула его, в шоке от его поступка. Джейсон был женат, и я даже несколько раз встречалась с его женой. Она казалась милой. Но ему не понравилось то, что я сказала, и тогда все пошло наперекосяк.
«– Ты права, права, Кори. Не знаю, о чем я только думал. Слишком много вина, и у нас с женой тяжелые времена, - он качает головой, кажется с сожалением. – Могу я воспользоваться ванной, а потом уйду? Мы можем притвориться, что этого никогда не происходило и просто вернуться к нашему привычному общению.
Я колеблюсь мгновение, но потом киваю, вставляя ключ в замочную скважину и открывая дверь.
– Первая дверь направо, – говорю я, указывая вглубь коридора. Он захлопывает дверь. И раньше, чем она успевает закрыться, его ладонь ударяет по моему лицу. От удара меня отшвыривает на пол.
В глазах мелькают черные точки. Медный привкус затопляет рот. А потом прилетает удар по ребрам, выбивая из легких воздух. Слезы заполняют глаза и стекают по лицу.
– Джейсон! – кричу я, до сих пор не веря, что это происходит. Что он поступает так со мной.
Мои глаза распахиваются. Он склоняется надо мной. Его лицо прямо напротив.
– Не стоит, блядь, так провоцировать, Кори, – спокойно сообщает он, будто не набрасывался на меня. Все в нем кажется спокойным. Как будто мы разговариваем о погоде или еще о чем-то.
– Прости, – выдавливаю я. Я не хочу, чтобы он ударил меня еще раз. Такое ощущение, будто легкие в огне. На его губах медленно растягивается улыбка. И я внезапно чувствую себя мышкой, попавшейся в ловушку, рядом с котом, готовым запрыгнуть в любой момент.
Он хватает меня, поднимая на ноги. Мои колени подгибаются, но он удерживает меня вертикально.
– Произнеси еще раз мое имя, – рявкает он, притягивая меня еще ближе к себе. Я выкрикиваю его имя от боли, давления, которое он прикладывает к моим ребрам практически невозможно вынести.
Джейсон улыбается еще шире, а перед моими глазами снова скачут черные точки. А потом он склоняется надо мной, его намерение поцеловать меня очевидно. Меня накрывает полнейшей паникой, когда я понимаю, к чему все идет.
Я кашляю и позволяю крови из своего рта покрыть свои губы. Он застывает, с выражением отвращения на лице. Он отпускает меня. Я пячусь назад.
– Прости, – молю я, пытаясь выставить все это случайностью. – Я не хотела испортить наш первый поцелуй, – вру я. – У меня это в первый раз, – добавляю я.
– Ты девственница? – спрашивает он с восторгом. Я киваю. Он выпрямляется чуточку сильнее, раздувая свою грудь. А по моему позвоночнику пробегается озноб.
– Не хочу, чтобы наш первый раз был таким, – говорю я, надеясь, что возможно смогу успокоить его. Выставить его отсюда. Заставлю его думать, будто я тоже этого хочу. – Я просто немного шокирована, что ты вообще захотел меня. Я сама так давно тебя хотела. Я боялась, что ты передумаешь, когда узнаешь, что я девственница.
Он делает шаг в мою сторону. Я прилагаю все усилия, чтобы не отступить.
– Приведи себя в порядок, – звонит его телефон, пугая нас обоих. Он достает его из кармана. Я остаюсь на месте, не уверенная в своих дальнейших действиях. Он мгновение слушает. – Скоро буду дома, дорогая, – говорит он, и я понимаю, что это его жена. Его интонация так отличается от той, что была несколько минут назад.
Сердце колотится в груди, пока я гадаю, что он собирается со мной сделать. Завершив звонок, Джейсон убирает телефон обратно в карман.
Он делает еще один шаг ближе ко мне, заправляя волосы за мое ухо. Слеза соскальзывает по моей щеке.
– Не плачь, милая. Она скоро исчезнет с горизонта, и останемся только мы с тобой, – желудок скручивает, и меня тошнит. Я пытаюсь удержаться от дрожи. – Я вернусь завтра, и мы все сделаем правильно, – он кажется искренним, словно не избивал меня несколько минут назад.
– Хорошо. Замечательна идея, – в очередной раз вру я. Его взгляд опускается к моим губам. Моим окровавленным губам.
– Завтра у тебя случиться все в первый раз, – и на этом, он разворачивается и уходит. Я стою минуту, не шевелясь, а потом бросаюсь вперед и запираю за ним дверь.
Он сумасшедший. Я понимаю, что мне надо уезжать отсюда. Упав на свой диван, я позволяю пролиться слезам.
Затем я поднимаюсь, понимая, что должна проложить как можно большее расстояние между собой и этим мужчиной, и знаю, куда хочу поехать.
Домой».
Выключаю душ, чувствуя, что я не отмылась от Джейсона. Могу только надеяться, что он не станет меня искать.
Глава 2
Генри
Я сижу за столом и рассматриваю открывающийся на город вид. Через то же самое окно, в которое смотрел мой отец дольше, чем я себя помню. В последнее время я очень часто думаю о нем и своей матери. Они уехали в очередной отпуск, наслаждаясь друг другом и жизнью. Они звонят и узнают о делах, но я понимаю, как они счастливы, путешествуя по миру.
На столе лежит пачка документов, которые я должен просмотреть, но думаю сегодня для них не время. По какой-то причине под ребрами ноет последние несколько дней, той болью, которую я не испытывал давным-давно, в основном потому, что научился ее игнорировать. Но стук моего сердца невозможно игнорировать, и мысли возвращаются к Кори, как постоянно бывает.
Тру грудную клетку и гадаю, испытывал ли мой отец тоже чувство, глядя через окно на город, в котором, он знал, жила любовь всей его жизни, но находившаяся вне пределов его досягаемости.
Долгие годы я пытался с этим бороться, но оно так никуда и не делось. Ни на секунду.
Вспоминаю тот день, когда пригласил ее на выпускной и как все казалось идеальным. Я приехал к ней домой и познакомился с ее мамой. Мы смеялись и держались за руки, входя в дом моих тети с дядей, чтобы сфотографироваться. Кори была такой красивой в своем белом платье. Я не переставал считать, что она больше была похожа на невесту, и мне это нравилось. В восемнадцать лет я представлял, как бы она шла ко мне по проходу, и я с таким нетерпением ждал, когда все осуществиться.
Но потом все пошло наперекосяк, и за доли секунды закончилось.
Я – сын своего отца, даже несмотря на то, что всю свою жизнь пытался таковым не быть. Я понимал, что он испытывал к маме. Он сходил по ней с ума, и больше ничего не имело значения. Я никогда не хотел быть таким. Я не хотел, чтобы кто-то обладал подобной властью надо мной, потому что это опасно. Я знал, что так будет. Но потребовался лишь один взгляд на Кори, и все изменилось.
Прошло много лет, но я не забыл ее. В тот день, когда она исчезла, я потерял свою душу. Она забрала ее с собой, и с тех пор не смотрел так ни на одну женщину. И с чего бы? Я был молод, и вероятно для Кори это ничего не значило, но я с тех пор ни разу не испытывал ничего подобного. Я понимал, что в восемнадцатилетнем возрасте встретил любовь всей своей жизни, но она ускользнула от меня.
Я мог сотни раз разыскать ее. Мог нанять команду, которая нашла бы ее и притащила ко мне обратно, но это не было тем, чего она хотела. Она уехала из города через два дня после выпускного, не обмолвившись и словом. Я посылал сотни сообщений. Я названивал, пока мой номер не заблокировали. Я даже к ней домой приходил столько раз, что ее мать вызвала полицию. Кори предпочла вычеркнуть меня из своей жизни и тем самым что-то сломала во мне. Я выбрал отдать ей единственное, что мог – свободу. Я знал, что многие считали нас всего лишь детьми, но для меня это значило намного большее. Оно все еще столько же значит. Только я предпочел похоронить это глубоко внутри себя, а сверху припорошить едой. Пандора всегда говорит мне, что еда все исправит. Надеюсь, однажды она окажется права.
Мои родители поняли, что что-то произошло на следующий день, но я не рассказывал им о случившемся. Мне было стыдно, и даже несмотря на то, что это не моя вина, я чувствовал ответственность. Кори возненавидела меня после того вечера и не захотела выслушать. Я перепробовал все, что мог, чтобы объясниться, но в итоге это оказалось не тем, чего желал. Я хотел оставить ее в покое.
Теперь вся моя жизнь посвящена работе и семье, потому что на остальное времени не остается. Кори Саммерс занимает главное место в моем сердце, и это никогда не изменится. Я научился жить с болью, но в какие-то дни легче, чем в другие.
В мою дверь стучат, и я оборачиваюсь к своему помощнику, Джозефу, который входит с планшетом в руках и выжидающим выражением на лице.
– Договора, которые я оставил вам утром, нужно отправить с курьером до конца рабочего дня. Вам три раза звонили из юридического отдела по поводу нового предложения от «Адамс Груп», но я перенаправил их к нужным людям, вместо того, чтобы беспокоить вас. Я отменил ваш обед, как вы и просили, и передвинул дневную встречу на завтра на одиннадцать утра, – говорит он, касаясь стилусом своего экрана. Парень смотрит на меня сквозь свои очки в роговой оправе и вежливой улыбкой.
– Спасибо, Джозеф, я очень ценю это, – отвечаю я, вздыхая и пододвигая стопку документов. Я расчистил дневное расписание, чтобы просмотреть их, но даже не начинал еще.
– Я могу сделать что-то еще, чтобы помочь вам с этими договорами? – спрашивает он, терпеливый и готовый работать.
– Нет. В некотором роде я сам должен содрать этот «пластырь», – отвечаю я, открывая папку.
– Оставь-ка нас, малыш, – произносит Пандора, заходя в мой кабинет и занимая место перед моим рабочим столом.
– Может принести вам чего-нибудь выпить или поесть? – спрашивает Джозеф. Он слишком хорошо знает мою сестру.
– Как обычно, – отвечает она и, спасибо господи, что он быстро принес ей газировку и поднос с закусками.
Я дожидаюсь, когда Джозеф выйдет и закроет дверь моего кабинета, прежде чем обратить внимание на присутствие Пандоры.
– Есть какая-то конкретная причина, по которой ты врываешься в мой кабинет и грубишь моему помощнику? – спрашиваю я, радуясь еще одному отвлечению и причине избежать утомительную работу, которую ненавижу.
– Она вернулась, – озвучивает сестра и кладет приличного размера конверт на мой стол.
– Она – это кто? – я тянусь за ним и покручиваю в своих руках. Он не подписан снаружи и тяжелый. – Что там?
– Кори. Она вернулась в город. Переехала обратно две недели назад. Сначала, я решила, что она, возможно, навещает маму, но нет. Она устроилась на работу в «Манхеттен». Ты же в курсе, что ее мать по-прежнему живет в том же доме в Нижнем Ист-Сайде. Безумие какое-то, да? Видимо, аренда стабильная.
– Стоп, – приказываю я, поднимая одну руку и стискивая крепче конверт в другой. В голове крутится столько вопросов, что я не могу ясно мыслить. Поэтому я начинаю с главного. – Что?
– Кори Саммерс. Я присматривала за ней, с тех пор… – она пожимает плечами и отводит взгляд. – Ну, ты в курсе.
– Какого хрена, Пандора? – спрашиваю я, подскакивая со своего стула так быстро, что он врезается в окно позади меня. – Ты все это время знала, где она?
– Не прикидывайся, будто ты не хотел, чтобы я знала, Генри. Игнорирование тебе не идет, – она смотрит на меня тяжелым взглядом, но спокойно откидывается на спинку своего стула. – Мы все в курсе, что ты так и не забыл ее. Даже на секунду ты не позволил тому пламени, что она разожгла, угаснуть. Так что не прикидывайся, что тебя не распирает изнутри от этой информации.
– Но зачем ты это делала? И почему сейчас? Прошло десять лет, и ты только сейчас говоришь мне об этом? – я нарезаю круги по кабинету, а в голове начинают вращаться шестеренки.
Я знаю, где живет ее мать. Я выкупил это здание, как только получил доступ к своему трастовому фонду. Я сохранял арендную плату такой низкой, чтобы ее мать никогда не уехала и не волновалась об оплате. Я приезжал туда, по меньшей мере, раз в неделю, чтобы проверить все и поговорить с главным управляющим.
– Слушай, я могла бы рассказать тысячи раз до этого момента, – говорит она, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. – Но из того, что я видела – она была счастлива. Она жила своей жизнью в Бостоне, и сколько бы я тебя не любила, это не мое дело, чтобы вмешиваться в него.