Мы сошлись ненадолго, наполняя опустевшее решето, и я быстро, волнуясь, как бы не перебил кто, заговорила об укреплениях. Муж кивнул и вновь погрузился в думы. Хух, сказала ему, можно выдохнуть спокойно.
Голуба приносила поесть, забрала Врана с собою, всё же маленький ещё и ему днём сон требуется, хоть он и старался казаться большим, да видно было, как притомился.
Бер был сегодня тих, не было его привычного общения с детками и шуточек со мною.
- Все к празднику готовятся, завтра завершение сенокоса будем отмечать, - сказала Голуба, чтобы разрядить обстановку.
- А от меня что требуется? - спрашиваю.
- Готовить пироги будешь, жаркое, - дала мне задание большуха.
- А кто же устранять последствия непогоды будет? - удивилась я. Ведь се важнее праздника.
- Да не сильно-то потрепало. Завтра с утра поправят, что сегодня не поспеют. Се ж мы живём вшестером, без родителей, - возразила на мою речь большуха.
- Снежик, завтра с утра с Веснянкой за ягодами в лес сходите, - сказал Бер, вынырнув к нам на мгновение из своих дум.
После обеда попрощались с большухою и сонным младшеньким, да принялись вновь за работу.
Засеяли всё поле лишь к вечеру. Дети притомились так, что уже на пути домой спали на телеге, муж позвал меня к себе.
- Поговорим? - начал муж, глянув через плечо на деток. Я пожала плечами. О чём? - Мне дали задание на вече. После сбора урожая, придётся сим заниматься. Все мужики будут заняты.
- Заняты чем?
- Копанием рва. Нужно сделать новое русло для протоки, чтобы затопить потом ров.
- А крепость?
- С нею сложнее, я не разобрался в чертежах да и мало что в сём понимаю.
- Тебе чем помочь? Я ведь тоже в некоторых вещах разбираюся, - предложила свою помощь. Откажется?
Отец сторожем работал в городском книгохранилище, помимо собственного хозяйства.
У нас дома было много книг списанных, которые хотели выбросить. А в нас, детях, воспитывалась любовь к письму, чтению.
А раз я чутко спала, да услышав, как скрипнула половица, проснулася. То отец выскользнул из дому, и я тайком пошла следом. Он зачем-то взял воз, на который я и пробралась. Мы подъехали к городскому книгохранилищу, где папа нёс службу. Отец собрался красть книги? Но зачем? Я была возмущена, ведь поговорка гласит: "Не укради без необходимости". Что же заставило его пойти на злодеяние?
Отец сделал несколько ходок в ту ночь, а я чего-то ждала. Книги он сгружал в амбар, где сейчас было пусто, но скоро там будет сложен новый хлеб.
После страды отец сам сложил зерно, припрятав под ним книги. Я тайком пробиралась в зернохранилище, когда на участке никого не было, и читала появившиеся в моей жизни сокровища. А бывало, что шла пасти корову и припрятывала с собою.
А потом случилось несчастье. Звоном колокола всех созвали тушить пожарище в город. Да спорым трудом лишь не допустили перекидывание огня на другие строения, а книгохранилище выгорело напрочь.
Отец был белее мела.
Се была не его смена, и там погибли несколько человек.
- Батюшка, скажи мне, что ты к пожару не причастен, - спросила я, оставшись с ним наедине.
- Нет, дитя моё. Но я знал, что произойдёт.
- А книги... А люди...
- Се был неслучайный пожар, малышка, людей убили, а книгохранилище подожгли.
Я хотела сказать про те книги, что у нас в амбаре.
- Книги все сгорели. Се не первый раз, во многих городах сжигают наше наследие.
- Кто? - удивилась я такой новости. Я ведь про то и не знала. Значит, батюшка решил спасти книги. Отец пожал плечами. А после велел мне больше не говорить о сём, но сам поведал мне свою тайну.
Ему приснился сон, что книгохранилище нашего городка сгорит, ничего там не уцелеет. Хотя сейчас я уже не была уверена. Может тот же шёпот, что в моей голове появляется? Расспросить бы родителя, да вряд ли свижуся. Выкроить бы время да написать батюшке с матушкой.
Отец имел доступ к редким старинным книгам. Вот и вывез всё, что смог под покровом той ночи. Он догадывался, что я ведаю о сём.
Потом батюшка расширил наш погреб, где и хранились потом сии книги. А я иногда выбиралась туда почитать, через тайный лаз за нашей печью.
В самом доме была семейная азбука, в которую иногда приписывали новые буквицы с пояснениями, детские книжки да несколько взрослых. Но интереса к ним я не питала. Привлекало скрытое. Причём, думаю, что отец никому не сказал про то, что у нас под домом находится, кроме меня. А мне велел разбираться со всем самой и выносить книги запретил из подземелья, оборудовав мне там стол с лавкою, да читала я, сжигая свечи, которые отец привозил мне с ярмарки.
С летами времени становилось всё меньше, потому что мне нужно было учиться управляться с хозяйством. А последние два лета, что "проводила" на гулянках и игрищах, я из подземелья почти не вылезала.
Отец знал о сём, потому сказал, что я сделала свой выбор, а значит, жениха мне сам сыщет. Я и согласилася.
Должно быть, так я и оказалась замужем за Боровом.
- Василёк, ты где? - сквозь пелену воспоминаний вырвал меня Бер.
- А? Прости, я задумалась. Что ты спрашивал?
- Я спрашивал, что ты ведаешь по устройству крепости.
Я постаралась припомнить всё, что знала. Но ведь сии данные нельзя раскрывать. Раньше строили укрепления, и в некоторых местах они остались. Значит, все знания утрачены, раз мужу поручили этим заниматься.
- Бер, я могу примерно нарисовать. Но то скрытные данные, их нельзя раскрывать, понимаешь? - муж кивнул. - Я не умею чертить, не умею изображать, как ты. Точности в рисунках не жди. Я могу написать прописные истины расчёта и объяснить их.
Его очи расширились от удивления. Он схватил меня за плечи. Я испуганно вглядывалась в его лицо.
- Ты что... Откуда? - потом смягчился. - Так, никому ни слова. Поговорим позже.
Ох, надеюсь, я не зря проболталася. Было страшно. Что меня ждёт? Кто уничтожал наши знания, ведь у населения таких книг не хранилось. Доступ к ним был лишь ограниченным кругам. А тут я...
Глава 10
Вечером я валилась с ног от усталости, а ведь надо было получить наказ на завтра от большака да большухи, дабы с утра пораньше взяться за работу. Я засыпала уже за ужином. Дети отправились мыть посуду.
Очнулась от того, что голова клонилась к столу. Неужели я задремала? Голуба уже сидела на коленях Бера, обнимая мужа за шею, и о чём-то вполголоса говорила с ним. И когда успела?
А мне всё равно, и вовсе я не ревную. И правда в душе было безразличие, я так устала. Только бы доползти до постели.
- Будут какие указания на утро? - подала я голос, нарушая их единение, борясь со сном.
- Знаешь, ты как новенькая будешь впервые на празднике, - сказал муж, поглаживая по плечам Голубу. - У нас в Выселках принято оценивать женскую стряпню у новеньких. От тебя будут ждать наметатели*. Коли хочешь, можешь не готовить. Обязательно лишь то, что распределено по избам.
- Я тебе оставила список на столе, что завтра с нас полагается на гулянии, как встанешь, делай то, что сможешь из этого перечня, - сказала Голуба, - позавтракаем тем, что будет по-быстрому.
Я кивнула и, пожелав доброй ночи, пошла в свою светёлку. Успеть бы раздеться.
Краем уха услышала как муж говорил, что завтра поедет в лес за дровами, коли буря прошла, много с корнем деревьев вырвала. Дети ведь за ягодами пойдут, интересно вместе с отцом поедут? Он так хочет оберегать деток? Или это всё же не связано?
Стоило голове коснуться подушки, как я тут же уплыла в дрёму.
Всю ночь мне снились наметатели. Придумали же такое словечко. Что-то вроде ленивых пирогов, когда начинка замешивается прямо в тесто. От этой внутренности и зависит вкус выпечки. Что же особое приготовить?
Проснулась я с мыслью, что детишкам надо сладкую выпечку сделать, варенье замешать или свежие ягоды, но поскольку последние принесут не раньше полудня, то придётся довольствоваться вареньем. Готовить предстояло много.
Для наметателей надо нарвать много зелени, в том числе и лук с чесноком, капусту нашинковать, редьку, хрена и много чего другого. От меня их будут ждать, негоже обижать местных, ссориться с ними мне не с руки.
День прошёл в хлопотах, от печи меня уже не в жар бросало, а в холод. После полудня, когда всё запланированное было готово, мы отнесли стряпню на окраину деревни, где нарядно одетые девчата уже накрыли столы свежими скатертями, наставили кушанья. От запахов уже сводило живот, дети-то похватали со стола варёные овощи, а мы с Голубою резали, чистили да месили. Детишки помогали с лепкой пирожков, успев принести ягоды к готовому для лепки тесту.
У меня уже болела спина, хотелось притулиться к чему-нибудь, присесть да поесть мяса. Я расположилась под сенью деревьев, притулившись к толстой берёзе, ожидая, когда можно будет сесть за стол.
Бер тоже пришёл, успев переодеться в праздничную выбеленную рубаху, украшенную яркой вышивкой, которую приготовила и оставила ему Голуба дома на сундуке у выхода. Он распустил волосы, которые на концах завивались в колечки, а у основания спускались волнами. Тёмно-русые волосы да серые очи, что глядели прямо в душу, прямой нос, тёмная борода, скрывающая волевой подбородок - вся внешность говорила о том, что муж наш красавчик, даже не смотря на его громадность и широченные ладони. Вспомнила, как изучала его внешность, когда мы миловались, и потупила очи от смущения. И почему я раньше не обращала внимания на его привлекательность?
Рядом со мной под другим деревом стояли молодые девчата, нарядившиеся в красивые сарафаны, отороченные золочёными лентами, с вышитыми красными цветами сорочками с большим вырезом. Они завистливо глядели на Бера. Да разговорчики вели такие, от которых хотелось плакать.
Что я такая ранимая стала? Неужто понесла с первого раза? Не уверена, но ведь даже муж своими действиями и заботою намекал. А вдруг чует? Коли муж с женою в ладу живут и душа в душу, частенько муж даже знает, когда она зачала.
Девчата говорили, что за такого красавца не прочь третьей женой пойти. А я в душе ревновала, словно двух мужу мало. А может, правда, не хватает?
Я перевела взгляд на Бера, уже окружённого стайкой этих самых девчат. Какие шустрые!
- Нет, извините, - услышала я голос мужа, выставившего руки впереди себя. Защищается? Девчата словно стая ворон напали на него. Не думала, что Бер может чувствовать себя неуютно. - Девица не может выйти уже за женатого ранее. Принятые правила касаются лишь вдов.
И чего это он обороняется, где же его замашки большака? Тут его взгляд был скорее затравленным.
Я бросила взор на другую кучку женщин, выпрямивших спины и держащих ушки на макушке. Бобылки? Эти одеты были поскромнее: поверх обычной неяркой сорочки, в вышивке которой преобладали чёрные цвета -- признак грусти, была надета понька*, а головы были повязаны белыми платками.
Девчата тут же расступились, выпуская Бера из кольца. Мне показалось или он вздохнул с облегчением? Должно быть, у него по молодости вообще от девчат отбоя не было. Почему же такой яркий парень выбрал женой ну не то, чтобы замухрышку Голубу, но в ней не было ничего особенного, во всяком случае во внешности. Да, красива по-своему, но простенькая, обыденная. Вспомнила, как Бер говорил, что отец его хотел утихомирить. Значит, свёкр выбирал невестку. Хорошая хозяйка? Ничуть не сомневаюсь. А ещё добрая и милая, и они и правда счастливы вместе. Значит, отец мужа не ошибся в выборе. А почему же меня выбрал для другого сына? Я ведь хрупкая на вид, что до хозяйства никто не жаловался, да и в новом доме мне замечаний не делали. Но помимо красоты ценилась ещё пышность, коей я не обладала. Деревенские бабы родного селения говорили, что слишком слаба для родов. Красота не поможет выносить и родить.
Муж подошёл к Голубе, утешающей Врана, который неудачно споткнулся, разбив себе коленки. Она, поплевав на ранки, перевязала их платком с подорожником. Бер перекинулся парой слов с жёнкой и выловил меня взглядом. У меня перед очами поплыло. Я обхватила ствол дерева, так и стоя к нему спиной, и не отводя глаз от мужа, быстро приближающегося ко мне.
- Василёк, пойдём? - под локоть меня подхватили заботливые руки Бера. Соседи шепталися, мужики с интересом поглядывали, а вот бабы с неприязнью.
Муж усадил меня за стол, приобняв, и стал накладывать в миску овощи.
- Чего тебе хочется?
- Мяса.
Запахло жарким, перебивающим все остальные яства. В основном тут были жареные птицы, одна свинья, которая ещё готовилась на вертеле, лёгкие закуски, пироги, ягоды, свежие овощи и много разных напитков.
Сглотнув слюну, я накинулась на бёдрышко гуся, которое мне подложил муж.
Утолив первый голод, я огляделась. Народ шушукался, глядя в нашу сторону, мужики посмеивались, бабы были остры на язык.
-- Глядите-ка, как муж с нею носится! Вертит им как вздумается, - одна баба распиналася.
Неприятная даже внешне. Неопрятная, прядь волос из-под сороки выбилась. Замужняя, значит, - отмечала я про себя. Чего же злобою пышет? Не могла я у неё увести Бера, ведь он не тутошний, так чего ж тогда враждебна так?
- Не обращай внимания, - шепнул муж. - Просто завидуют. Сама ж видела, многие хотят отхватить меня.
Да уж, видела.
- А Голуба где? - спросила так же тихо.
Бер показал на правую руку от себя. И правда, первая жёнка сидела рядом. Странно, но на душе стало тепло. Я прижалась к мужу.
- Благодарю, - прошептала едва слышно, ведь его забота и поддержка так важны для меня.
Большуха тоже прислонилася к груди мужниной.
- Вась, ты не дури, коли есть хочешь, так кушай, - столько участия в голосе её. На очи навернулись слёзы. Ну вот, вновь расстрогалася.
Муж погладил меня по голове, приобнимая первую жёнку.
Остальные воспользовалися нашим примером и тоже сели за столы. Я наблюдала, как мужики отламывали по куску наметателя и отправляли в рот. Они хвалили, да так, что и Бер не выдержал, попробовал.
- Сделаешь мне ещё, - шепнул после, потянулся за добавкою, да только уже хватать было нечего. Всё растащил народ, отламывая по кусочку.
А после ко мне бабы стали подходить да стали расспрашивать, как готовила яство сие. Мне было приятно, со многими приятно пообщалася. А та неприятная тётка лишь тихо злилася в сторонке, кусая себе локти. Кабы чего не утнула. Страшно мне не было, разве что беспокойно маленько.
После бурного застолья, тостов в честь нового члена общины - меня, цокания кружками с квасом да взварами (а цокание распространяет добрый позыв тоста по кружкам) (отметила про себя, что женщины пили лишь соки да взвары, значит, муж запрещал пить квас по сей причине), были хороводы, песни, пляски. Было весело, ежели не считать небольшого головокружения от сего быстрого мелькания.
Ребята устроили шуточные бои, всё же стараясь показать свою силу и ловкость перед девчатами.
А потом пригласили зрелых мужей поучаствовать. Бера се тоже коснулося.
- Иди уж, давно косточки свои не разминал, - сказала большуха ему, подталкивая его легонько к остальным решившимся.
Мне было интересно увидеть Бера в бою. В его силе я нисколько не сомневалась. Он ведь говорил, что по молодости дрался постоянно, что Голуба со Снежиком плакала, ожидая его ночами.
А дальше я наблюдала за боем. Ежели молодёжь больше выделывалась, стараясь показать выпады или кувырки, то "старички" били чётко, рубящими ударами.
Бер взял палицу, как и его соперник, такого же возраста белобрысый мужчина. Удар - блок, замах - выгиб. Муж поворачивал корпус тела, позволяя удару пройти по касательной, палицею отбивая его. Были и приседания и броски, и Бер несколько раз даже перекувыркнулся. С одной стороны движения были быстрыми, а с другой - плавными. Как он умудряется со своим весом так перемещаться?