Если бы он был жив, никто не посмел бы так с ней поступить. «Туду-туду», — отвечали колеса, все правильно они говорят. «Ты ошиблась, Данька, ты решила, что Даниял такой, как был ваш с Ольгой отец, потому и упала в эти отношения, как в пропасть, вообразив, будто у тебя есть крылья».
Доверчивая идиотка. Это оказались не крылья, а безобразные обрубки, и теперь Данка лежала на дне ущелья со сломанным позвоночником, а ошметки ее разорвавшегося серца разлетелись, наверное, по всей округе. Она больше никогда не сможет встать и поднять голову — раздробленные позвонки не смогут ее удержать на весу…
— Данечка, — Ольга легонько погладила ее по плечу, — тебе надо поесть, вставай.
— Я не хочу, Оль…
— Ну хотя бы сладкий чай выпей, так нельзя, ты сегодня почти ничего не ела, — в голосе сестры уже включился режим «строгий доктор», и Данка вздохнула. Придется сделать хотя бы несколько глотков, иначе та не отстанет, а будет замогильным тоном описывать и перечислять все необратимые процессы, прямо сейчас происходящие в организме Данки из-за ее голодовки. Знаем, проходили уже после того, как погибли родители.
Они молча пили чай и смотрели в темное окно под размеренное «туду-туду», как вдруг лежащий на столе Данкин телефон ожил, зажужжал, и на экране обозначился незнакомый номер. Во взгляде Оли мелькнула паника, а у Данки вдруг отнялись ноги. Даже в сидячем положении отнялись. И руки беспомощно повисли как плети.
— Это Дан, — прошептала она. Лицо Ольги мгновенно сделалось непроницаемым, и она схватила телефон первой. Но из динамика зазвучал женский голос, Данке тоже было слышно, и конечно она сразу его узнала.
— Даже не знаю, Сати… — начала было Оля, но под требовательным взглядом Данки стушевалась и протянула сестре телефон, демонстративно включив громкую связь.
— Даночка, — Сатима давилась слезами, и у Данки к горлу мгновенно подкатил ком. Удивительно, как иногда тяжело осознавать, что кто-то из-за тебя страдает. И почему-то стыдно. — Даночка, как ты?
Она лишь плечами пожала, будто подружка могла видеть.
— Хорошо. Я хорошо, — а что еще можно сказать? Что она умерла? Так не умерла же, живая. И даже чай глотать получается.
— Дан… это так все ужасно…
— Где он? — спросила Данка сиплым голосом. В горле запершило, и она закашлялась. Ольга с тревогой поглядывала то на нее, то на телефон.
— Его Ирбек с Муратом в горы увезли, еле скрутили, он когда вернулся, как начал все вокруг крушить! Столы опрокинул, все на пол сметал, на него смотреть страшно было, Дан. Рустам тоже с ними поехал…
— И что там в горах? — равнодушно спросила Данка, стараясь не обращать внимания на закатывающую глаза Ольгу напротив.
— Что-что… Пить они там будут, что там еще делать, забыться ему нужно, отойти, такое горе…
— Бедный! — саркастически скривилась Ольга, но Дана по прежнему игнорировала сестру.
— Ты понимаешь, Даночка, если бы они тебя не увезли, тебя бы женщины наши извели.
— Женщины? Но за что?
— За то, что не наша, и за позор. Одежду бы рвали на тебе, волосы, — Сатима перешла на шепот, время от времени еще периодически всхлипывая. — Лицо бы расцарапали, да мало ли. Хорошо, что Дан тебя так быстро увел.
Данка снова пожала плечами. Если бы он не просто увел ее, а уехал вместе с ней, это означало бы, что он на ее стороне, что он не поверил. Но муж бросил в нее кольцом и сказал, чтобы она убиралась из его жизни. И она убралась, она едет в поезде здесь, а он где-то в горах там. Заливает горе. Какое горе? Что там Сати придумала…
— Он поверил, Сати. Твой брат сам сказал. И он тоже поверил. А как? Как можно было поверить? — Данка стиснула зубы. Если она не замолчит, то сейчас же зайдется в рыданиях.
— Ты на Рустама не обижайся, Даночка, он Зарему любит. Арисханову. Ну ту, которая была с Даном сговорена, он не говорит никому, но я давно догадалась. Он очень хотел, чтобы у вас с Даном получилось.
— Так пусть женится на ней.
— Ты что, это же Арисхановы! Мы им не ровня. К Рустаму хорошо относятся, его уважают, но с Арисхановыми нам никогда не сравняться.
Зачем она все это слушает, еще и разговор пытается поддерживать? Рустам просил не бросать тень на его сестру, и Данка пообещала, а слово надо держать. Она погладила телефон, словно прощаясь, а затем сказала поспешно:
— Сати, тебя плохо слышно, я сейчас перезвоню.
Нажала отбой и выключила телефон. Надо будет сменить номер, удалить аккаунты из фейсбука и инстаграмма, но не сегодня, сегодня у нее ни на что уже нет сил. Оля молчала, закусив губу, и смотрела в окно. Данка снова улеглась, натягивая на плечи одеяло — в вагоне становилось холодно.
Она силилась не вспоминать, но воспоминания сами накатывали. Стоило прикрыть глаза, Дана видела молодого мужчину в дорогом полупальто и ботинках из тонкой кожи. Он стоял по колено в снегу, беспомощно разведя руки в стороны, и улыбался совершенно мальчишеской улыбкой. Затем посмотрел на Данку из-под припорошенных снегом темных волос невозможно синими глазами и спросил, прищурившись:
— Это что, у вас всегда такая весна?
Таким она впервые увидела своего мужа.
— Сати, вы с братом давно не виделись, мне не хочется вам мешать.
— Даночка, дорогая, что ты говоришь! Ты моя подруга, наоборот, я хотела познакомить вас с Рустамом, я ему про тебя все уши прожужжала! — Сатима даже остановилась, и Данка сразу сдалась. Ну как ей откажешь, когда она так умоляюще смотрит, да еще и в день ее рождения? — Тем более он приехал не один, а с Даниялом.
— С кем? — удивилась Дана. — Такое интересное имя!
— Даниял. Мы называем его Дан, он почти твой тезка! Его мама была русской, она назвала его Данил, а дядя Шамиль уже тогда выбрал имя, чтобы больше всего подходило.
— А почему была? Что с ней случилось?
— Она в родах умерла, я тогда маленькая была совсем, не знаю, в чем там дело было. У Данияла брат должен был родиться, что-то пошло не так, дядя Шамиль тогда черный ходил от горя. Долго отойти не мог, несколько лет сам Данияла воспитывал, а потом женился на тете Аминат, но у них только дочки. Дан единственный сын, наследник, он учился в Лондоне, а потом начал какой-то бизнес в Европе, я не разбираюсь, они с моим братом вместе работают. Он нам с Рустамом как брат, нас дядя Шамиль под свою опеку взял, когда папы не стало, это он меня сюда учиться отправил.
Сатима говорила, а Данка думала, как им с Олей не хватало такого дяди Шамиля, когда погибли родители. Ей очень нравилось отношение к осиротевшим детям на родине подруги, там не принято бросать в беде даже чужих детей.
Их отец, Михаил Литвинов, работал в полиции. Данке было пятнадцать, когда родители уехали в Хорватию отмечать очередную годовщину совместной жизни, их автомобиль потерял управление и врезался в ограждение на горном серпантине. Первое время друзья и сослуживцы отца обещали девочкам полную поддержку, а потом вдруг все куда-то испарились.
Поскольку родственники у них были все дальние и в прямом, и в переносном смысле, опекунство над Даной оформила сестра. Хоть ей и был всего двадцать один год, это было единственным, в чем помогли отцовские коллеги. С тех пор старшая сестра была ее единственной опорой, и впервые Дане подумалось, кто был опорой для Оли?
Ольгерта и Дания, так назвали их родители. Данка пыталась добиться, чем они руководствовались, но в ответ получала неизменное: «Не знаем. Просто красиво!» Довольно сомнительное утверждение, причем настолько, что Ольгерта, едва ей стукнуло шестнадцать, немедленно понеслась в ближайший ЗАГС и сменила свое роскошное имя на пусть менее шикарную, но гораздо более благозвучную и привычную Ольгу.
Свое шестнадцатилетие Данка встречала уже без родителей, поэтому менять имя у нее не было и в мыслях. Наоборот, это осталась единственная ниточка, которая соединяла с ними Данку.
Учиться младшую сестру Ольга отправила в столичный университет, и сама переехала вслед за ней. Данка поступила на факультет иностранных языков, а Оля устроилась в областную больницу хирургом.
С Сатимой Демуровой они подружились сразу же, как-то выхватили друг друга глазами, начали разговаривать, и у обоих было ощущение, будто они сто лет знакомы. Сати жила у какой-то дальней родни Шамиля Баграева — отцовского друга. Сегодня у нее был день рождения, и сегодня к ней из Швейцарии прилетал брат Рустам Демуров с другом Даниялом.
Глава 3
Сатима осталась на кафедре чтобы дождаться куратора по курсовой, а Данка вышла из здания университета. Нужно было торопиться домой — Сати сказала, что они с братом заедут за ней, а потом отправятся в ресторан. Дана мысленно перебирала свой гардероб и понимала, что ничего подходящего там нет. Значит, предстоят долгие примерки и прикидки в поисках удачной комбинации из своих и Ольгиных вещей.
Она задумалась, какую выбрать обувь. Весна в этом году выдалась затяжная — сначала сильно потеплело, а потом неожиданно выпал снег, и какой снег! Зимой его столько не было, Новый год был по погоде больше похож на восьмое марта.
— Они там что, прошлогодние запасы на складе нашли? — ворчала Оля, хмуро поглядывая на небеса. — Задолбал уже этот снег!
Сейчас он тоже сыпался с неба большими белыми хлопьями, отметая самые смелые надежды надеть в ресторан туфли на каблуке. Да она даже до машины в них не дойдет! Данка шла, погруженная в свои мысли, как вдруг ее внимание привлекли двое молодых мужчин, пробиравшиеся к корпусу со стороны дороги по нерасчищенному снегу. Явно впервые здесь, иначе знали бы, что центральный вход давно перекрыт из-за ремонта, а студенты входят с торца здания, куда проложены аккуратные узенькие тропинки.
В подтверждение ее догадкам на дороге виднелся припаркованный габаритный кроссовер — наверняка мужчины приехали на нем, воспользовавшись навигатором. В элегантной одежде и тонких кожаных ботинках эти двое смотрелись среди сугробов как инородные тела.
Тут один притормозил и окликнул ушедшего вперед приятеля, и Данка тоже остановилась, невольно рассматривая незнакомца. Он был одет в явно дорогое полупальто и стоял по колено в снегу, беспомощно оглядываясь по сторонам. А потом поднял взгляд на Данку, и она только ресницами захлопала. Из-под темных волос, присыпанных снегом, на нее смотрели синие глаза глубокого, густого оттенка. Еще мама говорила, что это королевская порода — темные волосы, синие глаза…
Мужчина заметил Данку и неожиданно улыбнулся, а затем прищурился и спросил:
— У вас что, всегда такая весна?
Он говорил с легким акцентом, словно пробуя слова на вкус и перекатывая их языком. Звучало это мягко и… завораживающе, к тому же мужина оказался настолько красив, что Данка залипла, напрочь позабыв, зачем она здесь стоит.
— Не приставай к девушке, — обернулся второй мужчина, и на смуглом лице сверкнули знакомые черные глаза.
— Вы Рустам? — осенило Данку.
— Да, — нерешительно ответил он, — а откуда вы…
— Я Дана, подруга Сатимы.
— Дана? — представитель королевской породы выглядел совершенно потрясенным, он обернулся к Демурову. — Да ладно!
— Я тебя звал, ты сказал, что у тебя своя тусовка, — сдержанно ответил ему друг и обратился к Данке: — А где Сати?
— Да не стойте вы в снегу! — засмеялась Дана, было удивительно приятно ловить на себе восхищенный взгляд синеглазого красавца. С учетом того, что она в обычном пуховике и вязаной шапке, восторгаться тут особо нечем. Но приятно все равно было. — Выбирайтесь сюда, на дорожку. Пройдете по ней, завернете за угол и увидите вход. Сати на кафедре осталась, ей курсовую подписать нужно.
— Его Дан зовут, — сказал Рустам, отряхивая снег, — потому он и удивился, что тезку встретил.
— Даниял, — машинально поправила его Данка и, покраснев. Не хватало, чтобы этот красивый мужчина решил, что она о нем выпытывала у подружки. Она торопливо добавила: — Мне Сати рассказала, что вы приехали вместе с ее братом.
«И в ресторан мы вместе должны были идти, вчетвером».
Но Рустам сказал, что у Данияла какая-то своя тусовка — ей мигом представился дорогой ночной клуб, который она видела в сериалах. Клубы дыма, извивающиеся у шеста девушки и расслабленный Даниял на мягком диване вип-зоны в обнимку со знойными красотками. Настроение стало стремительно падать. Может, сослаться на головную боль и никуда не пойти? Брат с сестрой прекрасно пообщаются без нее, Сати его обожает, и Рустам, судя по ее рассказам, тоже привязан к сестренке.
Вот и хорошо, просто замечательно, можно обойтись без нудного подбора наряда, все равно, если посмотреть правде в глаза, ничего приличного у них в шкафу она не найдет. Их общего с Ольгой заработка едва хватало на съем жилья, оплату коммунальных, еду и учебу, тут обеим было не до шмоток.
А Даниял не сводил с нее пронзительных синих глаз, и у нее еще больше портилось настроение. Точно, лучше отказаться, что она не видела в том ресторане?
— Рустам, — набрала она побольше воздуха, но Даниял ее перебил.
— Я передумал, я пойду с вами, — сказал он приятелю, а потом повернулся к Данке. — Ты домой? Можно, мы тебя отвезем, Дана?
И это его «Дана» прозвучало так, что у нее дыхание пропало. И сердце биться перестало.
— Да, Дана, идем с нами, найдем Сати, и мы тебя отвезем, — поддержал его Рустам, но Данка даже попятилась.
— Нет! — удивительно, и голос прорезался. — Нет, я тороплюсь. Спасибо!
Она начала отступать, хотя правильнее было бы сказать, отползать. Совсем выбила из колеи ее эта встреча. Рустам с Даниялом переглянулись, возможно, сочли ее не совсем нормальной, но ничего не сказали и, попрощавшись, скрылись за углом корпуса. А Данка в полном раздрае поплелась к остановке троллейбуса.
— Послушай, эта блузка в горох, конечно, полный отстой, а вот в юбочке тебе хорошо, — Оля заглянула в зеркало, возле которого Данка вертелась уже битый час. Но та лишь закусила губу.
— Нет, Ольчик, не то все, — она чуть не плакала, — я в этой юбке как секретарша!
Юбка была черной, с завышенным поясом, и сильно обтягивала бедра, подчеркивая все, что можно подчеркнуть. Но все же, смотрелась она достаточно официально.
— Прям секретарша! — Оля снова заглянула в зеркало и скептически хмыкнула. — В общем-то да… а вот с брюками будет совсем другой эффект. Надевай!
— Не хочу я брюки, я вообще платье хотела.
— В брюках теплее, а на улице холодно, простудишься, — включила сестра режим «Очень строгий доктор».
— Оль! Брат Сатимы будет на машине, он меня заберет и привезет.
— А если машина заглохнет по дороге? А если такси не поймаешь? — Ольга вдруг умолкла, а потом развернула к себе Данку и впилась в нее глазами. Ну все. Включился режим «Рентген кабинет». Казалось, из глаз старшей сестры струилось характерное, просвечивающее насквозь, гамма-излучение, а на лбу горело световое табло «Не входить». — А-ну колись, для кого ты так прихорашиваешься? Сатимкин брательник понравился?
Отпираться было бесполезно, потому что режим «Рентген кабинет» тогда быстро сменится на турборежим «Испанский сапог», и Данка вздохнула:
— Там будет Дан. Даниял, — уточнила она в ответ на взметенные вверх брови, — друг Рустама. Он… привлекательный.
— Так чего ты сразу не сказала, что тебе мальчик понравился? — ухмыльнулась сестрица. — Что ж, будем наряжать.
Данка вовремя проглотила так и рвавшееся с языка «Этот мальчик старше тебя!» Рустаму было двадцать восемь лет, значит, Даниялу около того. Он ровно на десять лет старше Данки и на четыре Ольги — совсем взрослый мужчина. Оттого эти кривляния перед зеркалом Данке казались совершенно безнадежными. Ну чем она может его поразить? Разве что, если явится в наряде аборигенши с экзотического острова с листьями фейхоа вместо одежды. К чему тогда эти мучения? И сразу стало легче. Особенно, когда она представила наряд из листьев фейхоа.
Позвонила Сати, Данка уже была готова к выходу. Она оставила юбку а-ля секретарша и надела серую облегающую водолазку. Все. Волосы стянула на затылке и завернула узлом. Оля застегнула на шее серебряный шнурок с обсидиановым кулоном и серебряной змейкой и одобрительно кивнула.