— Думаю, в вашем языке для этого более всего подходит слово «наложница», но оно неправильное, поэтому мы его и не используем. Язык, на котором говорят в этой части галактики вообще очень скуден на понятия, поэтому мы в скором времени и займемся изучением общеимперской речи… что ж «цифия» — это не просто наложница. Видишь ли, создание семьи — это не для тех граждан империи, которые настолько верны нашим идеалам, что готовы отдать жизнь за них, вовсе не в метафорическом смысле. Но у всех есть потребности и если солдаты могут удовлетворить их в увольнении, воспользовавшись услугами специально обученных женщин, то для представителей воинской элиты это может быть сопряжено… с некоторыми проблемами. Безопасность лидеров — это один из столпов мощи империи. Капитан, командующих даже самым маленьким батальоном не должен думать ни о чем другом кроме своего долга. Но, как я уже заметил, человеческая природа слаба.
Когда мудрые советники императора озадачились этим вопросом, была придумана своеобразная «должность» при военных чинах определенных рангов. Цифия может быть выбрана из любых народностей и наций, если она была проверена и одобрена в соответствии с протоколом. Другими словами, безопасна. Такая женщина получает в империи статус ниже гражданского, но все же располагает определенными правами. Например, твоей жизнью теперь может распоряжаться только полномочный имперский совет, ну и твой господин. Твоя жизнь приобрела ценность в глазах империи — ты должна радоваться этому. Кроме того, тебе будет предоставлено полное обеспечение, и ты даже сможешь получить некоторое образование! Иными словами, сможешь делать все, что позволит тебе твой господин.
— И… я смогу идти куда захочу?
Коук сипло рассмеялся, обнажив верхний ряд мелких кривоватых зубов.
— Ну, кончено же нет. Кому взбредет в голову выпустить карезийку на военном крейсере, не глупи. Да и зачем тебе это, твое место там, где твой долг. Возле этой кровати — добавил он, расплывшись в хищной улыбке.
Азанет промолчала, постаравшись скрыть от жеманного парсианца то, как натянулось у нее все внутри от этих его слов.
— Префиарий — что это значит?
— Ах, знай своего врага в лицо, да? Только я тебе на самом деле не враг, а даже наоборот, единственный друг, потому что именно я буду заботиться о тебе до тех самых пор… а, впрочем, вопрос не о том. — Оборвал он свой ход мыслей и, откашлявшись, продолжил. Женщины тем временем уже закончили с прической, сотворив на голове девушки что-то из локонов и кос, и, выудив откуда-то странные маленькие приспособления, принялись причудливым образом обрабатывать ногти Азанет на руках и ногах. — Я что-то вроде доверенного лица, я одновременно сведущ в важных делах господина и слежу за тем, чтобы он ни в чем не нуждался. Думаю, правильнее всего меня можно было бы назвать его правой рукой в том, что не касается непосредственно выполнения его долга.
— Долга? Убийства людей и разорения мирных населенных планет?
Совершенно внезапная и от того еще более оглушительная пощечина обрушилась на ее правую щеку. Не ожидавшие нападения женщины-служанки бросились в разные стороны, спрятавшись за кровать и стол, а Азанет, совершенно оглушенная, поднесла руку к лицу.
Удар Коука рассек ей губу, вероятно из-за тяжелого перстня с большим красным камнем, который он теперь поправил на своей руке.
— А вот и первый урок. Стоит ли закрепить пройденное теорией или вам и так понятно, что подобные речи более недопустимы? Даже наедине с собой — добавил он, угрожающе приблизившись к ней.
Парсианец взял ее лицо за подбородок и немного развернул, чтобы рассмотреть порез.
— Мне очень жаль, будет заживать не меньше двух дней. Придется извиниться перед господином. Разумеется, он будет недоволен! Видите, на какие жертвы я готов идти, чтобы позаботиться о вас. Не злоупотребляйте впредь моим вам доверием. Иначе будет плохо и вам и мне. Так, на чем мы остановились?
Шок от удара прошел и его место сменила сильная ноющая боль не только в щеке, но и в челюсти. Девушка провела языком по внешней стороне десен — солоноватый вкус свидетельствовал, что префиарий бил с вполне серьезным намерением причинить как можно больше боли.
— Понтий? Господин… упоминал понтия. — Сказала она, помедлив, начиная ощущать, как опухает щека.
— Понтий — это наставник, человек, который взял под опеку способного ученика и воспитал из него достойного воина империи. Понтием командующего До Готта является Корифей Мон Атто.
— Мон Атто… — повторила девушка. Глаза ее вдруг расширились — она знала это имя, в этой части света его нельзя было не знать!!!
— Да, я предполагал такую реакцию. Это тот самый Корифей Мон Атто, наместник Тонской звездной системы и нынешний владетель Нарвиби, твоей бывшей родины и еще двадцати двух обитаемых планет.
— Командующий До Готт…
Коук хитро улыбнулся и по-отечески отвел рыжую прядь от ее лица, как бы между прочим вновь коснувшись набухающего болезненного синяка. Разумеется, не случайно.
— Ну, вот. Теперь ты и начинаешь понимать.
— До Готт — это он? Это… о, Маат… это он — Черное Знамя Империи? — кровь ударила девушке в голову и оглушительно зашумела в ушах, так что она непременно упала бы, если бы стояла в тот момент и рядом не суетились служанки, обрабатывавшие огрубевшие от тяжелой работы руки.
— Так значит, вы прозвали нашего господина? Весьма помпезно… по-варварски, надо сказать. Ну, что ж, вероятно, правильный ответ — да. — Сказал префиарий, совершенно не скрывая гордости.
Черное Знамя — это было не столько имя конкретного человека, сколько именование космического корабля. Дело в том, что о том, кто управляет самым смертоносным и «прославленным» крейсером в этой части системы никто доподлинно не знал.
Корабль был не больше других того же ранга в составе Имперской Армады и Содружества, но отличался особым цветом обшивки, по слухам, сделанной не из стандартного, а из какого-то особого сплава редкоземельных металлов. Под действием солнечных лучей, при снятом силовом поле, она казалась всепоглощающе черной… непроницаемой. Появление Черного Знамени в составе наступления всегда губительно сказывалось на боевом духе обороны, потому что об этом корабле, как и о том, кто им управляет ходили самые ужасные слухи.
О нем говорили, как о корабле-призраке, вестнике тысячи тысяч смертей. Многие самоназванные очевидцы боев с участием Черного Знамени, утверждали, что он принадлежит группе наемников-людоедов, которым империя платит золотом и человеческими жизнями.
Что бы там ни было, ни один бой с участием черного крейсера еще не закончился поражением. Было ли то только его заслугой или нет — судить сложно, но шестилетняя оборона Нарвиби и трех ее лун, успешно проводимая хорошо подготовленным и вооруженным Корпусом Кри, была прорвана именно при участии того корабля, на котором сейчас находилась Азанет.
Но вовсе не эта новость оглушила ее, а осознание того, кому она теперь должна служить.
Внезапно, мысль о покорном следовании своему пути превратилась из печально-светлой, в горькую и давящую. Быть может, она не совсем верно поняла замысел Создателя, и он послал ее к этому… убийце детей и разрушителю жизней с совсем иной целью… Ведь, будь у нее возможность сразить самое сердце зла — императора — она не сомневалась бы и пожертвовала бы собой, даже если бы Маат после того навсегда закрыла ей путь к Создателю.
Бесконечное колесо перерождений боли и смертей для одного, ради того, чтобы принести мир во все части галактики… слишком много мыслей в одночасье зароились в ее голове.
5. Рыжая на удачу!
Когда служанки закончили приводить ее в порядок, Коук удовлетворенно хмыкнул и набрал какую-то комбинацию на своем широком наручном браслете. Спустя несколько минут в проеме, вновь расступившемся в стене комнаты, появился знакомый ей мужчина — это был тот самый человек в белой форме, которого она увидела первым, среди всех ее новых знакомых. Ту встречу нельзя было назвать приятной и, увидев его вновь, девушка инстинктивно вскочила на ноги и отошла к противоположной стене.
Префиарий удивился ее поведению и, сказав что-то мужчине в белом, противно хохотнул, на что тот кивнул, поставил на кровать небольшой серый чемоданчик с красным орлом, сжимающим кольцо, и жестом указал Азанет вернуться к кровати.
— Что? Чего он хочет от меня?
Коук закатил глаза, словно все было в самом деле очевидно без слов, но ответил вполне терпеливо.
— Это доктор Дитт, главный судовой врач. Ты же не боишься врачей? Ему просто нужно тебя осмотреть.
Для того, чтобы понять, что отказаться от новой встречи с доктором Диттом вряд ли получится, вовсе не нужно было быть семи пядей во лбу. Потому Азанет недоверчиво, но все же вернулась на свое место.
Следуя указаниям человека в белой форме она поочередно открыла рот, подняла руки и покрутила головой, дав осмотреть уши за затылок. Мужчина слегка дотронулся до ее распухшей щеки и внимательно рассмотрел ссадину на губе. После чего что-то спросил у префиария, на что тот ответил уже на карезском:
— Нет. У нас с ней возникло некоторое… недопонимание.
Доктор Дитт неодобрительно сощурился, но ничего не ответил. Только достал из чемоданчика белую продолговатую коробочку, размером с мизинец и протянул девушке на ладони, со словами:
— Мазь. Ушибы и царапины мазать. Бери — пригодится вся. — Голос его через маску звучал приглушенно. Интересно, что он прячет под ней, изуродованное лицо или только садистскую ухмылку? — Ложись на кровать вся, согни ноги в коленях.
— Что? — Азанет сделала вид, что не расслышала, но на самом деле ей просто хотелось убедиться в том, что она услышала все правильно.
— Что слышала. — Возмутился парсианец, кажется ему окончательно надоело возиться с глупой цифией своего господина, и он начал терять терпение. — Доктор должен осмотреть тебя после дефлорации.
— Дефлорации…
Мужчины переглянулись, а девушка покраснела, прекрасно поняв, о чем они и чего от нее хотят.
«Следовать пути никогда не бывает легко, наоборот, если ты переживаешь сложности и лишения, если с тобой происходит то, что заставляет тебя страдать физически или морально — значит, ты идешь в верном направлении. Значит, ты на своем месте.» — Так говорил ее отец. И как же хорошо, что его здесь нет, что он не станет свидетелем того, как низко она пала и на что ей приходится идти, для того чтобы вернуться к Создателю и к ним, своим любимым и близким. Интересно, сколько ее жизней в этом мире должно было оборваться ранее, чтобы в этой ей суждено было претерпеть столь много горя.
Азанет подобрала подол своего длинного платья и забравшись на кровать с ногами, закрыла глаза. Ее мутило от одной мысли что этот человек в белом будет трогать ее там… а остромордый парсианец будет на все это смотреть…
Она не видела, но слышала, как доктор Дитт выложил из ящика какие-то медицинские приспособления и вздрогнула, когда его холодная рука в перчатке дотронулась до внутренней стороны бедра.
— Шире ноги.
Послушно расставив ступни шире, она стиснула зубы и еще сильнее зажмурилась, ожидая боли, но почувствовала только холод руки доктора — соприкосновение нежной, еще воспаленной плоти с его мягкой резиновой перчаткой. Затем что-то еще более холодное и очень тонкое проникло в нее и Азанет содрогнулась всем телом. Сжавшись каждой своей мышцей, зажмурившись до появления белых мушек перед глазами, она лежала и мысленно следовала за движением этого предмета внутри себя. А он проникал все глубже и это ощущение обостряло чувство тревоги, которое вот-вот могло перерасти в панику — что они делали с ней? Зачем это все?
— Расслабишься — будет проще и быстро. Я посмотрю, на этом все. — Холодно сказал доктор в своей странной манере.
«Ну, конечно, расслабиться, когда двое имперцев ищут что-то у тебя под юбкой!» — раздраженно подумала девушка, но все же попыталась последовать совету.
Все закончилось неожиданно — Дитт вытащил холодное устройство быстрым движением, оставив внутри ее лона ощущение этого скользкого холода. Затем, так же быстро сложил все извлеченное из чемоданчика обратно.
— Цикл рассчитан верно. Я отметил график посещений. Следите за гигиеной?
— С этим проблем не было. — Расплылся в улыбке префиарий.
— Хорошо. С карези никогда не работал. Было много женщин арагос, когда работал на Тевтонге 9. Зачем таких выбирать в цифии? Cтранный вкус у командующего. А подчиненные, знаете, всегда стремятся угодить — берут то же самое. Будут еще карези?
— Нет, по крайней мере не теперь. Когда все уже было кончено, группа Кри проникла на Мауин 1… вы разве не видели вспышку? — удивился Коук.
— Нет. Было много раненых, не покидал медотсек до вашего вызова.
— Что ж, тем лучше. Командующего Ха Надда больше нет. Уцелевшие штурмовики из его части получили право на полную зачистку. Остались только те, кого взяли в плен в первую очередь и успели доставить на корабли, среди них карези всего одна. — Мужчина пожал плечами и добавил, как само собой разумеющееся. — У командующего Ха Надда служило много наемников, это не истинные имперцы. Горячая кровь требует выходя, и Совет это понимает, а иногда и поощряет, как теперь.
— Рыжая на удачу. Андар матрэй! — Пожал плечами доктор Дитт и направился к выходу.
— Андар Матрэй! — отозвался в ответ префиарий и обернулся к своей подопечной.
Девушка сидела на кровати, немигающим взглядом уставившись в стену, в которой была спрятана дверь, до побеления костяшек пальцев вцепившись в собственные колени.
Они убили всех?
Ну, разумеется он не просто так затеял этот разговор именно на карезском при ней. Он хотел, чтобы она услышала его. Хотел еще раз ткнуть ее носом в то, что она избранная и должна это ценить!
Пять тысяч ее соотечественников! Почти пять тысяч нашли убежище под защитой Корпуса Кри… и всех их больше нет? Это было немыслимо!
А что, если в самом деле не еще нет, а скоро не будет? Что если все это еще не произошло, а прямо сейчас происходит на пылающей Нарвиби?
Азанет ходила из угла в угол комнаты, до боли прикусывая травмированную губу и заламывая руки, силясь привести в покое мысли. Но этого было слишком мало — щемящая боль теснила сердце в груди и туго скручивала узел где-то пониже желудка. Ее тошнило, ей хотелось плакать, потом бить кого-нибудь со всей силы, пока жизнь не покинет его тело. Хорошо бы этим кто-то оказался Коук, который час или более назад, удовлетворенный произведенным эффектом, молча удалился из комнаты вместе со служанками, вслед за доктором Диттом. Или нет… какой прок от смерти Коука — смерть командующего До Готта принесла бы больше пользы… смерть Черного Знамени, во имя всех невинных жизней, что он отнял.
— Только послушай себя, как ты можешь такое говорить…. — сама себе прошептала девушка и опустилась на колени прямо посреди комнаты, закрыв руками глаза, полные горячих слез.
Все разумные существа, даже те, что не следуют пути — дети Создателя и для каждого из них у него есть план. Нельзя просто так отнять жизнь, если от этого не зависит твоя собственная и выбора нет… даже у такого человека, как он, даже у такого как Корифей Мон Атто и… Император…
Следовать пути тяжело, но вера — единственный маяк во тьме, что сгустилась сегодня в небе над Нарвиби, ведь все, кто погибнет, если то был их истинный путь, отправятся прямо к Создателю, беспрепятственно минуя врата солнцеликой Маат.
Но облегчение от этих мыслей не наступило.
Быть может потому, что ей хотелось вовсе не облегчения, а мести? Настоящей, кровавой, такой, которой сейчас следуют те выжившие наемники, что зачищают Нарвиби?
В комнате раздался знакомый шелест гидропривода и стенные панели разъехались в стороны, прежде, чем увидеть пришедшего, девушка сквозь пелену заплаканных глаз успела разглядеть ярко освещенный коридор и двух вооруженных людей в конце него…
Она не ожидала, что появись он перед ней вновь, испытает настолько сильное чувство ненависти. Азанет бросило в жар, при том, что руки и ноги ее наоборот онемели. Она боялась его и ненавидела в тот момент так ярко и душно, что будь у нее нож в руке или хоть что-то, кинулась на него не задумываясь о пути и всем том, во что верила всю свою недолгую жизнь.